Осколки

Мы топтались в танце, неловкие и душные. Потом кружились, как куколки из музыкальной шкатулки, заведенной ключиком. Выскакивали из пятен света и исчезали в провалах полутьмы, натыкаясь на пьяненьких участников вечеринки. Наконец не удержались, окончательно рухнули на паркет, не слыша хохота и аплодисментов.

Ее щекочущий шепот вошел в мое сознание навсегда.
«Я тебя никому не отдам».
Немного по-киношному, но вполне реально. Такие фразы часто впечатываются стальными гвоздями в доску памяти.

Я никогда не объяснялся в любви. Никому. Возможно, не умел и не хотел любить, подсознательно испытывая страх перед сильным чувством, как начинают испытывать боязнь высоты, еще не поднявшись на крышу.

Ах, эта юношеская потребность выглядеть невозмутимым, это странное стремление не быть, а казаться. Природная эмоциональность была заперта в чулан, до сентиментальных старческих времен. Сердце покрылось тоненькой ледяной коркой, не сразу, а постепенно, превращаясь в функциональный придаток организма.
Виноваты осколки зеркала снежной королевы? Ха-ха, я гляжусь в них, бреясь по утрам.

Она говорила, что не отдаст никому меня! Меня, глупого идиота девятнадцати лет от роду. Тогда для меня был удивителен сам факт того, что кто-то меня любит. И не просто кто-то, а самая красивая девчонка со второго курса. Это и чудо, и дьявольское наваждение – лю-бо-вь.

Кто-то недавно спрашивал о первом поцелуе? Помню, отчего же нет.
Сидели в комнате, говорили ни о чем, упорно не встречаясь взглядами. Вышли покурить на балкон. В руках я держал пепельницу. Молчали, стеснялись самих себя. Но изнутри уже накатывало неведомое, страшное и волнующе сладкое. Затушил сигарету, встретился с ней глазами. Как два разнополюсных магнита, медленно и неотвратимо потянулись друг к дружке. Разряд молнии – поцелуй. Неожиданно долгий, пахнущий никотином и духами «Аллегро». И летящая с балкона пепельница, и звон хрусталя внизу.

Потом полгода отношений. Никакого секса! Девственность, как говорил поэт, можно хоть рамкой обрамить. Потом это: «Я тебя никому не отдам». Я знал, что за ней ухлестывают человек пять. Все – мои знакомые, нормальные парни. Принцы под балконом Несмеяны.

Однажды случилась ангина, компрессы, полубред, ее прохладная рука на лбу, и тот же щекочущий шепот.

«Я сделала выбор… Долго думала… Илюша меня любит… И Олег мне очень дорог… Но… Я выбрала тебя…». Слезы. Цирк и мишки. Через месяц они с Илюшей расписались. Я великодушно был приглашен на свадебный шашлык.

Ах, этот милый мазохизм, чувство горечи на корне языка, и внезапные приступы сердцебиения, отчаяния, разбитые о стену предметы – протуберанцы, прорвавшиеся сквозь ледяную корку спокойствия и невозмутимости.

Как знакомы мне ожоги этих протуберанцев. И, хотя с каждым разом их амплитуда становится все меньше, и уже не страшный хохот слышится внутри, а язвительный смешок, я с ужасом жду их беспощадного пламени.
Вот и сейчас.
Увидел ее, новую, воздушную, почти виртуальную, свободную от всего. От меня.
Лопается коньячная рюмка, рвутся электронные письма, кричат фотоснимки. Ничего уже не нужно. Ничего прежнего не будет. Я бреду по пустоши, подбивая ногами серый пепел эмоций. Не жалко.