Интроспекция. Эпизод 28

Странные вещи происходят со мной в последние дни: все чаще некие обстоятельства, совершенно неожиданные люди заставляют меня задумываться о религии. На днях ходили с Женькой гулять. На Кропоткинской, стояли в очереди рядом с палаткой «Крошка-картошка» напротив Храма Христа Спасителя и наслаждались колокольным звоном, в то время как к нам подошел отвратительного вида мужчина и заявил, что этот храм неплохо бы снести. В нем не было ничего отталкивающего, с точки зрения обычного обывателя, но его голос, слова которые он говорил, не на шутку меня напугали. Голос у него был как у Коровьева, хотя речь значительно больше напоминала Воланда. Страшно.
Вчера с незнакомого номера мне приходит СМС: «Как тебе такая картинка: толпа валит из метро, а на полу валяется смятая картинка с изображением Христа». ??? Сначала мне стало странно, я была просто ошарашена подобным заявлением от незнакомого человека, затем я решила, что это какой-то сектант. Впоследствии выяснила, что это Ася, немного успокоилась. Хотя задуматься все-таки пришлось.
Для многих людей лучшим лекарством от стрессов и проблем является религия. Священник – как личный психолог – всегда выслушает, поймет и направит на путь истинный. Но ведь, согласитесь, как приятно все свои неудачи, промахи и несостоятельность в жизни списать на НЕЧТО, непонятное, необъяснимое и волшебное. И молитва. Молятся все, даже неверующие. Молитва – это катарсис, который помогает дать волю эмоциям, чувствам, очистить душу от «шлаков». Это лучший способ простить самого себя. Нередко молитва помогает четко определить жизненные цели и позиции человека, сделать выбор. Но это – красивая часть религии. А сколько же уродливых сторон?!
Попы, призывавшие всегда к аскетизму, чистоте духа и плоти погрязли в пучине праздности и разврата (ух, какой пафос-то, какая патетика, прям самой противно!), придумывая все новые пути к обогащению. Вспоминаются мне индульгенции. И инквизиции. И утопленные младенцы в реках, где вверх по течению – женский монастырь. Все, ладно, хватит об этом.
Но самый сложный вопрос, заданный мне накануне Соней (вот те раз!) – верю ли я в Бога? Не знаю. Да…