После юбилея

Всё начинается с любви...
Р.Рождественский

Его имя я впервые услышала в раннем детстве, когда едва научилась говорить.
Поэтому для меня он был не всеми признанный великий поэт,я и слов таких тогда не знала,а просто человек,который сочинил мои любимые стихи.С рождения и до школы, а это были военные и послевоенные годы, моим воспитанием занималась старшая сестра отца, педагог по образованию.
И хотя она имела институтские дипломы по химии и филологии, по специальности ей работать не пришлось. Своей семьи у Рахильки не было, поэтому она преданно и самозабвенно посвящала мне своё свободное время. Она любила и хорошо знала русскую классическую поэзию и прозу.

Особое место в её литературных пристрастиях занимал А.С. Пушкин, он был её кумиром.
Вспоминаются бесконечно длинные, зимние вечера в нетопленом, плохо освещенном
доме. На диване, рядышком, тесно прижались друг к другу, две фигурки - детская и женская, под маминым пуховым платком, с томиком Пушкина в руках.
Слышу монотонный, слегка картавящий голос моей Рахильки, с выражением читающей мне в сотый раз любимые пушкинские сказки... Мои детские эмоции в те минуты на редкость точно передают строчки стихотворения И.Сурикова. Те же сказочные страсти, те же ощущения, когда страшно и сладко одновременно:
«Слушаю я сказку,сердце так и мрёт.
А в трубе сердито/ветер злой поёт.
Я прижмусь к старушке,тихо речь журчит,
И глаза мне крепко сладкий сон смежит...
Ритм и музыка стиха укачивали, завораживали, рождали фантазии. В легкой дремоте я то неслась «по морю, по океяну в царство славного Салтана», то ходила следом за учёным котом по цепи вокруг зелёного дуба у лукоморья.Рахилька, видимо, сама, попадая во власть пушкинского стиха, забывалась и читала мне всё подряд, не делая скидку на возраст.Вряд ли поэма «Руслан и Людмила» годилась для чтения пятилетнему ребёнку. Особенно строчки, когда уродливый, бородатый карлик похищает Людмилу с брачного ложа, я ждала завершения этой трагедии с замиранием сердца и глазами полными слёз:

«Взвился, летит, в когтях ужасных,во тьму расселин безопасных уносит бедную злодей...»
После этих строчек бросаюсь проверять все углы, заглядываю под кровати, не спрятался ли где-нибудь в доме злой бородатый карлик-волшебник. Не обнаружив никого, успокаиваюсь и, облегчённо вздохнув, продолжаю слушать историю Руслана и Людмилы.
Даже самые безобидные сказки были не слабее, чем «ужастики», которые читает мой внук сегодня, только больше вкуса и фантазии. Например, встреча Руслана с головой:
" Найду ли краски и слова - пред ним живая Голова?! "
Или поиски королевичем Елисеем «мёртвой царевны» и его страшная находка:
« Перед ним, во мгле печальной,
Гроб качается хрустальный,
И в хрустальном гробе том
Спит царевна вечным сном».
Когда я рассказала историю чудесного оживления царевны пятилетнему внуку-сабре, реакция была неожиданной:
– Бабушка, - произнёс ребёнок серьёзно и с недоверием, - как он мог её поцеловать, ведь царевна столько времени спала и не чистила зубы?!
Вот, воистину встретились «дела давно минувших дней» и современный прагматизм.
И только «Сказка о попе и работнике его Балде» вызывала у него адекватную реакцию.
Даже не понимая смысла многих слов, он смеялся. Видимо, звукосочетания, ритм, рифма смешили его. Действительно смешно: «Жил–был поп толоконный лоб ...»

Мне же сказка особенно запомнилась тем, что в её инсценировке я получила свой первый и последний актёрский опыт. На одну из пушкинских годовщин, когда я была примерно в классе пятом, учительница литературы предложила сделать по ней спектакль.
Школа была женская, а действующие лица – мужчины. вот, получился у нас « японский театр» наоборот. После распределения, мне досталась роль попа с толоконным лбом. Меня обрядили в длинное мамино чёрное пальто из ткани "букде", волосы заплели в косицу сзади. На голову надели чёрную фетровую мужскую шляпу, а на ней по центру мелом нарисовали крестик.

Ну, поп, как поп. Я была огорчена, мне хотелось почему-то играть бесёнка. Наверное, из-за настоящего театрального костюма, взятого для него напрокат в театральной студии при Дворце пионеров. Он выглядел куда живописней, чем самодельный костюм попа. Роли были расписаны близко к тексту с небольшими прозаическими вставками. Для меня, выучить роль не составляло труда, я знала сказку наизусть. Оставалось только вжиться в образ. Времена и возможности были не сегодняшние, поэтому потребовалось немного фантазии и воображения, и скромные декорации были готовы. Морем стало небрежно брошенное на пол синее шерстяное одеяло, «поповым домом» - учительский стол, заваленный импровизированной домашней утварью.

Ну, а соревнование Балды и бесёнка в забеге вокруг моря происходили в проходах между сдвинутыми рядами парт. Мы несколько раз репетировали. К общему неудовольствию, «наш Балда» на репетициях часто забывал текст, за что получал от возбуждённых «артистов» щелчки по лбу, которые по сказке причитались попу.
В день спектакля мы все очень волновались, особенно, когда наши одноклассники и родители, заполнили класс. И во время спектакля, как и на репетициях Балда забывал слова роли, и со всех сторон раздавалось шипение, это обеспокоенные артисты дружно ему подсказывали. К счастью, зрители были не очень требовательны и компетентны, и наш спектакль прошёл «на ура». А Балда, в исполнении моей подруги, приговаривал попу, то бишь мне, с укоризною: «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизною!», чем снискал дружные аплодисменты зрителей.
Пушкинские сказки часто оказывались не совсем сказками для детей. Помню, что у взрослых иногда возникали разногласия на предмет тематики наших с Рахилькой чтений. Но так, как у них и без этого хватало забот, мы продолжали в том же духе.Значения многих слов я не понимала, а запоминала по-детски быстро, без проблем, не особо вникая в смысл. Иногда выходили, с точки зрения взрослых, смешные казусы.
Декламации детей, стоящих на табуретке, были очень популярны во времена моего детства. Слава богу, это сегодня не наблюдается. Представьте себе, как звучал из уст пятилетнего ребёнка, декламирующего с выражением и отрепетированными акцентами, следующий диалог царя Дадона и старца-мудреца из «Сказки о золотом петушке»:
Царь Дадон: « Что ты? - старцу молвил он,
- Ну, всему же есть граница. И зачем тебе девица?
Говорит мудрец в ответ:
«Не хочу я ничего, подари ты мне девицу, Шамаханскую царицу.
Царь хватил его жезлом по лбу; тот упал ничком.
Вся столица содрогнулась,
А девица – хи-хи-хи, да ха-ха-ха!
Не боится, знать, греха».

Долго ещё меня, шутя, взрослые дразнили «шамаханской царицей», а живые свидетели этой декламации до сих пор со смехом вспоминают её.
Занятия с Рахилькой не прошли даром, и к пяти годам я уже прилично читала. Удобно устраиваюсь на диване, с трудом удерживая в руках, большую темно синюю книгу в тесненном переплёте.
Это - « А.С. Пушкин. Биография поэта в иллюстрациях» (за абсолютную точность названия не ручаюсь).
В центре обложки - его золотой профиль в медальоне.
Это было юбилейное издание, наверное, к 150-летию со дня рождения. В который раз перелистываю страницы, вглядываюсь в картинки, читаю подписи. Все иллюстрации чёрно-белые, портреты родителей поэта, дяди, прадеда, брата, сестры. Я столько раз смотрела на них, что они мне уже казались знакомыми по жизни.
Перелистываю страницу, Пушкин – ребёнок, портрет неизвестного художника, смуглый мальчик с чёрными вьющимися волосами и большими, бездонными глазами, один к одному мой друг Лёнька из соседнего подъезда.
На портрете арапа Петра великого, Ибрагима Ганнибала, всегда останавливалась, искала сходство светлоглазого смуглого мальчика с его чёрным абиссинским прадедом. Здесь для меня крылась какая- то жгучая тайна, разгадку которой я искала и находила в его стихах
А вот известная картина И.Репина.
Пятнадцатилетний юноша, подняв руку вверх, стоит на сверкающем в ромбах мраморном полу и вдохновенно читает своё стихотворение «Воспоминание в Царском Селе» перед великим Державиным на выпускном экзамене в лицее. За столом комиссия. Державин приподнялся и слегка наклонился вперёд под впечатлением услышанного. Его первое признание и первая известность.
Вся жизнь поэта в картинках, среди близких, друзей, любимых ...
Хотя издание книги и было юбилейное, для меня – это был будничный Пушкин, человек, с которым я встречалась ежедневно. Думаю, в жизни каждого из нас был свой Пушкин. У кого-то чёрный Пушкин Опекушина на Пушкинской площади в Москве, тот самый «Памятник-Пушкина» среди цепей, который был частью детства Марины Цветаевой и многих. У других – бронзовый Пушкин на мраморном постаменте с надписью золотом «От благодарных граждан Одессы» на Пушкинском Бульваре.

В нашем Харькове, в скверике на Театральной площади, стоят два скромных бюста: с одной стороны - бюст Гоголя, а с другой, обращенный к Пушкинской улице, рядом с которой я прожила почти 50 лет, - бюст Пушкина. Он тоже чугунный, как «чёрный правнук Ибрагимов». Слева от нашего дома на Пушкинской улице неоновым светом горит буква «М»,- это станция метро «Пушкинская».
Каждый день много лет подряд я, направляясь на работу, спускалась в метро, любуясь её скромным, изящным дизайном. Здесь всё из серого мрамора разных оттенков и пол, и стены. Мимо меня в толпе проходит пожилая женщина за руку с полненькой девочкой лет шести. Девочка вырывает руку, подбегает к стене в торце зала, выполненной из бледно-розового мрамора с барельефным изображением Пушкина в круглом медальоне.

- Бабушка, бабушка, этот дядя написал «Сказку о рыбаке и рыбке», - повернувшись к нам, радостно сообщает толстушка.
На платформах тоже медальоны, а в них пушкинские фразы, ставшие для многих путеводителем в безбрежном жизненном океане независимо от географии:
«О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух,
и опыт, сын ошибок трудных,и, гений, парадоксов друг...»
или:«Здравствуй племя, младое, незнакомое...» и др.
Так уж повелось у меня, что если я находилась в месте, где он бывал, всегда срабатывал эффект его присутствия, невольно в голове начинали крутиться строчки или фразы из его стихов. Гуляла ли по парку в Крымском Карасане, или стояла у источников горячих вод Кавказа, прогуливалась ли тенистыми аллеями Екатериниского парка или бродила по Питеру...
Даже в Испании во время прогулки на катере по Гвадалквавиру он напомнил о себе строчками:
«Ночной зефир струит эфир./Шумит, бежит Гвадалквивир».
Странно, но название реки запомнилось не из курса географии, а из этого стиха.

Помню, в одну из командировок в Ленинград, я осталась в городе на выходные, чтобы поехать в экскурсию «Пушкин в Петербурге». Начали с посещения места дуэли на Чёрной речке. Как и тогда, был конец января.
Стояла серая малоснежная промозглая питерская зима. Народу было немного.
Вышли из автобуса и прошли к предполагаемому месту дуэли, где произошла трагедия. Сразу в памяти всплыла картина Наумова «Дуэль» из книжки моего детства. Те же голые деревья на снежном поле, возможно, именно они были свидетелями поединка. Здесь прогремели один за другим два выстрела, здесь он упал в снег.
В тот роковой день, вскоре после убийства, Дантес и Геккерн сели в сани и покинули место дуэли. Секунданты подняли поэта с залитого кровью снега, надели упавшую шляпу и под руки потащили к саням. Точное место дуэли тогда осталось никем не обозначенным. И лишь позднее, поклонники Пушкина, с помощью его друга и секунданта Данзаса, отыскали его и поставили деревянный бревенчатый столбик на месте, где «погиб поэт- невольник чести, пал оклеветанный молвой».

Эти слова были высечены на обелиске из розового гранита с барельефом Пушкина, установленном на этом месте лишь в 1937 году.Какая ирония судьбы! Именно эти слова появились там, в году, когда половина жителей России становилась по воле тирана невольниками чести и жертвами клеветы!
Наша экскурсия продолжилась в последнем петербургском доме Пушкина на Мойке, 12. Сюда в том далёком 1837 году после роковой дуэли привезли смертельно раненного поэта...
Тишина опустевшего дома, обстановка, вещи, которых он касался, письма, портреты жены, детей, всё это создавало атмосферу сопричастности, вызывало ощущение личной потери. Стёрлось ощущение времени, словно мы - свидетели тех событий, а хозяева покинули дом ненадолго.
Нас подвели к двери, на которой вывешивали сводку о состоянии раненного в последние часы его жизни. Напротив стояла молоденькая девушка, она, как и все мы, сосредоточенно слушала рассказ о последних мгновениях поэта и вдруг неожиданно расплакалась тихонько, искренне, неподдельно, уткнувшись в плечо своему приятелю...
Пушкин пришел в мою жизнь с первыми детскими впечатлениями и остался в ней навсегда, сформировав моё отношение ко многим основополагающим вещам в жизни.
«Молю тебя, коленопреклоненный,
Даруй, ты, мне беспечность и смиренье,
Спокойный сон, в супруге уверенье,
В семействе мир и к ближнему любовь...»
В разных жизненных ситуациях всегда находились его стихи, созвучные состоянию души. Сколько грустной иронии, личного опыта и жизнеутверждающей мудрости в посланном мне напутствии двадцатипятилетнего Поэта.
"Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.
Сердце в будущем живёт.
Настоящее уныло.
Всё мгновенно, всё пройдёт.
Что пройдёт, то будет мило..."

Апрель, 2004год, Ашкелон.