Бутылка на троих

 БУТЫЛКА НА ТРОИХ



 Однажды утром я увидел в зеркале, что моё время прошло.

 
 Чёрная шаль уходящей ночи окрашивалась надеждой зари. Блёстки звёзд тускнели с каждой минутой крепнущего утра. Во дворе кашляли голоса дворников. Лязгнула замком узорчатая калитка дверей, отделяющих спящие жилища от уличных бродяг. Гулко пронесся ранний автомобиль. Сон опустился стальным треугольником и отрубил голову реальности.

 - Либо упадёт, либо полетит. Третьего не дано! – философически рассудил мужик в застиранном тельнике и с досадой заглянул вглубь пустой бутылки.
 По карнизу четвёртого этажа бодро передвигался Сергеев Мишаня. Мишаня был оставлен нами спящим в запертой комнате. Мы возвращались с добытой водкой назад, однако ожидаемое удовольствие от добавки оказалось разрушенным диким видением.
 - Если Миха рухнет, нас выгонят из института как пить дать, - констатировал Валька.
 - А если слезет, мы набьём ему морду, а водки не дадим, - решил я.
 - Вот уж вне всякого сомнения, тут он может не волноваться, сука! – подтвердил Валентин.

 Совершенно пьяный Мишаня канючил, сидя напротив нас:
- Гады вы, а не друзья! Вам что, соточки жаль? Да?
- А ты зачем из окна полез, можешь объяснить? – выпив полстакана, пытал его Валька.
- Проснулся, а никого нет. Дверь заперта. А на улице – лето. Пива захотелось.
- Какое может быть пиво в воскресенье, да ещё на улице Зверинской в восемь вечера? – резонно спросил я Мишаню.
 - А я забыл, что сейчас вечер и воскресенье. Светло же.
 - Нет, Миха, водки мы тебе не дадим. Ты провинился, – подытожил Валька.
 - Ну тогда я полетел! – неожиданно резво Мишаня вскочил на подоконник и вылетел во двор. Валька за ним. Я глянул в окно вслед удаляющимся в сторону зоопарка друзьям и вернулся к столу.

 Часы показывали четыре утра. Сквозь шторы в открытое окно просачивался ветер с Невы и кричали уже проснувшиеся чайки. Светлая июньская муть не давала покоя. Машинально сосчиталось, сколько лет прошло с того года, когда Мишаня был убит под Кандагаром. А Валька года через три умер от инфаркта в бане на собственной даче.

 Двадцать семь лет спустя, в восемь часов утра, во время бритья, я увидел в зеркале третьего. Себя.