Вера Леонидовна

Днем солнце встает высоко. Оно лучи свои ставит прямо. В лучах летает пыль. Медленно.

Днем жарче всего. Самая высокая температура именно днем. Только днем. В это время суток скука достигает своей вершины. Как гора Эверест. Она высокая-превысокая. В пике.

Вера Леонидовна сидела в своем кресле-качалке и скучала. Вера Леонидовна – пенсионер. Вера Леонидовна сморщенная и старая. Вера Леонидовна одна. Совсем одна.
Вера Леонидовна сидела в своем кресле-качалке и скучала. Вера Леонидовна – пенсионер. С нее стекают ручьи пота. Они текут (льются) по сморщенному телу.
Вера Леонидовна тяжело дышит. У нее излишний вес. У Веры Леонидовны обвисшая грудь. Бряхлый живот. Мозоли на пятках. Скалероз. Ревматизм. Язва желудка. Частые головные боли. Слабое зрение. Вставная челюсть. Кошка Мурка. Старый холодильник. Черно-белый телевизор «Рекорд». Сухая кожа на руках. Плешка. Своя однокомнатная квартира. Воспоминания. Одиночество.

Вера Леонидовна любит вишневое варенье. Она сначала достает ягодки, потом вынимает из них косточки, потом ест. На кухне у Веры Леонидовны старый буфет. Она его уважает. За стеной живет сосед Миша. Она его не уважает.
Вера Леонидовна прожила долгую жизнь. Вера Леонидовна была медсестрой в окопах второй мировой. Дважды матерью. Трижды бабушкой. Один раз прабабушкой. Героиней социалистического труда. Любящей женой. Уборщицей. Активисткой. Приятной собеседницей. Лгуньей. Кавалером ордена «Знак почета». Лучше всех пекла пирожки во дворе. Предательницей.
Покровительницей искусств. Женщиной.

Сейчас Вере Леонидовне – 83. Она каждодневно качается во своем кресле-качалке.

Вера Леонидовна спит до полудня. Потом она встает. Моет уши. Завтракает. После завтрака она спускается вниз. Там ее джут:
Зоя Александровна,
Ангелина Филипповна,
Маргарита Васильевна.
Они вчетвером сядут. Устроят свои ягодицы поудобнее (а более умные бабуси принесут себе подушечки «чтоба ТАМ занозов не было»).
У Зои Александровны редкая трость.
У Ангелины Филипповны шелковый платочек.
У Маргариты Васильевны свои зубы.
А у Веры Леонидовны ни-че-го. Ее это обижает. Доводит до слез. До истерики. До переживания.
Вера Леонидовна вместе с Зоей Александровной, Ангелиной Филипповной, Маргаритой Васильевной сидят на скамейке и обсуждают мимо проходящих прохожих.
- Вон, смотри, Анка пошла.
- Опять с новым.
- Ага.
- У нее каждый день НОВЫЙ.
- Ага.
- Кошмар.
- Вот в НАШЕ время ТАК не было.
- Точно.
- Мы были ПРИЛИЧНЕЙ.
- Точно.
- Ага.
- Не говори.
- Ага.
- Цены подняли.
- Не говори.
- Ага.
- Точно.
- Вон, смотри, Петька пошел.
- Совсем уважение к девкам не имеет.
- Не говори.
- Ага.
- Точно.
- Да и девки какие пошли.
- Все один секс на уме.
- В наше время сексу не было.
- Не говори.
- Ага.
- Точно.
- Что с ним будет дальше…
- Вон, смотри, Валькин внук пошел.
- Хороший мальчик.
- Ага.
- Не говори.
- Точно.
- Всегда здоровается.
- Ага.
- Всегда узнает как здоровье.
- Ага.
- Опрятный такой.
- Точно.
- Только по вечерам долго гуляет
- Ага.
- И ПЛОХО говорит.
- Точно.

Вера Леонидовна любит готовить!
Вера Леонидовна не любит готовить. Ей приходится это делать. Кушать то хочется! Ой как хочется! И вот приходится ехать в другой район. Там хлебушек на рубль дешевле. Экономия. Вере Леонидовне приходится экономить. Пенсия маленькая. Очень маленькая. Вот и орудует она общественный транспорт. Еще в нем (общественном транспорте) можно пообсчатся. Долго. Обсудить, так скать, наше правительство. Мер сволочь. Губернатор скотина. И так далее.
Естественно, наши пенсионеры самые хорошие. И в этом Вера Леонидовна беспрекословно убеждена. Ето ее аксиома. Конечно, куда там подрастающему поколению до НИХ. Наших наихрабрейших защитников, тычущих своими орденами. Рассказывающих, как они сражались за РОДИНУ. Как они выстояли татаро-монгольское иго. Как они, и только они, свергли царя. Как они запустили в космос первым человеком.

А мы?!

Мы НИКОГДА не сравнимся с их огнедышащим героизмом.
Старших надо уважать.
Старших надо уважать.
Старших НА-ДО уважать.

А мы совсем распустились. Сволочи такие. Мы не уважаем старших. Мы курим и бросаем бычки на землю. Мы занимаемся сексом. А наши многоуважаемые пенсионеры (оказывается) им не занимались. Странно. Мы, еще раз никогда, никогда не сравнимся с ними. Они (естественно) лучше нас. И мы, и они всадим палку в колесо конфликта поколений ПО-К-РЕП-ШЕ!!!

Вера Леонидовна смотрит «Вести». Вера Леонидовна любит смотреть «Вести». Очень любит. Вера Леонидовна переживает за все мировые конфликты, стихийные бедствия, террористические акты. Вера Леонидовна капает карвалол. После Вера Леонидовна звонит Зое Александровне, либо Ангелине Филипповне, либо Маргарите Васильевне, и обсуждает катастрофическое состояние современной действительности.
Наболтавшись всласть, Вера Леонидовна кладет трубку, и идет в туалет писать. Это удается ей с большим трудом. С очень большим трудом.
Вера Леонидовна поднимает домашний халатик, испытавший на себе все прелести жарки рыбы, старческого пота, сна, дырок, заплаток и любви. Стягивает гигантские трусы. Садится.
Вера Леонидовна писает. Из ее столетиями нетронутой мужскими ласками пиписьки выбилась мощная струя мочи. Вера Леонидовна писает. Вера Леонидовна тяжело вздыхает. Вера Леонидовна встает. Натягивает свои гигантские трусы. Опускает халатик.
У Веры Леонидовны давно не работает сливной бачок. Зато есть пластмассовый кувшин. Вера Леонидовна поворачивает кран, и в кувшин льется напористая струя воды. Вера Леонидовна вздыхает.

У Веры Леонидовны есть одно прекрасное хобби. Она любит тусить по больницам. Выстаивать многочасовые очереди, чтобы получить льготное лекарство за 2р. 55к. Потом Вера Леонидовна доезжает в аптеку. Тут вкусно пахнет. Вера Леонидовна любит запах больниц и аптек.

У Веры Леонидовны есть и еще одно прекрасное хобби. Это – езда в общественном транспорте. Иногда, она играет в игру – кто первый уступит ей, болезненной и несчастной ветеранке, место. Иногда, Вера Леонидовна проигрывает – место никто не уступает.
Еще в общественном транспорте можно пообсчатся. Подсадить свайные ягодицы к какой-нибудь бабусе и завести милую беседую. Иногда везет – вместо бабуси – дедуся! Уррра!

Иногда Вера Леонидовна достает старые пластинки и слушает их. Ей это очень нравится. Очень приочень. Нравится. Вера Леонидовна вспоминает свою молодость. Ту молодость, когда на улицах было чище, и краше. Когда все были счастливы. Трава была зеленее и сочнее. А сейчас она какая-то желтая и сухая.
Вера Леонидовна ложится на диван, а рядом с ней играет шумящая музыка с оперными голосами. По щеке Веры Леонидовны стекает слеза. Вера Леонидовна вспомнила первую любовь. По второй щеке стекает слеза. Вера Леонидовна вспомнила ВОЙНУ. Бесконечные моря крови. Безликое горе и страдание. Безразличие многих, ее окружающих людей, к этому горю. Она вспомнила, как их военврач, делал операции людям, как будто это мешки с дерьмом. Как ее сестра съела своего ребенка в блокадном Ленинграде. Как в тридцать девятом, ее мужа расстреляли, и она осталась одна на растерзание соседям.
Все щеки Веры Леонидовны мокрые. Вера Леонидовна уже не может сдержаться и начинает громко рыдать. Ее трясет. Она прыгает с места на место. Ей плохо. Она старая и никому не нужная старуха. У нее никого и ничего нет. У нее есть только одиночество.