Глава-10 Шантаж. Книга Пришествия

Прокуратор пристально смотрел на стоявшего перед ним арестанта. Не похож он на всех этих традиционных проповедников. Где горящий взор? Величавая осанка с гордо вскинутой головой? Где готовность обличать и грозить? Тонкие пальцы музыканта, мягкий с печалью взгляд и какая-то смертная тоска на лице.
Ку как такой может угрожать империи? Чем? Того ли они наметили? Хотя…
кто их поймет здесь. Но на фанатика он не похож. Это что-то другое.
И это другое внезапно отозвалось непонятной тревогой.

- Говорят ты сын Бога. – то ли спрашивая, то ли утверждая, произнес он.
- Ты сказал.
Мягко отозвался арестант.
- Вот как?
Усмехнулся Прокуратор.
– Значит я сказал… А кто говорил о царстве от Эр Шалома до Рима?
Что не будет ни эллина ни иудея в нем. И построишь храм новой веры.
Тоже я сказал?
- Говорил я о царстве духа. О царстве Того, кто выше всех земных царей.
О том, пред кем склонятся и вознесшиеся и униженные.
- Пред тобой?
- Пред пославшим меня. Я пылинка в деснице Его. Слово – ниспосланное им.
- Так. И мы должны склониться пред тобой и следовать слову твоему?
Может и император должен склониться?

При последних словах в глазах Прокуратора мелькнули волчьи огоньки.
Но арестант отрицательно качнул головой.
- Не предо мной. Я лишь орудие в руках пославшего меня.
- Ну да. Ты орудие, посланник, а кто не уверует в тебя – тот подвергнется гневу твоего Бога. Знакомо. Вот только почему же тогда он не защитил тебя?
Почему ты в оковах предо мной? Почему мы стоим над вами, а не вы – над нами?
Может все-таки наши Боги сильнее твоего Бога?
Ответ прозвучал тихо, но твердо.
- Многие народы приходили гордые силой своей. Где они? Рим силен мечом. А мы знаем Истину.

- И что есть истина?
Прокуратор вперил в него ледяной взгляд.
- Открой мне ее проповедник. Может и я пойму?
- Истина есть Свет.
- Что есть истина?
Повторил он вновь с нажимом.
- Истина есть Любовь.
- И в третий раз спрошу тебя – Что есть истина?
- Истина есть Бог!
- Трижды спросил тебя и трижды ты дал мне разный ответ.
- Я сказал тебе Истину.

- Хватит! Мы не на философском диспуте. Обвинений против тебя хватает, чтобы немедленно отправить на казнь.
Прокуратор хищно подался вперед.
-Знаешь ли ты проповедник как умирают распятые?
- Знаю. Смерть их мучительна. Но мне уготовано испить чашу до дна. И я готов.
- Да, конечно. Я слышал о твоих заявлениях, что воскреснешь на третий день
и вознесешься. Этих заявлений достаточно, чтобы ваши первосвященники сами потребовали твоей смерти. Однако они предпочитают делать вид, что не замечают этого. А может ты их человек? Может, тебя специально послали мутить народ?

Эшуа качнул головой.
- Разве взяли бы они меня, если я их человек.
- Впрочем, теперь это уже не важно. Дело зашло слишком далеко. Ты будешь казнен за призывы против Империи, за присвоение себе божественного происхождения и…
за оскорбление канонов вашей веры. Пусть Синедрион порадуется. Никто не скажет, что Рим не уважает чужих религий. Они думают, что останутся в стороне?
НЕТ!!! Не удастся. Никто не останется чистеньким.
Он хлопнул в ладони.
- Уведите его!

Прокуратор проводил взглядом арестанта и конвой. От беседы осталось нехорошее чувство недоговоренности. Что-то странное было в этом человеке, и он не мог понять что. Не мог понять, откуда это непонятное чувство тревоги. И уже сожалел, что поддался на уговоры начальника тайной службы. Но теперь выхода не было. Он знал, что рапорты человека в сером плаще ушли к Наместнику, а оттуда в Рим. И там тоже ждут. Если остановить дело,
то его самого обвинят в заговоре против императора, в потакании врагам Рима.
Колесо завертелось. Остается только отойти в сторону. Этот человек опасен.
И опасен для них всех теперь. Но почему так неуютно ему стало вдруг?

В комнату неслышно вошел слуга и доложил о прибытии Каифы. Прокуратор кивнул. Слуга впустил Первосвященника. Каифа вошел. Прокуратор кивнул ему в сторону кресла. И сам сел напротив. Молчание затянулось. Прокуратор не выдержал первым. Раздраженно вскинул голову…

- Я пригласил тебя по очень важному делу. Этот Эшуа очень опасен. В своих проповедях он зашел слишком далеко.
- Разве?
Каиафа изобразил удивление.
- Я думал, что богословские вопросы не интересны Риму.
- Да. Но не тогда, когда кто-то посягает на власть Рима. Этот человек призывает против власти императора.
- Но я не слышал, чтобы он призывал к восстанию, или говорил против императора.
- А царство вашего Бога от Эр Шалома до Рима? А земные цари склонятся пред ним?
Это что? Не против Императора? Может, ты тоже мечтаешь о том же?

Прокуратор подался всем телом вперед и вонзил немигающий взгляд в Первосвященника. Каифа возмущенно выпрямился в кресле. Он знал, куда клонит римлянин.
- Ты хочешь обвинить Синедрион в сговоре с этим проповедником? Крови жаждешь Прокуратор? Не выйдет! Мы арестовали его и отдали в твои руки. Что тебе еще?
- Ты хотел арестовать его тайно и осудить за погром в храме! Спасти хотел? Упрятать в темницу к Ироду? Думал хитрее всех? Тебя вынудили передать его нам. Не подоспей мои люди  ты бы уже спрятал этого бродягу. Как думаешь, Каифа – что скажут в Риме, когда узнают об этом? Как поступит Император с тобой и Синедрионом?
- Чего ты хочешь?

- Я приказал доставить Эшуа к Ироду. ты ведь это собирался сделать?
Вот пусть он тоже вынесет ему свой приговор. Это не простой преступник, Каиафа. А потому я хочу, чтобы все вынесли свой вердикт. Ты при всех, от имени Синедриона потребуешь казни еретика и богохульника Иешуа. При всех!
Ты обвинишь его в притязаниях на царство. И будешь требовать его смерти.
А я вынесу ему смертный приговор. Как еретику и бунтовщику. Иначе…
- Иначе что? Прикажешь арестовать меня?

- Хуже Каифа, хуже. Ты и все члены Синедриона будут распяты вместе с Эшуа.
А знаешь почему? Потому, что во время вынесения публичного приговора – сторонники Эшуа взбунтуют толпу. Некто из твоих слуг пустит стрелу в меня… По твоему наущению…
И начальник гарнизона бросит в атаку своих легионеров...
Ты ведь знаешь, что я приказал еще на прошлой неделе передислоцировать войска ближе
к городу. В Рим уйдет рапорт о том, что раскрыт и подавлен заговор с целью мятежа,
во главе которого были Синедрион и их агент – проповедник Эшуа.

Прокуратор испытующе смотрел на Каифу. Первосвященник понял – римлянин не пугает,
просто он все уже продумал.
- Знаю римлянин. Знаю, как ты ненавидишь нас. Знаю, как жаждут войны некоторые советники императора. И верю – сделаешь так, как сказал. Но не дам тебе народ мой растерзание. Крови Эшуа жаждешь? Бери. Но мало тебе этого. И нас в глазах народа хочешь повязать
с собой кровью этого умалишенного. Ничего. Пусть недовольные проклянут меня.
Я один отвечу перед Богом за все. Но бойни не допущу. Господь с меня спросит за народ мой. А кровь Эшуа – все равно на тебе. Бог все видит.
Каифа уже стоял на ногах. Прокуратор тоже. Первосвященник повернулся и пошел
к выходу. Уже в дверях услышал:
- Значит договорились. И помни об этом!

Прокуратор устало опустился в кресло. Он был недоволен собой. Подожди же Каифа.
Ты еще удивишься. Он сидел долго. В полдень прискакал гонец.
Ирод Антипа не пожелал вмешиваться. Допросив арестанта, он заявил, что это
дело римских властей. Что касается религиозных моментов, то это дело Синедриона.
Ирод не захотел брать на себя ответственность. Он еще не забыл Иоанна. Ну что ж. Прокуратор ожидал этого. Ничего. Это еще Ироду аукнется. Придумаем легенду. Он у нас очень подозрительный – Ирод Антипа. Какая-то мысль неотвязно сверлила мозг. Что там говорил этот проповедник? Воскреснет после смерти? Мессия? Вот Каифа своими руками и отправит на крест Мессию. И что тогда скажут люди, когда казненный испарится?
Я натравлю на тебя твою же паству Каиафа!
Таги-Стрингер.