Тонкая невидимая нить

Вся его жизнь ассоциировалась с пустырем, по которому он шёл, держа в руках невидимую нить от солнца, освещающего ему дорогу. Всё время он думал, что следует к солнцу, не осознавая того, что оно движется вслед за ним, потому как больше двигаться ему было некуда. По пути ему попадались небольшие камни, о которые он спотыкался и высокие скалы, которые приходилось обходить стороной. Иногда, натыкаясь взглядом на наскальные рисунки, он останавливался, и пытался разглядеть в них истину или понять основную суть какой-нибудь культуры. Когда у него было много свободного времени, то он усаживался перед монитором, запускал текстовый редактор и пытался сам создать истину и донести её до людей. Но солнце, подгоняемое ветром времени, двигалось дальше, натягивая свою нить, заставляя подниматься на ноги и идти вслед за ним.

Однажды на своем пути Он встретил картеж из белых автомобилей, толпы разодетых людей, и знака бесконечности в виде пересечения двух обручальных колец, с букетом цветов и красной лентой под ним. В это время заиграла веселая музыка, и быстрый опьяняющий танец перенес его на кухню, заставленную коробками быта и кастрюлей с варящимся супом на забрызганной маслом плите. Каждый раз, выглядывая из окна кухни, он смотрел на небо и видел звезды. Глупые, никому ненужные звезды, порождающие во всех бездарных романтиках какое-то сомнительно-возвышенное чувство прекрасного. Хотя, что прекрасного может вызывать одна и та же картина желтых точек, находящихся на одном и том же расстоянии друг от друга уже много миллиардов лет?.. В такие моменты он рассыпал по столу хлебные крошки, заливал их подсолнечным маслом и писал стихи о любви. Крошки напоминали ему камни, а масло – залитый солнцем пустырь. Проводя по нему взгляд, он возвращался в свое прошлое, и тонкая невидимая нить солнца вновь начинала тянуть его за руку. Но в этот момент раздавался звонок в дверь, по телевизору начинался вечерний сериал, и между двух окольцованных счастьем людей вставала большая глубокая тарелка жирного попкорна.

Продолжение своей жизни Он связывал с воспоминанием картинки на экране мобильного телефона. Там на синем фоне было нарисовано некое существо, по форме тела напоминающее человека, но явно не человек. Оно несло в руках шарик, который светился изнутри, и свет этот оставлял под ногами существа желтую световую лужу небольшого диаметра. А вокруг была синяя пустота...

Однажды он спросил: «Какого цвета пустота?»... И один человек ответил, что пустота имеет цвет того предмета, который находится за ней. Тогда Он оглянулся и попытался поместить вовнутрь красный цвет, зеленый, затем черный и, наконец, белый. Но цвета всё время перемешивались, создавая каждый раз всё новые оттенки. Одно оставалось неизменным – это сама пустота, которая окружает человека всю его жизнь, и которую люди пытаются заставить одеждой, украшениями, автомобилями и другими атрибутами человеческой жизни...

Как-то, проходя мимо одного огромного сверхнового камня, Он заметил на нем надпись: «Move your ****и!» И большую глыбу с табличкой «Охрана» на черной куртке. Оставив на входе несколько мятых купюр, Он оказался в окружении ритмичной музыки, разноцветного алкоголя и непонятно откуда появившегося чувства вины перед будущим. С каждым следующим глотком настоящие перемешивалось с тем самым будущим и надавливало прошлым в виски, заставляя пить всё больше и больше, отключая мозг от осознания существующего и питаясь только воспоминаниями. От этого закрывались глаза, и окружающее превращалось толи в сон, толи в пьяный бред...

Однажды, находясь в подобном бреду, он долго вглядывался в надпись, оставленную тинэйджерами на билборде грязного троллейбуса:

«...Пусть дни не отличить один от другого, пусть время от восхода до заката тянется бесконечно, пусть за всю свою короткую жизнь они не прочли ни единой книги и не понимают языка, на котором люди в городках и селах пересказывают друг другу новости, - они будут счастливы, покуда им хватает воды и травы...» (Откровения от Коэльо. Алхимик. Глава четвертая. Стих третий). Под надписью было изображение каннабиса.

Выдернутая из контекста фраза писателя, который не писал о наркотиках, заставила задуматься, что, возможно, и из Его жизни кто-то удалил первые строчки, забил в косяк и теперь передает по кругу в каком-нибудь гнилом подвале. В голову тут же пришла мысль о Главном писателе или даже режиссере, и о том, на чьей он стороне?

Что бы это понять, необходимо было найти в жизни линию, чтобы по ней разделить своё существование на какие-либо стороны. Пока Он думал – пошёл дождь.
Дождь шёл, Он стоял на разделительной полосе сырого асфальта и смотрел вдаль. Осознание всего плохого и хорошего сжималось в одну мокрую маленькую каплю, которая повисла у него на реснице. Он понял, что вся его жизнь фокусировалась на этой капле и на луче, отраженном от мокрой поверхности. На луче, который заставлял его идти вперед, волоча, за собой солнце на тонкой нити...

- Не надо думать, на чьей стороне Режиссер, - сказал седой старик, выглядывая из плазменного экрана телевизора в темную пустую комнату – главное, что, просмотрев свою жизнь, ты понял, на чьей стороне Ты.

- И на чьей же я стороне?

- Все зависит от осознания тобой своего счастья, которое существует, до тех пор пока есть заляпанная маслом плита, звезды и стихи Бродского, служащие стимулом и одновременно оправданием своего существования. В любом случае, ты находишься на стороне самого себя и линией деления служит та самая занавеска, по одну сторону которой находится массив города, а по другою – стопка вымытой посуды, а борьба добра и зла в зеленых символах матрицы на экране на самом деле происходит в твоей голове, пока ты смотришь на это через дождевую каплю, стоя на разделительной полосе мокрого асфальта. И где бы ты не находился, ты в любом случае будешь видеть эту занавеску, потому что солнце висит над ней, и не освещает больше ничего другого.

Экран погас, и в комнате остался только слабый луч уличного фонаря, проникший внутрь через пространство между занавеской и стеной. Желтая пыль перемещалась вдоль по нему, образовывая млечный путь, а внизу, в луже жидкости, стоял таракан и смотрел вверх большими глазами, периодически опуская в лужу свой ус, и поднимая, с интересом разглядывая стекавшую по нему каплю и отражающуюся в ней светлую нить...