Бабушкины пироги

Из маленькой светлой кухоньки веет тучным запахом вкуснейших пирогов – бабушкиных – это главное условие!
Белоснежная тюль в проеме двери густо усыпана солнечными подглядами «скрозь» густую листву и жалкими просящими тельцами мух – еще бы, бабушкины пироги! На месте любой уважающей себя мухи я бы тоже сидела жалко и просящее. Ей Бо!
Бабушкины руки – они неземные какие-то. Сидишь на стуле, поджав ноги и не дыша, не отрываясь, смотришь-смотришь-смотришь и от счастья смотреть счастлив еще больше.
А впереди: ловкие верткие руки в мучной пудре разговаривают с тестом; они – друзья, лучшие и верные, они такие шедевры творят!
Тесто – воздушное, веселое. Такой пушистый толстячок, очень любопытный – все время лезет куда-то, обнюхивает все вокруг, трогает. Но бабушкины пальцы не проведешь – они его раз-раз; как на пианино - сыграли сонату Бетховена, и пухляк снова на своем месте, только лапки торчат по краям кастрюли и нос с глазенками наружу таращатся с интересом. Но бабушка рядом – не вылезешь.
Пахнет от него – он и сам не понимает, как чудесно. Вернее, он чувствует, что чудесно, но не понимает, что сам и пахнет, а никак не светлый квадратик линолеума – а пухляк все тянется его нюхать, глупый.
Бабушка его очень любит, уважает его и бережет от всяких там… - от меня, например. А он тоже любит бабушку и в благодарность ее руки целует – своими большими мягкими губами, нежно-нежно, жмурясь от удовольствия; шепчет ей что-то тихо, или поет песенку, или бабушка ему поет:
- Капитан, капитан – улыбнитесь…
И пухляк, довольный, колышется в такт.
Он такой хороший.
Я с ним играть люблю, когда бабушки нет: палец окунаю в его мягкий пахучий бок, а пухляк его на себя тянет и липнет к нему – не хочет отпускать. И кто кого. Обхватит покрепче у основания – он такой сильный, но добрый очень – всегда поддается мне. И с таким сожалением выпускает – предварительно обнюхает, пощекочет носопыркой своей.
Любопытный до чего!
Но очень здоровский!
Мой друг!