Глава-14 Голгофа. Книга Пришествия

Недвижно смотрит Демиург с незримой горы Меру на Гею. Взгляд Его прикован
к одной точке – лысой возвышенности в окрестностях Эр Шалома. Туда, на вершину ползла группа точек. Наверно для пары стервятников паривших в поднебесье они казались муравьями. Он же – отчетливо видит всё и всех. Так же как и Черного Всадника,
незримо застывшего на плоской вершине. Трагедия близилась к своему финалу.

Голгофа уже была оцеплена редким кругом легионеров. Конвой с повозкой тащились за арестантом. Всем было жарко. Вот, наконец и вершина. Здесь их ждали армейский палач и несколько офицеров – центурион с тройкой декурионов. Никому из посторонних не дозволено было приближаться к месту казни. Лишь там, внизу, на небольшом отдалении от оцепления, стояли две женщины и Иоанн. Да еще, на дороге немногочисленные любопытные, которые увязались за процессией. Трое легионеров сняли с повозки крест. Место было подготовлено заранее. Человек в сером плаще стоя в стороне внимательно наблюдал. Эшуа повалили на крест. Руки развели и примотали ремешками за кисти к перекладине. Палач вынул из мешочка два больших гвоздя с широкими шляпками… Эшуа закрыл глаза, стиснул зубы.

Теплое прикосновение железа… Острая боль пронзила ладонь! Палач был мастер своего дела – тяжелый молот одним махом вогнал гвоздь сквозь мякоть плоти в дерево. Следующий удар пригвоздил ладонь намертво к перекладине загнув гвоздь. Эшуа тяжело дышал… Но теперь он уже готов был к повторению пытки. Второй гвоздь также молниеносно был вбит в дерево. Палач обернулся к человеку в сером плаще.
- Ноги будем фиксировать подставкой или к столбу?
Человек кивнул:
- Подставкой.
- Нет! Без подставки. – Центурион из личной охраны Прокуратора шагнул вперед.
- Игемон велел не затягивать агонию. Мы не можем весь день стоять здесь.

Палач взглянул на человека в сером. Тот дернув плечом отвернулся, кивнул легионерам.
Они слегка согнули колени Эшуа и прижали ступни к столбу. На этот раз боль пронзила
до самого мозга… На мгновение он потерял сознание.  Новая боль привела его в чувство.
Перед глазами плавали круги… Легионеры взявшись за веревки тянули крест на себя,
а двое направили его нижний конец в продолбленную яму. Эшуа почувствовал как медленно повисает на руках… Крест вздымался вверх. Толчок – и он вонзился в землю. Эшуа резко встряхнуло. Он не сдержал стона. Легионеры торопливо закапывали основание креста
и утаптывали землю.

Человек в сером плаще запрокинув голову, негромко прочел табличку над его головой:
- Эшуа Рекс Иудеа. – Усмехнулся. – Царь Иудейский… А вот короны-то и
не хватает. Придется исправить.
Приказал солдатам, приставить лестницу. Неторопливо поднялся …
Достал из под плаща терновый венок и торжественно надел его на голову Эшуа.
Острые шипы больно царапнули оставив на лбу капельки крови. Серый плащ заглянул
в затуманенные болью глаза распятого:
- Радуйся, Я короную тебя на царство… Царь нищих, убогих, блудных и отверженных.
Эшуа прохрипел:
- Мы еще увидимся. Я приду за ними.
Тот дернулся как от удара и начал спускаться. Солнце стояло в зените.

А Он смотрел с вершины незримой Священной Горы Меру на лысую площадку Голгофы.
Каждый звук, каждый стон и хрип отзывались в Его сознании. Он чувствовал каждый импульс боли Эшуа как свою, ибо Сам захотел так. И сам запретил себе вмешиваться, облегчать состояние распятого. Но кто мог запретить Ему восчувствовать эту боль как Свою?
Ведь это Он послал его на муки. И теперь используя свое могущество, пропускал через
Себя боль Эшуа. Он слышал его стон:
Отче, Отче!!! Где же Ты?
Слышал смех солдат. Это надели терновый венец… и снова стон, и слова:
- Прости им всем, ибо не ведают что творят…

Как же долго тянется время… Как медленно перемещается солнце… Оно невыносимо палит, обжигает тело и голову. Губы спеклись. Горят раны от гвоздей. Трудно дышать повиснув на руках. Что-то прохладное коснулось лба! Солдат, надев губку, смоченную в уксусе на острие копья, провел ею по его лбу и поднес к губам. Черные мухи с недовольным гудением взвились в раскаленном воздухе. Он с трудом разлепил опухшие веки… впился в губку жадно всасывая в себя влагу… Почему они вывели его из забытья. Это облегчение на краткое время, а потом снова жажда… И боль. Раны тупо ныли. Когда же все закончится… Воздух…
ему не хватает воздуха. Легкие словно сжаты тисками рёбер. Туман заволакивает взор.
Кто это стоит у подножия? Что за черный всадник, на огромном, черном как мрак коне? Отчего так повеяло холодом? Это Смерть!

Центурион что-то негромко сказал легионеру. Тот неторопливо приблизился к кресту и привычно нацелив копье, легонько ударил между ребер распятого. Эшуа дрогнул и безжизненно повис на руках… Последнее, что донеслось до Священной Горы Меру – были слова: Уже иду… к Тебе…
Таги-Стрингер.