Кошачьи радости

Приятно лежать на батарее, поворачиваясь то одним боком, то другим. Жаль, что на спину нельзя перевернуться, подоконник мешает. Тепло накапливается в подстилке из искусственного меха и понемногу отдает его мне. Хозяйка называет меня мерзлявой лежебокой, ну и пусть. Я же не должна моржевать на голом полу как моя подруга, у которой шерсть длиной в шесть сантиметров прет повсюду! Ей все жарко, на балконе она сидит зимой по полчаса. Обросла воротником и штанишками и сидит на морозе – хоть бы хны!

Хозяин назвал меня Пусей. Имя какое-то игрушечное, как будто сюсюкающее. Он, глупый, не знал тогда, что я вырасту и буду взрослой кошкой. Еще меня называют балериной из-за длинных лап и грациозной походки. А хозяйка раньше все брала за морду и говорила: «Ну и глазищи у тебя огромные, 20% головы занимают!». Мужик к ним какой-то приезжает и называет меня Серкой. Какая ж я Серка? Еще на рынке первая хозяйка сказала: «Смотрите, какой окрас необычный – камышовый.».

Когда батарею отключают, я ищу другие теплые места. Но хозяйка почему-то гонит меня оттуда. Что плохого в том, если я заберусь под одеяло хозяйской кровати? Лежу себе спокойно, греюсь, меня и не видно совсем. Нет, придет, увидит меня, заорет и выгонет на холод. Говорит, шерсть я там оставляю и личинки глистов. Мнительная она очень.

И откуда-то ведь знает хозяйка о чем я мечтаю! А мечтаю я о том, как вывезут меня «на природу», где сочная трава, горячее солнце, ночная охота, живая еда и внимательные коты. За эти летние месяцы можно вдоволь наесться мышей. Нет никакого труда выследить серую глупышку в траве, одним прыжком приблизиться к ней, не оставив и шанса на побег, схватить зубами за шею до хруста, трясануть ее и побежать с ней домой. Дома показать трофей хозяевам, положив мышь в обозреваемом месте, и приступить к лакомству. Как вкусно хрустят сладкие косточки, теплая свежая кровь приятно обволакивает пищевод и желудок! Съедаю все, оставляю только селезенку, потягиваюсь и вальяжной сытой иду в огород валяться в грядках моркови. «Ишь, наелась – еле идет!», - говорят мне вслед.

А когда случатся со мной «гормоны», захочется мне с котом пообщаться. Начну орать по-особому, и прибежит какой-нибудь кот издалека. И начнет преследовать, околачиваться возле меня в радиусе трех метров. Я а буду «ритуальные танцы танцевать», как говорит хозяйка. А когда совсем уж гормоны те остатки разума перекроют, разрешу я тому коту ободранному приблизиться ко мне. Встанет он, блохастый и неотесанный, надо мной москвичкой, схватит крепко зубами за загривок, шлепнет по заду, чтобы хвост в строну посильнее отвела и вонзит в меня свое жало. Сделает он свое дело, и сброшу его сразу, берегись, бродяга – страшна я тогда! Убежит подальше в кусты жених, пока я в себя прихожу.

А через два месяца родятся у меня котята в большой коробке с подстилкой. И будут все заглядывать к нам и руки тянуть, чтобы котят потрогать. Так и пройдет время до осени в коробке с детьми. Потом поедем обратно в Москву на синих Жигулях. Там будет тесно и душно. Чтобы дышать, нужно будет открывать рот, а хозяйка будет говорить всю дорогу: «Ты как собачка дышишь.».

Вот и лежу себе на батарее, мечтаю, смотрю на хозяйку. Сидит, деловая, за компьютером, на сайте Проза.ру. Писателем себя возомнила, смешная…