Свитки Серафима. Начало

В соавторстве с Натальей Демченко.

«Лишь точка в потоке времени…..»

1.

Нечеткие контуры деревьев, мелькающих в холодных осенних сумерках за окнами поезда, сменились на частные домики, малопонятные по назначению постройки и стали постепенно обрастать более серьезными городскими коммуникациями. До прибытия оставалось всего минут двадцать, но картина, открывающаяся из окна купе, была такой монотонной, что веки сами по себе наливались свинцом. Музыка в плеере тоже не бодрила... Ему показалось, что он закрыл глаза всего только на минуту, а чья-то настойчивая рука уже заставляла от обильной тряски разогнать надвигающийся сладкий сон. Он вскинул голову вверх и встретился с внимательно направленным прямо на него озорным взглядом больших карих глаз.
- Вставай! Мы уже приехали. Твои вещи за тебя никто таскать не будет.
Сосед по купе вскинул огромную спортивную сумку на плечо и направился к выходу. Леха протер глаза и с сожалением осмотрел свои вещи – немалых объемов сумка, да еще чемодан. Зачем дед перед отъездом дал ему в руки этот потертый, когда-то черный чемодан было непонятно. Парень даже не знал, что в этом чемодане лежит. К грузу прилагалась инструкция, которая уже была выучена наизусть. Мысленно он еще раз повторил – «Пойти от вокзала по центральной улице, свернуть возле библиотеки направо в проулок и войти в зеленую дверь». Там жила дальняя родственница деда, которой и надо было передать чемодан.
- Выходим, выходим.
Краснолицый заспанный проводник безлико прокричал в купе свою обычную фразу и скрылся в конце вагона.
Взвалив на себя скарб, Леха поплелся к выходу. Чемодан нещадно бил по ногам.
- Ну, давай помогу что ли.
Кареглазый сосед по купе протягивал руку, чтобы подхватить чемодан и втащить его на перрон. Вместе они справились, и Алексей спрыгнул с последней ступеньки на землю.
- Знаешь, я слышал, в этом городе нет проблем с кирпичами.
Кареглазый, выдохнув, поставил чемодан в вертикальное положение. Оценив шутку, Леха ухмыльнулся.
- И далеко тебе тащить это добро?
Прищурившись, сосед по купе оглядывал худощавую фигурку напротив, словно примеривал к ней чемодан и он у него ну никак не вписывался. Лехе даже стало неудобно от этого взгляда.
- Мне нужен дом за библиотекой, - вспомнив инструкцию деда, сообщил он.
- Библиотека? - казалось, парень удивился, его янтарно-карие глаза широко раскрылись, сделавшись еще больше. – Нам по дороге.
Они вдвоем взялись за ручку чемодана и двинулись в сторону желтого здания в конце широкой улицы мощенной щербатым камнем. Леха с интересом то поглядывал по сторонам, то на неожиданного помощника.
Небольшой индустриальный городок, выросший когда-то вокруг кирпичного завода отличался провинциальной размеренностью и чинной медлительностью. Дома несли на себе отпечаток печального распада и просительно взирали на центральную улицу.
- На право или налево?
- Что? – Алексей не сразу понял, что обращаются к нему.
Все его внимание было обращено на желтое здание библиотеки, странная архитектура которого навевала мысли либо о безумии проектировщика, либо о богатой событиями судьбе постройки. Второе было более вероятно. С первого взгляда можно было сказать, что здание библиотеки имело некий внутренний центр, который годами обрастал новыми стенами, надстройками, боковыми коридорами и массой полезных и бесполезных помещений. Каков был изначальный замысел первостроителя, теперь понять было невозможно.
- Правый или левый проулок? – озорная искра в глазах парня разгорелась ярче.
- Правый.
Улица резко сузилась. Задевая плечами облупившиеся стены, Леха и кареглазый добрались до ядрено зеленой двери дома.
- Спасибо за помощь, - Алексей пожал твердую руку нечаянного знакомого и улыбнулся.
- Да ладно, - весело отмахнулся тот и быстрым шагом направился в сторону центральной улицы.
Когда он скрылся из виду, Леха досадливо поморщился, коря себя за то, что даже не спросил имени этого парня. Но теперь поделать уже ничего было нельзя и, отбросив все сомнения, он постучал в дверь.
"Ну вот, - пронеслось у него в мыслях, - так и знал, что ничего хорошего из этого не выйдет". Алексей снова поморщился, но теперь уже от того, что эта непонятная для него миссия находилась под угрозой срыва - дверь не просто не открывали, за ней не было слышно ни малейших признаков движения. Темный проулок, в котором не наблюдалось ни одного целого и способного к освещению фонаря не придавал энтузиазма - наоборот, еще больше усиливал желание как можно скорее развернуться и пойти искать что-нибуль похожее на гостиницу. Надежда на то, что его хотя бы покормят с дороги таяла с каждой секундой, которую отмеряла тишина и внутри дома, и за его стенами. Только ветер уныло завывал со стороны большой площади, откуда Алексей попал к порогу зеленой двери.
- Мог бы хотя бы предупредить, что я приеду! - зло выдохнул Леха и, с досадой махнув рукой на проулок, зеленую дверь, здание библиотеки и на весь городишко разом, потащился вместе с чемоданом обратно.
- Как же темно! Черт!
Он споткнулся и упал на чемодан. Мимо проехала машина, дохнув в лицо бензиновым облаком. Чертыхнувшись в сотый раз, Леха зло пнул свою поклажу и сел на несчастный чемоданный груз сверху. Темнота стала угнетать. На библиотеке тускло горел фонарь при входе, и, подперев голову ладонями, Алексей обреченно стал смотреть на него. Пока он размышлял куда податься, машина развернулась и остановилась возле входа в этот приют знаний. Скрытый темнотой Леха спокойно наблюдал, как из иномарки появилась фигура в черном и направилась не к центральному входу, а скрылась в левом проулке. Прошло чуть времени, и человек неожиданно показался справа, обойдя библиотеку вокруг. Он остановился, задрал голову и простоял так с минуту, словно пытался рассмотреть что-то на куполообразной крыше. Затем, к удивлению Алексея, человек повел себя еще непонятнее – он присел на корточки и прошел так пару шагов вдоль стены, поднялся, припал к библиотеке как к родной, вновь присел. Минут пять продолжалось это странное действо. Потом человек сел в машину и уехал.
«Так», - Алексей ущипнул себя, чтобы убедится, что не попал в абсурдный и непонятный сон. – «И в этом городе мне надо собирать материал? Спасибо!». Он мысленно обругал вначале деда, который посоветовал поработать над дипломным проектом в родном городе их семьи, потом заведующего кафедрой, который эту идею одобрил и, наконец, декана, что подписал направление.
Становилось прохладно. Леха поднялся и, волоча за собой дедов подарок, наугад пошел обратно к вокзалу.
«Дурацкая история какая-то выходит», - думал он. - «Совсем глупо». В сладких мечтах он уже видел, как передает посылку сестре деда, а осчастливленная старушка в благодарность кормит его пирожками и предлагает заночевать, чтобы не искать посреди ночи гостиницу. Но мечты так и остались мечтами, что было весьма обидно. Особенно посреди темного, незнакомого города, пусть даже в котором жили десять поколений ваших предков.
Окончательно отравленный жалостью к себе, Леха мрачно ухмыльнулся огням вокзала. Где-то справа неоновыми огнями играла покосившаяся вывеска со странной надписью «НИЦА ЛЕ ОДОР». Загадочная реклама с намеком на нечто французское подмигнула путешественнику, и Леха вошел внутрь.
В малогабаритном холле стало ясно, что ничего французского здесь нет, а все совсем наоборот очень даже отечественное и знакомое. За потертой конторкой сидела женщина трудно определимого возраста, за спиной которой можно было прочесть полное название учреждения.
Гостиница «Железнодорожник» имела все тот же просительно-унылый вид, что и любое здание в этом городке. Оглядевшись, Алексей с надеждой поинтересовался у женщины, может ли он снять номер. Администратор, с сомнением поглядывая на чемодан визитера, сообщила, что все номера заняты. Сейчас Леха был готов отдать уже любые деньги за возможность поспать и прикидывал в уме, сколько у него с собой в бумажнике.
- О, привет! Ты все путешествуешь со своим чемоданом?
Кареглазый, что помог ему вечером, спустился в холл и теперь насмешливо поглядывал на Леху.
- Дома никого не оказалось, - пояснил Алексей, удивляясь про себя неожиданной встрече. - Пришлось возвращаться.
- У меня в номере есть свободная кровать.
Кареглазый почти нежно улыбнулся администраторше и ловким движением ладони по конторке переместил в ее сторону заветную бумажку. Количество нулей на бумажке женщину порадовало.
- Пожалуйста, номер 10, через пять минут принесут белье.
- Проследите, чтобы вещи занесли в номер, - попросил кареглазый, и потянул опешившего Леху к выходу. - А мы пока в кафе перекусим.
Оказавшись на улице, они стремительно пронеслись вдоль железной дороги и влетели в привокзальный ресторан. Раздавленный напором активности нового знакомого, Алексей упал на скамью за столик у окна.
Новый знакомый не спешил следовать его примеру, а все в том же энергичном темпе, в котором он то появлялся перед Лехой, то исчезал из его поля зрения, снова куда-то пропал. Алексей заинтересованно покрутил головой по сторонам - кареглазый что-то активно обсуждал с рослым коротко стриженным мужчиной в строгом черном костюме, отчаянно жестикулируя и то и дело поглядывая в сторону столика, за которым примостился усталый обладатель непонятного чемодана. Леха не мог слышать ни слова из их разговора, потому что стояли они в противоположном углу достаточно просторного ресторана. На улице было уже совсем темно, а с городским освещением, насколько ему стало понятно из первых минут знакомства с этим населенным пунктом, было совсем туго, поэтому за оном оказалось сложно найти подходящую картину для созерцания. Он стал медленно скользить взглядом по немногочисленной публике привокзального общепита: за столиком слева в окружении невероятного количества сумок, котомок и пакетов сидела пожилая пара, женская половина которой постоянно охала и ахала, сетуя на опоздание их поезда, чуть правее от них бесцельно болтал ложкой в чашке чая командировочный мужчина средних лет, за соседним столиком у окна... У Лехи округлились глаза и, несмотря на всю свою физическую и моральную усталость от этого неудачного дня, он молниеносно вскочил на ноги и радостно бросился к сидевшей за ним брюнетке.
- Оксана?!!!
- О, Леша!!! Как ты здесь оказался?
- Материал для дипломного проекта тут собираю. А что искусствовед делает в этом захолустье?
- Меня пригласили для оценки какой-то древности. Им нужно подтверждение года создания, кажется.
- Весь этот город древность несусветная. Так на кого ты работаешь?
- Понятия не имею, - искренне вздохнула Оксана. - Меня наняла одна фирма. На самом деле я не могу об этом говорить, извини.
- А, ну ладно!
Леха так устал, что действительно не интересовался уже ничем. Кареглазый уже сидел за их столиком и с аппетитом ел винегрет с тремя котлетами. Строгий мужчина, с которым он так живо беседовал, подошел к столику Оксаны и, неприязненно посмотрев на Леху, увел девушку прочь из ресторана. Она только успела помахать рукой.
- Давай поедим, - разламывая горячую ароматную котлету, кареглазый кивнул на пустое место за столом.
Там уже стояла тарелка с салатом и что-то из мяса. Алексею было все равно, чем поужинать. Глаза слипались сами собой.
- Саня, - кареглазый энергично протянул руку через столик, решив, наконец, представится.
- Алексей.
- Будем знакомы, - он засмеялся, и в глубине его светло-карих глаз ярко вспыхнула озорная искра.

2.

Стёпке было семь лет, когда он понял, что не похож на других. Это случилось неожиданно, навсегда изменив его жизнь. Однажды летом он просто убежал в поле за ворота городища и заблудился. Он не сразу понял, что больше не видит высокой башенки церкви, что не слышит стук молота страшного хромого кузнеца Угрюма. Только шумели высоченные сосны в лесу на краю поля, да ветер гнал волны по траве.
Дергая русой головой во все стороны, Степка старался разглядеть городище, но был так мал ростом, что дальше трав и цветов не видел ничего. Сообразив, что с дерева он сможет осмотреться, мальчик полез на ближайшую сосну, но лишь ободрал ладошки. Это оказалось ему не по силам.
Тогда Степка пошел наугад через поле, но, проплутав в высокой траве, вышел опять к лесу и сел прямо на землю, совсем перетрусив.
Размазывая кулаком бессильные слезы, он злился на себя.
- Ну почему я такой слабый и глупый?! Любой мальчишка из городища смог бы найти дорогу домой, даже Федька-дурачок. Один я потерялся.
От жалости к себе он заревел еще громче.
- Ты не веришь, что Господь выведет тебя на верный путь?
Голос раздался откуда-то сверху и так неожиданно, что Степка тут же перестал плакать. Задрав вверх острое личико с огромными серыми глазами, мальчик рассматривал странника. Темная ряса была в пыли, видно, что путь был не близкий. Мальчик испуганно смотрел в полумрак тени капюшона на голове незнакомца.
- Ты боишься меня?
Голос был теплый, ласковый, как руки матери, которой Степка не помнил. Было приятно просто ощущать себя окутанным звуками голоса странника, словно плывешь по течению реки жарким летом или, что Степка любил более всего, стоишь на колокольне, на самом краешке и, раскинув руки, ловишь ветер, когда кажется, что летишь в небо, растворяясь в его сини.
- Немного, - сознался мальчик и почувствовал, как наливаются жаром щеки. - Вы кто?
- Я твой друг. И буду помогать тебе. Только ты не должен никому рассказывать обо мне.
Странник поднял Степку под мышки и поставил на поваленное дерево. Капюшон был откинут назад. Изумленно мальчик окунулся в синь ясно-лазоревых глаз странника. Взгляд был добрый, но очень пристальный, глубокий, и одновременно немного отстраненный, словно глаза смотрели вне этого мира. Так и запомнил мальчик с их первой встречи лишь глаза и голос странника.
- Не расскажешь? – спросил странник.
- Нет. А кто ты, дядя?
Незнакомец внимательно смотрел Степке в глаза.
- Я тот, кто делает работу для Господа.
- Ты ангел? – восхищенная радость озарила лицо мальчика.
Странник рассмеялся.
- Нет, дитя, я лишь тот, кем назвался. Никогда ничего не бойся. Я буду говорить с тобой.
- Зачем?
- Так нужно. Когда ты станешь большим, то все поймешь, и твой Путь, уготованный Богом, исполнится. А пока иди, - он поставил Степку на землю и легонько подтолкнул вперед. – Верь и Бог не оставит тебя. Будь добрым к людям и слушай свое сердце.
Не оглядываясь, Степка пошел через поле. Он шел уверенно, и не сворачивая с пути, по которому был направлен странником. Из-за высокой травы показался купол церкви, тяжелые удары молота кузнеца сотрясали тишину.
Степке казалось, что ничего желаннее этих эхообразных ударов по наковальне для него в целом мире не существует. Он вприпрыжку побежал на звук, стараясь обогнать ветер, который еще совсем недавно казался ему невероятно чужим. Теперь же он доносил до мальчика аромат свежеиспеченного к ужину хлеба, смешанный со сладким запахом луговых цветов, которым всегда был пронизан воздух родного для Степки городища. Впереди показались открытые настежь большие деревянные ворота с увесистыми искусно выкованными петлями, и Степка побежал изо всех сил, громко смеясь своему счастливому возвращению. Но ни на минуту он не задумался о словах лесного странника... Он забыл, как плакал над своей слабостью и глупостью... Все его существо сейчас охватила безумная радость от того, что он все-таки смог найти дорогу домой, хотя и находка эта была для него даром незнакомца с ясным лазурно-синим взгядом. И только когда мальчик ложился спать, в мыслях его созрело сожаление, что он даже не поблагодарил странника за указанный путь к городищу.
С каждым днем все реже вспоминал Степка о страннике в лесу, но продолжал ощущать на себе его пронзительный взгляд. И не было возможности скрыться от него ни днем, ни ночью. Многое случалось в мальчишеской жизни Степки, но лишь хотел он солгать или поступить по злобе, как тут же жгуче начинали гореть щеки и словно в душу смотрели синие глаза незнакомца.
Еще год прожил Степка в городище. Из всей семьи был у него только дядька, брат умершей матери, да жена дядьки с малыми детьми. Отец Степкин когда-то ушел воевать с кочевниками, да так и сгинул.
Настало новое лето в жизни Степки и после восьмого дня рождения, задумал дядька отдать мальчика в учение. Еще издали увидел Степка высокую черную фигуру кузнеца Угрюма, что хромая шел к их дому. Испуганно мальчик думал о том, что же надо Угрюму от дядьки. Все в городище боялись и уважали кузнеца, но общаться с ним никто не хотел из-за сурового нрава.
Кузнец вошел в дом, а Степка проскользнул за ним и притаился как мышка, чтобы услышать разговор. Как дорогого гостя усадили Угрюма на лучшее место и угощали, как сами не каждый день ели.
- Мальчонка он смышленый, - говорил дядька. - Сразу все смекает.
- А силы то в нем много ль? - голос Угрюма был хриплым и грозным.
- Сгодится, - кивнул дядька.
- Ну, покажи своего волчонка.
Дядька бросил короткий взгляд на жену, та быстро метнулась во двор и в сенях наткнулась на мальчика.
- Ах, вот ты, кутенок!
Она больно ухватила Степку за ухо и потащила в избу.
Сдерживая слезы, мальчик потирал красное ухо. Угрюм медленно встал из-за стола и подошел. Черная громада закрыла свет.
- Хиловат что-то. Да его ж и от пола не видно.
- Ай!
Степка не сдержался и вскрикнул, когда кузнец ухватил его за плечи. Ему показалось, что кости сейчас треснут и Угрюм раздавит маленькое тело.
- Что пищишь как баба?! - черное обросшее жесткой бородой лицо Угрюма оказалось совсем рядом. - Не хочешь в кузню?
Внутри у Степки все похолодело. Часто видел Степка, как мечутся по кузне черные как чертенята подмастерья Угрюма и на за что на свете не хотел бы попасть туда.
- Не хочу, дяденька.
Громовой хохот разбил тишину.
- Не хочет, посмотрите на него, - смеялся кузнец.
Степке хотелось провалиться сквозь пол.
- Через два дня приведешь волчонка в кузню, - коротко бросил Угрюм дядьке и ушел.
- Не отдавайте меня. Я не хочу в кузню, - тихо попросил мальчик, глядя в глаза дяде.
Недобрым было у того лицо.
- Будешь меня позорить - знать тебя не хочу. Делай, что велят. Мал еще решать хочу-нехочу. Отправишься к кузнецу, он тебя научит жизни.
«Не заплачу, не заплачу, не заплачу…», - стиснув зубы, про себя повторял Степка. В груди все горело от обиды, но одновременно, словно холодной сталью одевалось сердце, необычайная сила и решимость наполняли все тело. Он желал, чтобы все изменилось, чтобы никогда не было кузницы и Угрюма.
Вырвавшись из темной избы, Степка, побежал прочь из городища. Сейчас он не боялся заблудиться, а даже желал этого. Высокая трава на поле опутывала ноги, и мальчик спотыкался, падал, но вновь поднимался и бежал. Он так любил этот свободный воздух и свет солнца, что жаркая темная кузница виделась адом, который неминуемо погубил бы его. Всем телом и душой мальчик ощущал опасность. Если только он попадет в кузню, то его жизнь закончится.
- Помоги мне, помоги.
Степка жадно впитывал воспоминания о глазах странника в свое сердце, искал поддержки, защиты. Почти на краю поля, ослепленный белым светом, мальчик упал лицом в траву и затих, силы покидали его.
Ветер потрепал русые волосы на макушке, и теплая легкая рука коснулась спины.
- Сила Господа с тобой, мальчик.
Этот голос. Степка задрожал от радости. Он узнал плавное течение речи и покой, что дарил странник. Рыдая, он уткнулся в черную ткань одеяния незнакомца.
- Отдать кузнецу…, - отрывисто повторял Степка, - хотят отдать. Я там умру.
- Ты не веришь, что будешь спасен?
Теплые ладони приподняли личико ребенка. Смотря в лазурь глаз странника, ощущая как спокойно и уютно в его ладонях, Степка мог ответить только одно.
- Верю!
- Верь и будешь спасен. Ты нужен этому миру и Бог не допустит, чтобы ты покинул его раньше, чем это станет неизбежным.
- А когда это станет неиз…. Неизбежным, - трудно далось Степке это странное слово. - И что это значит?
- Неизбежное - это то, что обязательно случится, что должно произойти. Все рождается и растет, все умирает. Это неизбежность. Но с тобой это случится еще не скоро, - странник улыбнулся. – А пока спи, спи….
Странник гладил голову мальчика, и Степка ощущал, как слипаются глаза, как тяжелеет тело и он проваливается в сладкую дремоту, в которой был абсолютно счастлив.
Проснулся Степка уже к вечеру, когда в лесу потемнело, только небо было багрово красным над городищем. Испугавшись, что ему влетит за позднее возвращение, он кинулся домой. Очень быстро мальчик смог убедится, что красно небо не от закатного солнца. От ворот ничего не осталось, только два обугленных столба тихонько курились, а черные петли сиротливо поскрипывали на ветру.
Дрожа, Степка остановился, не решаясь идти дальше. Он уже понял, что остался один. Воины дружины, что были оставлены для защиты городища, погибли с оружием в руках. Черные стрелы кочевников убивали точно и быстро. Как это случалось всегда, не было оставлено ни одного дома, ни одной постройки – все полыхало огнем. Даже кузница, ненавистная Степкой еще днем, адское место, которого он так боялся, даже она прогорела до крыши и обвалилась.
Он не знал что делать, но страх погнал его к родному дому. Почти зажмурившись, Степка обошел дядьку с рассеченной головой, лежавшего на крыльце. В ушах зашумело, голос странника звучал колокольным звоном: «Верь и будешь спасен. Будешь спасен…. Спасен…». Страшная мысль пронзила Степку. Если бы он не убежал в поле, то лежал бы теперь здесь, и это называлось бы неизбежность, но такого быть не должно. А еще он мог согласиться пойти в подмастерья к Угрюму. И тогда бы ничего не случилось. Степка чувствовал это, просто знал, просто поверил вдруг, что его желание заставило орду кочевников повернуть к их городищу, убить всех, сжечь кузницу. Боль разрывала его сердце. Холодная сталь внутри стала ощутимее. Слез больше не было. Медленно продвигаясь, не смотря по сторонам, Степка разыскал спрятанные запасы еды в сараюшке возле избы и навсегда покинул городище.