Провожающий

Этот рассказ я посвящаю своим животным. Тем, кого любила и не смогла спасти. Тем, чья смерть грузом лежит на моей душе. Тем, о ком я плачу и буду плакать всегда.






Когда-то давно, у меня была крыса. Шурик был очень жизнерадостным зверьком. Мы любили друг друга, но всегда воевали. Пару раз его сильно поцарапала кошка, и он почти умирал, если бы не мои предчувствия. Я галопом мчалась домой, и мы находили еле живого зверька, истекающего кровью. Сначала мыли Шурика, пробовали смазывать зеленкой, но она, очевидно, не заживляла, зато голубой крыс становился бриллиантово-зеленым на один день. Кошку я избивала. Я сильно размахивала руками и даже лупила ее об стенку. Муж боялся меня в такие моменты. И, хотя я объясняла ему, что в моих действиях больше показушной жестокости и на самом деле здоровью и жизни кошки ничего не угрожает, он с ужасом наблюдал за моими действиями. Надо было, наверное, все-таки реально побить кошку, потому что ей было глубоко наплевать на мой воспитательный процесс.
На следующий день Шурик уже снова был жизнерадостным, а раны, даже очень глубокие, почти зажившими. Эта его уникальность была мною однажды использована. Во время нашего очередного противостояния, он меня укусил. Укус оказался очень глубоким, и я переживала, что будет серьезное заражение. Через пару часов, я ткнула Шурику свой палец в нос и прочитала нотацию. Шурик подошел, обнюхал и облизал ранку. Вечером она уже прилично затянулась, а утром наполовину зажила. Так мы узнали о феноменальной особенности крысиной слюны.
Шурик был чистоплюем. Жил на польской стенке. Гадил возле миски с водой, ночью шумно наводил порядок в своей спальне. Если я с дуру сыпала ему в дом опилки, он всю ночь, выволакивал их охапками из своего жилища, затем мчался на другой конец, в свою столовую, отрывал большие куски газеты, садился возле спальни и методично кромсал их на меленькие кусочки, которыми и обкладывал свое жилище. А утром ложился спать. Я ненавидела эту его привычку и кидалась в него тапками. Когда попадала, он стоя, вытягивался на задних лапах, делал какую-то зверскую морду и, сжав передние лапки в кулачки, словно приглашал на ринг. Я всегда ему отказывала в этом удовольствии. Так мы и жили вместе полтора года – он всю ночь громко шумит, а я швыряю тапки и ругаюсь. Конечно же, мы не особенно любили друг друга, ему больше нравился мой муж. У них любовь была до гроба!
Но однажды он заболел. Я пришла с работы, муж сказал, что Шурик умирает. У него вокруг глаз было много запекшийся крови, позже выяснилась, что это не кровь, а какой-то фермент, сам ничего не ел, почти не двигался, а если куда-то передвигался, то ползком. Я ждала почти неделю, но Шурик продолжал жить. В тот период меня он полюбил, как саму жизнь, а на мужа не реагировал. С первого же дня я сутками висела в Интернете – искала информацию о его болезни. И нашла. У Шурика был микоплазмоз. Он есть у всех крыс, но иногда это перерастает в пневмонию или иначе - бронхиальный микоплазмоз. Возможность вылечиться была, и мы потащили его к ветеринару. Мой диагноз врач подтвердил, выписал лекарства. И в тот же день мы их вкололи. Вечером Шурику стало лучше – он покушал и стал активно ползать по серванту.
В семь утра мы спали. Неожиданно я проснулась – сама не знаю от чего, и в следующую секунду что-то легонько стукнулось о мою подушку. Мозги еще спали, и я не сразу сообразила, что это, может быть, Шурик спрыгнул ко мне. А потом мне стало страшно. Кровь бросилась в лицо, руки затряслись, я встала и подошла к Шурику. Он промазал мимо подушки, скатился с нее и теперь агонизировал на полу. Я взяла его в руки, он лежал на спинке, попискивал, задыхаясь, и непрерывно дергался. Я поняла, что он умирает, мысли лихорадочно вертелись в голове, наступая одна на другую. Я даже думала сделать ему искусственное дыхание, но вовремя вспомнила, что у него пневмония, и может быть только хуже. Я рыдала в голос, звала мужа на помощь, но он знал, что тут уже ничем не поможешь, и боялся вставать. Шурик дернулся еще пару раз и затих. В этот момент, что-то прошло сквозь мою руку, словно ветерок. Сама не зная почему, я неожиданно успокоилась. Оглянувшись, увидела, что стою коленями в луже слез. Я убрала мертвое тельце Шурика в коробочку и легла спать. Во сне по мне бегал радостный Шурик, но вот незадача – он не мог пройти по мне, он бегал сквозь меня! Мы с мужем одновременно просыпались, когда невидимый Шурик пробегал сквозь наши тела. Наступил обычный день, правда, без Шурика. Мы похоронили его, однако меня не покидало чувство, что в комнате кто-то есть. Я даже знала, что он смотрит на нас со стороны окна и наблюдает. Я боялась заходить в комнату, подходить к окну, и мы сутками сидели на кухне. Днем мы старались не заходить в комнату. А ночью просыпались от странного чувства, что через тело пробегает НЕЧТО. Мы узнавали это нечто. Так резвиться мог только Шурик. Он всегда так делал при жизни, но сейчас он был мертв. Еще одна неделя без сна. Шурик не уходит, и этот, у окна тоже. Он не был ужасен или прекрасен, нет. Он был скорее нейтрален, но само его присутствие вгоняло в нас ужас! У меня появились синие мешки под глазами. Я плохо работала, ничего не соображала. Коллеги считали, что я так остро переживаю, смерть крысы, а правду я боялась им рассказать – слишком уж нелепо она выглядела.
Однажды мы возвращались домой с моим коллегой, по совместительству другом. Он беспокоился о моем здоровье. Я не выдержала, и все рассказала ему.
- Знаешь, - ответил он, - а ведь это ПРОВОЖАЮЩИЙ.
- Кто? – удивилась я.
- Провожающий. Я где-то читал об этом. Это, в общем-то, смерть, просто люди неверно ее себе представляют. Это некий нейтральный дух, который приходит за умершими и провожает их в другой мир.
После этих слов все встало на свои места. Домой я неслась на крыльях. Все рассказала мужу и мы решили провести обряд похорон. Мы мало, что об этом знали, поэтому собрали в кучку все, что было в памяти, и начали. Мы занавесили зеркала в доме, открыли форточку, зажгли свечки и ровно в полночь прочли единственную молитву, которую знали – «отче наш». Ночь мы спали прекрасно! Шурик не тревожил нас, однако я словно чувствовала, что он ушел от нас с печалью. Вечером следующего дня я обнаружила, что этот тип, у окна, снова вернулся. Я бросилась за советом к коллеге.
- Очень плохо, - глаголил он, - Провожающий имеет право подыскивать себе помощника или замену, как среди живых, так и среди мертвых. Похоже, он знает, что ты его видишь, раздумывает и наблюдает.
- Что же мне делать?
- Ничего! Тут уж ничего не поделаешь!
Я была в отчаянии. Бессонные ночи и страх перед неизвестным наблюдателем сделали свое дело – я впала в депрессию, пропал сон и аппетит, я даже плакать не могла – так устала.
И вдруг, однажды утром, он исчез. Я проснулась, прошла на кухню и только потом сообразила, что не чувствую этого тяжелого взгляда. Я вернулась в комнату и даже подошла к окну – нету! Я разбудила мужа, выгрызла половину того, что хранилось в холодильнике, и среди бела дня завалилась спать. Проснулась я глубокой ночью и снова бросилась есть. Все пришло в норму – месяц мучений закончился.
Так я узнала о странном, невидимом существе – Провожающем. Я не знаю, почему он так сильно задержался, не знаю, чего он хотел. За месяц его наблюдений за нами, он отлучался только однажды – в тот день, когда душа Шурика покинула наш дом. Шурик умер 22 ноября. 1 апреля умер отец мужа, а 29 июля та самая кошка, которая так хотела убить крысу. Она умерла в жутких мучениях, у меня в руках – упала с 8 этажа. У нее было обильное внутреннее кровотечение, сильно раздробленные кости, а врачи ввели ей антишок. Боль убила ее.
Простите, милые, меня! За боль и мучения, простите! И спасибо вам за радость и смех, которые вы мне так много дарили! Прощайте!