Самая лучшая

Горные пейзажи, открывающиеся с кемпингового окна радовали глаз, затормаживали и убаюкивали воображение. В чем твоя сила, в чем острота?

Надкусив огрызок карандаша, я старательно вывел большими буквами:

«САМАЯ ЛУЧШАЯ»

Посидел, призадумавшись. Куда было спешить? Жизнь не ускользнет сквозь пальцы (при условии, что имеешь нелицемерную веру). Жизнь не усмехнется (если прямодушен и искренен). Жизнь не оставит в дураках (если знаешь для чего призван в мир).

«Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ»

Объект любви посапывал на уютном раздвижном диванчике. Никаких признаков сумасшествия. Издатель спросит: «Чем вы занимались? Десять дней достаточный срок. Можно было накрапать множество. А вы? Тунеядец? Все разговоры о музе или порыве вдохновения – болтовня. Желающий писать – пишет. Оправдать можно что угодно».

Да и не стану перед ним оправдываться. Для чего? Я исписался. Некогда буйная фантазия не родит больше. Конец. Точка. Завершение литературной карьеры. Чем плодить бездарные строчки, лучше признаться себе в самом важном, на мгновение почувствовать себя человеком, назвать вещи своими именами. Освободиться.

«БИЕНИЕ МОЕГО СЕРДЦА»

Заныло сердечко, забилось,
И томный, щемящий озноб
Упал к их ногам, к ним на милость
Сумятицу вызвав из строк.

Мне так тишины не хватало,
И вволю молчанья теперь.
Метался меж прозой и славой,
Меж херью и захренью тем.

Беспечно стрикнув огрызком карандаша об кемпинговую стену, одним движением я сорвал с себя свитер и рухнул на уютный раздвижной диванчик. Объект моего вожделения по-прежнему тихо едва слышно посапывал, и не было никаких признаков сумасшествия. Да – не написал. Да – тунеядец. Музы – болтовня. Вдохновение – болтовня. Желающий писать – пишет. А у меня – эра освобождения. Меняю профессию. С этой минуты буду называть вещи своими именами. А пишут – пускай дураки!