Мамонт

...Звали его Сашка. Точнее Александр Ванин. Было ему лет тридцать пять. Худощавый, крепкий, светловолосый, с правильными чертами классического славянского лица. Роста невысокого, но физическая сила и выносливость в нем угадывалась. Хороший спортсмен, заядлый лыжник, занимавший первые места на соревнованиях не только среди личного состава экспедиции №5, но и по всему, известному в те годы на всю страну Всесоюзному Аэрогеологическому Тресту, сокращенно ВАГТ, в котором мечтали работать выпускники всех геологических факультетов.
  Еще его уважали за то, что однажды придя в профком экспедиции и положив на стол профсоюзный билет, он написал заявление о том, что не хочет быть членом и платить взносы. На все уговоры и увещевания отрезал: "Не пью, не курю, не болею. Платить не хочу и не буду. Это мое право." Конечно, не партбилет, но в то время это был поступок. Геолог он был сильный, и начальство сделало вид, что ничего не произошло..
 ...В первых числах июня, когда все еще сидели на базе в Туруханске, готовясь к началу полевых, Сашка, в отличие от других, в свободные дни не торчал на рыбалке, не шлялся по местным «сиренам» и не трескал спирт, а надев мягкие эвенкийскиие сапоги-ичиги, наматывал по окружающей тайге многокилометровые тренировочные маршруты; он называл это "ставить ногу".
   В тот год их партия работала на Гыданском полуострове в бассейне реки Таз. Район очень большой, в геологическом отношении сложный и тогда слабо изученный. Тундра, болота. Картировали какие-то палеоген-неогеновые отложения; и хотя кадровый состав был весьма сильный – пара кандидатов наук и другие опытные специалисты, пахать приходилось за троих.
   Отряд у Сашки крохотный: он - за начальника, еще техник-геолог да пара рабочих сезонников из красноярских бомжей. Снаряжения минимум, так как в целях экономии вертолето–часов между стоянками полагалось перебрасываться одним рейсом Ми-4, бравшим максимум тонну двести груза.
   В одном из долгих изматывающих маршрутов в надпойменной террасе безымянной речки они наткнулись на осыпь огромных костей. То, что это скелет мамонта, причем отлично сохранившийся, Сашка понял сразу. Три дня, отложив работу, хотя наверстывать потом пришлось с неимоверным трудом, с раннего утра и до позднего вечера они выковыривали из мерзлоты находку. Получилась большая гора костей и два огромных, словно отполированных, почти трехметровых бивня. Так как впереди еще оставалось полсезона тяжелейшей работы и несколько перебросок вертолетом, а возить с собой найденное было нереально, все аккуратно сложили на приметном изгибе реки, в заросли карликовой березки и на карте поставили отметку.
   В конце сезона Сашка по рации начал трудные и занудные переговоры с экспедиционным начальством, сидевшим на базе в Туруханске, с просьбой выделить ему лишний рейс Ми-4, а еще лучше Ми-8, с целью вывезти «ценную научную находку». Начальник экспедиции, зная твердый Сашкин характер, поупирался немного, но лишний рейс Ми-4 организовал. Кости вывезли и свалили в углу базы, прикрыв рубероидом, а бивни Сашка завернул в брезент и положил на склад, куда на зиму сдавалось экспедиционное снаряжение. Дальше началось самое интересное.
   Местного краеведческого музея в те годы в Туруханске как такового не существовало,а в домик-музей, в котором когда-то жили в ссылке легендарные Свердлов и Спадарян (хотя на самом деле они жили в разных домах, но музей был один), сию гору костей вряд ли было уместно впихивать. Красноярский краеведческий и какое-то там отделение палеонтологии краевого университета на посланные телеграммы ответили гробовым молчанием. Норильск в те времена был вообще закрытый, режимный город. А до Москвы - слишком далеко.
   Возникала идиотская ситуация, так как даже с нашим примитивным знанием палеонтологии мы понимали - находка уникальная, несмотря на то, что по Северу обломков этих костей довольно много, но почему-то никому не нужная. Время шло, цейтнот затягивался, а экспедиция должна была сворачиваться и улетать в Москву на камеральные работы. На базе в Туруханске оставался на зиму только завхоз, пара сторожей, гора костей да два тяжеленных трехметровых бивня.
   Отряд, в котором я работал, вывезли позже других, поэтому весь накал  "мамонтовых" страстей я представлял себе только из того, что слышал по рации, и из того, что уже при встрече мне рассказал, матерясь и проклиная свой дурацкий энтузиазм, Сашка.
  Финал истории был трагикомический. Во-первых, местные собаки, которых в любом северном поселке почти столько же, сколько и населения, в связи с наступившим голодным для них осенне-зимним периодом, вдруг начали просачиваться сквозь дырявый забор базы и усердно растаскивать и грызть кости, которым было примерно десять тысяч лет. Во-вторых, Сашке настолько надоела вся эта бодяга с попыткой пристроить уникальную находку, на которую он истратил столько времени, сил и нервов, что после традиционного банкета по поводу окончания полевого сезона он, махнув брусничной на спирту, выволок бивни из склада, взял ножовку по металлу, сосчитал, сколько нас сидело за столом, и, матерясь и чуть не плача, начал пилить их на сувениры - каждому примерно по полметра.
   Я от предназначенных мне «полметра» отказался. После брусничной на спирту было до слез жалко и бивни, и Сашку, и кости, засыпаемые снегом, растаскиваемые и догрызаемые местными собаками. И почему-то было  унизительно стыдно перед мамонтом за его бедные и неприкаянные останки, пролежавшие в земле целую вечность, с которыми мы так безжалостно и по сути безнравственно поступили. Наивный я был человек - не знал, что через двадцать лет всего лишь килограмм мамонтового бивня такого качества будет стоить две тысячи долларов.
   В романе Олега Куваева «Территория», посвященном истории поисков золота на Чукотке в пятидесятые годы прошлого века, описан случай, когда один из геологов, найдя в маршруте хорошо сохранившийся фрагмент туши мамонта с остатками шкуры, настриг шерсти, а потом его жена эту шерсть спряла и связала ему «единственный в мире свитер из шерсти мамонта»... Думаю, что это литературная «гипербола», так как у мамонтов вряд ли был подшерсток, а без него не получится пряжа. А вот то, как северные собаки грызли кости, которым десять тысяч лет - это правда, – сам видел.
  Потом эта гора костей еще много лет валялась в углу базы, постепенно растаскиваемая собаками и размываемая дождями…
   Уже давно нет ни знаменитой экспедиции №5, ни ее Туруханской базы, ни многих людей, участников этой истории, но мне почему-то все время кажется, что если приехать в Туруханск, походить по высокому берегу Нижней Тунгуски примерно в двух километрах от места ее впадения в Енисей, поковыряться в земле...
   Наверное, это от того, что тогда мне было двадцать шесть, а сейчас в два раза больше.