Мохито с огнем

Каждую субботу она сидела за барной стойкой, потягивала ледяной мохито и смотрела в открытую книгу, которая лежала перед ней. Ее зрачки не двигались, поэтому казалось, что она именно смотрит в одну точку на странице, а не читает. И все же периодически она переворачивала страницу ленивым движением, делала глоток из стакана и шумно вздыхала. Бармен уже давно привык к ней, даже скучал от субботы до субботы, пока эта дамочка отсутствовала. Они никогда не разговаривали, потому что она молча смотрела в свою книгу, не поднимая глаз.
На ней были красные колготки, черные остроносые туфли, лицо бледное, волосы, как воронье крыло. Одевалась небрежно, но с чувством стиля. Неизменными оставались только красные чулки и туфли. Наверное, она считала это неотъемлемой частью своего образа.
В одну из таких суббот, в бар зашел подозрительного вида молодой человек, сел рядом с любительницей мохито, закурил и нагло уставился в ее книгу из-за плеча. Дамочка делала вид, что не замечает. Он жутко раздражал ее, и она хотела было закрыть книгу и уйти, как молодой человек спросил:
- Интересно сколько книг вы успеваете читать в месяц, с такой скоростью чтения? Пока вы смотрите на 309 страницу, я успел прочитать ее четыре раза! Вы, наверное, не успеваете развиваться…
Она ничего не ответила, лишь захлопнула книгу и отвернулась. Парень заказал виски. Девушка сидела без движения и смотрела в одну точку.
- Я поражаюсь вашему спокойствию! – сказал он, - На вашем месте я бы уже давно дал себе по морде. Честное слово. Почему вы там молчаливы?
Она ничего не отвечала. Лед постепенно начал таять в ее стакане, потому что он сжимала его двумя руками.
Молодой человек, который так настырно пытался заговорить с девушкой, был писателем. Он писал проникновенные романы о жизни светских львиц. Одет был бедно, жил в однокомнатной обшарпанной квартире, он никогда не видел ни богатства, ни светских вечеринок, ни тех самых богатых и успешных женщин, чью жизнь он так подробно описывал. Его творчество не очень нравилось издателям, но он настойчиво продолжал писать, веря в свою гениальность, как Поль Гоген. Писательская деятельность приносила ему удовольствие, но не приносила доход. Жил он на гонорары от жалких статеек, публиковавшихся на страницах второсортных журналов.
- Девушка, - снова обратился он к леди за барной стойкой, - я писатель. Пишу книги. Вы ведь любите читать? Хотите, я напишу про вас? Вы станете героиней моего следующего романа.
Она звонко засмеялась, на что бармен выронил бокал, который протирал полотенцем в тот момент. Он никогда не слышал, что бы это чудачка смеялась. Он вообще слышал от нее всего лишь два слова: «Мохито, пожалуйста». Она никогда не говорила «спасибо» или «до свидания», только делала заказ, и погружалась в чтение. Или просто смотрение в книгу. Кто знает… Поэтому ее смех был настолько неожиданным, что бармену пришлось собирать осколки стеклянного бокала.
- Писатель? – переспросила она, продолжая смеяться, - А я то думала, что вы сантехник!
Бармен замер, прислушиваясь. Ему хотелось получше расслышать голос девушки. В первый раз постоянная клиентка заговорила!
- Сантехник? – удивился молодой человек, - Почему именно сантехник, а не грузчик или сапожник?
Она пожала плечами. Достала деньги, до копейки отсчитала стоимость мохито, положила мятые бумажки на стойку и ушла. Писатель не попытался ее догнать, он допил виски и отправился домой, в свою каморку – чтобы начать свой новый роман о ней. Это будет совершенно отличатся от других его книг, потому что главная героиня не светская львица, а обычная девушка в красных колготках. Он еще немного подумал. Нет, совсем не обычная девушка.

Писатель сидел в баре каждый день, ждал свою героиню. Свое странное поведение, он объяснял тем, что плохо запомнил ее внешность, а это очень важно для создания образа в книге. Он ничего не заказывал, так как не было денег на постоянные посиделки в баре. Лишь держал при себе блокнот и карандаш, больше напоминавший огрызок. А девушка все не появлялась… Свою героиню он навал Жанной. Сначала Писатель хотел, спросить ее настоящее имя, когда она, наконец, придет, но потом решил, что вряд ли возможно будет вытянуть из нее столь конфиденциальную информацию. В субботу вечером Молчунья снова пришла, цокая шпильками по кафельному полу. Он как обычно села за стойку, достала из оранжевой индийской сумочки книгу и изрекла свое коронное «Мохито, пожалуйста». Погрузилась в чтение. Яркие красные чулки бросались в глаза. На этот раз волосы были собраны в пучок на затылке, а выбивавшиеся пряди беспорядочно торчали.
- Что читаем? - спросил Писатель.
Молчунья даже не подняла головы. Девушка сидела неподвижно, но на ее лице отразилось раздражение. Тогда Писатель вырвал книгу у нее из рук.
- Солженицын! – воскликнул он, - Достойно уважения!
Его слова прозвучали громко и с легкой насмешкой. Молчунья слезла с высокого барного табурета, схватила стакан с мохито и рывком выплеснула его в лицо писателю. Молодого человека окатила свежая ледяная волна. С грохотом стакан вновь опустился на стойку, а девушка между тем проследовала к выходу.
- Эй, стой! – закричал Писатель.
Она не обернулась, он побежал за ней.
- Нужно поговорить! – кричал он.
- О чем? – девушка отозвалась, вселив надежду в душу Писателя.
- Пойдем ко мне! В спокойной обстановке, - сказал парень, заранее приготовившись к отказу. Благо выплеснуть ему в лицо она ничего уже не могла больше.
К его глубочайшему удивлению Молчунья пожала плечами, что явно обозначало «мне все равно, пойдем, если хочешь». И она пошла за ним с таким же равнодушным выражением лица.
Убогая квартира писателя ничуть не удивила Молчунью, она прошла в комнату, села на обшарпанный диван.
- Я писатель, пишу роман, - затараторил он, - Я хочу чтобы главная героиня была похожа на тебя…
Молчунья начала дико смеяться.
- На меня! - восклицала она, - На меня!!! Вот сумасшедший…. Ты меня не знаешь, что бы писать обо мне!
А Писатель хотел ее узнать… И роман всего лишь повод для самого себя. Молчунья пила кофе и курила через длинный мундштук. Она выглядела странно, если не сказать комично. Он не понимал, почему он так быстро согласилась пойти к нему домой. Так же не понял, почему Молчунья так быстро разделась…
В постели она была такой же страстной, как в жизни молчаливой. У нее оказались на удивление очень сильные руки и ноги. Они были тонкими и изящными, но когда молчунья крепко сжимала его своим руками и ногами, он чувствовал в ней силу, нехарактерную для женщины… После испытанного блаженства, Писатель сказал ей: « В книге я назову тебя Жанной. А как тебя зовут на самом деле?» Он не ответила. Писатель быстро уснул.
Утром, он, само собой, не обнаружил ее рядом. Она ушла. Писатель ничуть не огорчился. Во-первых, он прекрасно знал, что это сумасшедшая особа уйдет до того, как он проснется – очень уж это в ее стиле, во-вторых, ему откровенно было наплевать на нее, он только хотел написать свой роман!
Он сел за работу с упоением. Писал о ней, как художник, нашедший хорошую натурщицу, пишет картину. Хотел сходить в тот самый бар, где встретил ее впервые, но Молчунья опередила. Она бесцеремонно пришла сама. Звонок не работал, поэтому она постучала в дверь кулаком. Писатель был, конечно, удивлен, но рад не меньше. Они сразу же занялись любовью. Так все началось. Он кропотливо работал над романом, Молчунья приходила почти каждый день. Тело у нее было потрясающим, в постели просто огонь. Говорила мало, но точно. И Писателю это нравилось, его всегда раздражали женщины-болтушки.
- Скажи, как тебя зовут на самом деле?
- Но ты сам уже дал мне имя, - томно вздыхала она, поправляла черную прядь волос, продолжая смотреть в потолок.
А Писателю было стыдно. Он работал за стареньким компьютером, пока Молчунья лежала на белых простынях, сама такая же белая… И его жутко раздражал старый скрипучий диван. Он отрывался от монитора, смотрел на женское тело, на ее хитрые глазки, которые все время наблюдали за ним, и думал: «Такая красота не должна лежать на таком диване… Вот издадут мой новый роман, я куплю себе роскошную кровать, и буду любоваться ею на кровати…» Ему нравилось ее лицо… Оно не было очень красивым, но привлекало… Нос вздернут и одновременно заострен на кончике, кожа гладкая, но слишком бледная, губы пухлые, красиво очерчены, но почему то не придавали ей красоты. Её прелестью было отсутствие совершенства, порок ее лица действовал на мужчин лучше, чем любая самая безупречная красота…
Он писал: «Жанна – женщина загадка, женщина-тайна. Он молчалива, сдержана, но в душе – огонь. Если посмотреть в ее глаза, то можно разглядеть в них черта. Именно этот тихий дьявол привлекает, тянет к ней, как змей-искуситель…»
- Жанночка, - он уже начал называть ее так, за неимением настоящего имени, - Расскажи хоть что-нибудь о себе! Почему только обо мне? Ведь ты все знаешь обо мне! А я о тебе ничего… кто твои родители? Сколько тебе лет, конце концов?
- Ох.. ну ты же писатель, - лепетала она, - Ты творческая личность! Ты должен понимать, что такие условности как мое имя, возраст, да и вообще моя биография – ни к чему! Главное, что нам хорошо вместе…
Он действительно о ней ничего не знал. Кроме того, что она любит обувь на шпильках, красные колготки, мохито, сигареты и секс, как можно больше секса. Еще она очень любит слушать и задавать вопросы. Молчунья считала, что этого достаточно, что ему нужно знать о ней. Он никогда не был у нее дома, не знал, где она живет…
«… есть люди, которые оберегают свое личное пространство, всегда держат дистанцию, но эта женщина совсем иное. Ее личная территория – запретная зона, оцепление, забор с колючей проволокой, и никогда туда не пробраться… Все под запретом.» - писал он.
Шли месяцы, Писатель работал усердно, несколько раз правил свой роман, доводил до совершенства сюжетную линию и язык, пытался как можно точнее выписать характер Молчуньи, хотя ничего не мог узнать о ней, не мог добиться больше, чем ему было положено. Он считал ее с Луны свалившейся, но все-таки испытывал к черноволосой нимфе нежные чувства, отдаленно напоминавшие любовь. Может это было ее не взошедшее семя… С Молчуньей было очень хорошо, если не сказать уютно. Она была ласкова, гладила его по голове, напевала себе под нос незнакомую мелодию, иногда даже помогала ему с романом, приносила ему апельсины, варила кофе и читала, укутавшись одеялом. Но все эти прелести не мешали Писателю изменять ей. Он вообще был несклонен к отношениям только с одной женщиной, но если с другими он спал, и они исчезали, то Молчунья оставалась неизменной спутницей, вот уже четыре месяца…

Прекрасное сентябрьское утро. Молчунья решила пораньше навестить своего любовника. У нее было отличное настроение, она напевала детскую песенку и взбиралась вверх по лестнице. Лифт как обычно не работал. В правой руке она несла пакет, в котором лежал большой тяжелый арбуз, но девушка, казалось, не замечала ноши. Она строила планы на день: сейчас побудет с Писателем до вечера, они займутся любовью, а потом будут есть арбуз, вечером она пойдет как обычно бар, пить мохито…
Она постучала кулаком в дверь… Долго никто не открывал, Молчунья встала спиной к двери и начала долбить в нее каблуком. За дверью послышался шорох, затем щелчок замка. Писатель стоял в одних трусах, глаза беспокойно бегали.
- Ой, это ты, - сказал он, - Привет! Не ожидал…
В прихожую, из одной-единственной комнаты, вышла белокурая девушка, завернутая в простыню, длинные белые волосы ниспадали на плечи спутанными патлами.
- Кто это? – спросила она наиграно капризным голосом.
Молчунья почувствовала, как ее щеки наливаются кровью, температура поднимается, а в глазах чуть потемнело. Арбуз упал на пол и с треском раскололся. Она яростно схватила девушку, содрала с нее простыню и вытолкала, вот так в чем мать родила, на лестничную клетку. Та орала и цеплялась руками, даже пыталась драться, но субтильная Молчунья оказалась сильнее… Р руке даже осталась прядь белых волос. Ошарашенный Писатель так и стоял в одних трусах в коридоре, глаза круглые… стоял как вкопанный, пытался сказать что-то…
Молчунья, закрыв дверь за блондинкой, которая начала яростно колотить в нее, пошла на кухню уверенными, широкими шагами. Во время схватки с блондинкой она порвала любимый красный чулок… Она схватила кухонный нож, единственный нож в доме Писателя, которым он и резал хлеб и намазывал масло… Нож был большой, наверное, для разделки мяса. Он буквально прыгнула на Писателя с криком «Сволочь!!» и ударила его в грудь ножом. Он безвольно повалился на пол. Она ударила еще раз, потом еще, и еще…
Откинув нож в сторону, Молчунья вытерла испачканные руки о свои красные чулки, и бордовые пятна крови проступили на них… Она схватилась за голову и взвыла: «Ну, я же его любила!!!»

На суде девушка все отрицала. Уверяла, что пострадавший сам упал на нож грудью. Четыре раза.
Экспертиза показала, что подсудимая вменяема и все действия совершала в здравом уме.

В квартире убитого писателя нашли законченный роман. Спустя месяц его издали, он наделал много шуму, критики взахлеб писали о произведении талантливо молодого автора. А читателей, наслышанных о культовой книге, очень привлекала аннотация на обложке книги: «Автор был убит еще до издания романа, своей ревнивой любовницей, которая является прототипом главной героини этой замечательной книги…»
Только бармен из любимого заведения Молчуньи еще долго смаковал подробности, рассказывая о той самой убийце, которой каждую субботу наливал мохито…