Есть только миг... часть 4

**
- Ты сегодня проявил себя достойно. – сказало ее величество, высунув носик из-под одеяла.. – Я имею ввиду не здесь. Здесь, кстати, тоже. Я же видела, как не хотелось тебе лезть в эту дыру. Сознайся, ведь страшно было? Правда, я не оставила тебе выбора.
- Конечно, страшно. Но и не всякая женщина отважится на это.
- Мне-то – что! Мне не впервой. Отец с 5 лет таскал меня по разным местам. Но так, правда, и не привил мне любви к этому. А во-вторых, я знала, куда лезу. А ты оказался крепким.
- Значит, ты хотела меня испытать?
- Да….-помолчала. – И не только…
- Что же еще?

Королева задумалась. Потом подняла голову с подушки, внимательно посмотрела мне в лицо.
- Ваня! Обещай мне, нет, лучше поклянись, что все, что я тебе сейчас скажу, ты никому… нет, не так…
- Как я должен поклясться? Сказать «честное пионерское»? Нет, лучше «Век свободы не видать!»
- Не ерничай. Я не шучу. Давай так. Присягни на верность своей королеве, Ты же ведь называешь меня своей королевой?
- Да, ваше величество! Я готов служит своей королеве верой и правдой!
- Я серьезно, не надо иронии.
- Ваше величество! Более подходящего момента для моей присяги быть не может. – Я все еще продолжал игру. Я вылез из-под одеяла и встал на колени, в чем был, т.е. ни в чем. – Клянусь, ваше величество, верой и правдой служить вам, хранить ваши тайны, оберегать от врагов и супостатов, быть вам верным слугой и защитником. – Я наклонился и поцеловал августейшую руку.
- Я посвящаю тебя в свои рыцари. – Ее величество нагнулось и поцеловало меня в лоб. – Это серьезно, мой рыцарь.

Конечно, это была игра, скорее всего игра. Но в этот момент я совсем не помнил, что я сейчас на субботнике в гараже, что дома сидит жена, вернувшаяся от мамы, что надо воспитывать Машку, которой уже 17 и у которой свищет ветер в голове. У меня у самого в голове гудело.

Королева выскользнула из постели и стремительно вышла из комнаты: «Подожди». Над ее прелестной попкой я снова увидел паучка. Спустя минуту она снова появилась и размеренным державным шагом подошла ко мне. Ах, как она была прекрасна в своей наготе! Глядя на нее, я подумал о том, что люди все, несмотря на их индивидуальность и непохожесть, созданы, все-таки, по одному шаблону, говоря языком техники, наштампованы в одной или нескольких прессформах. А эта женщина была штучной работы. Создатель здесь потрудился на славу, не пожалел ни времени, ни таланта, ни материала.

 В зажатой руке Ариадна что-то держала.
- Вот, смотри, - Ариадна медленно протянула руку и разжала ладонь. Моему взору открылся большой изумруд. Я мало смыслю в драгоценных камнях, и тем не менее, размеры его меня поразили. В лучах вечернего солнца камень искрился весь, и казалось, что внутри у него горит огонь.
- Вот это мне передал отец, умирая. Я застала его в больнице, можно сказать, в последние минуты, перед тем, как он отошел.- Ариадна замолчала, видимо вспоминая эти минуты.
- Как в больнице? Что, он – я показал глазами на камень, - он был при нем? Да это же целое состояние. Это – хорошая иномарка, по крайней мере!
- Ах, что вы за мужики! Все мерите на автомобили! Нет, он был дома в тайнике. Отец успел сказать, где я его найду. И еще сказал, что таких или поменьше много. Он так и сказал "много". Только они в пещере. И я должна их достать.
- В какой пещере?
- Этого он сказать не успел. В палату как раз вошел Георгий...
- Это кто?
- Мой будущий муж. Вошел Георгий. Отец успел сказать только «Ищи у себя…» … и…ушел.

Ариадна снова забралась под одеяло. Я пристроился рядом.
- А теперь слушай. Отец умер в больнице в Перми. Он, как всегда полез в пещеру. На этот раз почему-то один. И там случилось несчастье. Он где-то сорвался, упал, расшибся. И три дня пролежал один. Хватились его только на третий день. Нашли.
- Как же узнали, что он там?
- Видишь ли, обычно у входа в пещеру или внутри лежит тетрадь, в которую записываются, когда заходят, а потом отмечают свой выход. Это элементарно. Хватились, когда увидели, что человек не вернулся. Кто-то видел, как он заходил. Он был жив, но состояние его, сам понимаешь, не оставляло никаких надежд. Доставили в Пермь. Кроме разных переломов, у него началась пневмония. Он приходил в сознание. Мне дали телеграмму, и я помчалась к нему. Но успела только к последним минутам. Может быть он ждал меня из последних сил, а когда я появилась и он увидел меня, и сказал, что хотел, силы оставили его. Он не успел договорить. Помешал Георгий. Сказал только «Ищи у себя…». Это и Георгий слышал. А где у себя?
- Я не очень верила в несметные богатства Алладина. – продолжала она. -Хотя отец иногда загадочно говорил: «Скоро ты, моя принцесса (он называл меня принцессой, он очень меня любил, как и я его), скоро ты будешь богата». Но когда я вернулась домой и нашла это –Ариадна снова разжала ладонь, и камень снова засверкал, – я подумала о том, что отец унес собой тайну клада.
- А ты не пробовала искать какие-нибудь записи его, может быть дневники?
- Искала. Перечитала все его письма, он часто уезжал и писал из экспедиций. Никакого намека! Ведь где-то они лежат! И я найду их!

- Мы сегодня тоже искали клад?
- Можно сказать, да. Хотя я просто проверила тайник, о котором знали только мы с отцом. Я слабо надеялась, что может быть там не клад, а какое-то указание, ключ к разгадке. Но там было пусто.
- А что Георгий?
- А Георгий уже тогда в больнице понял, что я владею тайной клада. И стал кружить вокруг меня. Все ждал, что я проговорюсь. Намекал, что он заботится обо мне, как о сироте. Мама –то моя умерла раньше. Я осталась одна. Он показывал, что принимает участие в моей судьбе. А потом начал ухаживать, дарить цветы, конфеты. Честно говоря, он мне не особенно нравился. Но настойчивость и длительная осада позволяют брать и не такие крепости… И я сдалась. Он сулил златые горы. А я была без работы. Жить было не на что. И одиноко.
-
Я почувствовал, или вернее меня вдруг охватило чувство ревности к этому бывшему мужу. И я как–то весь напрягся. Ариадна это почувствовала: «Ты что? Ревнуешь? Все уже позади, успокойся».
И продолжала:
-Стали мы жить здесь, в этой квартире, где и отец жил. С первых же дней Георгий сразу изменился. Он откровенно пытал меня о кладе, перерыл в доме все, сначала потихоньку, а потом и открыто. Сначала я обнаруживала, что вещи лежат и стоят, не так , как было до моего ухода. Муженек мой не добился от меня ничего. Хотя даже шантажировал меня. Да я и сама до сих пор ничего не знаю. Этот камушек я ему не показала. И он не сумел найти его. А как супруг он оказался никудышным. Уже позже я поняла, что у него была женщина. А я ему нужна была только для того. чтобы открыть секрет клада. Ну, не подонок ли? Короче, я его выгнала.
- И теперь он следит за тобой? Как же он узнал, что ты собираешься «на пикник»?
- Я болтанула, что еду на пикник, когда шеф пристал, чтобы я вышла в субботу на работу. Хотел меня «запрячь». Он-то и сообщил Георгию. Тот и решил меня выследить. И, как видишь, пожаловал и преследовал.
- Он что, решил, что ты собралась за кладом?
- Наверно.
- А шеф может быть тоже в доле?
- Этого уж я не знаю. Все может быть.

**
С женой отношения наладились. Уезжая «на пикник», я все же позвонил сторожу в гараж и предупредил его, что у нас субботник. Так, на всякий случай, если вдруг жена позвонит туда, хотя я не уверен, знает ли она туда телефон. Обеспечил себе, так сказать, алиби. Конспирация есть конспирация.
Отъезд на юг моих женщин и подготовка к нему заняли все внимание и время. Купили Машке купальник, шортики.. Жене сумку, новые наряды. А как же! Там, в Крыму не может же она выглядеть не по-столичному! Купили подарки друзьям, согласившимся терпеть моих аж целый месяц.

В среду я повез их на Курский вокзал. На Ауди, конечно. Поехали с запасом, потому что, я знал, припарковаться там, у вокзала – это целая проблема. Так и получилось. Нашлось место довольно далеко. За парковку слупили с меня аж сто рублей! Но зато стой сколько хочешь. Хоть сутки! Купил три розы. «Странно, подумал я, а королеве я дарить цветы забывал. Если не считать того жалкого букетика незабудок в день знакомства».

Посадил в скорый поезд «Москва – Евпатория». - Не скучайте, поезд скорый, доедете быстро, - пообещал я, целуя своих.
- И какой же русский не любит быстрой езды, - продекламировала Машка. – «Когда жена уезжает» – мысленно добавил я. Впереди у меня был месяц холостяцкой жизни, месяц, на который я возлагал некие надежды. Мои мысли заполнены были королевой.

Случилось, однако, несколько по другому. Хотя я и встречался с ней почти ежедневно, близости Ариадна избегала. Под разными предлогами. То презентации, то критические дни, то головная боль, то деловые встречи. Короче, морочила мне голову. Но по-прежнему оставалась ласковой, не отталкивала, будто что-то обещала, но как-то неопределенно.
Только на пятый день, когда я встретил ее после работы с огромной розой (одной розой, но великолепной), Ариадна пригласила к себе.


**
Это было мое третье посещение квартиры Ариадны. Я поймал себя на мысли, что кроме белого ковра в комнате и некоторых хозяйственных деталей на кухне в моем сознании ничего не запечатлелось. Все мое внимание было направлено на королеву. Она была как бы в фокусе, куда бы она не перемещалась. Все остальное было размыто, как на фотографии мастера, который, чтобы выделить главное, делает предметы фона с неясными очертаниями, расфокусированными. Я рассеянно обвел взглядом комнату, машинально отметив существование книжного шкафа, шкафа для одежды, маленького столика, на котором лежала, видимо, какая-то косметика. На стене булавкой была приколота цветная картинка, на которой, видимо, был изображен подземный грот.

Королева снова достала изумруд и не расставалась с ним все время, пока мы…ну, в общем, были вместе.
Ариадна повернулась на живот и вытянула вперед руки, в которых засверкал волшебным, колдовским светом изумруд.
Пока королева была очарована светом камня, меня привлекла татуировка.
Я молча приблизил свое лицо к рисунку. Это был вовсе не паучок, а , скорее, осьминог. Рисунок был довольно изящным. Осьминог развернул свои лапы, щупальцы, или, как их назвать, ноги, если это осьмиНОГ, в общем, конечности. Я попытался их сосчитать, но королева неожиданно пошевелилась:
- До чего же…завораживает этот свет. Я не могу оторваться!
- Подождите, ваше величество, не ворочайтесь. А я не могу оторваться от этого очарования, - и чмокнул попку. – Дайте мне полюбоваться этой прелестью. – Я снова начал целовать. _ Интересно, а сколько поцелуев может уместиться на вашей августейшей попке? Один, два, три… - я начал перемещать свои губы по волшебным холмикам …десять, одиннадцать, двенадцать…- На счете тринадцать королева резко перевернулась:
- Достаточно. Уместиться может много. Побереги свои поцелуи для других мест…

**
Я вспомнил об осьминоге.
-Ваше величество, некоторое время назад я имел удовольствие любоваться рисунком на вашей августейшей спине. Что символизирует этот изящный рисунок?
Ариадна усмехнулась
- История не очень сложная. Лет пять назад – а я тогда была совсем другой, как бы это сказать, хипповала… Да, пожалуй лет пять прошло. Так вот, была у нас компания, парни, девчонки с особой претензией на свое. И модно было тату… Оно считалось, как знак особой принадлежности. Некоторые девчонки делали себе наколки на плече. Бабочка, например, или какой-нибудь конь с крылышками…
- Пегас.
- Ну да. Весьма изящно смотрелось. В этом был некоторый шарм.
- Мне эта мода всегда казалась чудной. Раньше, помнишь у Дюма, у Миледи была лилия на плече, так клеймили преступников. А теперь все иначе.
- Да, жизнь другая. Короче, мне тоже приспичило. А девушка я была с характером (такой и осталась, подумал я), если что захотела, обязательно своего добьюсь. Хотела как-то предупредить отца. Вот, мол, хочу сделать себе тату. Что ты! Чуть ли не до драки., так он возмутился. Как же! Его любимая дочь будет с клеймом! Но он понимал, что все равно ему меня не убедить, не запретить. И надо искать компромисс. Сошлись на том, что это будет на том месте, где ты его нашел. И еще. Отец поставил условие, что он сам выберет рисунок и проследит за его воплощением. Вот так и появился паучок-осьминог.
- Весьма симпатичный. У отца был вкус. Дай-ка я еще полюбуюсь.
- Вот еще! Здесь не картинная галерея, и не музей изобразительных искусств, и не выставочный зал!
Тем не менее, она снова повернулась на живот.

- Да, это скорее осьминог. – Я вгляделся повнимательней. - Только почему у него семь ног? Или конечностей? Если осьминог, должно быть восемь. И в одной ноге он держит какой-то топорик. Держит в ноге? В руке? В конечности.
- -Это он грозит моим обидчикам.
- Кто же посмеет тебя обидеть? Твой Георгий? Обижал?
- Обижал. Только картинку он не видел. Или не разглядывал. Во всяком случае, не восторгался, как «некоторые».
- Однако! – подумал я. – Ну и что, этот рисунок повысил твой статус в компании?
- Да, нет. Я же делала это не для общего обозрения. Так, для себя. Как способ самоутверждения. Никому я не демонстрировала. Так, мелькнет иногда летом из-под одежды. Факт, что есть. А подробно изучаешь его ты первый. Сама в зеркало рассматривала, вроде общее представление меня устраивало. А потом привыкла и почти забыла. А компания наша хипповая как-то распалась. Или, вернее, мне она надоела.
- Может быть и наркоту пробовала?
- Нет. До этого, к счастью не дошло. Но вообще-то, компания у нас была что надо! Уже позже я поняла, что ходить чумазой и нечесаной не лучший способ самоутверждения.
 Лучше быть ухоженной и красивой, чем нечесаной и неумытой. Не так ли, мой рыцарь?
Я горячо согласился.