Так начинался день

«Я хочу приехать к тебе, дорогая. Столько времени мы знакомы и не знаем друг друга совсем. Я хочу видеть тебя. Я хочу видеть твои светлые вьющиеся волосы. Скажи мне, радость моя, будешь ли ты рада мне, как самому долгожданному гостю? Будешь ли ты рада моему приезду как чуду?»
«Ах, малиновка, я буду так счастлива, так счастлива, если это лето я проведу с тобой! Ещё до того, как интернет подарил мне тебя, я чувствовала, что мы должны увидеться. Приезжай, моя милая девочка, я даже не буду тебя представлять, ведь я знаю – ты краше весны и пьянее лета. Я жду»
 
 Они помогали друг другу нести своё одиночество, эти две глубоко одинокие девочки. Они уже заочно любили друг друга, мечтали о встрече, плакали, проклиная километры. Боялись не понравиться или разочароваться.
 Они договорились встретиться сразу после восхода.
Эм хотела встречи, она кусала свои обветренные губы и подкрашивала карие глаза, она обрывала заусенца, сидя на лавочке, на главной улице города, в ожидании «своей королевны». Яночка расчёсывала меловые кудри и придирчиво рассматривала себя в зеркале, а, идя к «своей краснорябиновой», надела капюшон и рассматривала свои кеды.
 Эма узнала её издалека, вскочила, как настоящий джентльмен. Опустила руки в карманы чёрного пиджака, продолжая тайком ногтями теребить заусенца.
 Яник шла всю дорогу, опустив голову, а, увидев ту, с которой так ждала встречи, высоко подняла брови и посмотрела ей в глаза.
- Какая же ты маленькая! – наконец выдохнула она, осторожно трогая длинные бусы на шее Эм, - и смотришь зачем-то волчонком.
 Та легонько улыбнулась и закурила, не отводя взгляда от Яночки. Дым разделил их, а они пошли по улице, так и не взявшись за руки, как хотели. Так они шли полчаса.
- Ты не сказала не слова! – вдруг, остановившись, крикнула Яночка, - во мне что-то не так?
Эма всё так же осторожно приподняла уголки губ и бережно дотронулась своими губами до мягкой щёки Яночки.
- Ты глупая, глупая… Я так ждала тебя.
 Яник неожиданно рассмеялась звонко и непринуждённо, схватила Эм за руку и повела её вперед. Она говорила без умолку, она смеялась своим рассказам, она сдерживала слезы над ними, она говорила о любви. Эм кусала губы и спрашивала о мальчиках. Яночка всплескивала руками и говорила, что «я ж тебе говорила о… как же его… да, Миша! Так вот, он так меня расстраивает, он такой неприступный! Но ничего, он будет мой!».
 Эма, конечно, кивала.
.. Они сидели в пустом уличном кафе, который ещё не работал и яблоки.
- Ах, как же я не люблю людей этого города, - красиво вздыхая, говорила Яник, - ты представляешь, как это, жить в городе, где все чужие?
- Они обижают тебя?
- Да нет же, - Яночка взяла маленький ножик, изящный, как она сама, и принялась чистить яблоко, - они не принимают меня.
- Не понимают тебя, - скорее дополнила, чем поправила Эм, закуривая так по-детски, так неуклюже пытаясь казаться взрослой, - ничего, я рядом.
 Яник кокетливо улыбнулась и посмотрела на неё.
- А как твой молодой человек?
- А у меня нет молодого человека.
- Как же так?
 Эма промолчала, тихо рассмеявшись.
- Просто меня никто не любит.
- А я?
 
.. Они гуляли по трамвайным рельсам, радуясь внезапному дождю. Яночка держала Эм за руку, аккуратно, как будто у неё были самые хрупкие пальцы в мире, и щебетала о том, что никто не хочет найти в ней присутствие чуда, а она так чудесно умеет любить. Эма неожиданно затащила себя и промокшую Яну в пустой теплый трамвай, и достала из внутреннего кармана плеер. Они стояли, державшись за поручень и за руки, слушая музыку и шепча слова знакомой песни. У Яночки дрожали мокрые ресницы и блестели красные губы, Эм не замечала, что глаза её почернели от растёкшейся туши. Она посмотрела в глаза Янику, тихонько пропела: «Её серебро на мою безымянность легло, когда мы… остались одни» и поцеловала её. Самые вкусные в мире губы замёрзли и дрожали, самая счастливая в мире девочка с белоснежными волосами гладила руку другой счастливой девочки с копной тёмных волос.
 Так начинался день.