Верный пес по кличке Старый

Верный пес по кличке Старый


 
Жил был пес Старый. Это был не простой пес. У него была почти человеческая биография. Родился этот пес у дородной и большой собаки-мамы, охранявшей один ведомственный институт в начале 90-ых гг. У него было много братьев и сестер, и они провели довольно счастливое и безоблачное детство. Собака-мама заботилась о них, кормила их теплым и вкусным молоком, вылизывала их густые шкурки. Все щенки были упитанными, с большой лобастой головой и толстыми большими лапами. Щенков очень быстро разбирали работники этого института, некоторые их брали домой, другие для охраны дачных участков, а третьи – в гаражи.
Старый был среди них самым симпатичным щенком. Его больше всех любила Собака-мама. Да и сторожа института старались спрятать его от посторонних глаз. Они, видимо, думали, что их институт будет работать вечно, а они будут всегда охранять институтскую проходную. Поэтому они хотели оставить этого щенка на замену его маме, которую решил взять себе домой сторож Петрович при выходе на пенсию. Но однажды прошел слух, что институт закрывают или почти закрывают, а его здание сдают в аренду. Первым делом арендаторы решили выбросить ставшую ненужной им старую будку Собаки-мамы вместе с ней самой. Сердобольным сторожам тоже сказали искать новую работу. А на их место они пригласили каких-то бывших десантников. Они были неприветливы, ходили в какой то странной пятнистой одежде, и все время показывали друг другу мускулы.

Собаку-маму взял с собой сторож Петрович. Когда он уводил ее, она упиралась всеми четырьмя лапами, пристально и со значением смотрела на него. Она молча умоляла его взять с собой ее любимого сыночка, которого про себя она называла Шустриком.
  Но Шустрику было не суждено больше увидеть свою Собаку-маму. Петрович увел ее, увез к себе в деревню, где и коротал вместе с ней долгие зимние времена. И когда она во сне видела своего Шустрика, она вздрагивала и тут же просыпалась.
Шустрик остался один. Он сидел у ворот бывшего института. К нему подъезжали шикарные лимузины, выходили деловые, хорошо пахнувшие люди, иногда ему доставались кусочки какой-то непонятной ненашенской колбасы и не пахнувших мясом сосисок. Это несколько отличалось от того рациона, к которому его приучил Петрович: к косточкам и обрезкам мяса. Шустрый не очень любил эту колбасу, но есть хотелось, поэтому он аккуратно одними губами брал плохо пахнувшую колбасу, и благодарно вилял хвостом.

Но вот однажды к институту приехал по делам один господин. В машине его сидела барышня. Устав ждать своего спутника, она решила размять ноги и прогуляться по двору института. Во дворе она наткнулась на Шустрого, в упоении гонявшегося за упавшим кленовым листом. Девушка решительно подошла к щенку, взяла его на руки, он ее лизнул в лицо. Это решило все. Девушка не смогла устоять против обаяния Шустрого. Она посадила его в машину на заднее сиденье.
Так началась домашняя жизнь Шустрого. Очень скоро он вырос, выровнялся в огромного, красивого и сильного молодого пса. Он гордо гулял со своей хозяйкой, дрался со всеми дворовыми и домашними собаками, никому не давая спуску. Хозяйка им очень гордилась. Да, он не был породистой и дорогой собакой. Но он был очень хорош своей оригинальной красотой, гордой посадкой головы, очень выразительными и умными глазами, и очень красивой густой шерстью. Это была не шерсть, а толстая шуба.

Прошло много, много лет. Хозяйка из молодой худенькой девушки превратилась в дородную домохозяйку. Ей уже не хотелось гулять по оврагам, она даже за хлебом стала ездить с охранником и с шофером. Собака стала не престижной, у всех их друзей были породистые дорогие собаки. Им стало неудобно показываться с такой не элитной собакой, когда вокруг все расхаживали с мастинами, американскими бульдогами и грифонами. Шустрому стали запрещать выходить к гостям и часто запирали его в кладовке. Хозяйские дети тоже не хотели гулять с состарившейся и требующей особого внимания собакой.
На семейном совете, хозяева решили вывезти своего пса, которого они теперь называли Старым, к какому-нибудь магазину и оставить его там. Глядишь, кто-нибудь и сжалится над ним и покормит его. А нет, так подохнет там, а не у них на глазах. Усыпить Старого у них не хватило духа. Безусловно, честнее было бы дать умереть ему своей смертью или хотя бы его усыпить, но они смалодушничали и переложили заботу о Старом на него самого, или, как потом выяснилось, на других, более сердобольных людей.

И вот к магазину «Перекресток» подъехала шикарная иномарка, открылась дверь и из машины буквально выбросили огромного, еле передвигающегося пса. Последнее время с ним очень мало гуляли, и у него от старости и без движения плохо стали передвигаться лапы, прогнулась спина и покривилась шея.
Старого выбросили на обочину, где парковались машины, подъезжающие к "Перекрестку". Машина с его хозяевами тут же уехала. В общем, с глаз долой – из сердца вон. Старый лежал между припаркованными к "Перекрестку" машинами, тяжело дышал и пытливо всматривался во все подъезжающие машины. Он ждал своих хозяев, именно на этом месте, где они его оставили. Так, в хорошие времена они его оставляли у магазина, и он их ждал, с нетерпением виляя своим мощным хвостом. В его собачьей голове не укладывалось, что его банальнейшим образом выбросили на улицу. Он думал, что его просто оставили, ненадолго, что скоро за ним приедут и заберут его, как давным-давно его забрали от проходной института.
 
Но время шло. Был май месяц. Мимо ходили какие-то посторонние люди. Некоторые были даже весьма симпатичны Старому. Одна женщина с большой черной собакой, про себя он называл ее Верой, перевела его на газон и велела ему лежать там, прямо рядом с магазином. Он ее почему-то послушался.
Начальство магазина было не очень довольно такому соседству и пыталось его выкурить с насиженного места. Но сочувствующие Старому собачники, пошли к начальнику охраны магазина и сказали, что будут звонить и писать во все инстанции, если те вывезут куда-нибудь пса, и таким образом могут повредить имиджу магазина. Старого на время оставили в покое. Но это было лишь затишье перед грозой.

Благодетели Старого во главе с Верой решили перевести его в будку на задворки "Перекрестка", чтобы он не так бросался в глаза респектабельной публике. Добротная крепкая будка отыскалась во дворе телефонной станции. Ее перетащили к хозяйственным службам "Перекрестка". Вера эту будку тщательно вымыла, постелила туда теплые одеяла, в общем, дом для Старого был готов.
Но Старый жить в этой будке категорически не хотел. Ему надели поводок и попытались на поводке подвести к этой будке. Но он еще надеялся, что его хозяева вспомнят о нем и вернутся, чтобы его забрать. Просто у них очень много дел, и поэтому они так долго за ним не едут. Старый решил оставаться на своем месте, но уже не на дороге, а на газоне, куда его отвела Вера, и откуда очень хорошо просматривались все подъезжающие машины.

Старый даже начал получать какое-то удовольствие от жизни. Многие его жалели, приносили ему хорошие кусочки мяса, и свежую воду. Возле него постоянно стояла миска для воды и несколько пластмассовых бутылок с водой. Старый лежал на солнце, ему было очень жарко, и он много пил.

К Старому подходило очень много людей. Он стал как бы местной достопримечательностью. Запоминал он не всех. Обычно он лежал, отстранившись от всего мира, обиженный на всех. Но ласковые речи, обращенные к нему, он понимал. Многие люди, такие, например, как один новый русский с огромной золотой цепью, без особых разговоров бросали ему солидные куски мяса, они так и оставались лежать возле него, так как зубов у него от старости почти не осталось. Около него пристроилась молодая веселая полуовчарка Дуся. Он делился с ней косточками и защищал ее от других бездомных собак. Но очень скоро заботливые собачники пристроили Дусю в семью, к хозяевам. Старый даже немного грустил по Дусе, так как он уже успел к ней привязаться. Своим неистребимым молодым оптимизмом она заряжала его бодростью и хорошим настроением.
Больше всех он ждал Веру. Она подходила к нему с двумя собаками, с маленьким кобельком и огромной черной собакой со смешной кличкой Мася. Старый, завидев их, сразу вставал со своего импровизированного ложа и походкой выздоравливающего паралитика ходил с ними вокруг "Перекрестка". Они звали его гулять вдоль детских садов по их обычному маршруту, но он не шел за ними дальше "Перекрестка". Конечно, ему очень хотелось пойти с ними, осмотреть окрестности, но он в глубине своей собачьей души все же ждал своих хозяев и опасался, что они приедут за ним в его отсутствие и не найдут его.
Многие работники "Перекрестка" симпатизировали Старому. Они уважали его за стойкость, полную бесконфликтность и лояльность человеку, полученные им в наследство от своей Собаки-мамы, и верность своим бывшим хозяевам. Работавшая в магазине хохлушка каждую смену носила ему отменный перекрестовский фарш.
Старый лежал на солнце, мок под дождем, дрожал от холода по утрам, не смотря на свою когда-то теплую шубу. С некоторых пор она сильно поредела. Ведь он был уже не молод, и у него по-стариковски болели кости.

Осень на его собачье счастье выдалась довольно теплой. Как-то к "Перекрестку" подъехала знакомая машина. Из нее вышли мужчина с женщиной. Старый сразу их узнал. Но от волнения даже не смог подняться со своего места. Наконец-то о нем вспомнили, его не забыли, за ним приехали. Он услышал знакомые, и родные до боли голоса. Женщина сказала: "Смотри, он еще живой". Мужчина махнул ей рукой и сказал: "Что смотришь? Поедем отсюда". Они быстро сели в машину и уехали, хозяин сам был за рулем. Им было очень стыдно, что они выбросили свою больную и старую собаку, и они не хотели никого в это посвящать. По известной теории они, как преступники, вернулись на место своего преступления. Но несчастный ожидающий их вид Старого нисколько не растрогал их, и они, как нашкодившие коты, сбежали с места своего преступления.

Машина с хозяевами скрылась из вида. Старый долго и мучительно всматривался в знакомую машину, пока она совершенно не исчезла из вида. Теперь все. Наконец-то он понял, что остался совсем один, что за ним больше никто и никогда не приедет. Он печально положил голову на газон, закрыл глаза, и пролежал так очень долго.
 
К нему подходили какие-то люди, заговаривали с ним, но он не подавал никаких признаков жизни. Мимо него пронеслась вся его прожитая жизнь. Да, он знавал хорошие времена. Он с теплотой вспоминал свою вкусно пахнувшую молоком Собаку-маму, ее шершавый язык, приятный прохладный нос. Затем он вспомнил, как он, еще совсем молодой пес гордо выхаживает в кожаном ошейнике с заклепками со своей хозяйкой. Вспомнил собачьи драки, из которых он неизменно выходил победителем. Дальше наступали воспоминания, которые он не очень любил. Многочасовые сидения дома без движения и ожидание хозяев, которые не очень то торопились вывести его на прогулку и вовремя покормить его.

Его мучительные воспоминания были прерваны ласковым женским голосом. Это была Вера. Она звала его по имени. Он задумался, откликаться ему или сделать вид, что он спит. Но на всякий случай он открыл глаза. Перед ним была миска с кашей и мясом, теплая, совсем как дома. Рядом стояла Вера со своей Масей. Старый решил поесть, затем он встал и пошел с ними гулять. Маленького песика с ними почему-то не было. Но Старому все равно было хорошо. В этот раз он пошел с ними гулять вдоль детских садов и, вернувшись на свое место на газон, все еще продолжал с теплотой думать о Вере с Масей.

По ночам уже начались морозы. Вера старалась подстелить Старому старые коробки, но их все время по приказу магазинского начальства выбрасывали дворники. А он мерз на холодной земле, уже покрывшейся ледяной коркой. Люди стали реже подходить к Старому, они старались незаметно проскочить мимо него, так как им было не по себе при виде мерзнущей на снегу неподвижно лежащей собаки.

Вера стала приучать Старого заходить на ночь в свой подъезд. Сперва, он никак не хотел заходить в дом. Никакими силами его невозможно было затащить в подъезд, или еще куда либо, несмотря на свой солидный возраст, он был все еще очень могучим псом. Когда стало совсем холодно, он все-таки пошел в подъезд. Не смотря на то, что Вера там ему из коробок соорудила импровизированную будку, он в ней только ночевал, а утром, когда его выпускала дворничиха, он по привычке шел на свое рабочее место к "Перекрестку". Как Вера ни пыталась затащить Старого к себе в квартиру, он туда не шел. Может быть, он дал себе собачью клятву больше никогда не верить человеку, не привязываться ни к кому, и не обнадеживать себя. Может быть, он боялся, что его еще раз выгонят из дома. Кто знает.
 
Но однажды в начале декабря какие-то шутники, которых он с некоторых пор очень опасался, облили его в подъезде холодной водой и выгнали на мороз. Мокрый и сразу заледеневший от мороза Старый побежал к "Перекрестку". Рабочие "Перекрестка", увидев заледеневшего пса, затащили его в вестибюль магазина греться и сушиться. Но, проходивший мимо начальник охраны, тут же велел вышвырнуть его вон. И тогда сторонники Старого позвонили Вере. Она тут же прибежала, и всем вместе им удалось затащить его к ней сначала в лифт, а затем и в квартиру. И тут начался новый этап жизни Старого. Он снова стал домашним. Снова поверил человеку. В этот раз навсегда.
Мася уступила ему свою лежанку.
 
Он возлежал на огромном матрасе. И в целом, жизнь снова ему показалась не такой уж и плохой. У него всегда была сытная миска каши с мясом, очень удобный матрас, ласковая и любящая хозяйка. В отсутствие Веры они разговаривали с Масей о своих нехитрых собачьих делах.

После жизни под открытым небом у Старого начались проблемы со здоровьем. Ему было ужасно стыдно, но он разучился долго терпеть и иногда, к своему ужасу, делал лужи дома в коридоре. Часто он просился на улицу ночью. И Вера полностью поменяла свой распорядок дня и стала выгуливать собак ночью. Вдвоем с еще одной любительницей собак, она отмыла Старого. Теперь он уже все позволял с собой делать, потому что он ей всецело доверял. Но тут обнаружилось, что ему срочно нужна хирургическая операция. Ему вызвали хорошего врача, и тот сделал ему операцию. Затем еще одну, так как у него открылся свищ. Вера выхаживала его долго, мучительно и методично. Она ведь долго работала хирургической медсестрой. Весь стол у нее был завален лекарствами, шприцами и бинтами. Процесс выздоровления был медленный, но верный, он занял несколько месяцев. После этого к удивлению всей собачьей общественности Старый выздоровел и очень похорошел.
 

Он стал ходить прямо. Шея у него почти не кривилась. Он шустро ходил за Верой вместе с Масей вдоль детских садов, смотрел на нее с обожанием, истово прижимался к ней и, когда Вера его гладила, просто млел от счастья.
Счастье у него было тихое, устойчивое, кормежка сытная, витаминная. Шерсть у него снова стала настоящей блестящей шубой. Старый очень хорошо ориентировался в Верином окружении, всех узнавал, давался гладиться собачникам, правда, без особого удовольствия. Но любил он только Веру. Она тоже очень к нему привязалась. Она шутила, что вообще-то взяла его доживать, но он захотел жить и радоваться жизни. Прожил он столько, сколько смог или захотел. Вера приходила и уходила. Вообще-то она была на пенсии. Но ее скромных средств не хватало, ведь у нее было две огромных собаки и дочь на содержании. Он ее всегда ждал. Потом она их с Масей кормила. Потом они гуляли.

И так долгих, долгих два года.
Старый уже не вспоминал своих бывших хозяев. Он спокойно жил настоящим. Иногда ему все же снились детские воспоминания, его Собака-мама, смешные и вертлявые братья и сестры, и, окидывая придирчивым взглядом свою очень долгую прожитую жизнь, Старый был спокоен, ему не было за нее стыдно. Он был предан своей Вере. Ведь он мог дать ей только любовь своего израненного годами и печалями сердца. Свои счастливые последние годы он жил только за счет этой любви. Именно эта любовь подарила ему, почти безнадежно больному и старому псу такой счастливый и особенный для него период жизни. Ведь он вполне обоснованно считал, что его хозяйка жила только для него и Маси, и видела в них смысл своей жизни. Как же он мог ее подвести. Он тянулся из последних своих старых сил. Ведь он считал себя защитником Веры и Маси, и думал, что они без него пропадут.

Наконец израненное человеческим предательством сердце Старого не выдержало. Похоронили его на импровизированном собачьем кладбище. И сейчас только надпись «Старый» говорит о том, что жил такой преданный пес Старый, ни разу не изменивший себе и своей хозяйке.
Каждую неделю на кладбище приходит подтянутая стройная женщина с двумя собаками, одна из которых – наша старая знакомица Мася. Про другую собаку – Шурку - отдельный рассказ.