Бардовская капоэйра

 Капоэйра - боевое национальное бразильское искусство, созданное рабами Южной Америки в те времена, когда закон сулил смертную казнь рабу, если тот поднимет руку на хозяина. Рабы нашли выход - они стали драться ногами. Сейчас капоэйра утратила свою актуальность и переродилась в вид народного танца.

 В нашей стране в начале 60-х, когда «нельзя было открыто говорить, о чем думаешь», уход поэзии и музыки в леса был естественен. Свободная природа давала свободу общения. Люди уходили в лес, чтобы слышать и быть услышанными. И никому бы не были интересны эти «туристы», если бы не одно обстоятельство.

 Лишенные истории, по горло сытые суррогатом литературы и публицистики, эти люди становились творцами своей новой истории, своей литературы, своей собственной правды и свободы. И когда однажды накопленный духовный потенциал превысил границы молчаливого леса - барды пошли в люди, на концертные площадки и на магнитофонные ленты. И лесная свобода потекла по жилам несвободной страны.

 Их запрещали, за ними следили, сажали в КПЗ и психушки. Они снова уходили в леса и вновь возвращались.

 «И кто-то в очень сером по рации доложит:
 Как здорово, что все они сегодня собрались!...»

 Однако, дело не в этом. Не буду проводить анализ влияния бардовской песни на судьбы страны, но искренне снимаю шляпу перед шестидесятниками, которое нашли такой простой способ осмыслить себя в этих судьбах и одновременно обойти все цензурные шлагбаумы.

 В 80-е годы в одном из интервью признанный родоначальник жанра Булат Шалвович Окуджава объявил о смерти своего детища. Его утверждение вызвало непонимание и протест, в том числе и у меня лично. Но сегодня я соглашусь - клиент скорее мертв, чем жив.

 «Последователи» твердят о развитии жанра, его популярности и массовости. Чушь! Рискну объединить в понятие «шестидесятник» и тех, кто пел, и тех, кто слушал. Так вот, шестидесятник пел о том, во что верил и жил, сообразно этой вере, или, по крайней мере, стремился так жить.

 «А я еду, а я еду за мечтами,
 За туманом и за запахом тайги…»

 Это не набор слов, это - принцип жизни. Вряд ли человек, исповедующий подобные принципы, исторгнет из себя популярную ныне в около бардовской тусовке мысль: «Если ты такой умный, то почему ты такой бедный?». Иные критерии оценки личности. Капиталистический бард всеяден, он споет про туман и попрекнет бедностью, не забудет про мечты и спонсоров помянет. Вообще, «мечты» и «спонсор» сегодня у бардов практически слились в единое понятие.

 Когда-то, очень давно, во времена моего пионерского детства, я, будучи председателем Совета школьной пионерской дружины, и мой пионервожатый, оформляли праздничный отчет нашей организации какому-то очередному съезду ВЛКСМ. Интереса ради, я прочитал содержание отчета и говорю старшему товарищу: «Афанасий Андреевич, ведь это же бред, тут сплошное вранье!». А он мне в ответ с иронией: «Главное, Коля, чтобы было красиво».

 И он, и я понимали всю нелепость этих отчетов, рапортов и прочее. Да черт с ними! Если это было главным для наших боссов, пожалуйста, вот вам - красиво! А жили мы совсем по другим законам. И полгорода знает моего пионервожатого, Афанасия Андреевича Потапова, не за то, что когда-то он оформлял отчеты и рапорты съездам ВЛКСМ. А помнят и любят его за ту внутреннюю свободу, которую он имел талант поселить в душе любого мальчишки, за умение честно жить, даже тогда, когда это кажется никому не нужным.

 Много воды утекло с тех пор, изменилась страна, поменялись идолы и ориентиры. А мой пионервожатый остается таким же, каким я его знал четверть века назад. Потому что умеет человек отделять зерна от плевел.

 Но зато как любят эту показную красивость бардовские функционеры! Практически на каждом фестивале организаторы и жюри особое внимание уделяют «профессионализму» авторов и исполнителей. Кстати, плохое владение гитарой и слабый вокал всегда ставились в вину бардовской песне. Но смею утверждать, что бардовская песня - это не рифмы и аккорды, не вокал и гитара, это - инструмент самоопределения личности, философия, мироощущение и мировоззрение. Если тогда, в 60-х, бардовская песня была объединяющим звеном для жизнеутверждения, формирования характера, неотъемлемой частью трудовой и деятельной жизни, то сейчас это - необременительное времяпрепровождение, «оттяг», отдых от этой самой жизни.

 Не ради призов, не ради «совершенствования общего исполнительского уровня» собирались шестидесятники в лесу. «Сверим наши струны…» - то есть души – не растерялось ли там что-нибудь очень важное, ради чего и стоило жить.

 «Ни славы и ни коровы,
 Ни шаткой короны земной,
 Пошли мне, господь, второго,
 Что б вытянул петь со мной…»

 Здесь песня, душа и жизнь - практически синонимы, петь - значит деятельно жить, а не сотрясать воздух вокалом и гитарным бряцаньем, пусть даже очень красивым. На полянах собирались единомышленники, а не публика и выступающие. Это скорее - способ дискуссии, а не концерт, напряженная работа души. Так мне думается.

 Прошли десятилетия. Мы вновь на поляне. «Тот же лес, тот же воздух и та же вода, только он…» - мой дорогой идеалист из шестидесятых – «…не вернулся из боя». Со сцены вещает его «последователь» - практичный и расчетливый бард-двухтысячник. Влюбленный в себя и в свое великое творчество, виртуоз слова, тешащий свое самолюбие перед не очень взыскательной публикой. Его почитатель и слушатель - отдыхающий бездельник, ищущий разнообразия для уха и глаза, в лучшем случае, испытывающий некое легкое неудовлетворение от чего-то с примесью смутного влечения к чему-то. Эдакий день молодежи на природе с умным названием - Фестиваль.

 А почему в лесу? Ведь запрещали тогда, в 60-х, тех ребят, которые для своего времени, и, правда, были бунтарями. А не этих нынешних, выпестованных властью, никому не мешающих и никого не задевающих, от которых страдает разве что молчаливо терпящая природа.

 А потому в лесу, что традиция такая, табу, национальный танец. Раньше была борьба, а как рабство отменили, стал танец.

 «Популяризация бардовской песни». Термин явно заимствован из партийно-комсомольской лексики. Что, впрочем, естественно. Ведь миру давно известна истина – «чтобы движение подавить, надо его организовать и возглавить». Вот они его и организовали. Отсюда и терминология, и принципы.

 Теоретически, принципы социализма, которые исповедовали аппаратчики ВЛКСМ, не вызывают чувство явного отторжения. Ведь в их основе лежат обычные общечеловеческие нормы. Но, практически в аппарат ВЛКСМ шли делать карьеру. А карьеристы руководствуются иными принципами.

 «Самое дорогое у человека - это жизнь, она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…»

 Дух революции, созидания и братства витал над полянами шестидесятых. Туман интриганства, индивидуализма и тщеславия упал на эти поляны, когда за дело взялись организаторы. Никто не заметил, как желание быть полезным своей стране, стремление честно и достойно жить были подменены восхождением по ступенькам бардовской карьеры. Участник - Дипломант - Лауреат. Городской - Областной - Региональный и Всесоюзный фестиваль. Автор - Исполнитель - Ансамбль - Зритель. Все и всех рассортировали, разложили по полочкам и РАЗЪЕДИНИЛИ. Как метко сказал один мой знакомый, «мы ждали, что из этого всего родится Общность, а получилась Общественность».

 Несостоятельность нынешней бардовской песни доказывают во множестве плодящиеся и деградирующие фестивали-пустышки. Бардовская карьера, замкнутая в своем тщеславии на себя, лишает личность возможности развития и движения вперед, а значит - деградация неизбежна. Существование подобных фестивалей многие любители оправдывают так – «пусть будут хоть такие, чем совсем никаких». Не соглашусь. Пусть лучше не будет никаких, ибо эти несут в себе ложь и дезориентируют несведущих.

 Бардовская песня, столь виртуозно выжившая во времена цензуры, по сути своей бесхитростна и чужда коварства. И потому не выдержала интриг организаторов. Для нее их помощь стала ножом в спину. А подоспевший бульдозер перестройки аккуратненько выровнял долину бардов, на радость организаторам. Родился новый жанр – среднекаэспешный (КСП – клуб самодеятельной песни), принятый за эталон, к которому надо стремиться всем усредненным бардам. Ничего экстраординарного. В стиле вышел, в стиле спел, в стиле ушел. Молодец.

 «Чем сегодня оправдана песня твоя,
 Что сказать мы готовы друг другу?
 Только стоит ли за руки браться, друзья,
 Ради просто «гитары по кругу…»

 И последнее. Я знаю немало достойных людей, к которым все сказанное не имеет никакого отношения. А на фестивалях я нередко вижу красивые вдумчивые лица зрителей, глаза которых дают надежду думать, что последний тайм мы еще не отыграли.

05.07.2004 г