Фио

 
 



ФИО

 Частная история о каждом из нас. О тех, кому когда - либо приходилось с трудом отпускать свое прошлое и приходить к самим себе.





РОМАН


Новосибирск 2006






 НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ


 I feel like I am older than I am…
 MATTAFIX

 Мне тридцать. Или около того. Я точно не помню. Точнее, я не знаю наверняка. Я родился у мамы и у папы, как и все дети. Еще у меня есть брат. Младший. Его День рождения я знаю – шестого марта, тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Мы отмечаем рождение Марка только шестого, никогда не передвигаем торжество на более удобный день или выходные. Мой День рождения осенью, в сентябре. Какое-то время мы отмечали его одиннадцатого. Также шумно, весело, с подарками, приятелями, коллегами, сладким, как и положено. Никакого подвоха и не заметишь. А недавно сестра моей матери сказала, что в роддоме меня почему-то записали не сразу. Я родился очень слабым, врачи не думали, что я протяну даже до вечера. Моя неопределенность – жить или не пытаться этого делать не дала мне даже имени. Мать говорила, что где-то через месяц я разобрался в себе, порозовел и начал жить. Наверное, я попробовал, и мне понравилось. Решил остаться. Теперь я Аким. Живу отдельно. Брат – с подружкой и нашей собакой. Скоро осень. Эта осень меня немного пугает. Нет, меня настораживает не возраст и не тот багаж, который каждый мужчина должен иметь на определенном этапе взросления. Совсем не это. Причина в другом: отсутствие возраста. Ощущение того, что я «приблизительный»… И такое чувство, что во всем. Раньше я был уверен, что мой век начался с тысяча девятьсот семьдесят шестого года. И что я, по сути, никчемное создание. Живу и не задумываюсь ровно двадцать девять лет. И вдруг я застрял в мысли: с какого же момента я существую? Иногда я ловлю себя на том, что чувствую себя моложе, чем я есть, порой – старше. А сейчас я словно щенок или котенок, которого подобрали с улицы. Хозяева моей жизни придумали мне новое имя и дату рождения. Они не знают моего прошлого, им не важно, кто был мой отец, значит, для них у меня нет ни фамилии, ни отчества. Но для собаки или кошки это, в сущности, ерунда. Вот, и я живу, и в принципе неплохо с этим справляюсь. Откликаюсь на имя Аким, ем свою любимую еду, делаю работу, хожу к брату, его девушке и нашей собаке на обед по субботам.
 Вот так штука! Я говорил Марку, что оставлю Тусовку у себя, мол, зачем она тебе – две женщины в одной спальне?.. Но нет… Мой братец сказал, что нашу собаку ни за что мне не доверит… Мы шутили, задеть меня этим он вовсе не хотел. Я не обиделся, но внутренне, как не странно, согласился. Тусовка рада мне в качестве обедающего по выходным куда больше, чем во времена, когда мы с братом выгуливали ее по очереди. Кстати, ведь и у Тусовки есть абсолютное право отмечать юбилеи своей собачьей жизни. Ей уже двенадцатый год. И в чем я уверен – это точная дата. По-моему, она знает свой возраст и молодится. Ее посеребренная бородка указывает на почтенные годы, но вот живые и хитрые глаза, когда застаешь ее на кухне ушами в пиале со сливовым вареньем… Разве дама в возрасте себе такое позволит? Но Тусовка, не взирая ни на что, не изменяет своим детским привычкам.
На носу суббота. Надо позвонить братцу и что-нибудь придумать. Обедать завтра в обществе счастливых людей, у которых каждая минута нагружена смыслом, чего-то не хочется. В другой раз.

Я чувствую, что я старше, чем я есть…
 MATTAFIX




 ЗАБЫТЫЙ РОСТОК

 
 My woman, my woman has gone…
 MATTAFIX
 It doesn’t matter to you, it matters to me...
 U2
 Я проснулся оттого, что забыл вчера выключить будильник. Это субботнее утро началось буднично. Черт, испортил выходной, не успев открыть глаза. Я попытался остаться в постели хотя бы до половины двенадцатого. Не вышло. Босиком, в шортах и свободном свитере я варил кофе на кухне. На часах половина девятого. Рядом висит металлическая дощечка. На нее с помощью магнита крепятся листы моих дел. Одни я записываю и выполняю. Другие тоже записываю, а на утро вычеркиваю. Сегодня вычеркнул брательника с подружкой. Сделал я это с чувством выполненного долга. Исключительно ради облегчения участи окружающих. Пусть сегодня братец расслабится, Тусовке не придется прыгать на меня в дверях от радости (кстати, она делает это вполне искренне, потому что знает, что я скоро уйду), а подружка не будет вежливо спрашивать: «Еще брокколи? Ты сегодня какой-то невеселый… Не простыл?», Марк не станет меня тормошить, смеяться и обнимать подружку. Сегодня я этого не увижу.
 У меня чисто и аккуратно. Сам себе удивляюсь.
 Я раньше часто дарил цветы: тюльпаны, анютины глазки в горшочке, ну там разное... И мне почему-то каждый раз вместе с бутылкой вина к ужину приносили росточки, луковицы… Тем же вечером я все расселял в глиняные горшочки, пластмассовые коробочки и тому подобные емкости. Годилась любая свободная посудина. Однажды я не нашел ни одной пустой тары и мне пришлось высадить луковицу нарцисса в фарфоровую кружку с собственным изображением. Боже упаси, до Нарцисса мне далеко. Я-то едва замечаю себя в зеркале по утрам. Взъерошенный, я бреюсь на автомате, но, кстати, достаточно чисто. Подобных сувениров – кружки, открывашки-магнитики - у меня пруд пруди. Кружку, со мной, глупо-счастливым, растянутым по окружности, мне подарила моя девушка, по-моему, на мой двадцать восьмой День рождения. Какой он по счету, смешно подумать, теперь я и не знаю. Не уверен, что мне тогда было столько.
 Представляете, у меня даже китайские, миниатюрные розы прижились! В коридоре пристроилась финиковая пальма. На зиму, когда солнце заходит сюда реже, я переношу финик на южную сторону. Правая стена кухни одета в плющ. Откуда это хобби я, честно говоря, не вспомню. Но на книжной полке в гостиной среди Эрленда Лу, Харуки Мураками, Сартра, Камю, Бунина, Гоголя, атласа мира, брошюрок из серии «Я в стороне от своей неудачи», кипы бумаг, счетов, фотоальбома, путеводителей, музыкальных дисков с каких-то пор можно найти пару энциклопедий и книг с практическими советами любителям цветов. Получается, что я любитель. Цветы меня любят, не смотря ни на что… Это точно. Я это вижу.
 Прошлой зимой у меня случилась аллергия…Сначала на любимые цветы, потом на любимую девушку, работу… Когда я очухался, удалось спасти только некоторые растения. Все остальное начал с нуля. Любовь увяла самой первой. Здесь я оказался никудышным садовником. Я не нашел совета ни в одной книге у меня на полках о том, как ухаживать за больной любовью. Спросите меня, что делать, если у вас чахнет какой-нибудь там стрептокарпус (ну да, сначала это слово еще надо научиться выговаривать, но это, поверьте, пустяки), и я отвечу: «Ежедневно опрыскивайте растение водой, при сильном заражении паутинным клещом, обработайте актелликом». И не в одной книге не написано, чем опрыснуть любовь, чтобы она радовала тебя хотя бы еще один сезон. Только представьте, красный паутинный клещ прокалывает лист с нижней стороны и высасывает сок, а потом листья стрептокарпуса желтеют и опадают... Моя любовь не дожила до осени и осыпалась раньше. Какой-то клещ поселился у меня в сознании, опутал меня паутиной и высосал весь здравый смысл. Возможно, этот клещ жил и в Ней, и не сразу же, а постепенно поразил бутон ее любви. Были побеги, они могли прорасти и дать нам еще один шанс. Но мы ослабли, а наши чувства запутались в паутине сомнений и обид. Зачем лечить то, что болит? Пусть болит, все равно зарастет. В тот момент легче было думать именно так. Слабенькие побеги не смогли защититься, и клещ выполнил всю грязную работу за нас. Но вот что я хорошо помню: до скандала Она принесла в рюмочке корешок с листиком, сказала, что вырастит красота! Потом мы оба чего-то закрутились и забыли. Уходя, Она не забыла ничего, что напоминало бы не только о ней, но и о нас. Китайские, миниатюрные розы уехали с ней в другой город. В тот вечер я нашел забытый росток, пересадил его в баночку из-под майонеза. Выросла ховея. Ей уже почти год. Она метр двадцать. Выходил. Вырастил наш цветок, как дочку.
Забавно, но когда ко мне приходит случайная знакомая, первый вопрос, который она задает: «Что, не один живешь?». Действительно мой дом не похож на холостятскую берлогу из-за цветов.

Моя женщина, моя женщина ушла…
MATTAFIX
Это не важно для тебя, это имеет значение для меня…

U2


 НЕ ХОЧУ СЕГОДНЯ

 You know, I need you to be strong.
 And the day is as dark as the night is long…
 U2

 Сегодня я устал от самого себя. Ужасно вымотался. Я не знаю, куда себя деть или, скорее, куда от себя деться.
Никак не могу привыкнуть к себе сегодня и не хочу себя ни в каком виде: ни в модных джинсах, ни с книжкой на диване, ни за вкусным обедом у брата с подружкой. В меня все это сегодня не налезет и не влезет.
 Когда дети капризничают, им обычно говорят: «Спрячь свое «не хочу» в кармашек, а позже снова достанешь».
С кем-то такая штука проходит. Со мной – уже вряд ли.
Я давно не ребенок. Карманы джинсов стали большими и теперь туда можно вместить столько барахла, что любой трехлетний мальчишка мог бы мне позавидовать! Правда малыш еще не знает, что вместе с большими карманами джинсов вырастает большое «НЕ ХОЧУ», которое не вмещается ни в одни карманы.
 Я поднялся с кресла, постоял немного, засунул руки в карманы, вернулся на кухню. Кофе сбежал. Турка захлебывалась пеной. Это были первые звуки и запахи в моей квартире сегодня.
 Когда я забывал о кофе, он вспоминал обо мне, шипя. Все же этот напиток не располагает к ссорам и выяснению отношений. Но именно это случалось между нами чаще, чем дни, в которые я забывал про кофе на плите.
 В тот вечер Она торопилась. Дверь из спальни прищемила край ее юбки и немного мыслей. Именно их Она собиралась оставить мне для раздумья. Щедрые чаевые всего лишь за чашечку кофе. И каждый раз я не знал, что с ними делать.
Вот, что я скажу: никогда не ешьте десерт в одиночестве. Это не правильно. Ну, вот не правильно и все. Десерт предполагает легкое удовольствие, которое принято растягивать вдвоем. И вы все равно не заметите, как его съели. В этом весь десерт.
 После моих десертов дни становились резиновыми, как батут. И что бы я ни пытался предпринять, чем бы ни старался себя занять, все отталкивалось от упругого батута и не возвращалось на свои места. Я терял равновесие.
Неудовольствие не приходится растягивать, оно тянется само. В этом все ссоры.
 Обычно, когда Она хлопала дверью, в комнате оставалось много ее слов и даже целых предложений. Они повисали в воздухе. Ее темпераментная речь застывала холодными словами. Как мороженое в кофе, которое тает не сразу. Ее слова тоже: сладкие, но холодные, запоминаются надолго.
 У меня было немало таких десертов, после чего Она ушла вместе со своим голосом, запахом, шорохом юбки и двумя чемоданами. Еще два забрал коренастый таксист, который приехал на следующий день.
 Может быть, поэтому я не люблю сладкое, но сегодня мне почему-то хочется запеченного яблока!

Ты знаешь, ты нужна мне, чтобы быть сильным.
И день настолько темный, насколько ночь длинна…
U2

 Я закурил…
 

 НА ХОДУ

 Some days are better than the others…
 U2
 К двум часам я вышел на улицу. Не за чем-то, а просто так. Когда выходишь на улицу просто так, то не всегда чувствуешь себя комфортно. Сразу же хочется деть руки куда-нибудь. А сумку я не взял – не зачем таскать с собой тяжести в выходной. Вместительных карманов в моей одежде тоже не оказалось, и в джинсы пальцы как-то не удобно складывать. Да и не красиво это.
 Можно, конечно, купить газету, тогда будет казаться, что сегодня точно субботний день, а значит не нужно куда-то бежать, толкаться, смотреть на часы.
 Я, наверное, только через час смог уговорить свои ноги не бежать, а просто идти, глаза не смотреть напряженно в даль или сквозь лица, небо и деревья… Я попросил их мягко и с любопытством заглядывать в лица прохожих. А потом все как-то само собой: голова поднимается к небу, позволяет зелени обрушиться на нее всей своей свежестью. В такие моменты не думается ни о возрасте, ни о минутах. Я и не думаю об этом, но, правда, хватает меня не надолго. Дует ветер, я съеживаюсь, ускоряю шаг, в моей руке больше нет выдуманной газеты, красивые лица теперь почему-то смазаны, их не разобрать. Город катится комом, как в привычные четверги или пятницы. Давит, наступает на пятки. Ветер толкает меня в метро.
 Цветочные оазисы есть даже под землей. А я никогда не покупал цветы на ходу, опаздывая на свидание. Если я опаздывал, значит, уже не появлялся. Интересно, сколько еще девчонки меня ждали? Пять минут, десять, полчаса? А с чего это я вообще взял, что они меня ждали? Давно все это было, ой как давно. Тусовка тогда была еще щенком, ей регулярно попадало за несвоевременные лужи на ковре в прихожей, и за нашу с Марком лень. Кстати, наша собака не сразу стала Тусовкой, по паспорту она Грета, Греточкой ее называет мама, Гретусей мамина приятельница, Тусей - дочка маминой приятельницы, Тусовкой мы назвали ее с пацанами, когда курили за углом закусочной. На самом деле, нашу собаку можно было позвать, вовсе не называя ее по имени. Все проще – присев на корточки, помани ее жестом, и вот уже кто-то довольно виляет хвостом.
Хорошие были времена: бродяжничай дни на пролет, а потом, как ни в чем не бывало, возвращайся домой.

Одни дни лучше, чем другие…
 U2


 НЕРАЗЛУЧНИК РОЗОВОЩЕКИЙ


 Love is a bird, she needs to fly…
 MADONNA

 Я не совсем понял, что я делаю в метро. Здесь холодно и душно одновременно. Мне захотелось вытолкнуть себя наружу. Через переход я направился к выходу, ведущему на противоположную сторону улицы. Я мотался по этому подземному мостику по нескольку раз на день. Строгие, выложенные плиткой стены перехода и ничего больше. Никаких эмоций, никакой фантазии. Сюда человек зашел и вышел одинаково скучным и равнодушным. Я так думал все время, сколько здесь живу и пользуюсь этим длинным подземным позвоночником. Так было до сегодняшнего дня. Вдруг я заметил вольеру, большую, шумную, цветную. Не может быть, что бы ее соорудили за ночь! Не может быть, что бы я не видел ее раньше! Я подошел. Птицы. Много. Пернатые. Такие живые. Я наблюдал. На глаза попалось объявление: «Благотворительный центр психологической разгрузки предлагает молодого попугайчика, выращенного здесь. Неразлучник розовощекий – розничная цена птицы сто крон».
 Такая застенчивая птица, травенисто-зелененький пухлик с розовыми щечками - сидел в отдельных апартаментах в стороне от своих пернатых собратьев. Ну и дела! Неужели вот на это тихое животное нужно разгружаться, как там написано… «психологически»? Хотел было уйти, но вернулся. Уставился на попугая, тот – на меня:
Я: Слышь, розовый, ты как?
Он: Сидит.
Я: Хм… Я тут подумал, я не много могу тебе предложить, конечно, но вот финик или плющ, пожалуйста, можешь облюбовать! Нет… Ну, ты подумай, мы и клетку можем организовать, если тебе так привычней.
Он: Пошевельнулся.
Кто-то: Парень, это девочка, по-моему!
Я: А? Что?
Тот же кто-то с голубыми глазами: Самочка... Да еще и совсем молоденькая. Смотрите, клювик у нее коричнево-черный со светлым кончиком, а на головке нет красненьких перышек, значит, девчонка!
Я (ошарашено): Вот значит как?!
Тот же кто-то (улыбчиво): Хорошенькая! Берите, не пожалеете! Она тут уже неделю одна грустит. Их пару на прошлой неделе разлучили. Нехорошо. Нельзя ей одной.
Теперь уже Она: Смотрит на нас.
Я (про себя): Уходить поздно. Она все слышала. Вслух – Совсем нельзя?
Тот же кто-то (очень серьезно): Неразлучники отличаются особенной привязанностью друг к другу и всегда находятся вместе. Так заведено в природе, но не в городе, и, тем более, не у нас в переходе.
Я (про себя): У меня нет пары. Я свободная птица. В принципе, немного обязательств не повредит. И потом, птичку всегда можно случайно выпустить в форточку. (Позже за эти мысли мне станет стыдно). Вслух: А знаете, она мне симпатична, в ней что-то есть!
 Я искал выход на противоположную сторону улицы, а нашел ее, крылатую неразлучницу.
 Мы вышли вместе: я в свитере, она в клетке. Шли молча. Она совсем не чирикала, изредка перебирала лапками по жердочке. Я тоже вел себя сдержанно. Сказать по правде, я испугался. Что мне с ней делать? Мне и собаку-то не доверили, а тут целый попугай! И потом, как не осмотрительно я поступил: купил животное в переходе! О чем я думал? Здесь человеку-то не по себе, а она, сколько в этом подземелье здоровье губит? Вдруг заболеет и привет, протянет лапки, и песня спета. Тем более, парня ее купили, а ее вот нет. Высохнет еще от тоски.. Черт… И чем ее поливай потом?
Вдруг она оживилась, чирикнула даже. Я опустил голову, птица хлопала глазками.
Я: Конечно – мир, вон какой! Это тебе не в переходе – на стену смотреть. А ты любопытная.
Она: Чихнула.
Я: Ну – ну, смотри мне! Чихать вздумала! Ничего, мы с тобой еще заживем, а ухажера найдем, не переживай только! Сейчас домой вернемся, и ты вспомнишь, что такое летать, и все пройдет. Вот увидишь! Я улыбнулся пернатой подруге весело, от души. Мне кажется, я даже успел ее полюбить. Тут все как у людей. Сразу же. С первого взгляда.

Любовь – это птица, ей необходимо летать…
 MADONNA


 ХОРОШИЕ РУКИ

 No comments…

 Мы дома. Я ношусь, как сумасшедший. Забежал в спальню – закрыл все открытые шкафчики с одеждой, которые поленился прикрыть утром, когда искал футболку. Вернулся. Оглядел все вокруг: посуда вымыта, тапки в коридоре, книги на полках. И с чего вдруг я так разволновался? Ведь это всего лишь попугай. Не знаю. Я присел на корточки, провел пальцами по металлическим прутьям, она не показала виду, что испугалась. Сидела тихо, только глазки выпучила. Ну что... Хотел было назвать ее по имени, и осекся…Я не знаю, как ее зовут, она, по-видимому, тоже не в курсе, иначе бы уже проболталась. В моей жизни появилось существо, которое пока - лишь хлопает глазенками, но так выразительно, вы бы видели! И как я мог подумать, что она это он! Сейчас вот вижу, сколько в ней девичьей застенчивости. Тебе, девочка, нужна свобода, еда и имя. Ах, да… Еще бой-френд.
Я открыл дверцу клетки и отошел. Она сидела неподвижно минуты две. Я начал нервничать, думая, что же не так. Чего она хочет?
Я: Ну, прости, что не по имени обращаюсь, придумаю, честное слово. Я приглашаю, располагайся…
Она: Аккуратно цепляясь лапками, перебралась к дверце, спрыгнула на порог и вспорхнула.
Я (с облегчением): вот, умничка!
 Через минуту включил компьютер и начал поиски бой-френда для моей подружки, а заодно узнал больше о том, что она за птица. Чего я только не начитался, а, собственно, если хотите, почитайте сами:

1. ОТДАМ КРАСНОУХИХ ЧЕРЕПАХ В ХОРОШИЕ РУКИ
Отдам двух черепах в хорошие руки, так как нет условий – достаточного места для обитания – приходится отдавать. Пожалуйста, заберите их. НЕ МОГУ СМОТРЕТЬ, КАК МУЧАЮТСЯ БЕДНЫЕ ЖИВОТНЫЕ!!!! Никогда не болели. Размер около пятнадцати сантиметров.
 Возраст: пять лет каждой
 Цена: бесплатно… Будьте счастливы с новым приобретением!!!
После следовали контакты и ФИО.

2. ПРОДАЕТСЯ ДОМАШНИЙ ЕЖИК
Не сворачивается, откликается на имя, приучен к туалету, ночью спит… (Какие ежики ученые пошли! Мама дорогая!)

 Возраст: четыре месяца
 Цена: устроит, но возможен торг.

После следовали контакты и ФИО.

3. СРОЧНО ПРОДАЮ НЕРАЗЛУЧНИКОВ
Продаю пару розовощеких неразлучников вместе с клеткой, книгами по уходу, игрушками, кормом. Здоровые, активные. Продаю по семейным обстоятельствам.

 Возраст: десять месяцев
 Цена: недорого.

После следовали контакты и ФИО.

4. ПРОДАЮ ВОЛНИСТЫХ ПОПУГАЕВ
Пару. Молодые, здоровые, очень дружелюбные, делают всякие трюки, с клеткой. Срочно…

 Я выписал пару телефончиков, взял на заметку несколько сайтов о домашних питомцах, зашел на птичий форум с просьбой: «Подскажите, пожалуйста, как определить возраст и пол у розовощекого неразлучника?» Я решил не полагаться на авось, пусть моя птица никогда не задается вопросом: «Сколько же ей лет?». Немного терпения и я узнал и про скверный характер неразлучников, и про их живучесть, и про то, что моя подруга совсем малявка, ей всего три месяца.
Я (крикнул на всю квартиру): Слышишь, птица, тебе три месяца!
 Я заметил, что здесь люди продавали, меняли, отдавали, брали в дар по разным причинам и обстоятельствам. Какие же обстоятельства привели меня к этой покупке? И буду ли я теперь счастлив?
 Я пошел в ванную умыться. Включил воду, намылил руки и задумался: что хорошего в моих руках? Та, что уехала с нашими розами, иногда их любила нежно, порой неистово, впиваясь в ладони ногтями. Я терпел. Но не мог терпеть потом, когда Она плакала, закрывшись в ванной.

Без комментариев…








 ДИАЛОГ О СТАРОСТИ

 All I wanted was to live
 without the middleman…
 MATTAFIX

 Однажды Она мне сказала: «Я знаю, какой я буду в первый день старости».
Мы лежали в спальне с выключенным светом, накрытые легким одеялом. Я удивился. Мы давно не ложились спать с мыслями вслух. Тем более с такими.
Вчера я лег позже, она уже успела притвориться, что заснула. Я успел зайти с видом, что не хочу ее разбудить. А посреди ночи я услышал ее дыхание: она прижалась ко мне всеми осколками наших ссор, и мне не было больно. Только щекотало по всему телу. Я обнял ее и поцеловал в маленький носик.
 Утром Она проснулась первой, я - от ее взгляда. Темно-синие, как гуашь, глаза смотрели из-под челки.
 Я помню, как мы лежали в гуаши ночи, сжимая темноту ресницами:
Она (звонким, молодым голосом): Я знаю, какой я буду в первый день старости…
Ее слова заставили меня перевернуться на живот. Я оперся локтями в подушку и смотрел в сторону ее голоса, ее волосы касались моего плеча.
Я: Эй, вот это заявление! Зачем же про старость в двадцать четыре года?
Она: Ты замечал странных женщин в метро? Бабушки с авоськами на колесиках. Они всегда рвут спицами чьи-то колготки.
Я (смеюсь): Замечал чьи-то колготки, но не бабушек. В следующий раз буду внимательней.
Я не услышал ее улыбки и понял, что Она не была настроена шутить. Не ответила, не собиралась на меня надуться. Ее волосы скользнули по моему плечу, задели нос. Она повернулась ко мне вопросом:
Она: Ты боишься увидеть себя старым?
Я на автомате хотел было ответить «нет» как, например, на вопрос: «Ты не забыл, что у тебя сегодня встреча по кредиту?» Или как мужчина, у которого не хватает смелости признаться девушке в том, что он так же, как и многие мужчины и женщины, и даже кошки и собаки, боится летать на самолетах, высоты, землетрясений и прочих атрибутов жизни. Я почему-то замешкался. Мне нужно было время подумать.
Я: Подожди, подожди… Ты начала о своей старости. Давай сначала о ней. Но я обещаю: постареешь ты, постарею и я. Все честно.
Она: Понимаешь, важно узнать именно первый день старости. Именно его! А потом уже все одно. Если ты понял, что-то, чего тебе не хватает – это твоя старость, то нужно закатить праздник! Понимаешь?
Я (ошарашено): Не очень, если честно.
Она: Можно позвать уже не молодых, но еще не старых друзей и постареть всем вместе в один день. Приглашаются все желающие, все, кто устал молодиться!
Я (с азартом): Слушай, а мне нравится твоя идея! Только знаешь, мне кажется, что постареть можно и в двадцать лет… И потом, я тебя старше, в добавок еще и мужчина. Мой век короче. На празднике старости я буду первым. И вообще: разве может не хватать старости?
Нам обычно не хватает времени, соли в салате, любви, смелости, самих себя без посредников, кто-то говорит, даже жизни… Но никак не старости. Я не прав?
Она (оживленно): Аким, вспомни своего деда! Я думаю, что он как раз ушел за старостью. А твоя мать до сих пор цепляется за косметологов. Вся ее жизнь превратилась в борьбу с морщинами. А некоторые, между прочим, ей очень даже идут. Если она уберет морщинки у уголков глаз, то ее лицо больше не сможет смягчать жесткий характер.
Я (неуверенно, возражать ли?!): Может, ты и права. Хм… Дед, на самом деле, не держался за прошлое, но он здорово его создавал. Наверное, и для нее, и для меня. А мать не могла его понять. Ей все время казалось, что ее отец прожил свою жизнь только для себя.
Она (игриво): Я не боюсь увидеть себя старой. Ни капельки не страшно.
Я (мягко): Смешная.
Она (возбужденно, на выдохе): Да – а-а…
Я: Знаешь, я тоже не боюсь увидеть себя высушенным, но сейчас мне хочется видеть тебя молодой. Я посмотрю на тебя?
Она нашла мою руку, взяла ее в свою ладонь, поднесла к лицу со словами:
Смотри. Не будем включать свет, иначе не увидишь всего, ведь картинка не будет такой выпуклой.
Гуашь ее глаз смешалась с гуашью ночи. Я смотрел на нее кожей пальцев.

Мы проснулись наискосок. Руки и ноги точно повторяли контуры друг друга. Мы были стрелкой компаса. Она определила не только направление нашего пути, но и направление мыслей. В этот уикенд мы все еще вместе. Мы отправляемся на Юг.

Монитор потух. Я опомнился и вдруг задумался: мне около тридцати, сколько же раз я ходил к косметологу, в солярий и сколько дней старости я пропустил или уже отметил в своем календаре? Какой из этих дней стал началом моей старости?


 Паста в ручке закончилась, и в столе пусто… Надо купить дюжину…


Все, чего я хотел – жить без посредника.
 MATTAFIX
 


 АНТОН КАРЛОВИЧ И КЛАРА


 To & fro
 Is how my thoughts would go…
 MATTAFIX
 Die another day
 MADONNA
 
 Птицы совсем не было видно, зато слышал я ее повсюду. А все потому, что для разбега места у меня в квартире, наверное, маловато. Вот дела – для человека вполне хватает трех просторных комнат и балкона.
Моя птица размером с кулачок. Я больше нее в тысячу раз. Это мне должно быть тесно.
Если я измерю свою квартиру шагами, то получится не больше тысячи, я думаю. Если моя пернатая подруга сделает то же самое – то собьется со счета. И все же я слышу, как ей тесно. Мне даже кажется, что в клетке ей просторней. Там она сидит, чистит перышки, прыгает с жердочки на жердочку. И все.
Сейчас вот -- надрывно летает, а у меня такое чувство, что кто-то перемещается по моей квартире, берет время от времени книги и шелестит страницами. Не читает, а быстро просматривает, переходя от одной полки к другой. Так звучат ее крылья, как страницы Пруста или Гоголя. Эта, потрепанная жизнью моего деда книга, досталась мне, собственно говоря, от него.
 Из кабинета я вышел в гостиную, шелестело там. Зеленый пропеллер летал с короткими передышками, которые приходились то на светильник, то на шторы, то на спинку кресла. Я постарался привлечь ее внимание:
Я: Эй, тебе еще не надоело? Ты походи что ли, зачем же на износ летать! Кстати, знаешь, есть бегающие попугайчики, их еще «какариками» называют. Я серьезно. Не веришь? Хм… А как тебе висячие попугайчики или «нетопыри»? Может тебе бой-френда из этой породы поискать… Хотя, думаю, не стоит, они спят вниз головой. Тебе на него смотреть неудобно будет и целоваться тоже… И фамилия у него совсем не звучная.
 Я заметил, что разговорился сам с собой, птица села на верхнюю книжную полку. Почти под потолком. Я отметил, что она выбрала Гоголя.
Я: У тебя неплохой вкус, подружка! Мой дед Антон Карлович непременно бы угостил тебя тыквенными семечками. Хороший был старик, мой дед. Странный человек. Но к нему, знаешь, как тянуло! Отец моей матери Антон Карлович – русский валенок, да только он с виду прост. Он дирижером был. Это мне потом объяснили: «То, что вытворяет твой дед, называется «дирижер»». Мне четырех не было (в общем-то, снова прокол – возраст-то мой колеблется), когда я сидел в первом или третьем ряду концертного зала и почти каждую субботу из оркестровой ямы видел седой затылок деда и его удивительно гибкие руки. Его голова всегда как-то непонятно дергалась, мне даже страшно было сначала, но вот руки… Особенно нравилось, когда дед скрипку изображал. И знаете, вот многие бы сказали, что он – человек-оркестр. Но не я. Для меня мой дед навсегда останется человеком-ямой, и не обязательно оркестровой. Почему ямой? Потому, что ему все можно было рассказать, а он закопает и после даст ориентир, добавляя: «Вот когда тебе ботинки малы станут, ты вернись туда, где раньше ямка была, а сейчас куст розовый цветет, посиди и еще раз подумай». Куст вырастал у меня в сознании каждый раз, когда я понимал, что взрослею. Последний раз это случилось, когда Она хлопнула дверью.
 Отца моего деда звали Акимом, мне в его честь имя и дали.
 Кстати, дед мой умер, не предупредив. Уехал на гастроли с театром и не вернулся. Как будто в яму провалился. Пропал. День его смерти мы не знаем, только год, да и то не уверен, что точный.
Мне рассказывали, что мой дед ко времени относился как-то не серьезно, не почтенно. Никогда не считал, сколько ему будет, скажем, через десять лет, никогда не откладывал на черный день, никогда не любопытничал, в каком году он вдруг превратится в старика и, как положено каждому живому, умрет. Ведь, как ни крути, но чисто математически все просто! Вот мне около тридцати. Значит, если, скажем, меня не собьет машина, не съест рак, не затопчет толпа псевдореволюционеров где-нибудь в Париже (а я туда собираюсь); я не покончу с собой из-за несчастной любви (а любовь разве бывает счастливой?! И все-таки, я об этом тоже подумываю – о том, чтобы влюбиться), то я поживу еще лет пятьдесят. Это минимум. А значит, умру где-нибудь в 2056 году…
 Если бы мой дед сейчас слышал эти бредовые рассуждения, то ударил бы меня по щекам и сказал: «Смерть еще надо заработать, не надо на нее откладывать. Тут простой арифметикой не отделаешься, сопляк!».
Я решил, что просчитывать дату смерти моего попугая я не буду. Хотя, если признаться, в детстве я знал приблизительные даты смерти всех своих родственников. И с этим, представьте, мне приходилось жить. Между прочим, большинство все же продолжали жить вопреки моим прогнозам.
Вот и верь потом логике! А сейчас, по-моему, все, что поддается логике, не объяснимо, а все, что живет по своим законам и, как правило, абсурдно, очень даже принимается и понимается рассудком. Дед мой был абсурдным во всю величину, а его жена, моя бабушка, была рассудительна до абсурда.
 
Я помолчал, потом улыбнулся в память о моем деде... И вспомнил про попугая.

 Я: Ты у меня все еще безымянная... Я вот с тобой уже по душам говорю, а имени так и не узнал…
 Будешь Кларой? Мне кажется, тебе идет. Не находишь?
Клара, я посижу тут в гостиной с тобой. Обещаю молчать. Никаких историй. А то раскудахтался чего-то. Ты у меня вон, какая молчунья. Как настоящая женщина – сплошная загадка.

За и против,
Так устроены мои мысли
MATTAFIX
Умри в другой раз…
MADONNA



 СВЕЖЕВЫГЛАЖЕННОЕ БЕЛЬЕ
 
 I don’t want to call my friends,
 They may wake me from this dream…
 DIDO
 
 Я неоднократно просыпался на плече рядом сидящего соседа - пассажира в трамвае или метро. И самое интересное, случайные попутчики давали мне поспать. Никто не дергал плечом с недовольным замечанием: «Мужчина, я вам не кушетка!». И, кстати, только в двух случаях из десяти, я оставался без бумажника. Честно говоря, за сон на чьем-нибудь плече я готов отдать любые деньги. Ну, или почти любые. Также и я - с пониманием отношусь к тому, кто незаметно для себя, но на радость окружающих кивает, опуская голову на грудь или, прислоняясь к стеклу, натирает его до блеска своей шляпой. Сегодня я был ортопедической подушкой для уставшей головы незнакомого мне человека. Мужчина долго держался, прежде чем окончательно отключиться. Мне, конечно, тоже было смешно, когда его голова сваливалась с моего плеча, но все же, каждый раз по одной и той же траектории возвращалась обратно. Я краснел оттого, что не имел права выпустить свой смех, а вдруг разбужу? Тогда будет конфуз: «Ой, простите, так получилось, мне уже выходить!». В итоге человек выскочит на одну остановку раньше, наступит в лужу, толкнет кого-то в плече. А как же это неприятно! Замечали, когда вы идете в толпе, и вдруг вас случайно задевает чье-то плечо! Не знаю, когда это происходит со мной, у меня аж в ушах звенит. Мне кажется, что я - мячик, который хотели бросить в цель, но ошиблись в расчетах. И вот я встречаю преграду, при ударе с которой, отскакиваю, наступая кому-нибудь на ногу. Тоже случайно. А все может быть лишь потому, что кто-то из нас просто на просто не выспался. Дома не спал ночь, ворочался, в метро не присел, дремать стоя не умеет, а в трамвае не было свободного плеча.
 Кларка сделала круг, присела на занавеску, потом сорвалась с нее и пристроилась у меня на плече. От такого маленького попугая – и столько тепла! Как от весеннего солнца, которое ловишь щекой. Или… Точно! От Клары всегда пахнет свежевыглаженным бельем. А зимой так приятно одевать еще теплую рубашку, наглаженную ее руками.
 Я засыпал сидя на диване в своей гостиной, мне снились ее руки. Ее влажные руки. Каждый раз перед сном Она мазала их каким-то приятным кремом. А пододеяльник был еще слегка теплым. Этим вечером Она постелила свежее белье. Наши прохладные тела и ее руки под теплым одеялом. Как я любил ложиться в такую постель.
 Кларка стала разминаться у меня на плече, приятно его массируя лапками, я улыбнулся в полусне. И вдруг опомнился, случайно напугав птицу. Запах свежевыглаженного белья тут же развеялся. Я проснулся с мыслью: «Надо постирать, а потом обязательно погладить». И еще я понял: как только у Кларки появилось имя, мы стали ближе.

Я не хочу звать своих друзей,
Они могут разбудить меня ото сна…
 DIDO

 У меня стало теплее…
 Маленькое существо обогревает всю квартиру, как радиатор, который спасает зимой…


 
 ЗОНТИК

 So let it rain,
 Let it rain,
 Rain on you
 U2

 Тут я вспомнил, что давно намеревался сделать фотографии для визы. Не то что бы я собирал куда-нибудь чемоданы, но, все же, не исключал такой возможности. Скорее всего, моя сегодняшняя прогулка была отчасти по делу – найти фотосалон и застыть на снимках с испуганно-пофигистским выражением лица. Ну не знаю, вот таким мое лицо смотрит в объектив фотографа «пятисекундного дела». Для меня все люди и фотографы делятся на фотографов дела всей своей жизни и фотографоff пятисекундного дела. И не важно, что снимать на паспорт – это ерунда, пустяковая работа, на которую не надо тратить вдохновения. Фотограф дела всей своей жизни и в этой «тяп-ляп» работе найдет особый ракурс, жест и слово, повернет искусство к любой физиономии. Таких фотографов мало, а вот физиономий хоть отбавляй!
 Ужасная процедура: «Раздевайтесь. Одежду повесьте там, садитесь. Аккуратно! Не заденьте провода. Руки -- прямо перед собой, кладите на колени. Так, шею, шею не кривите, поправьте плечо. Вы, что не понимаете?». Не каждый фотограф скажет: «Минуту – снимаю». Чаще говорит сразу же: «Готово. Можете забрать через десять минут». Мне кажется, такая работа больше подходит неудовлетворенным женщинам. Моя соседка с четвертого этажа была бы идеальной кандидатурой. Она постоянно заставляет свою старую псину сидеть правильно на четырех лапах, и не дай Бог, если та завалится на бок. Вот шуму-то будет!
 На пути в фотостудию, я увидел Клару, поэтому мне приходится снова выходить, чтобы сделать дело и вычеркнуть его из списка субботних планов. Я в коридоре, шнурую ботинки.
 Я: Клара, я недолго. Будут звонить, не снимай трубку.
Она: Не ответила.
Я: Какая удобная птица!
 Ничего не просит, ни на что не намекает. Интересно, чтобы попросила Она? Сбросить в почтовый ящик письмо, написанное ее аккуратным почерком? Письмо маме, подруге или еще кому… Наверное, о том, что Она совсем со мной устала и собирается меня бросить, а я, дурак, об этом еще не знаю.
 Я никогда не смотрел на титульную сторону конверта, носил ее письма за пазухой, просовывал их в ящик той же стороной вниз, ни разу не видел, ни города назначения, ни Ф.И.О. адресата.
Это вовсе не значит, что я не хотел чего-то знать, наверное, просто не смел на это претендовать. Я уважал чужие секреты так же, как и мой дед. Только тогда я не учел одного: Она мне не чужая.
 Письма в этот раз у меня не было. Клара ни о чем не попросила.
 Я снова шел по улице, прихватив с собой зонт, чтобы занять чем-нибудь руки.
Совсем скоро я понял, что зонт чертовски мне мешает: все время хочется его куда-нибудь засунуть или оставить. Сделать это специально было бы неразумно. Пошел бы дождь, тогда все было бы к стати: и руки, и зонт!
Я позавидовал женщинам. У них всегда есть сумочка, ее можно носить на плече, придерживая рукой, а можно нести просто так.
А девушка с зонтиком – еще лучше! Нам, мужчинам, зонтик нужен, чтобы пристроить свои руки. А женщинам – чтобы удачно оттенить цвет лица.
Мне вспомнилась Она.
Дождь был ей очень к лицу. Я шлепал по лужам, Она аккуратно их обходила. Она не очень торопилась, и я неторопливо разглядывал её силуэт то со спины, то в профиль. Влажный воздух сворачивал ее волосы в кудряшки. От этого ее лицо становилось еще мягче и воздушнее. Так бы и смотрел на то, как ее волосы превращаются в морские барашки…
 Я помню то осеннее ощущение: Она меня не замечает, я на пике удовольствия. И дождь тогда был очень вовремя. Руки болтались не без дела - держали зонт, промокшие ноги - тем более, а глаза уже давно так напряженно не изучали. Фотография того дня все еще в моей памяти.
Я знал ее уже тогда, в дождь. Она увидела меня потом, по-моему, было солнечно.

Ближайший фотосалон находился за углом. Там наверняка делают быстрое фото.
Я не ошибся. Девушка в белой рубашке попросила подождать фотографа. Через минуту меня позвали в комнатку. Специальные зонты были и здесь. Недовольный светловолосый мужчина посмотрел на меня как-то искоса. Я сел, следуя обычной процедуре. Без слов он начал щелкать, потом перевел взгляд на меня и продолжил недовольно штамповать кадры, гримасничая в смотровое окошко фотоаппарата. Мое выражение лица тоже менялось. «Возьмите квитанцию, через десять минут можете забрать, я выберу что-нибудь получше», - пробубнил он. Я вышел без настроения или, скорее, в настроении этого фотографа. Забирать такие снимки совсем не хотелось.
Собирался дождь… Он был где-то рядом, возможно, за квартал от меня. Но его запах был уже здесь: в каждой кружке капучино во всех уличных кафе.
Я почувствовал какую-то странную свободу. Теперь я могу объяснить это внезапное чувство: я забыл зонтик в фотосалоне и не стал за ним возвращаться.
На самом деле, мне совсем не нужен был зонт.
Оказывается, дождь и кофе были нужны мне больше.

 Пусть льет,
Пусть льет дождь,
Льет на тебя
U2
 
 
 Я включил CD-плеер, забыл про то, что по привычке куда-то нужно деть руки и свободным отправился в кафе…



 В ДОЖДЬ

 
 I disappeared in you
 You disappeared from me…
 I gave you everything you ever wanted.
 Was I what you wanted?
 U2

Я нахохлился так, как это умеет делать Клара или городские воробьи, и, промокший, ждал кофе, сидя за столиком уличной кафешки.
 По навесу барабанило.
Глоток кофе в эту минуту был глотком счастья.
Я вспоминал…
 Дождь прошел полосой, разделив дорогу на влажное и сухое. За горизонтом мы оставляли влажное лето, несясь навстречу сухой, теплой осени. Неуклюже злилось небо, роняя на асфальт пухлые капли. Они, как женщины в теле, лениво покрывали горячий гравий. Мы возвращались с Юга.
 Она приоткрыла окно, собирая в ладошку то ли еще летние, то ли уже осенние капли дождя. Я вел машину, улыбаясь молча где-то глубоко в себе...
Но счастье всегда выдает: непроизвольно щекочет тебя изнутри, заставляя улыбаться каждый мускул на лице, каждую морщинку…
Она: Эй! А ну-ка… Ну, посмотри на меня... Ха-ха-ха… Аким, о чем ты улыбаешься?
Я, смущенный оттого, что меня взяли с поличным, попытался выдержать паузу, чтобы запутать ее внимательность. Мне так хотелось еще немного побыть счастливым и не замеченным. Еще мгновение.
«Аким, не будь серьезным со мной. Только не сейчас», - сказала Она, стряхнув горсть дождя мне за шиворот... Машину дернуло…
Я: Эй-эй!!! Ты что делаешь?!! Кто-то сейчас останется на обочине…
Она (сдерживая смех): а кто поведет машину?
Мы захохотали…
Она улыбнулась точно так же, как и я, про себя. Я не пропустил ее улыбки, инстинктивно дотронулся до ее коленки, сначала кончиками пальцев, потом, мягко сжав, всей ладонью. Она смотрела в дождь, но была абсолютно ВСЯ в моей ладони…
 Мы возвращались с юга довольными, сытыми морем и солнцем, но необъяснимо голодными друг по другу. Хотя, надо признаться, мы ни сколько не отказывали себе друг в друге все путешествие.
 Солнце оставило на ее коже тату, треугольничками на груди. Меня - просто поделило пополам. Наверное, потому, что Она действительно любила солнце, а я щурился и постоянно говорил: «Пекло, черт, давай останемся в отеле?». На что Она отвечала с улыбкой: «Хорошо, оставайся».
Мы уходили вместе, и я ни о чем не жалел, возвращаясь в номер белым только под мышками.
Я хорошо помню этот день еще и потому, что запомнил, как настигнувшее нас в дороге счастье уходило: исчезло её солнечное тату, мы все меньше угадывали друг друга, оставаясь незамеченными.
Все происходит внезапно, но не случайно.
 Она поделила этот день вертикальной полосой на фотографиях. Сделала больно обоим. Но Она не подумала о том, что память, как солнце, впитала в себя каждый блик того счастья, сделав фотографию досрочно пожелтевшей. Ты поступила опрометчиво. Ты не подумала и о себе… Уверен, что ты помнишь этот дождь так же, как и я…
Помнишь гораздо больше…

 …
 Я растворился в тебе,
Ты рассеялась…
Я дал тебе все, чего бы ты ни хотела.
Был ли я тем, кого ты хотела?
U2

 Магнитофон зажевал пленку…
 Я лег спать счастливым
 


 ЭЛЕКТРИЧЕСТВО

 No comments

Я отвечал на письмо своего англоязычного приятеля с французским именем Марсель и не мог вспомнить, как по-английски будет слово «смысл»… Можно было бы воспользоваться лингвистической программой, установленной на компьютере. Но мне захотелось найти смысл иначе - взять словарь, положить его на колени, прищуриться, поводить пальцем сверху вниз и побурчать.

В этот день я не дописал письмо Марселю и не дошел до словаря, потому что вдруг вспомнил, как однажды Она любила меня пьяного. Не должен был запомнить, но почему-то помню до сих пор.

Я позвонил Тебе. Было уже около полуночи. И сразу же, не дав Тебе возможности позлиться или поволноваться в трубку, (В тот момент я надеялся на второе, но ожидал, скорее, первого) я начал и закончил короткую речь:
«Я пью пиво со спецстроителями. Два раза упал в пыль. Скоро буду».
Ты не сбросила и ничего не сказала. Я положил телефон в карман джинсов. После я помню слова, которые Ты сказала мне утром, прижимаясь ко мне всем телом:
«Я открыла дверь. Увидела тебя, и мне захотелось заботиться о тебе. Очень».
Я ответил не сразу, но отреагировал моментально – почувствовал тепло, которое медленно перекатывалось от головы к пяткам и обратно. Я поцеловал тебя в плечо и отдал немного беспроводного электричества, которое заставляет шевелиться чувства.
Ты ответила:
«Я люблю, когда ты, уткнувшись лбом в шкафчик, моешь посуду. Еще я люблю, когда ты каким-то образом умудряешься ухватить себя за волосы, длиной в один сантиметр, и начинаешь крутить их пальцами. И да же то, как ты пальцы на ногах загибаешь, я люблю».
Я не выдержал и засмеялся…

Я: Погоди, что ты имеешь в виду?
Она (смеясь): Ну, как же! Я большой палец закидывать на соседний так не умею!
И вдруг Она добавила (уже серьезно): Я люблю тебя.

Видимо, в этот момент Её тепло сделало круг и вернулось к сердцу.
Мое отреагировало и ответило моментально.

Может быть, смысл не нужно искать? На него нужно реагировать?

Я напишу об этом Марселю как-нибудь.

Без комментариев


 Выбило пробки. Компьютер погас.
 Но внутри меня что-то горело все ярче и ярче.
 Электричество придумали для других целей.


 
 
 УТИЛЬ


 There is a silence that comes to the house,
 Where no one can sleep.
I guess it’s the price of love…
 U2

Я размножил себя на следующей неделе. В среду. В обеденный перерыв. По-моему, я получился очень даже не плохо: сносно счастливым. В глазах было заметно волнение. Наверное, еще не отвык беспокоиться о Кларе. Маленькая птица в большой комнате. Ян смеется надо мной: «А клетка, на какой черт?». Я отвечаю: «Поживи в чемодане, узнаешь!».
 Дела в нашем магазине поддержанных книг идут, кстати сказать, тоже довольно не плохо. Не так давно у магазина появилось сразу же три никчемных хозяина: Романо, Ян и я. Раньше магазин принадлежал родителям Романо. Для них он был делом всей их будущей старости и будущих внуков. Так они говорили. Но старость их не застала.
Семейный архив Романо - это книги. Некоторые из них датируются прошлым веком, ни раз отреставрированные, они никогда не пылятся на полках.
Успех наших дел объясняется просто: магазинчик удачно присоседился к кофейне, куда частенько захаживают туристы и студенты. Приезжий народ сдает свой книжный утиль нам, а накануне отъезда берет что-нибудь «свеженькое» у нас же, чтобы почитать в дороге. Ну, например, в самолете. Я сам так делаю.
Кто-то действительно читает, а кто-то говорит, что запах книжной пыли действует лучше любого снотворного, и на десятой-пятнадцатой странице где-нибудь на высоте десяти тысяч километров над землей этот кто-то не всегда интеллигентно спит у иллюминатора.
Конечно же, книгу благополучно забывают в кармашке впереди стоящего кресла. И кто знает, возможно, через год или два, она снова вернется в наш магазин у кофейни.
 Про студентов. Они чаще других берут книги «на прокат». Мы с Романо теперь как эксперты- криминалисты можем без особого труда составить психологический портрет человека, в руки к которому попала одна из наших книг. Ведь все читают по-разному…
Одни возвращают книги подклеенными, бывает, даже в клеёнчатых обложках (при этом так улыбаются), другие приносят «мысли в переплете» с опозданием, иногда не стесняясь добавить свои собственные где-нибудь между строк или на полях карандашиком. Сколько всего узнать можно! Я иногда даже всерьез подумываю о том, что бы издать эти самые «напросившиеся» мысли читателей и назвать эту книгу, ну, например, «Подстрочник». Ха-ха… Вот интересно, после этого к нам в магазин заходить не перестанут? А, может, наоборот, я пропиарю магазинчик Романо так, что он станет одной из главных достопримечательностей нашего города?
 Ладно, ладно… Я сейчас совсем не об этом, а о том, кто следит на страницах! Так вот,
 обычно такие «философы» отдают книги истерзанными, мятыми, с загнутыми страничками, кляксами кофе и крошками в переплете…
Почему-то жалко обоих: и книгу, и человека. А, может, и не надо жалеть? Ни тех, ни других…
А, вот еще! Кто-то оставляет в книгах закладки в виде денежных купюр. Забавно, я не был в Китае, но держал в руках юани. Когда в книгах обнаруживаешь такие находки, то понимаешь, как мало ты знаешь мир. И все же, когда книгу возвращают, ты еще раз убеждаешься, что мир богат вовсе не деньгами.
А бывает, что закладкой в книге становится фотография любимого человека. Почему-то мы иногда забываем о любимых. Порой – только фотографией в книге, чаще - насовсем как утиль привычек и привязанностей. Неужели только для того, чтобы взять что-нибудь «свеженькое»?
 И еще, вот штука - возраст не портит книгу и не лишает ее свежести и очарования. По-моему, годы придают ей еще больше мистики и шарма.
С людьми время играет по-другому.

Вот она – тишина, которая пришла в дом,
Где уже никто не сможет заснуть.
Я догадываюсь – это и есть цена любви…
U2
 Клара кемарила…
 Я прикрыл дверцу клетки и открыл окно.
 Подуло осенью…


 
P.S.

Я даже сделал коллаж из кусочков жизней тех людей, кто оставил отрывки своего прошлого в моих книгах. Можно было бы открыть бюро находок и сортировать пропажу: РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ОТКРЫТКИ
ФОТО ВДВОЕМ
ОТКРЫТКИ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ
ФОТО НА ПАСПОРТ
ОТКРЫТКИ С ИЗОБРАЖЕНИЯМИ ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТЕЙ
ЗАСУШЕННЫЕ ЦВЕТЫ И ЛИСТЬЯ
ОТКРЫТКИ, ПОДПИСАННЫЕ И ПУСТЫЕ
ЗУБОЧИСТКИ
ПРИГЛАСИТЕЛЬНЫЕ БИЛЕТЫ НА ВЕЧЕРИНКУ
ВЫРЕЗКИ ИЗ ГАЗЕТ
БИЛЕТЫ НА TV - ШОУ
ВИЗИТКИ
МОЛИТВЫ, НАПИСАННЫЕ ВРУЧНУЮ НА МАЛЕНЬКИХ ЛИСТОЧКАХ
ПОСАДОЧНЫЕ ТАЛОНЫ НА РЕЙСЫ ВО ВСЕ КОНЦЫ СВЕТА
ДЕНЕЖНЫЕ КУПЮРЫ
КАЛЕНДАРИКИ (НАЧИНАЯ С 1969 ГОДА И ПО СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ)
Я не стал этого делать. Скорее всего, об этих вещах никто давно не помнит. А мне любопытно.
Собственно, не зачем дальше перечислять, лучше вглядитесь сами. Вдруг кому-то покажется, что что-то подобное было и с ним! Жизнеутверждающие книги говорят, что у каждого есть возможность снова найти то, что когда-то было потеряно, и повторить попытку еще раз. Только сразу хочу предупредить: ЧУВСТВА НИКОГДА НЕ ПОВТОРЯЮТСЯ. Да, они возвращаются, но переизданными. От них должно пахнуть свежей типографской краской, как от новой книги. Но в новой обложке, заметьте, все то же содержание.
 
 
 
 
 
 РОМАНО


I get lost in space…
 Nothing fails…
 No more fears…

 MADONNA

 
Родители Романо погибли в авиакатастрофе.
Без предчувствий.
Без тревожных снов накануне.
Рассыпались над Атлантикой, как бенгальские огни – ярко, красиво, ни пепла, ни сажи. Только металлический прутик, с которым приходится жить в сердце уже тем, кто их не дождался.

Проснувшейся город узнал о случившемся в утренних новостях за чашечкой кофе, в пробке на мосту…
Огибая часовые пояса, новость в считанные минуты потрясла весь мир.
Так это и случается: страх, который чуть позже начинает горчить и становится горем, оседает состраданием даже в самых черствых, равнодушных к собственным родственникам, людях.

Потом некоторое время мы не бережем, казалось бы, самое ценное - время, и отчаянно добираемся до пунктов назначения поездами, сберегая свою жизнь на потом, на всякий случай.

Нам кажется, что надо просто переждать: потрясение цепляет за собой следующее стечение людей и обстоятельств, когда за обычную неделю жизни, скажем, обычного заправщика на автомойке или менеджера по закупкам случаются еще несколько катастроф. Его мелкие неудачи не в счет.

Кто-то форсирует события и эмоции, и кажется, что с экранов телевизоров ведущие эфира с азартом (который, на самом деле, замещает их недоумение – разве бывает так – все и сразу?!) сообщают о новых авиакатастрофах и погибших нам в лицо.

А через пару дней, где-то с аукциона распродают раритетную вещицу какой-нибудь поп-дивы, и народ вдруг пересаживается на самолеты и снова смотрит на часы, давая новый отсчет бессрочному.

О том, что родители Романо были пассажирами именного этого самолета, разбившегося над Атлантикой, выбранного кем-то из сотен механических птиц, стремящихся каждый за своей судьбой, я и Ян узнали позже.

Словно по щелчку чьих-то пальцев, кто-то задул свечи на праздничном пироге. Кто это сделал? За что?

Этих вопросов Романо не задавал или не показывал вида, что ему это важно. Странно, из нас троих Ян панически боится высоты и самолетов. Он ни за что не сядет в самолет даже с пожизненным бесплатным купоном в первом классе, где подают виски. Мы думали, что и Романо теперь никогда не воспользуется услугами авиакомпаний, тем более той, чей самолет потерпел крушение. Но, к нашему удивлению, пожизненный бесплатный билет пригодился бы именно ему. После катастрофы он отправился в бессрочное путешествие, целью которого было не посмотреть как можно больше стран и городов, а налетать как можно больше миль и ощущений. Проверить на прочность себя и, наверное, найти свой сбившийся курс.

Снова попасть в поле радара собственной жизни.

Романо выбрал именно этот способ вернуть остроту жизни – летать. Он дырявил небо сначала просто пассажиром, который спасал прислушивающийся разум попутчиков, потом - инструктором по прыжкам с парашютом. Теперь я понимаю, зачем Романо необходима была ответственность за чужое спокойствие, чужую жизнь. Только так он возвращал себе свою.
 
 
Я потерялся в пространстве…
Все не зря…
Страхов больше нет…
MADONNA
 Зазвонил телефон…
 Это был Ян…


 
 ЛИЦА
 
 Тhat’s me in the corner…
 R.E.M.

 Мой друг - обладатель лица, которое никогда не унывает.
Все дело в его неправильном прикусе. Повезло человеку. Не думайте, я не шучу, я очень серьезно. Ян не понимает своего счастья. И зря.
Я из детства помню таких смешных и добродушных собак, у которых тоже был неправильный прикус. Я тогда думал, что эти четвероногие умеют говорить. Улыбаются они, действительно, особенно приветливо.
Так же и Ян. Уголки его губ аккуратно растянуты от щеки к щеке. Мне всегда сложно отгадать - в духе он сегодня или нет.
 Помню, как он плакал, словно смеясь, когда его брат не вернулся из школы. Совсем не вернулся. А через десять лет смеялся, словно плакал, на свадьбе у любимой девушки.
 А вообще-то, он - везунчик! Всегда при работе, машине, в запасе пару свежих шуток, неотвеченный вызов от какой-нибудь девицы. Все дело в его улыбке.
Я ему это говорю.
 А я всегда где-то с краю, в уголке. И жаловаться на судьбу не стану. Не могу сказать, что на таких парней, как я, не существует женского спроса.
 Моё лицо… Хм… Даже и не знаю, что придумать. У Яна спрашивать не стану. Он будет, как всегда, улыбаться, а мне останется только догадываться: лукавит он или говорит вполне серьезно.
 Мой сосед – обладатель лица, в которое я никогда не всматривался.
Он всегда рассказывает о том, как злится, когда пользуется общественным транспортом:
«Вечно приходится смотреть на некрашеные корни волос каких-то дамочек… А не дай Бог сядешь, так твою лысину невольно станет изучать кто-то сверху! Как древесные грибы люди нарастают друг на друга. Ей Богу, мы все так же в лесу, хотя и наступили на горло прогрессу. Он все еще дышит, только уже выхлопными газами». Приблизительно так может начаться наш многочасовой монолог: сосед сидит на стуле в коридоре, отказываясь от приглашения пройти на кухню или в гостиную. У него есть неоспоримый предлог - «я на минутку». У меня есть неоспоримое правило – «не уговаривать».
 Я занимаюсь своими делами: выясняю расписание рейсов, прослушиваю пленки на диктофоне, подбиваю бухгалтерию, делаю звонки, поливаю цветы, могу уехать на встречу, вернуться, а сосед будет все так же оживленно разговаривать. Так проходит день.
 Я настолько привык к его голосу, что в принципе уже его не замечаю. А сосед, я так думаю, не замечает меня. Представьте, что я недавно обнаружил: в случае чего, я даже не смогу его описать. Я понятия не имею, какого он роста, сколько ему лет… А глаза? Какого они у него цвета? Черные? Не уверен. Может, светлые? Вряд ли… Не стану придумывать. Кроме того, я не знаю ни его фамилии, ни имени, ни, тем более, отчества. Одним словом – ничего я об этом человеке не знаю.
 В чем я точно уверен, так это в том, что мой сосед ни капли мне не мешает, что он живет напротив и порой с ним даже уютно. По-моему, и Кларе он понравился. Может быть, этого вполне достаточно, чтобы пустить человека в дом и, наверное, даже к нему привязаться?
Если мой старик случайно умрет по дороге от автобусной остановки к дому, то я не смогу его опознать. Если то же самое случится со мной – по-видимому, меня тоже похоронят в общей могиле. Но при этом мы соседи – и даже хорошие, существуем рядом, заходим друг к другу в гости (точнее, он у меня появляется время от времени, к нему я ни разу не наведывался).
 Марк – мой брат. По сути, мы должны быть хоть в чем-то похожи. В нас течет одна и та же кровь, цвет глаз точь-в-точь, одна фамилия. Только вот я худой в деда, а он крепкий… Интересно, в кого это он такой? Думаю, в тренажерный клуб, который он посещает регулярней, чем называет свою подружку по имени.
 Подружка брата. Я не чаще Марка называю ее по имени и совсем не хожу в зал. Фамилии ее, кстати сказать, тоже не знаю. А это важно? Мне кажется, совсем не важно. Все равно она рано или поздно возьмет фамилию брата. Между прочим, и мою фамилию. Мне не жалко, пусть примеряет! Женщинам это нравится. Подружка хорошенькая, как и большинство предыдущих девиц Марка. Ее бы я узнал по смеху и по тому, как она умеет отводить взгляд в сторону, когда Марк не прав. Меня она, скорее всего, тоже не опишет. Чаще всего, мы видимся за ужином лицом в тарелку. Думаю, все, что она может сказать: «Такой же, как и Марк, только худой!»
 Клара видит меня со стороны, чаще других. Я уверен, что она имеет представление, о том, кто такой Аким. Она знает мимику моего лица по утрам, когда я спросонья курю в форточку, а она распевается. На мой счет, птичка все же деликатно промолчит. Я не учу ее говорить. Не потому, что мне лень. Птице, на самом деле, этого не надо. Это людям нравится забивать свои и чужие головы. Ян все время повторяет: «Хоть бы говорила она у тебя, что ли?! И то толку больше!". Я ему говорю, что в этой птице смысла больше, чем во всех нас троих вместе взятых! Ян ищет тихую Клару глазами, находит и после уже не может возразить. Признаться, Клара очаровала всех. И как ей это удается?

Клара. Кларка. Кларочка. Странно, но именно ее я готов называть по имени сколько угодно. Может, потому, что кроме клетки и имени у нее ничего больше нет? На самом же деле, кроме наперстка крупы и моего плеча ей совсем ничего и не нужно. Хотя дело вовсе не в этом. Если вдруг так случится, что она меня бросит, то, скорее всего, ее приютит кто-нибудь из другого окна, и она получит новое прозвище. Поэтому, мне кажется, моя птица не держится за свое имя, ей все равно. Может, я совершенно не прав. И Кларе далеко не все равно. Я поговорю с ней об этом как-нибудь.
Я заметил, что из нас двоих я более сентиментальный. Вот, уже успел к ней привязаться: засыпаю с ее именем и с ним же просыпаюсь.

Открывать глаза, щуриться от заходящих в комнату лучей, видеть светлые лица, ощущать себя и других на ощупь и на слух, этого хочет каждое живое существо – и собака, и кошка, и попугай. Этого хочу я.
 Я хочу откликаться на свое имя как можно чаще.

Клара не знает Твоего имени, извини.

Я стараюсь не затрагивать этой темы вслух. Получается не всегда… Я путаюсь… То говорю о Тебе как о постороннем человеке, в третьем лице. Как будто заполняю анкету, бездумно вписывая в нее ФИО, или пишу на Твое имя извещение о том, что во мне что-то происходит. В этом случае, когда Ты - всего лишь чужая «Она», извещение принесет мой посредник – почтальон. Ему не важно, кому.
В другой день я ловлю себя на мысли, что обращаюсь к тебе на «Ты», тогда я бросаю все и бегу к телефону, чтобы, опять же через посредника, по проводам, услышать Твой голос. И в эту минуту мне важно все.

Время от времени я закапываю все мысли в своем дневнике. И жду, что скоро в моем сознании снова вырастет куст... В этот момент мне не нужны будут посредники. Я это точно знаю.

 Выходит, что про свое лицо я и у Клары не спрошу.

Можно, конечно, посмотреть в зеркало… Но, чего я там не видел?
И потом, это не совсем честно, ведь в отражении самих себя мы, как правило, не объективны. Врать себе так же просто, как и другому. Хотя, наверное, себе все же проще. Не каждый же день мы занимаемся самообманом, стоя перед зеркалом в ванной или, например, в пробке, поймав свой взгляд в смотровом зеркале автомобиля.

 Думаю, что только Она знает мое лицо лучше всех. И наверняка льстить или обманывать Она бы не стала, сказала бы все, как есть.


Вот он я, в углу…
R.E.M.


 Клара сидит на моем плече. Я подставил ей руку, она перебралась на ладонь и уставилась на меня.
 Я сказал ей, что она очень красивая птица. А про себя подумал, что знаю еще одну…


 
 ИМЕНА


 People in a show,
 All lined in a row…

 Don’t you wanna
 Know me?
 Be a friend of mine.
 I’ll share some wisdom
 With you.
 Don’t you ever get lonely?
 From time to time?
 Don’t let the system get you down…
 MATTAFIX


Недавно Романо, Ян, Марк и я, за кружечкой чая, кофе и привычкой подымить (кому, что больше по духу), вспоминали школьные времена. Не помню, с чего вдруг мы заговорили о том, как каждый из нас подписывал тетради по разным предметам. Оказывается, что каллиграфией мы все страдали первые несколько лет школы: аккуратно, дотошно выводили свое имя и фамилию на каждой тетрадке. Просто обожали подписывать собой всевозможные ведомости по успеваемости, смотреть, какими по счету занесены наши имена и фамилии в журнал, записывать себя в классные списки дежурств по кабинету. И не дай Бог, если твою фамилию забыли или произнесли неправильно!
Я запомнил наш спонтанный разговор:
Ян (вертя в руках карандаш): Вот, что забавно… Через какое-то время ты вдруг относишься к своему имени совсем по-другому: тетради подписываешь наскоро, почерк такой, как будто ты едешь в трясущемся вагоне поезда, - ничего не разобрать! В конце концов, ты настолько разгоняешься, что ничего не разбираешь в собственной жизни: ни снов (видишь просто какие-то пятна), ни людей (снова пятна, как будто всех просвечивают рентгеном). Ты не чувствуешь ни жары, ни холода. Ты стрессоустойчив, морозоустойчив.

Марк (складывая салфетку пополам): Короче говоря, ты устойчив против всего живого!

Ян (засыпая в заварник зеленый чай, немного с ухмылкой): Точно! И при этом ты все чаще ограничиваешься одной фамилией. Все сухо, по шаблону. Стараешься избегать имен, ничего личного. Случайные знакомые наверняка выдают себя за других, выбирая имена из книг, газет, светских хроник. Ты не придаешь этому значения.
И еще – теперь ты ненавидишь заполнять разного рода свидетельства (о браке, о смерти, об имуществе), квитанции (об оплате коммунальных услуг или телефона, у тебя еще может заваляться документ, утверждающий, что твои брюки были укорочены на пару сантиметров).

Романо (подает голос как бы со стороны, но попадает в русло разговора абсолютно точно): Да уж…Абсурд… Чушь какая-то… Верно одно - я действительно реже вношу себя в какие-либо списки, чаще вычеркиваю и себя, и других.

 У меня появилось такое ощущение, что именем мы все больше размениваемся, как денежной купюрой. Люди – бренды – этикетки – бирки - штампы. Вот чему служит имя сегодня. Я не против современности, очень даже «за». Но мы стремимся не к тому разнообразию. Пока еще важно, как звучит имя, но большинству уже совсем не важно, что оно означает. С одной стороны, так и хочется сказать: «Какая абстракция, это ваше «ФИО», честное слово!». С другой же – ты испытываешь невероятное облегчение, когда количество парашютов совпадает с количеством парашютистов.

Марк (положив руки за голову, откинувшись на спинку стула): Я вот подумал - в детстве нам важно, что мы сыновья своих отцов, и то, что мы носим их фамилию. Мы едва ли об этом задумываемся всерьез, но генетически чувствуем эту значимость очень сильно. А, вырастая, многие из нас все понимают, но уже не чувствуют. Ничего.

Ян (оживленно): Ага. Точно! Это чувство притупляется. Может, потому, что мы дети двадцать первого века? Выросли в эпоху “part-time father” и сильных женщин?

Я (немного заторможено, закуривая сигарету и вспоминая...): Я деда за отца всегда считал. Хоть он и появлялся в моей жизни эпизодически, но всегда очень вовремя. Матери до сих пор объяснить этого не могу.
Обращаясь к Марку:
Помнишь, как однажды в детстве за обедом мы говорили о планетах и о космосе, и дед спросил у всех, сидящих за столом, есть ли среди нас желающие полететь, скажем, на Юпитер? По столу забрякали ложки и вилки, все отложили мысли о еде, и пытались осмыслить вопрос деда. Так сложилось, что вопросы деда никто не умел воспринимать в шутку. И это правильно, потому что дед, на самом деле, шутя, никогда не шутил. Мать спросила, как всегда, строго, с заготовленной заранее ноткой обиды в голосе: «Ты готов подарить пустоте двадцать лет своей жизни? Ты хоть понимаешь, что это билет в один конец?». Я смотрел на спокойного, ни капли не сомневающегося деда. Мать добавила: «В жизни столько всего интересного…Я бы никогда не полетела!». Эта фраза прозвучала больше в укор, чем с озорством и рвением, которого заслуживает ЖИЗНЬ. Дед с аппетитом прожевал кусок мяса, запил его вином, и сказал, не разводя при этом театрально руками, как сделал бы, наверное, любой фантазер или мечтатель, он ответил просто и в глаза: «Я бы полетел!». Мать отреагировала естественно театрально, но в этот раз без лишних отступлений: «Значит, тебе с нами плохо…».
Она демонстративно не притронулась к еде до конца ужина.

Марк (мне, немного растерянно): А ты как думаешь? Деду действительно было с нами плохо?

Я (не задумываясь): Нет. Совсем нет. Просто ему было нас мало.

В тот вечер мы говорили с каким-то особенным азартом. Я выкурил две пачки сигарет, Ян вскипятил четыре чайника, Марк свернул все бумажные салфетки в трубочки, Романо прикончил остаток кофе и запасы сахара. Мы расстались только к вечеру, обнявшись, назвав друг друга по именам. Это звучало как-то весело и с юмором.

На выходных у меня был сосед. Все так же в своем незамысловатом репертуаре, он сидел на табурете в коридоре, декламируя авторские «зарисовки» обо все тех же странных и не очень пассажирах в общественном транспорте, детях и мамашах в парке, воздухе, объявлениях на дверях парадных и многом другом, чего я уже давно научился не замечать. Такое ощущение, что все свои наблюдения он пропускал через крупные поры своего лица. Кстати, по-моему, именно в тот день я впервые посмотрел в лицо старика, остановив на нем свой взгляд. Это произошло как-то случайно, когда вдруг, через всю его многословность, я услышал отголосок нашего недавнего «чаепития». Я хорошо запомнил эти слова:

«Человека «свернули» до инициалов, упаковали в костюм и перевязали галстуком. Того гляди, теперь пупок у экономики не развяжется!».

Я улыбнулся. Хлопнул старика по плечу и спросил: «Чаю?». Он ответил: «С коньячком!».
Мы впервые за долгие вечера, проведенные бок о бок, присели вместе. Правда сосед еще сомневался, так сказать, не хотел смущать… Тогда я принес еще один табурет и поставил его в коридоре. Мы сидели рядом, как на скамейке в парке, и неторопливо потягивали коньяк, разведенный чаем и болтовней.

Когда старик ушел к себе, немного удивленный и, по-моему, пребывающий в состоянии легкой эйфории то ли от коньяка, то ли от внезапного собеседника, мне захотелось узнать что-нибудь про имена. До этого разговора я никогда и не задумывался, почему я, собственно, - Аким, мой дед – Антон, а Клара отчего-то стала именно Кларой…Что означает этот выбор? О чем он говорит – о случайности или, все же, о закономерности? Я просмотрел не один сайт, посвященный символике имени. И вот, что я нашел, и с чем согласился:
АНТОН. Это имя произошло, вероятно, от древнеримского родового имени, оно означает «вступающий в бой». Однако есть и другие версии. В переводе с греческого «ан-тон» - противник, с латинского – «состязающийся». Его жизнь – каскад провалов, компромиссов, взлетов. Борется сам с собой. Все время рвется на свободу, забывая, что плата за нее – одиночество. Интуиция развитая. Зачастую Антон прислушивается к ее голосу больше, чем нужно, полностью зависит от нее. Натура Антона не привыкла ощущать моральное давление. Он вынослив, не устает.
Я решил посмотреть еще и имя
КАРЛ. В переводе с древнегреческого - «мужественный». Карлы с претензиями, они талантливы во многих областях искусства. Сильная, неуправляемая личность. Умеют быть убедительными. Очень часто вокруг Карлов создается ореол таинственности.
Они выносливы, сильны духом, умеют держать секреты. У них очень сильно развита интуиция.
 Карл настолько проницателен, что это иногда кажется сверхъестественным!

Мне в голову пришли вот такие мысли:

Мой дед, Антон Карлович, никогда не был для меня противоречием. Хотя тайны, действительно, всегда кружили вокруг него. Дед вовсе не занимался собственным мифотворчеством, его легендарность – дело рук того непонимания, которое он вызывал в окружающих. Только мне кажется, что непонимание - это следствие ленивого ума. Я знал это наверняка. Космическая душа деда всегда меня привлекала. Как бы это лучше сказать… Наверное, так: у него не было ни внутреннего потолка, ни стенок со стеллажами. Он никогда никого не учил, но у него, мне кажется, учились многие. Обижались на деда только те, кто пытались обнести его «неуправляемость» высокой, глухой оградой, отказываясь признавать его обаяние и притягательность. Такими были моя мать и бабушка.

Притяжение и невесомость – вот те два состояния, которыми манипулировал мой дед.

Я понял еще кое что: между мною и Ею ослабло притяжение, мы перестали тянуться друг другу, как наэлектролизованные от холода волосы, выглядывающие из-под шапки зимой. Она ушла, она поступила правильно. Только на расстоянии у нас появился шанс вновь отдавать противоположно заряженные частички мужчины и женщины и, возможно, совсем скоро они соединятся и дадут искру.

Не выходя из буквы «К», я набрал
КЛАРА. В переводе с латинского – «ясная, светлая». Она доброжелательна, покладиста, и люди тянутся к ней. Не страдает болтливостью и способно тихо, спокойно выслушать собеседника, дать возможность излить свою душу. Больше ценит мужчин с богатым внутренним миром, способных на благородные поступки и настоящие чувства.

Мое любопытство и недоумение росло… Неужели моя летунья стала Кларой только для того, чтобы я мог изливать ей свою душу?! Она действительно не страдает болтливостью, в отличие от многих ее пернатых коллег, но она точно страдает от избытка моих мыслей. А еще (мне стало безумно приятно и неловко) получается, что во мне… (в голове пронеслась цепочка из слов: «внутренность», «ценность», «ось») есть что-то, что она успела разглядеть и оценить.

И еще я задумался: «Может ли любовь к попугаю быть настоящим чувством?».

Читать о себе интересно не меньше. Но не в этот раз…

 
Люди в шоу,
Все выстроены в ряд…

Разве ты не хочешь узнать меня?
Стать моим другом?
Я поделюсь с тобой своей мудростью.
Неужели тебе никогда не было одиноко,
Время от времени?
Не позволяй системе подавить тебя…
MATTAFIX

 30 августа…
 



 ФАИНА И ОСКАР
 
 Than I saw this girl
 With the most beautiful hair
 She had it wrapped around her
 For cloth she didn’t wear
 DISPATCH

Фаина была черноволосой, самобытной особой. Мы встретились с ней уже состоявшимися в каком-то смысле людьми (мне далеко за тридцать, ей – далеко за двадцать) и не состоявшимися во всех остальных смыслах. Как бы парадоксально не звучало, но так оно и было.

Мы снимали квартиру – наш совершенный дом, сотканный из совершённой между нами любви. Однажды и еще каждую ночь.

 Старый, поцарапанный комод, два плетеных кресла, столик, вмещающий в себя любимый ею хлам – пожелтевший торшер на маленькой ножке и шкатулку, которая вот-вот развалится, потому что ее деревянные стенки уже давно рассохлись и крошат на пол стариной…

 Среди этого дерева, оформленного под прошлый век, Фаина выглядела еще моложе, я вписывался в эту рухлядь, как нельзя лучше. Мой портрет она повесила на стену, смотрящую на комод, а свой – на противоположную. С картин мы смотрели друг на друга каждую минуту, обмениваясь энергией бесконтактного желания.

На моем изображении было написано: «Фаине от Оскара», на ее полотне – наоборот: «Оскару от Фаины». Мы договорились не подписывать полотна « С любовью»… И, не договариваясь, занялись ею в тот же вечер.

Она носила свободную рубашку, которую заправляют в брюки мужчины с походкой «далеко за тридцать», и которая чертовски идет проснувшимся женщинам с взглядом «далеко за двадцать». Рубашка раздражает женщину и возбуждает мужчину, стоит только разоблачиться и переодеться, одев ее на правильные или неправильные формы.

Такова сущность любых отношений, тем более между мужчиной и женщиной – один разоблачается, другой надевает на себя одежды, скроенные из слов, уловок, троеточий, игры…

Я никогда не видел ее с собранными волосами. Тяжелые, вязкие, как смола, они неровно стекали по ее контуру от макушки к плечам и - ниже, чуть-чуть касаясь ягодиц.

Выпуклости Фаины скрывала моя рубашка и ее волосы. Она не прятала округлых бедер и сливочных грудей. Но мне всегда казалось, что из-за струящегося шелка волос, плотно облегающего ее тело, она никогда не была передо мной обнаженной до конца.

Она впускала меня в себя и накрывала смолью тяжелых и пряных волос. Немного сандала и масла чайной розы на запястьях и в волосах. Так пахла Фаина и все мои рубашки.

Я принимал и понимал ее запах, ее секс, ее пробуждение, ее старомодность, ее пустое тело после секса. Она понимала и принимала мои агрессивные поцелуи, наш секс по ее правилам - в рубашке, которую я едва успевал снять, как она тут же набрасывала ее на себя.

Мы были немыми. Имена и слова запретны… Мучительная, раздирающая немота: язык говорит молча, но тело слышит и слушается, отвечая ему разрядами.

 ПЕРЕКУР

Фаина была женщиной моего старика…
Я слушал эту историю и у меня теперь язык не повернулся бы назвать Оскара, моего прежде безымянного соседа, стариком... С каких-то пор мы стали встречаться так же, как и всегда - среди недели в коридоре на табуретках. Но теперь мы говорили и не хотели расходиться до самого вечера.

Сегодня я находился в каком-то оцепенении, словно все это мне только что не рассказали, а приснилось. Мне привиделись мужчина и женщина, которые в этом смысле определенно состоялись… Невероятно, но они чувствовали друг друга даже нарисованными!

Я немного пофантазировал и представил, как трескаются стены их совершенного дома от силы притяжения между картинами…

Я улыбнулся…и обрадовался тому, что могу понять Оскара. Его память, не смотря ни на что, хранит запахи и чувства из далекого прошлого… Я тоже берегу наше прошлое в надежде на будущее, записывая и перемалывая все на страницах моего дневника в настоящий момент.

Кстати, Клара тоже внимательно слушала, присаживаясь, то мое плечо, то на соседское.
 
 Потом я увидел эту девушку
 С самыми красивыми волосами,
 Она была в них обернута
 Вместо одежды, которую не носила
 DISPATCH



 
 ПОДАРОК

 You are dangerous,
 Cause you hones.
 You are dangerous,
 You don’t know what you want…
 U2
 
Обманывать, глядя в глаза, надо уметь. У меня это не очень получается. Как-то в детстве я сжульничал и попался. Застал меня врасплох дед. Я помню его слова: «Эх, ты, Аким, не умеешь – не берись или совершенствуйся… Фальшивить во лжи – последнее дело!». Я тогда не понял, что имел в виду мой дед. За что он меня пристыдил? За то, что я неуклюже обманул или за то, что я действительно поступил подло?
Мне тогда не попало, никто даже и не узнал, что это я раздавил кузнечика, которого поймал Марк.
 Кузнечик жил в банке. Мы смотрели на него по очереди. Стучали по стеклу, тот шевелился.
Как-то раз, когда Марка не оказалось рядом, я открыл банку, чтобы достать кузнечика и рассмотреть его вблизи, а он, непутевый, взял и выпрыгнул. Я не растерялся и ловким движением руки поймал его. Оказалось - прихлопнул бедолагу ладошкой. Делать было нечего, от кузнечика все же что-то осталось, и я положил его обратно в банку.
Марк расстроился ближе к обеду. Я сказал, что это Вера сунула нос не в свое дело (дочь маминой подруги, они зашли к нам в гости) О том, что брат гулял с Верой в это время в парке, я узнал позже.
Самое интересное - мы с Марком признались друг другу в том, что я скрыл правду, а он знал её с самого начала совсем недавно. Это вышло как-то случайно, само собой, за одним из ужинов, который приготовила его подружка. Смешно, но тайны о кузнечике, как оказалось, не существовало ровно двадцать лет. Помню, мы тогда подняли бокалы за то, что умеем хранить секреты свои и чужие, и за кузнечика, что бы тот спал спокойно.

Тем вечером мы вспоминали наши проказы и ребячество. Подружка Марка, как всегда, заразительно хохотала. Но неожиданно разговор из шуточного стал вполне серьезным.

Подружка (вдруг, ни с того, ни с сего): Марк, ты помнишь свой последний подарок, который ты сделал …
Мне показалась, что она еще не закончила. Но Марк успел её перебить и вставить слово:

Эй, а кофемолка и бамбуковые жалюзи на кухне?..

Я оглянулся назад, посмотрел на обновленное окно. Подружка продолжила, никак не реагируя на перечень подарков, о которых упомянул брат:

Марк, твой последний подарок, который ты сделал из чувства вины?..

Брат не ответил.

Я заметил, как он сфальшивил всем телом, когда попросил меня подать соус. Кажется, в тот момент я понял, о чем говорил дед.

Подружка встала из-за стола, оставив после себя нетронутый бокал вина и перламутровые серьги с настоящим жемчугом. Искусный намек на искусственные чувства.
Не хорошо возвращать подарки. Не хорошо дарить их без чувства, но из чувства вины…

Мне стало не по себе. Марку – ещё хуже.

Я подумал, сколько времени эта тайна стояла между ними? И зачем именно сегодня они признались друг другу в том, что, на самом деле, этой тайны уже давно не существовало.
Возвращаясь к себе, я вдруг понял, что то же самое случилось и с нами. В какой-то момент мы просто устали фальшивить. Ховея стала тем подарком, который я когда-то вырастил из чувства вины. Но сегодня этот цветок и Клара – самое дорогое, что есть у меня дома.

Ты опасна, потому, что честна.
Ты опасен, потому, что не знаешь, чего хочешь…
 U2

 Я накормил Клару и полил все цветы…

 


 ГОЛОС

 Distance in your eyes,
 Oh, no, I said too much…
 I haven’t said enough…
 R.E.M.
 


Звонил Ян.
Он сообщил, что переговоры с типографией обнадеживают. В пятницу назначена решающая встреча. Она уже отмечена на доске моих дел. Возможно, совсем скоро у меня появится собственное издательство.
В память о деде я переиздам Гоголя, выпущу его юбилейный тираж с пометкой от издателя:
 «Посвящается таланту великого русского классика, чье слово может быть переиздано, но мысль уже никогда.
И чуть ниже…
 В память о моем деде, Антоне Карловиче, великом чудаке, у которого было больше пятидесяти пар дирижерских палочек и очков, только потому, что он никогда не имел футляра».
Главное - вовремя остановиться, а то можно увлечься и написать слишком много никому не интересной правды... Именно поэтому я не буду посвящать лишних слов.

Ни буквы о Тебе.
 
Иначе слово редактора станет обычным бредом немодного парня, бесплатным приложением для тех, кто ничего не понимает в любви…Слово станет слишком личным и потеряет объективность, но, как ни странно, именно в этот момент оно обретет силу. Да… Мои метания совсем не гоголевского масштаба… Но ведь у души нет размеров.

Я подумал, что пора бы набраться смелости и сказать эти слова не только бумаге…

Я взял телефон и сигарету, набрал код другого города, Её номер, продержался пару гудков и положил трубку. Закурил… Я не смог... Испугался, что услышу другой голос. Я точно знал, что к телефону подойдет именно Она, но я побоялся услышать Её молчание и то, что теперь именно я - чужой для нее человек из другого города. Я не готов к этому. Черт возьми, совсем не готов.
Молчать не было сил. Я зашел в гостиную, нашел там Клару. Она была в настроении, чирикала песни, качаясь на шторах. Если бы я заговорил с ней, то она непременно бы замолчала и деликатно выслушала все во мне накопившееся. Она бы не стала возражать, молчаливо поддерживая беседу теплом свежевыглаженного белья. Я решил не портить Кларе вечер и, как бы это сказать…
Наверное, я решил «перемолчать» уже в который раз…

Неожиданный звонок телефона заставил меня вернуться в кабинет. Голос улыбающегося Яна вдруг дал мне возможность «переговорить» все то, что молчаливо поглощала бумага.

Дистанция в твоих глазах,
О, нет, я сказал слишком много…
Но я сказал не все…
R.E.M.


 Я схватил ключи от машины и помчался к Яну в уютный Чайный клуб – обитель спокойствия и зеленого чая, ценителем которого я так и не стал.

 
 
 КРОЛИКИ

 And who knows I might feel better?
 Yeah… Yeah…
 If I don’t try it, I don’t know.
 The CORRS
 
Ян открыл чайный клуб, когда его дела пошли в гору. Наверное, тогда он понял, что готов тратить деньги на проекты, благодаря которым ты скорее растешь духовно, чем материально. Мы с Романо не сразу же оценили эту идею. Может быть, потому, что нам вполне хватало магазинчика или только потому, что мы были, всего на всего, обыкновенными любителями крепкого кофе и сигарет. По сути, мы тянули свою книжную самодеятельность - абсолютно бесперспективное дело в плане больших денег.
 Но, странная штука, я так привык возвращаться домой вечером и снимать рубашку, пропитанную запахом книжной пыли, что уже не могу отказать себе в этом удовольствии. Между прочим, «парфюм ботаника» нравился не только мне. Она никогда не оставляла этот запах незамеченным и говорила, что так же пахнут декорации в театре: пыльные холсты, дощатый пол, кулисы... Она могла стать балериной, танцевать на лучших сценах оперных театров. Но не сложилось. Травма лишила Ее блестящей карьеры. Теперь Она - детский хореограф. И знаете что - ни одну балерину не любят столько детей!

Второй раз я увидел Тебя в танцевальном классе. Совершенно случайно. Невысокая, хрупкая, эмоциональная, пестрая, как полевые цветы, Ты так общалась с малышами, что даже мне стало интересно…

Как представлю, что этой встречи могло и не произойти, если бы не Романо. Он позвонил накануне уикенда и попросил меня забрать с танцев его маленькую племянницу Ярославу – девчонку с короткой стрижкой и веселыми глазами. Мы с ней потом очень даже подружились. Я специально забирал ее ни один раз, чтобы встретить Тебя.
Думала ли ты тогда, что я - отец Ярославы или нет? Мне почему-то очень хотелось, чтобы тогда ты думала именно так.
В ту субботу у Романо возникли какие-то неотложные дела на полигоне. То ли парашютов не досчитались, то ли инструкторов не хватало... Я его выручил. А через неделю сам предложил Романо забрать Ярославу из студии, и даже сказал, что если надо, то я мог бы и привести.

 Так начался мой роман. Твоим он стал, мне кажется, через уикенд…

Сегодня я вспомнил все это в присутствии Яна. По-моему, я бредил, а Ян запивал мой бред китайским зеленым чаем и слушал, разводя руками и приподнимая брови, при этом понимающе улыбался.
Вообще-то, когда заглядываешь в Чайный клуб Яна, он встречает тебя со словами: «Чашечка чая может превратить в удава даже самого суетливого кролика». Роль кролика, конечно же, доставалась мне и Романо. Ну, а бессменно мудрым и спокойным созерцателем был удав Ян.
 Мое затянувшееся молчание о Тебе, путавшиеся мысли заставили забеспокоиться даже Яна. Впервые в этот вечер мы оба были запыхавшимися кроликами, (я заметил, что Яну это состояние даже понравилось), мы ждали третьего. Романо был в пути.

Через час, уже втроем мы ехали в магазинчик поддержанных книг, чтобы выпить чего-нибудь покрепче. Именно здесь после разговоров по душам и коньяка мысли, как и книги, раскладывались по полочкам.
Помню, о чем мы говорили за третьей рюмочкой…

Романо: Может, у тебя слишком много свободного времени, поэтому ты так усердно копаешься в прошлом?
Ян (давясь от смеха, чуть не плача): Да брось ты! У него теперь еще и попугай! Он с ним носится, как чокнутый, ночами не спит… Я вот заметил, когда спрашиваю как его дела, он отвечает: «Мы с Кларой…»…
Я (щелкнув зажигалкой): Не поверите, но мне кажется, что я осознанно высвобождаю минуты, случайные выходные, чтобы подумать обо всем… А Клара, она напоминает мне о времени. С ней проще просыпаться и возвращаться домой. С ней мой день делится на минуты и часы.
Романо (озадачено): Ну, что я могу тебе сказать… Ты псих!
Я: Поэтому Она и ушла?..
Ян: Аким, перестань! Это Она из тебя параноика сделала.. Расслабься… Хочешь, я тебя познакомлю с потрясающей кошечкой?..
Я (смеясь): Спасибо, конечно, но никаких кошечек, у меня же дома птица…
Романо: Ян, ты не в теме… Не понимаешь ничего… Давай-ка налей лучше! Не видишь, Акиму птица нужна…Его птица.
Ян: Ну, Романо, сегодня ты - удав, ничего не скажешь…

Мы засмеялись и выпили. В нашей троице произошла ролевая перестановка.
Два хмельных кролика и один точно такой же удав, - мы проснулись на утро хмурыми и молчаливыми.
Чуть погодя - отправились к Яну в Чайный клуб со словами: «Чашечка чая может разогнать любую физическую и душевную смуту!».

 И кто знает, может быть мне станет легче?
 Да… Да…
Если я не попробую это, то и не узнаю.
The CORRS
 
 Рабочего дня не получилось, зато выдалось похмелье…
 Странно, но голове легче…




 УЗЕЛКИ И ЯБЛОКИ

 I try to call you,
 But I don’t know what to tell you.
 I leave the kiss on your answering machine
 ROXETTE

Я шел из супермаркета. Мой дом находился еще через два таких же одинаковых здания с лоджиями. Между ними устроились детская площадка, голуби, кошки, собаки и дети. И никто никого не боится и не обижает. Я люблю возвращаться с продуктами этой дорогой. По пути я сказал в сторону торопливое «здравствуйте» и обогнал старика-соседа. Тот успел обрадоваться и крикнуть в след что-то типа: «Ездил в парк, погонять листву костылем. Воздух-то, какой! И дамочки волосы в узелки собрали и шляпки надели, да и я в кепке. Теперь мужчины и женщины спотыкаются друг о друга козырьками. Тесно по – прежнему. Хорошо…»
Я поймал себя на мысли, что и мне хорошо… Я расстаюсь с летом без грусти. Так боялся неизбежной осени... А ничего… Мне с ней в этот раз спокойно как-то. И дома не пусто, а даже немного тесно. Кларка заполняет собой все свободное место в квартире. Раньше этим занималась Она, теперь - моя птица.

Вчера я разговаривал с Тобой по телефону.

 А потом болтал с Кларой о том, что слышал Тебя. Еще я пересказал наш с Тобой разговор Яну.
В книжном между делами проболтался о Тебе Романо.
А сейчас чуть не вернулся за стариком, с мыслью усадить его в коридоре на дежурный стул и рассказывать, рассказывать, о том, какая Ты!

Вряд ли Ты вспомнишь наш разговор. Он, в общем-то, не получился…

Ты: Я слушаю вас.
Я (затаившись с мыслью, что это я тебя слушаю): Здравствуйте…Э-э..
Ты (улыбаясь): Здравствуйте…
Я (серьезно и глупо): Я по объявлению… Попугаев не вы продаете?
Она (удивленно и весело): Простите?
Я (растерявшись и вспотев): Извините, кажется, я ошибся номером.

Ты хотела, что-то уточнить, но я уже повесил трубку, понимая, что именно так сходят с ума. И еще я понял - не зря говорят про то, что сумасшедшие чаще других счастливы. Правду говорят. Оказалось, это не сложно проверить.

А помнишь, как мы раньше считали, сколько всего самых коротких сообщений на автоответчике? Мы специально сохраняли все сообщения, чтобы к концу недели прослушать мои и Твои «Целую». Признаюсь честно, в эти моменты я смущался, как мальчишка!

Я выложил из пакетов продукты. Помыл нам с Кларой по яблоку. Мы съели только одно.

На обедах или ужинах у Марка я часто видел, как его подружка вынимает овощи из пакетов. Большинство хозяек делают это одинаково: кропотливо развязывают узелок, потом аккуратно складывают пустой пакет в выдвижной ящик стола. И так с каждым продуктовым пакетом. Та, что хозяйничала на моей кухне, никогда не развязывала узелки на целлофановых пакетах. Удовольствие Она получала не от воли и терпения, которые можно собрать в кулак и по законам логики начала и конца развязать узелок. Она вовсе не искала логики, разрывая полиэтилен пальцами. Мне нравилась эта привычка.
 С тех пор у меня в доме не стало лишних пакетов и вещей. Ее вещей тоже совсем не осталось.
 Кстати, я заметил, что и Клара не любит ждать, пока я предложу ей яблоко, она может клевать его, проделав дырочку в пакете.

 Иногда мне кажется, что вы с ней в чем-то похожи.

А вот еще: почему Ты не грызешь яблоки, оставляя зернышки, ну или хотя бы хвостики от них? Ты их пьешь.
Я раньше никогда этого не делал. Но как-то я попробовал. Один раз я повторил за Тобой. Взял яблоко, надкусил, и как смог, начал высасывать из мякоти сок. Потом я предложил попробовать тоже самое Яну и Романо. Мы поняли, что осушить бутылку сухого мартини куда проще, чем осушить сочное яблоко. Я бросил это дело и собирал в кулак огрызки. А Ты продолжала смаковать.

Мне всегда казалось, что в Её яблоках есть что-то особенное. Я не выдерживал и просил откусить кусочек. Она смеялась, протягивая мне почти целое яблоко. Я кусал со словами: «Как же Ты его ешь, оно же ватное!». Она отвечала: «Я не ем, я пью».

Я пытаюсь тебе позвонить,
Но я не знаю, что сказать.
Я оставляю поцелуй на автоответчике
ROXETTE


На утро я нашел яблоко, которое мы позабыли с Кларой. Позже я замети, что оно ватное. Неужели я его выпил?
Я ослабил узел на галстуке, хотелось дышать иначе …




 ДО СЛЕЗ / ВСХЛИП


 I’m waiting for the rain,
 I’m waiting for you…
 I’m waiting for the rain
 To clean my soul
 ROXETTE

Похоже, дождь собирался зарядить по-крупному. И, правда, чего мелочиться, когда на календаре уже не лето, а жалкое его подобие – плаксивый август…Честно сказать, я не знаю, кого я не люблю больше: плаксивых женщин или конец лета? Надо спросить у Марка, кого бы он выбрал? Хотя, я думаю, брат скажет: «Аким, ты доведешь до слез кого угодно, на тебя смотреть жалко, чудо в перьях!». Может быть, сейчас я действительно не в лучшей форме. Но, что он понимает, когда у него все есть: подружка с заразительным смехом и спортзал с гантелями. У меня только Кларка. От ее перьев я, кстати, стал жутко чихать. Стараюсь привыкнуть к насморку, потому что уж очень привык к Кларе и без нее точно никак. Ян и Романо тоже научились не замечать моего «А-а- апчхи» и вместо «пока» или «увидимся» они обычно говорят: «Ну, будь здоров, нос!».

Ты никогда не плакала при мне. Странно, правда?
Почему?

Все же я знаю Твои заплаканные глаза. Они краснели оттого, что Ты неосмотрительно их натирала, тщательно смахивая слезы руками. Потом, в ванной, Ты наверняка умывалась, пытаясь улыбнуться себе в зеркале. Не поверив себе же, ты повторяла все еще раз. Мне кажется, тогда Ты прятала саму себя. От кого? Чего Ты боялась?

Я курил и злился оттого, что у меня не было даже шанса увидеть Тебя в тот самый момент слабости. А ведь если бы Ты позволила, возможно, все было бы иначе?!
Ты выходила ко мне уже раздавленной собственными эмоциями, которые смывала в раковину вместе с тушью, жидким мылом и солью. Я видел Тебя ДО СЛЕЗ и ПОСЛЕ, но никогда не прижимал Тебя плачущей, не вытирал Твои слезки губами.
Марк как-то признался, что не выносит сцен и истерик своей подружки. Не потому, что соседи могут их услышать или ему оскорбительно, когда на него кричит женщина. Дело не в этом. Марк говорит, что когда его подружка на взводе, то это ерунда, можно выстоять и даже слов не надо… А если вдруг ее бурная жестикуляция и повышенные тона обрывает сдавленный всхлип… Все. Ты пропал. В следующее мгновение тишины ты беспомощен, сказал бы миллион слов, но не можешь выронить ни одного! Она тихо плачет.
«Это удивительное и одновременно страшное зрелище»,- говорит Марк, «как трансовое состояние» - замечает Ян, «все равно, что смотреть с самолета, как у парашютиста не раскрылся главный купол» - на эмоциях, захлебываясь, рассказывает Романо.

Мне нечего добавить.


 Я жду дождя,
Я жду тебя…
Я жду дождя,
Чтобы очистить свою душу
ROXETTE
 
 Я проснулся от барабанной дроби дождя. Капли стучали по алюминиевому карнизу. А еще ветер разворошил мою тетрадь…
 Я кое-что перечитал и почёркал.


 
 
 ПЕРЕПЛЕТ


 What can I do to make you love me?
 What can I say to make you feel this?
 What can I do to get you back?
 The CORRS
 
В последних числах августа мы собрались шумной компанией в симпатичном ресторанчике, в сущности, по пустяковому поводу: отмечали моё вступление в должность директора издательства.

Теперь и я стал хозяином своей собственной идеи.

Ян (то ли простодушно, то ли с иронией): Поздравляю, старина! Если сообразишь, во что ты ввязался, то я заберу свои поздравления обратно и переадресую их в адрес Клары.
Я (смеясь): Э-эй, полегче… Клара такими петухами, как ты, не интересуется!
Подружка (немного не в себе от шампанского): Аким, ты молодец! А, давайте, поднимем бокалы за «человека в переплете»!
Я (растеряно…Понимая, что подружка выдала философский комплимент, который мы могли ожидать скорее от Яна, но никак не от нее): Как? Как ты сказала?..
Подружка: Вот именно! Не знаю, но ты изменился… Очень. Хм… Как бы объяснить… Мне кажется, что еще совсем недавно все твои мысли держались на скрепке. Только представь, кипа бумаг – на единственной скрепке. Ненадежно. Ну, правда, Аким…
Марк (приобнимая подружку): А ведь она права… Я тоже это заметил!

 Меня переполняла радость. Близкие мне люди говорили слова, которые я бы, наверное, не решился принять на свой счет еще неделю назад. Я, скорее всего, переадресовал бы их моему деду!

Может быть, с непривычки. Непросто вдруг ощутить себя цельным, подштопанным что ли.

В тот вечер я понял, что все во мне переплетено с одной целью – перелистать страницы собственной жизни с карандашом, и вернуться в то место, где когда-то я все бросил только для того, чтобы, оказывается, начать снова. Что-то начать…

Не понимая, что делаю, я подбежал к подружке Марка, поднял ее на руки с улыбкой, свойственной Яну (потому что ни Романо, ни Марк, ни, тем более, подружка, ни черта не поняли).

Я выскочил на улицу пулей. В этот момент я ни сколько не сомневался в том, что должен Ей позвонить. И сказать все. Не важно, сколько это в словах.

Я был уверен, что Ты услышишь гораздо больше.

Я не помню колотило ли меня, нервничал ли я, когда набирал код чужого города, чтобы услышать самый родной голос… Совсем ничего не помню.

Что мне сделать, чтобы ты меня полюбила?
Что мне сказать, чтобы ты это почувствовала?
Что мне сделать, чтобы вернуть тебя?
The CORRS





 ОФ.ОРМЕИ.О.СОДЕРЖАНИИ
 And nothing left to loose
 And you give yourself away…
 With or without you
 I can live
 With or without you…
 U2


Мы поговорили.

Ну, как сказать…

Я что-то говорил…

Много.

Без точек и запятых.

И как Она не бросила трубку?

Она слушала тихо. Как будто не дышала.

Я был невыносим. Уверен.

Хорошо, что этого позора не видела Клара!

Хотя мне все равно.

Я понял, что молчать столько времени - это еще больший стыд, чем та, не закавыченная чушь, которую я успел вывернуть из карманов своего сознания.

И потом, это того стоило!

У меня есть Ее новый адрес.

И уверенность в том, что ТАМ меня не ждут…

Значит, я не поеду ТУДА. Отправится мой дневник, запечатанный в белом конверте, с марками и ФИО.

Содержимое конверта – мое содержание. Все, как есть.

И наши ФИО в разных углах.

Отправить все то, что было, и что есть – это пострашнее, чем то, чего уже никогда не будет.

Стал ли мой дневник утилем? Может быть, Она сама это решит для себя.

Не знаю, мне будет его не хватать. Возможно, Ее в нем.

И все же - хватит.

Я спонтанно перечитал некоторые моменты. Кое-что мне даже захотелось переписать еще раз собственной рукой, прямо здесь, слово в слово:
 «В тот вечер я понял, что все во мне переплетено с одной целью – перелистать страницы собственной жизни с карандашом, и вернуться в то место, где когда-то я все бросил только для того, чтобы, оказывается, начать снова. Что-то начать…»

Я добавил: НАЧАТЬ СЕБЯ.

Мои глаза нашли еще одну мысль, а пальцы переписали ее слово в слово. Странно, я не испытал желания разорвать, растащить по кускам все это «словесное барахло». Нисколечко. В голове стучало. Все во мне работало на пределе, чувствуя необъяснимое освобождение. Я открыл кавычки: «Только сразу хочу предупредить: ЧУВСТВА НИКОГДА НЕ ПОВТОРЯЮТСЯ. Да, они возвращаются, но переизданными. От них должно пахнуть свежей типографской краской, как от новой книги. Но в новой обложке, заметьте, все то же содержание».
 
Мне захотелось прокомментировать. Я записал, улыбаясь:

Я ОСТАВЛЯЮ ФОРМУ «ДНЕВНИКА», ЧТОБЫ ВМЕСТЕ С МАРКОМ ПОЙТИ В ТРЕНАЖЕРНЫЙ ЗАЛ И ПОРАБОТАТЬ НАД ФИЗИЧЕСКОЙ ФОРМОЙ.
 Я ОТПРАВЛЯЮ СОДЕРЖАНИЕ ЭТОГО ДНЕВНИКА, ЧТОБЫ ПОРАБОТАТЬ НАД СОБСТВЕННЫМ.
 
 Дневник отправляется заказным письмом в другой город и другие руки.
 Мы с Кларой остаемся в своем городе, и все в наших руках!



И нечего терять,
И ты ушла…
С тобой или без тебя
Я смогу жить
С тобой или без тебя…
U2












 The end
 But can be continued…