Из никуда в ниоткуда

Из никуда в ниоткуда.

Стучат каблуки. Тук. Тук-тук. В воздухе висит влажная мутная морось. Смутный свет фонарей, смутные очертания домов, девушка. Девушка идет вдоль темной улицы, кутаясь в тонкий плащ. Стучат каблуки.
Куда она идет ночью, когда даже запоздавшие гуляки уже греются дома… или травятся бредовыми видениями в ближайшей канаве? Стук каблуков гулко отдается на пустой улице.
Девушке не страшно. Она плотнее запахивает плащ, удобнее перехватывает сумочку, больше напоминающую старинный саквояж, и продолжает путь. Куда? Или откуда?..
Может, девушку прогнали?

- Это правда?
Молчание.
- Я спрашиваю: это правда?
Стыдливо опущенные глаза, нервно переплетенные пальцы.
- Неужели ты действительно способна на такое, Мила? Я пытался закрывать глаза на очевидное, я как мог убеждал себя, что все это сплетни, я до последнего момента пытался тебе верить. Я люблю тебя, в конце концов! И что, что я получаю от тебя? – махнул рукой и отвернулся, с трудом подавив желание дать ей пощечину. Задушить, переломать все кости, разорвать на мелкие кусочки…
Как, как эта кроткая, робкая, искренняя девушка, которая должна была ноги ему целовать за то, что он для нее сделал, как она могла изменить?
- Собирай вещи. Выметайся из моей квартиры.
Вопросительный взгляд.
- Мне плевать, что сейчас три часа ночи. Мне плевать, куда ты пойдешь. И вообще мне глубоко параллельно, чем ты будешь заниматься всю оставшуюся жизнь. Считай, что мы никогда не были знакомы. И даже не вздумай вернуться. Предательница.
Она торопливо собирает немногочисленные вещи, обувает сапоги на высоких каблуках, потом надевает плащ, берет свой любимый черный зонт-трость. Уже у двери она оборачивается и, не глядя ему в глаза, спокойным уверенным голосом говорит:
- Знаешь, Паша, я даже рада, что ухожу. Я рада, что ты оказался не таким безвольным червяком, каким я тебя считала. Что ты наконец-то решился прислушаться к «этим мерзким сплетням», которые ходят по нашей компании уже три месяца. Я рада, что ты уже не так наивен как прежде. Но больше всего я радуюсь за себя. Я слишком долго жила с тобой и уже начала превращаться в бесформенную амебу, такую же, как ты сам. Я благодарна, что меня вытащили из этой ловушки. Надеюсь, ты тоже в ней не задержишься. Прощай, мне очень редко было действительно хорошо с тобой.
И она выходит, тихо закрыв за собой дверь. Молодой человек по имени Паша некоторое время смотрел в одну точку, бессильно сжимая кулаки, потом сел на пол в прихожей и заплакал. Через три года он покончил с собой. Быть может, для него это было единственным выходом из той ловушки.

Но это лишь догадки.
Улица длинная, фонари не собираются гаснуть, она все идет и идет вперед. Время от времени она останавливается, смотрит вверх и улыбается. Она видит звезды, которые не скроешь даже за светом назойливых фонарей. Она приветливо машет большой медведице, потому что из всех созвездий она знает только это. Переводит глаза на пространство перед собой и снова идет.
Скорее всего, все было совсем не так. А и вовсе наоборот.

Сегодня она решила пропустить работу. Сказала, что больна, и отправилась домой. Весь вечер ее не оставляло дурное предчувствие. Ей как будто что-то говорило, что нужно пораньше вернуться домой. Она почти уже знала, что там увидит. Тихо открыла дверь, вошла, не разуваясь, заглянула в комнату…
Их единственная комната, ее любимое место на земле, может, после кухни. Как она была счастлива в этой квартире! Особенно сначала. Потом счастье немного померкло, потому что он уже не отвечал ей тем же. Но ей было плевать. Она знала, что любит его, что это навсегда – хотя она так боялась этого слова…
- Привет, Лева, привет, Рита. Извините, что помешала, я только вещи соберу.
- Что…
- Пожалуйста, Лева, не говори ничего, мне очень не хочется выслушивать всю эту банальщину. Избавь меня от напрасной траты времени. Молчи. Вот видишь, мне осталось только заглянуть в ванную, потому что я не хочу оставлять кому бы то ни было, даже тебе, Ритусик, свой любимый шампунь. Так, а где мой лак, золотистый такой, не помнишь, куда я его дела? Ах да, он же засох, и я его выкинула, и правильно сделала, вот и тебя я так же выкину, да, точно так же, и буду считать, что ты засох, что не было никогда в моей жизни такого человека – Льва Никонова. А я ведь, дура, думала, что ты – навсегда. Впрочем, мне никогда не нравилось это слово. Пора исключить его из своего словаря, ты не считаешь? Только знаешь, одна просьба. Давай не будем делать из всего этого трагедию. Просто забудем все, и не надо будет долго извиняться и искать причину помириться. Я сразу сейчас все заберу, чтобы уже не вернуться. Никогда. Никогда намного лучше, чем всегда, ты не находишь? Да, определенно, стоит пересмотреть свой словарный запас, что-то не те у меня там языковые единицы толпятся. Все не то, Левушка, и ты не тот, надо же. Прощай, я ведь и правда тебя любила. До этой минуты.
Дверь закрылась.
Ну, с последней фразой она явно погорячилась. Прошла пару домов, зашла в какой-то двор, села на лавочку, заплакала, закурила. Но осень все-таки, слезы начинали замерзать, поэтому она перестала плакать, встала и двинулась дальше. Вперед. Оставив позади любимую квартиру, любимого человека, любимую подругу. Может, с ней ему повезет больше, а может, и нет. Кто может знать наверняка?

Нет, это слишком трагично, наверное.
Девушка идет, фонари светят, все как раньше. Но присмотритесь, в ее походке какая-то странная легкость, как будто не тяжелый чемодан, а букет ромашек несет она в своих бледных тонких руках.
Возможно, все гораздо романтичнее.

Он позвонил через неделю.
Она как раз смотрела их последние фотографии, уже на вокзале, он сидит на сумке, она – у него на коленях. Как она плакала, когда узнала, что он уезжает. Он утешал ее – ведь не на другой континент, не в другую даже страну, в Калининград всего лишь. Он звал ее с собой. Но если ты учитель, которому осталось два месяца до выпускного твоего первого подопечного класса, то вряд ли даже просьба самого дорогого человека отвлечет тебя от этого.
И они договорились, что она приедет осенью, когда уладит все дела.
И вот осень пришла. Последние несколько недель она места себе не находила, бросала все, за что ни бралась, не могла спать – или наоборот спала целыми сутками. Вдобавок ко всему она узнала, что у них будет ребенок и ей, конечно, не терпелось сообщить ему об этом лично.
И вот наконец-то ТОТ САМЫЙ ДЕНЬ. Вернее, ночь отправления ее поезда. Оказалось, что через их глухомань поезд проезжает только в три часа ночи с копейками. Она вышла из дома за час – и, как оказалось, правильно сделала.
На полпути к вокзалу такси сломалось. Мотор заглох насмерть, водитель был в ярости, потому что ко всему отрубилась еще и рация. Но его ярость не могла сравниться с отчаянием и гневом, охватившими девушку. Она ругалась на чем свет стоит, выуживая из глубин сознания такие словечки, что даже водитель – пожилой дядька – посматривал на нее с удивлением. В конце концов она поняла, что орать бессмысленно, – да и люди спят вокруг – и перед ней встал выбор – как небезызвестная статуя перед неким Дон Жуаном.
Либо ждать, пока водитель починит свою развалюху, а потом ехать, но только обратно, сознавая, что поезд ушел, либо продолжать путь вперед. Только пешком, потому что вызвать такси было неоткуда, а ловить первую попавшуюся машину – это не в ее правилах.
Выбор сделан, и вот она ковыляет на своих высоченных каблуках, загадочный стук которых будоражит сердца всех бодрствующих этой улицы. Ничего, говорит она себе, осталось не так уж много, скоро, милый, я уже скоро…

Обычно люди склонны все усложнять и искать более запутанное объяснение тому, что лежит на поверхности. Прислушайтесь: неверная походка, то и дело прерывающаяся тишиной, тяжелые вздохи. Быть может…

Да, вечеринка удалась на славу. Пришли именно те, кого Анюта рада была видеть. Весь вечер освещала ее счастливая улыбка и сияющие глаза. Здорово иметь такую подругу. Но совсем неприятно портить ей праздник своим плохим настроением. Именно поэтому ей пришлось уйти, хотя почти все настойчиво предлагали остаться. Почти…
Конечно, такие чувства не проходят бесследно, все это понимают, не заметно это только по Грише. Он как ни в чем не бывало привел новую подругу, а она… как распоследняя слезливая идиотка все время пялилась на них. Ведь как все это происходит? Ты вся, до кончиков пальцев на ногах, до последнего капилляра отдаешься во власть эмоций – любви, преданности, готовности все вытерпеть и все сделать для него, а в итоге все одинаково. Кто-то (в данном случае он) останавливается, оглядывается и понимает, что в головы до ног уже опутан тобой, как лианой. Что самое дорогое для мужчины? Конечно, его бесценная свобода! И он никому не согласен ее отдать, даже предоставить во временное пользование. Поэтому он уходит. Прощается, уверяет, что ему очень жаль, доказывает, что он тебя не достоин… Но ведь в действительности он просто трусит.
Все это она объясняла себе и выслушивала от других тысячи раз, но разве объяснения когда-то кому-то помогали? Вот и идет она теперь с осколком Большой Любви в сердце, соленой жидкостью на лице и полным бардаком в голове. Куда? Домой, конечно. Там теплая постель, горячий какао и единственный мужчина, который вряд ли предаст – ее кот. Все будет хорошо, все всегда бывает хорошо, не так ли? Откуда эта цитата?..

Стук каблуков на темной улице. Тук-тук. Куда она идет? Загадка. Можно построить миллионы предположений, и ни одно из них не окажется верным. Мир разнообразен. Мир велик. А вероятность того, что из всей бездны возможного, которая неспешно выливается из будущего в настоящее, именно твоя догадка будет верна, неизмеримо мала. И именно это неопределенность и придает серым скучным дням и ночам все то очарование, о котором так любят порассуждать поэты и философы.
Я выглядываю в темную улицу, освещенную неверным и навязчивым светом фонарей. Никого. Куда ушла моя сегодняшняя загадка в сапогах с высоченными каблуками? Из ниоткуда в никуда. Или из никуда в ниоткуда, кому как больше нравится...