Essay

Я проснулась среди ночи от ощущения полного одиночества. Протянув руку, никого не обнаружила рядом с собой. Неожиданная пустота моментально прогнала сон, заставила резко сесть в кровати и напряженно вглядываться в темноту, вслушиваться в нее, надеясь, что это мне почудилось. Что вот-вот раздастся размеренное сопение, а теплая рука пригнет мою голову назад на подушку.
Ничего этого не происходило. Я была одна. Да что это со мной, в самом деле! Я давно замужем. Мой муж жив и здоров. Просто, просто однажды я ушла от него в другую комнату и с тех пор ночевала отдельно. Это было так давно, и я так привыкла к этому, что уже и не помню, как, когда и почему так случилось. Страшные сны снились мне по-прежнему, но меньше всего мне хотелось получать утешения от мужа, поэтому я предпочитала страдать втихаря.
Надо уходить. Надо уходить из этого дома, где меня по-настоящему любят и заботятся. Из дома, где никого не люблю я. Эта мысль терзает меня еще с тех времен, когда мы с мужем только встречались. Я так и не рискнула ответить ему «Нет» и шагнуть в пустоту новой жизни. Вряд ли муж что-то чувствовал, при нем я никогда не показывала свою излишнюю эмоциональность, стараясь оставаться спокойной и выдержанной, как прям английская леди.
Периодически я влюблялась в кого-то. В очередной раз страдала от надуманной безответной любви, но каждый раз, затаив ненависть к самой, себе возвращалась в уютно свитое гнездышко. Порой мне казалось, что я сошла с ума и мне надо, если не к психиатру, то к психологу точно. Чего еще нужно? Любящий муж, его интересные и дружелюбные друзья, с которыми мне, впрочем, никогда не было интересно, добрая свекровь, дом полная чаша, непыльная работа…
Мне хотелось вмерзнуть в айсберг и заморозить свои эмоции так, чтобы они перестали беспокоить меня. Чтобы я прекратила реветь ночами в подушку. Чтобы прекратилось это непреходящее чувство ненависти к себе за то, что ничего не меняется. Чтобы я наконец-то смогла наслаждаться тем, что есть, и не требовать большего. Не изображать, в конце концов, маленького ребенка, который настолько избалован, что сам не знает, чего ему нужно.
Великое приобретение быть благочестивым и довольным. Нет у меня этой добродетели. Нет, и никогда не было. Нет и смелости сказать «Хватит», развернуться и начать все сначала.
У кошки девять жизней. Я прожила уже семь. Каждая жизнь заканчивалась глобальным и непоправимым крушением всего, приходилось по кирпичику возводить все заново. Но тогда хотя бы был какой-то смысл, был какой-то стимул, ради чего это все. Сейчас стимула у меня не было. Нет, и, наверняка, уже больше не существует в природе работы, с которой не хотелось бы уходить, а утром с нетерпением первой влетать в офис. Нет больше человека, из-за которого не страшно бросить «все, что нажито непосильным трудом». Осталась апатия и как противовес ей – липкий, склизкий страх, заползающий под солнечное сплетение и разъедающий желудок своими метастазами.
Наказание за мои грехи. Не иначе. За неблагодарность, за неумение ценить то, что имеешь. За нежелание довольствоваться малым. За стремление к чему-то, чего и быть-то в человеческой жизни не должно.
Нет, я отнюдь не равняю себя с Икаром, но ведь и ему надоела привычная земля. Ему так хотелось летать! И я все отдала бы за пару крыльев. Пару сильных крыльев, которые бы позволили мне взлететь хотя бы раз! Хотя бы единственный раз взлететь к солнцу. Вспомнить это непередаваемое ощущение легкости во всем теле, забыть о том, что на ногах кандалы, а на шее ярмо с цепью – ходим строго по кругу, девочка! Шаг влево, шаг вправо – не принесет тебе счастья и невыносимой легкости бытия. Ты ведь уже сходила с колеи и неоднократно понимала, что там только боль, только разочарования. А может, может, просто я ушла недостаточно далеко? Господи! Дай мне решимости еще на одну попытку!
Тоска с силой хватает за горло, выдавливая пронзительный, по-волчьи отчаянный вой.
- Ну что с тобой? – муж так остро чувствовал малейшие изменения в моем настроении, что проснулся и встревожено подошел ко мне. – Хочешь чаю? Воды?
Я хотела только выть. Объяснять что-либо не было ни сил, ни желания. Первые попавшиеся под руку джинсы и куртка, рюкзак с паспортом и карточкой с остатками зарплаты – на первое время хватит. Заспанная, недоумевающая консьержка, встревоженная грохнувшей дверью.
И дождь. Какой холодный дождь! Крупные капли смыли слезы и, казалось, помогли прорезаться крыльям. И эти крылья подхватили меня и понесли вперед! Вперед! Там, там хорошо!

Ослепительная вспышка фар, визг тормозов – о, да! Он-таки есть этот свет в конце тоннеля! Теперь все будет хорошо…