Письмо 100 о моём тщеславии

 Филиппов встретил меня у входа в театр и сказал: «Я жду тебя, как бога! Нужна рекламная статья для Херсонских гастролей». Я купилась на лесть. Пообещала написать. Он дал мне твою статью в качестве образца… Я тогда не читала её, думала, что она какая-то старая… Прости меня… Я совсем не собиралась тебя править… А теперь, прочитав, я попробую всё-таки накалякать свою, просто для интереса… Раз театру не нужно Гениальное, пусть довольствуется – серым и стандартным! Но от твоей статьи у меня защемило сердце и получилось вот что:
 Когда-то бог создал человека… Но когда человек попытался тоже, подобно богу, - создать человека, его изгнали из Эдема… Я не пытаюсь превзойти своего бога, а пытаюсь тянуться к нему. Мне всегда хотелось верить, что бог – не тщеславен. Он – умён, он всё на свете знает и понимает. Он замечает любую фальшь, любую ложь, любое лицемерие. Он – обидчив – это – да… Но это только потому, что все на свете стремятся его обидеть: кто-то – специально, чтобы причинить боль; кто-то – даже не замечая этого; кто-то за компанию со всеми; а я – по глупости, когда сержусь или ревную… Но я люблю его и верю, что он простит мне все мои глупости и все мои гадости…
 Твоя статья – это ведь – не реклама, - это – твои слёзы. Каждое слово в ней – страшная правда, страшная боль: за наш несуразный театр, преданный всеми, кто в нём работает и всеми, кто обязан о нём заботиться; за искусство, которое променяно на выгоду; за артистов, которые не имеют возможности совершенствовать своё мастерство из-за того, что работают с режиссёрами-халтурщиками; за великую музыку, которая в нашем театре вместо того, чтобы восхищать – заглушает, «переорывает» солистов; за балет, который копирует движения с заграничных видеофильмов, а ничего нового, оригинального предложить зрителям – не может…
 Я читаю твою статью и каждому её слову могу спеть оду. Ты пишешь слово «Украинский» с большой буквы, но мы не везём на гастроли ни одного спектакля на украинском языке. Ты пишешь «Музыкальный», а дирижёр у нас – не только не профессионал, но даже слабый хормейстер, а балетмейстер у нас – простая артистка балета… Ты пишешь «Театр», но разве это Театр с большой буквы? Разве такими должны быть Театры?
 Ты пишешь, что за 50 лет жизни мы поставили 350 спектаклей, но это значит лишь то, что мы гонимся за количеством, забывая о качестве. И ещё: что в погоне за новым, мы не способны сохранить лучшего, поставленного у нас, и зрители не успевают увидеть этого лучшего. Мы везём - новое. Но, не актуальное, не злободневное, а поэтому – не интересное.
 Ты пишешь, что мы много ездили, а теперь театр умирает в застенках, он не выезжает за пределы Крыма…
 Ты пишешь: «Мы привезли самое, самое» - да! Но, не лучшее, а пожалуй – худшее… То, за что должно быть стыдно порядочному директору, честному актёру, справедливому крымскому зрителю, чьим представителем является наш театр. Зрителю, который частенько уходит домой во время антракта…
 Ты пишешь, что режиссёр волнуется. Ты – да! Но не режиссёр «Весёлой вдовы». К тому времени он уже получит свой гонорар и забудет о спектакле, как забыл о «Евреях». Забудет раньше, чем потратит эти деньги.
 Ты пишешь, что на сцене царствует Любовь… Да! Коммерческая, как в спектакле «Герцогиня из Чикаго»… И всё же у нас в театре есть спектакль об искренней и чистой любви – это «Любовь в стиле барокко». Но вывозить его – дорого… Не выгодно… Слишком много хлопот. У нас любят всё, что – попроще, всё, что полегче...
 Ты пишешь, что театр – это Ответственность. Но кто с нас спросит? С нас, как с гуся вода! У нас всегда есть отговорка: «Если мы – не понравились, значит они – дураки!» А похвалить себя – мы сумеем! Даже чересчур.
 Ты пишешь, что молодёжь – Будущее театра. Молодёжь, которая ежевечерне на сцене. Но ты еле выбил для этой молодёжи полную, а не сокращённую зарплату… Зарплату по праву – заслуженную, но в течение многих месяцев экономимую администрацией. Экономимую - на своём Будущем…
 Ты пишешь, что важно, чтобы на сцене было всё, как в жизни. Но кажется, что наши актёры никогда не научатся говорить живыми голосами; не смогут вживаться в роли и чувствовать то, что чувствуют герои, которых они играют. И директор Загурский – не всегда с ними, а всегда только у себя на уме. Всегда – для себя…
 Ты пишешь о сказках, но у нас есть только одна настоящая сказка – «Кошкин дом». Но её перестали показывать детям. Заменив бездарными постановками, коверкающими не только сами произведения авторов, а может быть даже и души детей. Наш «Поросёнок Кнок» - ужасно злая пародия на добрую сказку Ворфоломеева. Жаль… Дети никогда не прощают своим воспитателям их недоработок, их равнодушия, их халтуры… Они отомстят стократ…
 Ты хвалишь наш театр, надеясь, что он способен вызывать какие-то положительные эмоции? Хвалишь, не веря себе… Ты знаешь, что истинному, искушённому зрителю вряд ли что-либо понравится. Вряд ли он ощутит что-то кроме разочарования, равнодушия и досады. Ты приглашаешь посмотреть наши спектакли, но стоит ли их смотреть? Стоит ли тратить время?
 А может быть ты неисправимый романтик, свято верящий в то, что Театр – вечен?! И наш театр - возможно вылечить, он способен возродиться? Но тогда тот, кто правил твой текст, кто зачёркивал заглавные буквы в словах Театр, Будущее, Вера, Любовь, Ответственность – и есть - сатана, стремящийся не возвеличивать своё детище, а зарывать его – в землю…
 Ты пишешь «Люди Театра» - с большой буквы, потому, что они, как всемогущие боги, продлевают жизни великим композиторам, драматургам и поэтам. Не дают умереть прекрасному… Не допускают всеобщего падения.
 И тогда слово «Жизнь», написанное тобой, - означает Творчество; тяжёлый Труд, ради Великой Цели. И звучит это, как извечная Надежда на Совершенство! А исправленное кем-то – означает – смерть, деградацию, пустое существование, безвыходность, серость, способ заработать… Но Жить-то надо – только с большой буквы!!!
 Ты ткнул им в рожу свою правду. Обвинил их во всём, в чём они действительно виноваты, и обиделся, что твою статью не напечатали… Или ты думаешь, что они не поняли этого? Что они не умеют читать между строк? Что не знают, каким должен быть театр, не помнят о твоих великолепных, но загубленных ими спектаклях? Знают, помнят и боятся… А поэтому – нападают первыми, кусают исподтишка, чтоб было больнее… Прости меня…