Обезбол

Обезбол.
- Твое одиночество пахнет гнилью.
Вот так бы я себе сказал.
А вон тому, улыбающемуся типу сказал бы – Ложь во спасение уже использовала все свои цели.
Вон тому, моргающему м%%аку сказал бы – страх в твоих глазах ложится пятнами на МОЙ мир.
А тебе бы сказал, сказал тебе бы – Ахшвшвшвшв… Connection failed.
Контрибуция при каждой манипуляции, влекущая инфляцию, декларации, очередные организации, мысли в брэйне становятся дороже и все фастер и фастер дороже. Амплификация чувств, поставленная на конвейер, эвакуация разума чрез люк, брокинг виндовс в моей очередной тюрьме, локация не определена, фреш дэйты не доставлены, кофе не передо мной.
Да что такое, что же происходит, слова приходится подбирать после каждой пройденной ступеньки? Влага окутывает глаза белой пеной, ничего не видно…

- Может, зонтик?
- Что?
- Я говорю, может, зонтик? Все-таки дождь.
- А как же Вы? Вы же промокните.
- А я с вами пойду. Это же мой зонтик.
- А мы поместимся?
- Сейчас проверим.
Какая миленькая. Какой прекрасный день. Вроде дождь, но так здорово. Лучше всякого солнца. Людей на улице мало, машины не так громко шумят. Вон пробегает какой-то паренек, видно, тренировался. Кофта его вся мокрая. От дождя, наверно.
- Только давайте не будем молчать, ладно? А то я Вас начинаю бояться.
- Ох, простите. Такая чудесная погода…
- Вы так думаете.
- Ну конечно. Это мы из природной любви ко лжи корчим рожи и кривляемся, когда говорим, что дождь – это неприятно. Что это так… Скользко, что ли…
Я улыбнулась. Она улыбнулась тоже. Хотя и смотрела вперед.
- Может быть я с Вами и согласна.
Может быть, может быть… Повсюду лужицы, так неловко, приходится их перепрыгивать. Но, с другой стороны, это даже весело.
- А вам куда?
- Что-что? Извините, я прослушал.
- Вы куда идете-то? Вряд ли нам по пути…
- Конечно, конечно. Я сворачиваю вон там, у трамвайных путей.
- А мне в магазин, как раз на углу.
Хороший магазин, помнится…
- Ну, вот и дошли.
- Ах, да. Что же, до свидания. И удачи Вам, вдруг встретится еще кто-нибудь с зонтиком.
Она улыбнулась и юркнула под навес над входом, а потом и за прозрачную дверь, утонула где-то среди бесчисленных полок с продуктами. Мне действительно налево, вдоль трамвайных путей. Пройдя полпути до метро, я зашел в палатку. Пришлось спускаться по белой скользкой лестнице. Она была такая грязная от чьих-то следов, что вовсе на казалось, что она белая. Но, наверно, она такая. Я купил банку пива и осторожно поднялся обратно. Открыл ее. Сделал два глотка и почувствовал, что зря купил. Но, теперь придется нести ее с собой. Обе руки заняты – во второй зонтик. Так и дошел до метро. Протиснулся мимо тяжелых больших дверей и оказался внутри. Запах миндаля. Ветер. Сухо. Сложил зонтик, достал билет и прошел через турникет. Еду на эскалаторе, пиво легонько полощется внутри банки. Убаюкивается. В метро тесно. В воздухе почти туман.

Ох уж этот туман. Протрите мне глаза, сдерите эту белую пленку, этот уютный сон, заволакивающий меня с потрохами. Я хочу видеть кошмары, движущиеся трупы, падающие ступени, слышать грохочущие часы, стоны и крики, голос Господа, чувствовать слизь и клей между пальцев. Хочу быть восклицательным знаком. Все своим существом превратиться в палочку и крошечную точку.

Все презрительно смотрят на мою банку. Как будто она в чем-то виновата. Я, как могу, заслоняю ее своим телом от придирчивых взглядов. От очередного скачка вагона пиво громко булькает, грозясь мигом вылететь из банки и залить меня собою, но это просто так показалось. На всякий случай держу ее подальше от пальто.
- Поезд следует до станции Комсомольская.
- А мне дальше и не надо.
Двери распахиваются, и я оказываюсь во главе людского потока, несусь куда-то очень быстро, словно в водовороте. Прижимаюсь как к берегу к стенке. Мимо меня словно стадо буйволов проносится. Через двадцать секунд уже можно довольно прилично идти, не расталкивая никого руками. Снова эскалатор. Снова двери. Снова дождь. Умудряюсь раскрыть зонтик, никого не задев при этом. Только потом понимаю, что незачем было это делать. Здесь же два шага до навеса, а там и до вагона электрички. Складываю зонтик, прохожу через турникет и оказываюсь на перроне. Приходится вновь его раскрыть. Электрички нет, но она вот-вот будет. Людей пока нет почти. Двое молодых парней мокнут в тряпичных капюшонах. Мать и дочка с горой пакетов. Пожилая пара. Просто стоят с тростями. И еще пара человек. Но я не хочу на них смотреть. Все как обычно. Длинное тело электрички вяло и лениво подползает к вокзалу…

… И прокалывать, прокалывать их всех. Секунда посчитаны неверно. Ошибки ползут живыми шипящими мозолями на квадрат вокруг меня. На белое. И лопаются, словно это я их прокалываю. Ползите отсюда, ищите грязное. Живите в мусоропроводах, а не здесь. Хочу расставить все, как будто солнце поля возделывало. Хочу свет без тени. Хочу роскошного мяса без жира, а вы мне сплошную белую трясущуюся массу, текущую, блестящую. Сударь, позвольте мне за это Вас уколоть в попку да посильней. И убежать, хохоча, душа двух дворняжек, что у меня на поводу, одна другою держит, другая оной правит. Хочу расправить плечи и помахать руками, да чтобы ничего не мешало, хочу кружиться, пока не стошнит и упасть на зеленую траву. Хочу, хочу, хочуУуУу…

Ну, наконец-то. Доехала и остановилась. Все сразу зашли внутрь. А я пошел снаружи (у меня же зонтик), ища вагон, который мне понравится. Все-таки сорок минут в нем ехать… А вот и подходящий. Внутри пока еще никого нет, поэтому я несколько раз пересаживаюсь, ища места поудобнее и чтобы там меньше чувствовались всякие отвратительные запахи. Сажусь и встаю раз десять, пока в вагон не заходит какой-то мужчина. Он проходит мимо, но у меня уже никакого желания пересаживаться. Место я выбрал. До отправления еще минут пятнадцать, поэтому я встаю и с трудом, но открываю форточку. Сквозь нее внутрь иногда влетают капельки дождя, но главное – воздух. Всматриваюсь в грустные, серые столбы, на которых висят провода. Делаю еще глоток пива. Точно, зря купил. Заходит бабулька и садится где-то в самом начале вагона. Я закрываю форточку и сажусь на место. Шумно вздыхаю. Еще глоток пивка.

… нет, хотя нет, пускай все к черту катится, не возьмется, не схватится за этот край земли – тогда к другому покатится. Я не буду здесь его держать, бешенного дьявола моего самолюбия. Именно так он представляется, блестя зубами. Нет охоты балансировать на тонком круглом прутике. Себялюбие. Крошечные пухлые круглые взрывы. Как охапки ваты желтого рисованного цвета. Чпок. Чпок. Чпок… Прорастает везде, срывает нервы, делает дыры в плотинах, дыры в небе, дыры в воде, дыры в моих ботинках, заставляя идти и тереться. Вырабатывая тЕпло, взбивая пыль к небу, свистя про себя, треплюсь. Хо…

Тронулись. Народу покучнее. Плотный шум сначала рождается из ниоткуда, но потом, видимо что-то задумав, отступает, пропуская к слуху дождь.
- Газеты, свежие газеты. Покупайте, пожалуйста…
- Можно мне %%.
- Двадцать пять рублей.
- Спасибо.
- Газеты, свежие газеты…
Такой газетой можно только укрыться или подтереть что-нибудь грязное, но никак не читать. Всякая ерунда. (…секс…секс…сссссс…) Не могу это читать. Хотя вот здесь кроссворд. Попробую поразгадывать в уме. Немножко хочется спать. Совсем немножко.

Тук-тук. Тук-Тук. ТУК-тук. Тук- ТУК. ТУК-ТУК-ТУК. Я сказал. Откройте, ну, пожалуйста. Вокруг меня эти твари. Но сейчас их нет, впустите меня. Хочу туда, где безопасно. Настя, Настюша, любимая. Ну посмотри на меня. Ну, разве ты меня не впустишь. Прошу тебя. Открой дверь. Не слушай их. Настя. Ну, пожалуйста. Открой дверь. Заходимся в рыданиях.
Настя кладет ручку на ручку двери. Вот-вот повернет ее.
Не слушай его, стой, погоди. Чуть-чуть. Ты увидишь.
Сука, открой дверь. Ты меня слышишь, СУКА? ОТКРОЙ чертову дверь, открой, открой…
Вот видишь…
Я люблю ТЕБЯ, НАСТЯ. СУКА. Открой дверь!!!!
Настя уже раздумала открывать. Она пытается разглядеть лицо говорящего. Его не видно из-за дождя. Из-за настоящей стены неправдоподобно сильного дождя.
ДВЕРЬ!!!!!
Настя, все еще держа ручку, присматривается еще тщательнее.
ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!!!! (больше похоже на ХО-ХО…)
Теперь его лицо скользит по пуленепробиваемому стеклу. Улыбка от этого раскрывается все шире и шире.
ОХ-ОХ-ОХ.
Он открывает рот. И Настя невольно смотрит внутрь, в какую-то неестественную черноту глубины. Глубину черноты. Он так сильно клацает зубами, что Настя отскакивает от стекла. Дверь открывается неловким движением руки.
ХО-ХО-ХО-ХО. Смайл.

Чего это я? Заснуть вот так в электричке. Наверно, все налюбовались, как по-детски я выгляжу с закрытыми глазами. Хоть пятен слюны нигде не видно. Я себя контролировал. Банка стоит где-то под ногами, и первым же движением я ее толкаю, отчего она громко и резво катится куда-то вдаль. Не так уж и много осталось. Хотя… Снова этот дождь… Да нет, домой-то идти надо. Зеваю. Как будто спать охота. Люди вокруг в большинстве своем спят, кто-то грызет мороженое (и это в дождь?), кто-то усердно пытается что-то прочитать. Остальные тупо молчат и я с ними. Как-то по-домашнему.

А это что за дрянь? Выбросить. Тут у меня в списке слащавые мысли. Где они? Ах вот. Выкинуть! Дальше. Сахарные мечты? Выкинуть. Толстым мягким карандашом вычеркиваем очередной пункт, оставляя толстую глубокую линию. А это что?... Пожалуй, теперь достаточно места. Итак, здесь вбить балки. Там, наверху поставить яркие лампы. Дымоотвод не нужен. Забор не нужен. Побольше ржавого железа, гнилого дерева. Пусть все держится на липком крепком страхе. Я хочу, чтобы все сковало от страха. Так вот, все выполнив, начинайте установку установки. Машина БОЛИ и Злости (МБЗ-74) должна быть здесь через два часа. Понятно?!?!?! (злодейский хохот)

Пора выходить. Погружаться в этот дождь. Молюсь на зонтик. Повсюду лужи. Это тебе не лужицы. Это настоящие лужи, в грязи, без четких краев. Глубокие как бездна. Так не хочется в них наступать. Скачу как зайчик. Все равно на брюках появляются большие кляксы от грязи, результат моих приземлений. Так и дошел до дома. Стоит. Отпираю старую скрежещущую калитку. Вдоль высоченной травы, выросшей вокруг дорожки. Она еще чуть-чуть и начнет прямо нависать надо мной. Целые заросли. Соберусь с силами и все это уберу. Выдеру, срублю. Когда соберусь с силами. Моими руками открывается дверь. За ней темнота. Как всегда с определенным сомнением зажигаю свет при помощи выключателя справа. Как всегда немножко прикрываю глаза. Разуваюсь. Ботинки насквозь мокрые. Снимаю пальто. Вешаю. Похожу дальше внутрь. Здесь немножко светлее, чем в прихожей. На кухне включаю маленькую настольную лампу и ставлю на плиту чай. Дышится тяжело, или просто спина побаливает. Вот я и дома.

Посмотри на эти руки. Они загнуты двумя вечными вопросами. Первый- какой же рукой мне тебя убить. Второй – как быстро. Я начну с твоей нежной кожи. Глажу по шее внешней стороной ладони. Или с чего-нибудь другого. Пусть это будет сюрприз. Пальцем провожу от одного уголка рта до другого, потом еще раз и останавливаюсь на середине мягкой мякоти губ. Встретились, мы встретились. И ты мне скажешь, где оно, счастье. Ведь ты только для этого сюда прислана, не так ли? Говори, говори, говори… (переходит на шепот)

А вот и чайник вскипел. Одеваю варежку на руку и осторожно наливаю половину железной голубой с рисунком кружки. Снимаю варежку и наливаю заварки еще половину. Беру кружку в руку. Дома. Дома. Наконец-то. После такого утомительного дня. Отпиваю из кружки. Заварка какая-то не крепкая. Не люблю такую. Ну, почему, почему она такая? Не понимаю! Откуда это. Странное ощущение тесноты заставляет поставить кружку на стол. Это и пустота одновременно. Хватаюсь за голову. Туда-обратно. Туда-обратно. Туда-обратно. Что это? Что это?

Говори, говори, говори, говори, Говори, ГОВОРИ!!!...

Что это? Что происходит? Я знаю. Я знаю. Это у меня где-то в кармане брюк. Я должен это найти. Где-то там. Где же? НУ ГДЕ ЖЕ? Где, где, где!!!! Ах, вот. Это бумажка. Кусок бумаги. Плотный маленький. Я его разворачиваю. Осторожно. Руки дрожат. Если порву? Что там внутри? Это буквы. А написано… Это написал мужчина. Написал – В день ТОЛЬКО одна таблетка. Только одна. Одна. Почему одна? Почему одна? Хочется плакать. Хочется… Не хочу жить. Не хочу…

Здравствуй, здравствуй! Кто это тут у нас? Какой ты миленький малышь!

Как тяжело дышится, как бьется сердце! Как быстро! И дышать приходится тоже быстро. Иду и падаю на кровать. Прямо поперек. На мягкое, толстое, огромное одеяло. Уффф. Меня будто трясет. Хочется… Кусаю одеяло. Беру краешек в рот и жую, мочу его в своей слюне.

Пленник взят, хоть и с боем. Но я же фирменный ублюдок. Настя, закрой глаза. Фирменный ублюдок. Доктор – отрезать ему левую ногу. АГА. Доктор – отрезать ему правую ногу… Как это утомительно. Доктор, закройте ему глаза. Поздравляю, можете снять перчатки.

Утро. Так тяжело вставать. Я так устал. Что делать? Что поделать, очередной день. Встаю. Руки, ноги дрожат. Трясучка. Хочется пить! Выпиваю кружку холодного чая, стоявшую на столе в кухне. Наливаю туда холодной воды из чайника. Открываю подвешенный шкафчик, достаю упаковку. Выдавливаю одну белую таблетку. Кладу в рот, глотаю, запиваю. А может не идти сегодня никуда. Посижу дома, а?
Хотя… Такая чудесная погода. Так и хочется размяться, прогуляться на свежем воздухе. Ах, какая трава, какое солнышко, какое небо!

Угу. Хо…