Тишина

Сегодня я умру.
Но посмотри на это небо! На эти травы! Деревья! Людей!
Ты видишь все это в последний раз. Сегодня тебя примет небытие, ты окончательно растворишься, уйдешь.
Уйдешь навсегда.
И никогда больше не увидишь всего этого. Так пользуйся последними часами, минутами, секундами. Как много ты должен понять сейчас, как много увидеть, как много, … а впрочем, не важно. Не будет этого. Ничего ты не успеешь. И даже если дать тебе не только этот день, но и год, и целую жизнь, и даже вечность, все равно здесь ты ничего не успеешь. И ты всегда знал это.
Здесь невозможно успеть сделать хоть что-то. Все в пустоту. Все.
Помнишь, когда ты был совсем еще мал? У тебя не возникало таких проблем, да и мир твой был совсем иным. Он был мистичен, этот мир, он был безграничен, он был по настоящему радостным. И пугающим. И убогим.
 Да-да, теперь уже все равно, так что ты можешь признаться. Твой мир всегда был убогим, и даже тогда, на самой заре твоего существования. Уже тогда был надлом, иначе ты бы не бежал от того мира в этот, не бежал бы с такой радостью, не искал бы путей сюда.
Путь назад закрыт. Там нет ничего, что было бы большим, чем твое сейчас. А в будущем – только смерть.
Что же за проклятое существование?! Это жалкое выживание и погружение в иллюзии. Это постоянное бегство от себя, а все почему? Да потому что нет этого “Я”. И не было никогда. Были лишь попытки создать себя, сначала извне, попытки Других сделать это. Зачем это нужно было Другим? Для того чтобы создать себя через тебя. Ведь всем им также как тебе, а может быть и сильнее, не хватает себя. Потом ты пытался сделать себя сам. Не получилось. Все равно ты всегда умудрялся ускользать от себя, порой в самый последний момент.
Но ничего. Скоро все это кончится. На часах без десяти одиннадцать. Скоро кончиться утро. Возможно, ты не доживешь до вечера. Возможно, доживешь. Но этот день все равно будет последним. Тебе некуда бежать. От смерти не убежать. Это банально, это прекрасно тебе известно, это так и есть.
Ты идешь прогуляться в парк? Походить среди деревьев, ты всегда любил это. Только там ты чувствовал себя относительно хорошо. Иногда ты позволял себе странные ритуалы – говорил с деревьями, гладил ветвистые кустарники, часами мог смотреть на копошение мелкой живности под ногами. Любил присесть у ручья и, вглядываясь в течение воды отключиться от всего происходящего вокруг, так что у тебя получалось почувствовать единение с этим миром. Ненадолго, но это восстанавливало твои силы и давало тебе возможность продолжать жить.
Но сейчас тебе это не поможет. Ты сможешь ускорить наступление конца, забыться на какое-то время, может быть на пару часов, но не боле. Смерть ждет тебя.
Длинная, грязная, кривая улица. Она привела тебя к реке, у которой и был некогда разбит парк. Его лучшие времена давно миновали. Никто не ухаживал за ним, и он постепенно дичал. Ведь давно уже исчезла цель его существования, и он просто существовал в ожидании своего конца.
И что ты надеялся найти здесь? Как и везде лишь одно осталось – пустота. Но, что это?!

Мы встретились с ним в парке. Заброшенном заросшем по пояс травой старом парке. Нашли полуразваленную лавочку, и присели побеседовать. Нам было что обсудить – мы не виделись более пяти лет.
-Где же ты пропадал все это время, где? – в моем голосе звучал невольный упрек. Он опустил глаза в землю и промолчал. Сначала я подумал, что ему стыдно, но затем понял – он просто засмотрелся на всяческую живность, копошащуюся у наших ног.
По земле ползали муравьи, чрезвычайно занятые своей работой. Создавалось ощущение чего-то необычайно важного, в чем заключается суть их работы. Но я понимал, понимал каким-то неведомым мне ранее внутренним чутьем – это лишь игра. Их нет, этих муравьев, есть лишь некая воля, которая регулирует организацию и передвижения материи. Та же воля что движет ростом трав и кустарников, заставляя их тянуться к свету, воля, что движет и всеми животными, задавая им, безусловные направления в жизни, и главное, эта воля движет и людьми, что тщетно пытаются об этом забыть. Эта воля двигала и мной всю мою жизнь, насколько я ее помню. Даже моим отрицанием этой воли двигала она же. И если бы я выбрал путь саморазрушения – то это был бы не мой, но ее выбор.
В эту секунду я понимал эту волю. Она – простой управленец, получивший команду и выполняющий ее, несмотря на все препятствия, будь то пространство или время. Она получила приказ взрастить что-то высшее, и она сделала это. Из первоначального семени выросла разветвленная цепь жизни, главная цель которой изначально была уже не жизнь, но нечто ее перерастающее. Подумать только, миллиарды миллиардов живых существ мучились, страдали и умирали лишь для того чтобы появился я и отказался от этого царства жизни, от этого круга пожирания одним и тем же существом самого себя. Это существо хитроумно, притворяется оно миллионами видов, растительных и животных, а на глубинном уровне и неодушевленных – но остается все же единым. Это некая система, в которую включен все живущее, некая общность, коллективный разум, разум о котором части его могут и не подозревать.
Он медленно повернул свою голову и пристально посмотрел мне в глаза. Я всегда боялся этого его взгляда, он будил во мне что-то страшное. Что-то непонятное, но такое близкое и влекущее…
А после мы бродили, дышали свежим воздухом. В тишине. Он всегда любил тишину. И в этой любви я был с ним солидарен. Только тишина полна смысла. Особенно та тишина, что приходит в суете и шуме дня, приходит лишь на миг, чтобы в следующий исчезнуть без следа. Но она все успевает высказать. Эта тишина подобна удару грома.
Я не умру сегодня. И будет у меня еще день, и два, и неделя, и год, и вся жизнь, и много, много жизней. И путешествий.
Потому что тишина больше смерти. И потому что в ней я сливаюсь с ним и с вечностью.