Кто пернул по дороге за самогоном?

День как всегда прошел незаметно. Так и не выспавшийся Петр поднял всклокоченную голову с раскладушки, чтобы как раз увидеть солнце, заходящее за пятиэтажку напротив. Петра мучила жажда и вертолетики – все вокруг вертелось и давило на него. Хотелось спуститься на пол, потому что ощущения его и личный богатый опыт говорили: «С раскладушки ты упадешь!»
В дверь кто-то позвонил. Потом еще раз, настойчивее. Петр подумал: «Пошли все на хрен!» В дверь застучали кулаком. Прямо как к себе домой. Петр собрал силы, встал и, чтоб не потерять запала, рванулся к двери, чтоб обозвать кого-нибудь. Как обозвать он еще не придумал, но дверь уже открыл. Там босыми ногами на холодном бетоне стоял загоревший почти дочерна мужик в набедренной повязке с затейливым орнаментом. Он протянул руку через порог и представился.
– Навуходоносор, надменный азиат!
– Петя, – произнес Петр и пожал протянутую руку. – Че надо?
– Я пришел пораньше, чтоб предупредить тебя, что все немного опоздают. Может, пустишь? Бетон холодный, а я босиком.
– Проходи… – Петр посторонился. Навуходоносор прошествовал на кухню и уселся на табурет.
– Надо стол перетащить в зал. Здесь мы все не уместимся.
 Петр смотрел на Навуходоносора и ничего не понимал. Мысли разбегались. «Будь что будет», решил Петр и стал помогать надменному азиату перетаскивать стол, потом сбегал за табуретками. Попутно поинтересовался.
– А сколько нас будет?
– Все наши! – ответил Навуходоносор, сидя на табурете.
В дверь еще раз постучали. Тихо и интеллигентно. Уже намного осмысленней, Петр открыл дверь. Очкарик с козлиной бородой в домашних тапочках и с желтым шарфом на шее. Протянув руку через порог, он представился.
– Шахматист Ботвинник!
– Петя, – сказал Петр. – Проходи… те…
– Что ж, и пройду. Кто-нибудь уже пришел? Я немножко раньше, чем обещал. – Шахматист Ботвинник разулся в подъезде и осторожно перешагнул порог.
– Ага, – кивнул Петр.– Азиат пришел.
– Не азиат, а надменный азиат, попрошу не забывать! – донеслось из зала.
Шахматист Ботвинник пошел на кухню и собрал там все стопки – стограммовые граненые стаканы, числом четыре штуки. Поставил их на стол, оккупировал вторую табуретку и стал о чем-то шептаться с Навуходоносором. Надменный азиат таращил глаза и недоверчиво хмыкал.
Петр стоял в дверях и смотрел на них, ничего не понимая.
– Клянусь пентаклем Соломона! – воскликнул Навуходоносор. – Повтори, что ты сейчас сказал!
– Да, дорогой мой надменный азиат, ты не ослышался, зарплату мне выдали в луидорах…
В дверь снова постучали. Петр открыл ее, готовясь внутренне к чему угодно. Но там стоял, уже разувшийся, совершенно обыкновенный старичок. В руке он держал палочку с катафотой на конце. Старичок протянул другую руку через порог и представился.
– Я Ашурбанипал, у меня катафота на палочке. Шахматист Ботвинник уже пришел?
– Я Петр, Ботвинник уже пришел.
– Не Ботвинник, а Шахматист Ботвинник! – донеслись из зала два голоса.
– О! Я слышу и надменный азиат здесь! Привет, Навуходоносор! – произнес Ашурбанипал с катафотой на палочке, входя в зал. – Ну, что, все собрались?
– Все, – ответил за всех надменный азиат и посмотрел на Петра. То же сделали и Шахматист Ботвинник с Ашурбанипалом с катафотой на палочке.
– Ну, что, давай пить?
– Давай, – согласился Петр.
– Давно пора! – зашумели гости.
– Но у меня ничего нет, – честно признался Петр.
– Не беда, сходим! – заявил Ашурбанипал с катафотой на палочке и продекламировал. – Такая нам досталась доля, нам не прожить без алкоголя!
Петр посмотрел за окно, там появились звезды.
– Магазин уже закрылся.
– В ларек пойдем!
– Далеко.
– А мы не торопимся!
– Денег не хватит на всех брать.
– А мне зарплату выдали в луидорах! – похвастался Шахматист Ботвинник.
– Как в луидорах?! – воскликнул Ашурбанипал с катафотой на палочке.
– Вот так, дорогой мой, Ашурбанипал с катафотой на палочке.
– Значит, идем! – произнес Навуходоносор уже из коридора.
Все вышли на лестничную клетку, и Петр закрыл квартиру. На улице было зябко. Петр поежился, с соболезнованием посмотрел на почти голого Навуходоносора, надменного азиата и зашагал по направлению к ларьку. Краем уха он прислушивался, как Шахматист Ботвинник рассказывал что-то Ашурбанипалу с катафотой на палочке.
–… значит, этот старик-маликульмульк кропал провокационные манифесты посредством анадиплосиса, размножал их на копировальном аппарате CANON и рассылал всем подписчикам журнала «Сад-огород»…
– Не может быть! Вот сволочь! – сокрушался Ашурбанипал с катафотой на палочке.
«Что за муть»! подумал Петр и вдруг остановился.
– Я вспомнил, здесь недалеко живет одна старуха. Самогоном торгует.
– Пойдем к старухе за самогоном! – Процессия изменила направление. Успели пройти несколько шагов, как кто-то, вдруг, оглушительно пернул. Все остановились, подозрительно смотря друг на друга.
Навуходоносор посмотрел на звезды и глубокомысленно изрек.
– Шептунами пердят интроверты. Они не любят выносить свои чувства на суд толпы…
– Значит, это был экстраверт! – догадался Ашурбанипал с катафотой на палочке. – Неужели они еще встречаются в природе?
– Встречаются, – заверил его Шахматист Ботвинник. – Ну, мы идем за самогоном к старухе-самогонщице или будем выяснять кто здесь экстраверт, а кто шептунами пердит?
Петр пошел и все за ним.
В подъезде у старухи-самогонщицы было накурено. Шахматист Ботвинник обмотал желтым шарфом себе нос и стал реже дышать. Ашурбанипал с катафотой на палочке заметил.
– На обратном пути надо лампочку стырить.
На что Петр ему возразил.
– А если еще раз придется бежать за сэмом, ты ее снова вкручивать будешь, чтоб звонок у нужной двери найти?
Логика оказалась неумолимой. Ашурбанипал с катафотой на палочке сразу же успокоился.
Петр постучал. Никто не открыл. Он постучал еще раз, сильнее. Снова никаких шевелений за дверью. Тут Петр вспомнил свои слова про звонок и, чертыхнувшись, нажал на кнопку. Дверь тут же распахнулась, как будто только этого и ждала.
Старуха-самогонщица была старая, толстая, в халате, бигуди и тапочках. Петр наклонился и спросил тихо.
– Баб Валь, вы меня помните?
– Ты что ль, Петруха? – на весь подъезд гаркнула баба Валя, – За самогоном, что ль пришел? – добавила она не менее громко.
Петр услышал, как сзади кто-то подумал вслух голосом Шахматиста Ботвинника.
– С чересчур громким голосом невозможно иметь тонкие мысли.
– Да, нам бы пузырика два.
– Сейчас, – старуха скрылась за дверью, стало чем-то (вполне понятно чем) звенеть. Через несколько минут томительного ожидания она вынесла три бутылки.
– Я просил два.
– Это подарок, у меня сегодня день рождения, выпейте с друзьями.
– Добже, пани Тимофевна! – воскликнул Ашурбанипал с катафотой на палочке, скорее всего это он и пернул там на улице. – Расплачивайся, Шахматист Ботвинник!
Но Петр уже отдал бабе Вале бумажку, что берег на экстренный опохмел.
Все гурьбой вывалились на улицу, и очень скоро были уже дома. Петр выставил на стол все три бутылки. Навуходоносор сглотнул слюну, Шахматист Ботвинник произнес.
– Меньше веществ – проще обмен.
Божественный напиток наполнил стаканы.
Первую выпили не чокаясь.
Вторую выпили за быть добру.
Третью выпили за любовь. Мужчины стоя, женщины до дна. Женщин не было, поэтому объединили – стоя до дна. Всех торкнуло.
– А я люблю закусывать булочками! – заявил Шахматист Ботвинник, – Прекрасные булочки пекут в Стерлитамаке.
Петр сказал, что умеет жонглировать стопками. Его этому научил один клоун-алкаш, которого выгнали из цирка, за то, что он барбарисками подкупил льва и тырил из его клетки водку, которую туда прятал дрессировщик льва и, по совместительству, директор цирка. Тут же Петр показал свое искусство.
– Шарман! – кричал Шахматист Ботвинник.
– Магнифико! Уэстепендо! – хлопал в ладоши Ашурбанипал с катафотой на палочке.
Надменный азиат стал танцевать какой-то древне-японский танец победившего сумоиста. Снизу и в стену весело застучали соседи. Их благодарность не остановила Навуходоносора. Более того, к нему присоединился Ашурбанипал с катафотой на палочке, которой усложнил танец – стал исполнять его вокруг табуретки, одновременно стуча по ней катафотой на палочке. Благодарности соседей не было предела.
Устав, танцоры повалились на пол. Тяжело дыша, надменный азиат проговорил.
– Вот так и живем, ништяками питаемся.
А Ашурбанипал с катафотой на палочке тем временем разлил всем и первый выпил. Затем остальные. Петр, не смотря на свой опыт и стаж, опьянел быстро. Ну еще бы – не закусывая! Он сидел на раскладушке и пытался слушать, как Шахматист Ботвинник пытался рассказать ему о каком-то любителе наскальной живописи и мужских бедер, вскормленном мамалыгой и тройным одеколоном «Шипр». Этот человек не любил соленых помидоров, потому что голова в банку не пролезала, а если и пролезала, то очень щипало глаза. Петр не особенно-то верил Шахматисту Ботвиннику, но деваться было некуда. Тем более что в голове постоянно вертелся один вопрос: «так кто был Ленин – жид или еврей?»
Тут же он поделился этим вопросом со своими новыми собутыльниками. Оказалось, что это тоже их интересует. Завязалась дискуссия в лучших традициях «Батрахомиомахии». В результате пострадала катафота на палочке Ашурбанипала. Она сломалась о голову Шахматиста Ботвинника, когда Ашурбанипал с катафотой на палочке доказывал ему, чем отличается еврей от жида, а Ленин от них всех.
Шахматист Ботвинник обиделся и стал собираться уходить.
– Где мое жабо? – кричал он, стоя на табуретке.
– Ты пришел без своего жаба! – отвечал ему Навуходоносор. – Я заметил.
– Ну, тогда я никуда не пойду! Давайте лучше выпьем!
– Слова не мальчика, но мужа! – заявил Петр, раскупоривая последнюю бутылку.
Выпили.
И тут в дверь постучали. Нагло и громко.
– Кто там? – закричал Ашурбанипал со сломанной катафотой на палочке.
– Милиция! – Закричали с другой стороны двери. – Открывай! Здесь бетон холодный!
Все стали прятаться, чтобы их не нашла милиция.
Шахматист Ботвинник притворился журнальным столиком. На него даже стопку поставили, пустую – если опрокинет, чтоб не жалко было.
Навуходоносор залез под стол и закрыл глаза руками. Он был убежденный солипсист.
Ашурбанипал со сломанной катафотой на палочке спрятался под раскладушкой.
Петр открыл дверь.
Три милиционера протянули руки через порог, поздоровались и прошли в квартиру, разувшись в подъезде. Под их сапогами совсем потерялись тапочки Шахматиста Ботвинника.
Милиционеры принесли с собой ящик патиссонов и поставили его под стол. Они прошлись по квартире, заглянули под журнальный столик, пнули раскладушку. Ничего не нашли. Потом один из них заявил.
– Нам не хватает всего три экю на развратную женщину.
– И что вы предлагаете?
– Где есть развратные женщины подешевле?
– Не знаю, – честно соврал Петр. На самом деле, он знал, но не мог сказать. Обещал. Тем более, он не уважал милицию.
– Ты знаешь! – прищурившись, произнес самый главный милиционер. – Только ты обещал не говорить, а еще ты, наверное, не уважаешь милицию. Сейчас мы уйдем, но вернемся с автоматами и пулеметами. И тогда ты скажешь, где дешевые развратные женщины. Проводи нас, пожалуйста.
Петр проводил милиционеров, помог им обуться и закрыл за ними дверь. Когда он вернулся в зал, Навуходоносор уже разливал.
– Слушай, Петь, а та девушка, про которую ты не сказал милиционерам, случайно не с училища?
– Еще какая сучилища! – ответил Петр.
– Она такая пьяная, когда дура.
– Да-а-а!
Шахматист Ботвинник, который знал множество историй, доставал Ашурбанипала со сломанной катафотой на палочке рассказом о том, как недавно нашли двух мальчиков: одного воспитывали подсолнухи, а другого – мох. Ашурбанипал со сломанной катафотой на палочке отбивался тем, что это, дескать, «мезонин центрифуги».
Их спор длился бы еще долго, если бы им не помешал грохот дизельного двигателя на улице.
– Это, должно быть, милиционеры вернулись, они обещали – сказал Петр, накатывая стопарь.
Шахматист Ботвинник быстро выключил свет, а Навуходоносор, надменный азиат, перевернул стол крышкой к окну. Все спрятались за столом. На разведку решили послать Петра, но тот отговорился тем, что милиционеры знают его в лицо. Тогда послали Ашурбанипала, у него и так катафота на палочке была сломана – ему терять нечего.
Ашурбанипал оставил сломанную катафоту на палочке у Шахматиста Ботвинника, пожал всем руки и по-пластунски пополз на балкон. Оттуда он в дырку наблюдал весь двор – театр будущих военных действий. Громким шепотом, за неимением рации, он стал передавать сведения.
– Три танка Т-72 при поддержке взвода пехоты вооруженного семью ручными одноразовыми гранатами. Милиционеры окопались в песочнице. Пехотинцы подарили им перископ и котелок из полевой кухни. Эй, Петя, а может, все-таки расскажешь им, где эти дешевые развратные женщины?
– Не могу, друг Ашурбанипал со сломанной катафотой на палочке у Шахматиста Ботвинника, я слово дал. Наблюдай дальше.
– В небе появился десантный Ил-76, из него выпрыгивает 9-ый парашютно-десантный батальон. Нам крышка.
– Не бойся, Ашурбанипал со сломанной катафотой на палочке у Шахматиста Ботвинника, – подбодрил друга надменный азиат, Навуходоносор. – Мы как-нибудь выстоим! Возвращайся, теперь нам известен расклад сил.
Разведчик вернулся и сразу же отобрал у Шахматиста Ботвинника свою катафоту на палочке.
– Нам остается только ждать, – сказал Петр.
– Значит, будем ждать, – согласились все.
Ожидание затянулось. Милиционеры не спешили начинать нападение, видимо сами нашли дешевую развратную женщину. Постепенно обороняющихся сморила усталость. Один за другим они стали засыпать. Уснул Навуходоносор, надменный азиат, уснул Ашурбанипал, обнявшись со сломанной катафотой на палочке, уснул Шахматист Ботвинник, положив рядом с собой очки. Только Петр не уснул. Он притворился.
Вот он открыл глаза, встал, оглядел еще раз своих новых собутыльников и подумал: «Интересно, как они себе все потом объяснят? Все получилось именно так, как я и задумывал. Прощайте, собутыльники!» Петр улыбнулся, щелкнул пальцами, засветился и исчез.