Возлюби ближнего... - драма

 
 драма в двух действиях, двенадцати картинах


Действующие лица:

Егор Павлович, пенсионер
Елизавета Фёдоровна, его жена, пенсионерка
Зина, их дочь, безработная
Майя, их внучка, студентка
Юрий Сергеевич, полковник в отставке
Ирина Михайловна, его жена, пенсионерка
Бабка Анастасия, пенсионерка
Степан, пенсионер
Виталий, друг Майи, предприниматель
Парамон, художник


Также юноши и девушки, прохожие,
торгующие и покупатели у базара, бандиты.


Действие происходит в конце двадцатого века.




 Д Е Й С Т В И Е - П Е Р В О Е


 

 Картина первая


 Остановка троллейбуса, поздний час, вокруг стоит в
 основном молодёжь, парочки. Появляется бабка с ведром,
 одетая под молодую, бойкая и острая на язык.



бабка - Пирожки, пирожки кому, свежие, с капустой. Сынок, купи, два осталось, купи.
парень - Да не надо мне, спасибо.
бабка - (не отстаёт.) Купи, родной, я уж устала с утра бегать - то, а обратно нести не хочется.
парень - Да съешьте их сами.
бабка - Ты, что ж думаешь, это мои, думаешь, я сама их пеку? Из чего милый! Пенсии хватает только на хлебушек, картошечки иной раз купишь, чай и то пью редко, больше всё травку завариваю, я б и съела, думаешь не хочется, а на какие шиши? Ну, ты посмотри на них, а? Тьфу ты, мать - перемать! Ну, что ты вытаращилась, ишь разнарядилась! А ты чего рот раззявил, мужик ты али нет? Безобразие какое, что ты с ней в постели-то делать будешь? А вы что смотрите, нравится?
парень - Успокойся, бабка, что ты разошлась?
бабка - Успокойся, что значит успокойся? Вот ты стоишь рядом и смотришь на них, на это безобразие.
парень - Ну и что?
бабка – Что - что, самому наверно тоже хочется.
парень - Что бабка, что хочется-то, о чём ты?
бабка - Да уж не придуривайся, блин, вон как девка - то липнет, а тебе всё равно?
 Парень - Шла бы ты! Смотри время-то сколько? Тебе спать давно пора. Чего ты здесь шастаешь?
бабка - Ишь, какой! Поспишь тут, очень поспишь, если, вставши, жрать нечего. Тебе-то есть чего жрать?
Парень - Ну есть, так, кое-что.
бабка - У тебя хоть кое-что, а у меня одни воспоминания. О, блин, опять, ну не могу я всё это видеть.
Парень - Ты бабка очень нервная, не нравится, не смотри.
 
В это время подходит Егор Павлович.

Егор Павлович - Анастасия, что это ты разоряешься? Что ты здесь делаешь в это время?
Настя - А - а, привет Егорыч, давно не видела. Что делаю - то, пирожками вот торгую, фирма-"блин - интернейшен".
Егор Павлович - Так поздно?
Настя - Так поздно, а что делать? Ты-то чего, роман, какой на стороне завёл? Как там Лизавета смотрит на всё это? О – о – о - о, блин, стихами заговорила.
Егор Павлович - Какой роман, о чём ты? У меня с Лизонькой один роман был и на всю жизнь, а сейчас романов нет, кому что приспичило, враз - те нате вам служба, со всеми там удовольствиями, только плати. Больше платишь, больше удовольствий, да - с.
Настя - Так, где ж ты был до сих пор?
Егор Павлович - Да у друга, пришёл к нему днём, да и засиделся, заговорились. Домой позвонил, сказал, что еду. Лиза моя не любит, когда я один ухожу надолго, беспокоится всё. Ну, пока, побежал, заходи к нам.
 
Уходит.

Настя - Бывай, может, и я тоже пойду, устала. А эти всё обнимаются, вот
Дожились, тьфу ты, срамота, какая.


Картина вторая

 Квартира Ирины Михайловны и Юрия Сергеевича.
 День рождения Ирины Михайловны, праздничный стол.
 Степан играет на баяне, звучит известная песня, ему подпевают.

Егор Павлович - Да не спорь Ты, Юра.
Юрий Сергеевич - Мне говорили, прибавят, с осени.
Егор Павлович - Да ну, разговоры одни, я уж никому не верю.
Юрий Сергеевич – Посмотрим.
Юрий Сергеевич - Ты ж человек военный, полковник, а как дитя, ей богу.
Ирина - Как по морю соскучилась, хоть бы пару деньков там провести, воздухом надышаться, сплю и вижу.
Елизавета Фёдоровна - Ну, а мне во сне снится, как по магазинам бегаю и всё подчистую себе в сумки складываю.
Настя - А у меня сплошная бессонница, каждую ночь. Степан, ну-ка давай плясовую, бабка Анастасия тряхнёт стариной. У - ух, мальчики, мальчики, Лиза, выходи, выходи, попляшем.
Елизавета Фёдоровна - Да ну, нет, я уж отплясалась.
Настя - Где – й - то ты отплясалась, тоже мне старуха нашлась, мы ещё молодым покажем.
 
Пляшут.

Елизавета Фёдоровна - Ну, хватит, хватит.
Ирина - Лиза, а где Майя, что-то её не видно?
Елизавета Фёдоровна - Не захотела она остаться.
Ирина - Ну, что ж, дело молодое, что ей с нами, со стариками сидеть.
 
 Входит Зина, она даёт Ирине Михайловне цветы.

Ирина - Хорошо, что ты пришла, Зиночка.
Настя - Штрафную, штрафную тебе, Ира, налей-ка.
Зина - Будьте здоровы и это самое главное.
Ирина - Спасибо, пей, пей до дна. Вот так.
Настя - Степан, ты чего остановился, я ещё не наплясалась.
Степан - Дай отдохнуть маленько, перекур у нас, наливай, Егор Палыч.
Юрий Сергеевич - Друзья, позвольте... позвольте мне прочесть мои любимые стихи.

Читает.

Елизавета Фёдоровна - Спасибо, Юрий Сергеевич, чудесно.
Егор Павлович - Да - а, отменно, а я больше прозу читаю.
Ирина - (Зине) Что тебе положить?
Зина - Не беспокойтесь, я сама.
Елизавета Фёдоровна - Не ест она ничего мясного.
Степан - Чего ж она ест, как это? Всё надо есть, всё.

 Степан вновь берёт баян, играет.

Юрий Сергеевич – (Зине) Разрешите пригласить Вас?
Зина - С удовольствием.

 Танцуют

Юрий Сергеевич - Я хоть и старый кавалер, но танцевать люблю.
Зина - Как у Вас много орденских планок.
Юрий Сергеевич - До Берлина дошёл.

 Отходят в сторону, беседуют.

Ирина мне говорит, что я до сих пор вскрикиваю во сне, кричу "огонь", ругаюсь круто... да - а, на всю жизнь осталось, впиталось. Сколько нам тогда было.
А что же ты мясо не ешь, я только сейчас услышал, что это? Религия, какая?
Зина - Да нет, у меня это не связано с религией. Жалко мне всё живое, не могу, с детства.
Юрий Сергеевич - А я не могу без мяса, совсем.
Зина - Это привычка и от неё не всякий может отказаться.
Юрий Сергеевич - И я не смогу.
Ирина - Эй, философы, вы что уединились?

 В дверях появляется Парамон, он выпивши,
 это его почти постоянное состояние.

Настя - А тебе чего, заявился. Тебя кто звал?
Егор Павлович - Подожди, подожди, Анастасия.
Парамон - Я пришёл проздравить... соседку, понял? Ну, хоть кто-нибудь здесь понял? Поняла?
Настя - Кто тебя звал, кто, ну скажи?
Егор Павлович - Настя, не петушись!
Парамон - Пра - ально, не петушись, ты что, петух шо - ли?
Егор Павлович - Ну, пришёл, так поздравляй.
Парамон - Я и проздравляю, налей.
Егор Павлович - Да ты уж и так хорош.
Парамон - Налей, понял, налей, я буду проздравлять.
Настя - Куда уж тебе ещё?
Парамон - Найду. Проздравляю, проздравляю тебя, моя соседка, будем здоровы.
Настя - Ты что, тоже именинник, будем, говоришь?
Парамон - Па - а - рдон, не будем, будь, будь ты, моя соседка, здорова!
Настя - На, закусывай, поздравляльщик и иди отсюда. Иди, уматывай, давай, давай.
Парамон - Щас, погоди, щас

Парамон подсаживается к Зине.

Зина - Чего тебе?
Парамон - Ты... одна?
Зина - Что ты имеешь в виду? Какое это имеет значение?
Парамон - Большое.
Зина - Да? Для кого?
Парамон - Для тебя.
Зина - Ты меня с кем-то спутал.
Парамон - Нет, не спутал.
Зина - Спутал, я не выношу, когда человек пьёт сколько ты.
Парамон - Я брошу.
Зина - Бросай, это нужно в первую очередь тебе, а ко мне ты даже не подъезжай, мы с тобой разные люди. Воспитывать у меня есть кого, ты мне не нравишься, понял?
Парамон - Понял, но, как говорил Гёте, в каждом художнике заложен росток дерзновения.
Зина - Ну вот и хорошо.
Парамон - Я пошёл, пошёл, я... соседка, я тебя проздравляю!
Настя - Иди – иди, поговорил, хватит, ишь ты.

 Выпроваживает Парамона.

Елизавета Фёдоровна - Мать больная лежит, а он не просыхает.
Егор Павлович - Степан, давай романс споём, для души.

 Степан играет.

Степан - Какой, этот? Этот?
Ирина - Вот-вот, давай этот.

 Поют тепло и задушевно.

Юрий Сергеевич - Эх, хорошо, хорошо, давно так не было. Посидишь так и забудешься, забудешь, что делается, а вокруг...
Елизавета Фёдоровна - Ну и забудьтесь, отвлекитесь.
Степан - Мало нас остаётся, мало. Уходим потихоньку, Бориса нет, Катерины нет, Аси нет, Надежды нет, Петра. Кати, моей, Катеньки...
Юрий Сергеевич - Остановись, остановись, не навевай тоски, у моей жены всё-таки день рождения, а не...
Настя - Вот блин.
Степан - Простите меня, простите, друзья мои. Как вспомню мою Катеньку, плохо мне без неё, ох, как плохо, не думал я, что один останусь. Всё надеялся, что она меня переживёт, ан нет, ушла, раньше меня ушла, не хочу, не хочу больше жить. Тяжко мне, тяжко, не могу я, не хочу я больше жить без неё.
Егор Павлович - Успокойся, Степан.
Елизавета Фёдоровна - Господи, как он убивается.
Настя - Водки, водки ему дайте.
Зина - Степан Тимофеевич, выпейте.
Ирина - Выпей Степан, пей.
Елизавета Фёдоровна - Ну, пей, ещё...
Степан – (глотнул.) Не хочу. Господи, что же ты меня-то не забрал раньше, что же ты меня оставил сиротинушкой. Катенька, моя милая, как я хочу к тебе, господи...

 Рыдает.

Елизавета Фёдоровна - Выпей, выпей Степан, через силу.

 Юрий Сергеевич отходит в сторону, закуривает.

Ирина - Юра, это ещё что? Откуда? Брось, тебе нельзя!
Настя - Вот блин, сейчас завою. Ира, за твоё здоровье. Степан, Степан, играй, один раз живём, играй, нашу любимую!



 Картина третья

 
 Поздний вечер, во дворе на лавочке сидят: Ирина Михайловна,
 Юрий Сергеевич, Анастасия, Степан, потом Елизавета Фёдоровна,
 затем появляются Майя и Виталий.

Ирина - Ночь-то сегодня, какая тёплая, ни ветерка, ни тучки.
Юрий Сергеевич – Да – а – а ,небо всё в алмазах, сверкает. Люблю я такие ночи, чувства словно обостряются и забываешь, что тебе уже...
Настя - Молчи, Юрий Сергеевич, молчи, сколько нам лет, мы и без тебя знаем.
Степан - Да уж, если и забудешь, то они тебе сами про себя напомнят.
Ирина - А и правда, не надо говорить о годах, я тоже не люблю, сколько есть, столько и есть.

 Появляется Елизавета Фёдоровна, сначала слышен
 только её голос.

Елизавета Фёдоровна - Зюзик, Зюзик! Ну хватит, а то и так уж все деревья и углы переписал , наотмечался, ишь ты, довольный.

 Подходит ко всем.

Степан - Смешно, Зюзик.
Елизавета Фёдоровна - Это мы его так сокращённо зовём - Зика, Зюзя, а полное его имя - Зигмунд Саваль.
Юрий Сергеевич - Ха! Красиво, звучно.
Степан - Ничего себе! Куда уж нам, не то, что у меня – Стяпан Сычёв. Молодым был - сычом дразнили, а сейчас стал старый сыч и старый...
Настя - Ну ладно, ладно, не уточняй, блин.
Степан - А вот ты, Анастасия, всё время блины печёшь, так тебе можно, а мне значит овощ, своим именем назвать - нельзя!
Настя - Овощ, можно! Мы его всегда даже с удовольствием употребляли, когда молодыми были.
Юрий Сергеевич - А сейчас разные средства имеются, так что и в нашем возрасте, этот овощ, может быть даже очень хорош.
Ирина - Э – э – э - э, разошлись, Казановы, ишь ты и не остановишь.
Степан - Остановишь, не остановишь, говорить легко, а вот забыть, что ты
мужик... Елизавета Фёдоровна, а ваш муж средства эти самые не употребляет?
Елизавета Фёдоровна - Да ну вас, совсем, глупости какие.
Юрий Сергеевич - А я вот прочёл в газете, что один американский миллионер, в семьдесят восемь лет, начал принимать эти средства и так стал взбрыкивать, что бросил свою старую подругу и сбежал к молодой, за что старая подала на него в суд.
Настя - Да деньги наверно тут, а не средства ваши.
Юрий Сергеевич - Может и деньги, а может и средства. Мне кажется, что это всё равно, что продлить жизнь человеку.
Елизавета Фёдоровна - Продлить жизнь с помощью химических препаратов? Это же лекарства, а они одно лечат, а другое калечат. Иной раз прочтёшь аннотацию, и в дрожь бросает, страшно пить его становится.
Степан - (Лизе) Зюзику твоему не нужны средства?
Елизавета Фёдоровна - Зюзику? Ну, вот ещё, он вас всех за пояс заткнёт. Обещали ему в клубе невесту найти, он же у нас супер - пупер.
Юрий Сергеевич - Ах ты, смотри, звезда упала.
Ирина - Загадывай быстро желание.
Юрий Сергеевич - Я загадаю, а тебе не понравится потом.
Елизавета Фёдоровна - Ну, уж совсем расшалились, как мальчишки.

 Звук подъехавшей машины, хлопок дверцы.

Настя - Кто – й - то так поздно?

 Появляются на другом конце, Майя и Виталий.

Майя - Ну пусти, мне пора домой, хватит.
Виталий - Не хватит, я хочу тебя.
Майя - Тише, здесь всё время кто-нибудь сидит, во дворе.
Виталий - А мне плевать.
Майя - Тебе может и плевать, а мне...
Виталий - Поехали ко мне, на всю ночь.
Майя - Я не могу.
Виталий - Слушай, давай без комплексов.
Елизавета Фёдоровна - Это же Майя.
Степан - Подожди, сядь.
Майя - Комплексы не причём.
Виталий - Ну тогда в чём же дело? Я хочу тебя ласкать…
Майя - Тише, прошу тебя.
Виталий - Да никто не слышит.
Майя - Вон там кто-то сидит.
Виталий - Ну и пусть, поехали ко мне.
Майя - Нет.
Виталий - Слушай, ты же говорила, что я тебе не безразличен?
Майя - Да, это так.
Виталий - Тогда в чём же дело, радость моя или ты забыла, что мы ведь с тобой уже...
Майя - Молчи.
Елизавета Фёдоровна - Я не могу больше сидеть, я подойду к ним.
Юрий Сергеевич - Успокойся, Лиза, она рядом, ничего не случится.
Елизавета Фёдоровна - Но ведь, разве вы не видите?
Виталий - Ты ведь современная женщина, а оказывается, ты живёшь с оглядкой.
Майя - Да, я современная, но не самостоятельный человек и должна считаться с людьми, с которыми живу и которых люблю. Я не могу причинять им боль.
Виталий - Какую боль, о чём ты говоришь? То, что ты переспишь со мной, это ты называешь болью? Сейчас все так, я может, и не встречался с тобой, если бы не спал.
Майя - Не смей так говорить!
Виталий - Смешная ты, то сама лезешь, а то корчишь из себя недотрогу.
Майя - Ты не хочешь меня понять.
Виталий - Да, не хочу, сейчас, потому, что эта ночь совсем меня доконала, потому что я ни о чём больше не могу думать. Поедем ко мне.
Майя - Я ухожу, пока.
Виталий - Нет, ты так не уйдёшь.
Майя - Не теряй голову, пусти меня, я закричу!
Виталий - Кричи.

 Лиза поднимается, Степан её сажает.

Майя - Но там же кто-то сидит, пусти меня.
Виталий - Ну ладно, я успокоился. Что ты делаешь завтра?
Майя - Не знаю.
Виталий - Я тебе позвоню.
Майя - Я пошла, пока.
Виталий - Поцелуй меня, ещё, ещё, пока.

 Расходятся, Виталий уезжает.

Настя - Ух ты, как в кино.
Ирина - Похоже, мы сидим здесь, как невидимки.
Юрий Сергеевич - Да, здесь темно.
Елизавета Фёдоровна - И Зюзик просидел молча, а то обычно шорох какой или звук и он булькает.

 Некоторое молчание.
 
Надо мне Майю отослать родителям, не уследим мы тут за ней.
Степан - Чего ж следить, она человек взрослый.
Настя - Может и взрослый, сколько ей, Лиза?
Елизавета Фёдоровна - Да вот двадцать будет зимой. Может и взрослый, а кому хочется позора, у нас понятия о девической чести не изменились, мы люди не современные.
Юрий Сергеевич - Елизавета Фёдоровна, вы помягче там с Егором, не наломайте дров. Сейчас молодёжь, очень даже не простая, им гораздо труднее, чем например нашим детям.
Настя - Оно может и так, да вот фраер - то, что с Майей, а? Машина – то, какая, у него
деньжищ наверно, где его Майя подцепила?
Степан - А что где? Не она, а он её наверно подцепил, девушка-то она очень красивая.
Елизавета Фёдоровна - Отошлю её к сыну, разволновалась я что-то.
Настя - Стоит кому-нибудь завести у себя "мани-мани-мани" и он уже думает, что пуп Земли.
Юрий Сергеевич - Да, внуки наши уже не знают, что такое честь, они научились ею торговать.
Если девушка сказала своему ухажёру «нет», то она уже не современная и с комплексами.
Елизавета Фёдоровна - Вот и Митька наш приближается к возрасту, когда мальчики начинают ухаживать, тоже приходится за него переживать. Ведь сейчас и девочек-то многих надо бояться, они запросто ругаются матом, курят, пьют. Везде только и слышишь о наркотиках.
Ирина - Ну, вам за Митю не следует волноваться, у него хорошая голова, ему это ничего не грозит.

 Елизавета Фёдоровна встаёт.

Елизавета Фёдоровна - Спокойной ночи, не сидится что-то.

 Уходит.

Степан - Спокойной ночи. Вот и посидели, как хорошо сначала-то было. Пошёл и я, спокойной ночи.
Юрий Сергеевич - Спокойной ночи.
Настя - В сон что-то клонит, не могу больше сопротивляться, спокойной ночи.
Ирина - Спокойной ночи.
Юрий Сергеевич - Мы ещё немного посидим.

 На лавочке остаются Ирина Михайловна и Юрий
 Сергеевич. Они сидят рядышком, Ирина Михайловна
 склонила голову на плечо мужа.
 
Как хорошо, тихо. Мало у нас таких вечеров осталось. Раньше бывало, разве кто боялся на улицу выйти? Хоть тебе в двенадцать ночи, хоть в три, хоть в пять
Утра, гуляли, кто сколько мог. Даже воздух был какой-то особенный, сладкий. Теперь всего боимся. Страх словно въелся в нас, нет той внутренней свободы, что была раньше. При всеобщей свободе - нет свободы! Вот так парадокс! О, ещё звезда упала. Особенно их много падает в августе и сентябре, это так красиво, о, опять!

Читает стихотворение Уильяма Блейка.
 
 "В одном мгновеньи видеть вечность,
 Огромный мир - в зерне песка,
 В единой горсти бесконечность
 И небо - в чашечке цветка".

Опять пролетела, сверкнула искрой, красота - а.


 Картина четвёртая

 Квартира Егора Павловича. Дома Елизавета Фёдоровна
 и Ирина Михайловна, сидят за беседой, пьют чай, затем
 появляется Егор Павлович и Зина.

Ирина - ... ой, да не говорите, измучилась вся, это подай, то подай, туда не ходи.
Елизавета Фёдоровна - Тяжело ему, внезапно ослепнуть.
Ирина - Тяжело, а мне не тяжело? Сама вся больная, еле хожу, то там схватит, то здесь заболит.
Елизавета Фёдоровна - Ну, что поделаешь, мы уж не молодые, какие наши годы.
Ирина - Ко всему придирается, подозрительный стал. Вбил себе в голову, что я отравить его хочу.
Елизавета Фёдоровна - Да вы что? Неужто так и говорит вам?
Ирина - Так и говорит, а последнее время день и ночь перепутал, из-за него не сплю совсем. Ещё немного и не выдержу.
Елизавета Фёдоровна - А что врачи?
Ирина - Что врачи, лекарства выписывают, все деньги уходят на лекарства.
Елизавета Фёдоровна - Жалко его очень.
Ирина - Жалко, конечно, ну а меня кто пожалеет?

 Прослезилась.

Ведь всё делаю для него, всё, что в моих силах. Разве я виновата, что он ослеп, а он и в этом меня обвиняет.
Елизавета Фёдоровна - Успокойтесь, Ирина Михайловна, все мы несём свой крест и вы, и мы, всем нам сейчас очень трудно.
Ирина - Что Зина, так и не работает до сих пор?
Елизавета Фёдоровна - Так и не работает. Еле концы с концами сводим, перебиваемся с трудом. Внука жалко и мы болеем, да и она всё время в нервном напряжении.
Ирина - Ладно, побегу, а то Юрий Сергеевич уже беспокоится. Мне нельзя сейчас надолго отлучаться, ну, будьте здоровы.
Елизавета Фёдоровна - Всего доброго, звоните, заходите.

 Ирина Михайловна уходит, звонок телефона.

Да? Машенька, здравствуй, моя дорогая внученька, как я соскучилась. Как вы там поживаете? Ты что, кашляешь? Болеешь, простудилась? Ну что же ты так, надо беречься, мама где? Не работе? А где Витя? Тоже на работе, как так Олежка? Ну, передавай всем привет, сейчас по телефону много не поговоришь, и бабе Тае. Майя? Всё хорошо, передам, целую вас.

 Кладёт трубку, входит Егор Павлович, с сумками.

Машенька звонила, привет передаёт.
Егор Павлович - Спасибо. Как они там?
Елизавета Фёдоровна - Маша простудилась, не ходит в школу, а так всё нормально. Продал что-нибудь?
Егор Павлович - Нет, ничего, ни на одну копейку. Измучился только. Полиция сегодня опять гоняла, ни стыда, ни совести. Всю жизнь спину гнули на государство, а оно наплевало на нас.
Елизавета Фёдоровна - Успокойся, иди, поешь.
Егор Павлович - Сейчас, только ополоснусь маленько.
Елизавета Фёдоровна - Я тебе в комнате накрыла.

 Егор Павлович выходит, в комнате появляется Майя.

Майя - Бабуль, посмотри, у меня там ничего не торчит?
Елизавета Фёдоровна - Где, не вижу?
Майя - Ну, сзади, лямочки посмотри и подол, не висит? Лямочек не видно?
Елизавета Фёдоровна - Да нет, вот слева вроде чуть-чуть, так нет, не висит.
Майя - Внимательно посмотри, ну?
Елизавета Фёдоровна - Нет, нигде не висит.
Майя - А клипсы мне идут?
Елизавета Фёдоровна - Идут, это Зинины?
Майя - Ага, она мне разрешила.
Елизавета Фёдоровна - Куда уходишь? Только не надолго.
Майя - Нет, бабуля, если что, позвоню. Пока.

 Майя целует бабушку и уходит, входит Егор Павлович.

Егор Павлович - Что, наша красавица, опять улетела?
Елизавета Фёдоровна - Улетела, а что ей дома-то сидеть.
Егор Павлович - Ну и ладно.

 Елизавета Фёдоровна включает телевизор, там идёт
какая-то передача, затем начинается реклама продуктов питания.

Елизавета Фёдоровна - Ирина Михайловна приходила, плачет, измучилась, говорит.
Егор Павлович - Что значит, измучилась, что он, не муж ей? Она должна ухаживать за
ним, разве просто вмиг потерять зрение? Николай, он же очень общительный
человек, а тут весь мир от него словно отгородился. Конечно, с ума сойти можно! Тьфу ты, сволочи, выключи ты его, не могу смотреть, это же постоянное издевательство над человеком, это садизм, самый настоящий. Надо быть нелюдем, чтобы вот так, без конца терзать полуголодного человека, их же сейчас миллионы: старики, дети, иногда, кажется, сердце не выдержит, разорвётся.
Елизавета Фёдоровна- Успокойся, Егор.
Егор Павлович.- Не успокаивай меня, нам с тобой недолго осталось. Разве о такой старости мы мечтали? Нищета, голод, беспредел! Всю жизнь спал спокойно, с чистой совестью, Не боялся за будущее своих детей и внуков, а сейчас не сплю ночами и не потому, что стар, я пытаюсь не думать о плохом, а меня всё время туда мордой, мордой! Демократия! Свобода! Свобода от чего? От морали, от чести, от совести? Человек человеку стал волком!

 Егор Павлович ест, некоторое время молчание.

Елизавета Фёдоровна - Егор, а Егор? Егорушка?
Егор Павлович - Ну что?
Елизавета Фёдоровна - Говорят, что тех, кто не платит за квартиру, выселять будут.
Егор Павлович. - Кто говорит, как это выселять?
Елизавета Фёдоровна - Будут отбирать квартиру за неуплату и выселять.
Егор Павлович - Это же наша квартира, приватизированная.
Елизавета Фёдоровна - И поселение говорят, строят где-то, бараки какие-то.
Егор Павлович - Какие бараки, кто это всё выдумывает?
Елизавета Фёдоровна - А если, правда, куда ж это нам на старости лет-то, а Егорушка?
Как мы там жить-то будем, а Митенька как же без дома останется?
Егор Павлович - Ну ты посмотри! Ну что ты слушаешь всякую ерунду, всякие глупости, какие там ни говорят! Ещё и слёз твоих мне не доставало. Выкинь ты всё это из головы, специально кто-то эти слухи распускает.
Елизавета Фёдоровна - Может и специально, а сердце-то болит.
Егор Павлович - Вот негодяи, прям, дышать не дают.
Елизавета Фёдоровна- Егорушка, я думаю, мы должны новый холодильник продать.
Егор Павлович - Зачем это?
Елизавета Фёдоровна - Продать его нужно и машинку стиральную, продадим, авось за квартиру расплатимся, зато беспокойства не будет, а Егорушка?

 Егор Павлович молчит.

Сердце моё уже не выдерживает, то одно, то другое.
Егор Павлович. - Ну давай, холодильник у нас старенький ещё ничего, а стиральная машина... и без неё проживём. Скажи, пусть Зина объявление в газету даст.
Елизавета Фёдоровна - Скажу Егорушка, скажу милый, спасибо тебе.

 Целует его в затылок, звонок в дверь.

Я открою.

 Входит Зина.

Зина - На детской площадке начали строительство гаража.
Елизавета Фёдоровна - Да ты что, как же это?
Зина - Я так расстроена, весь двор взбудоражен, разговоры только об этом.
Елизавета Фёдоровна - Кто же строит этот гараж?
Зина - Дети говорят, новый жилец из первого подъезда и ещё они говорят, что он прокурор.
Елизавета Фёдоровна - Прокурор?
Егор Павлович - Что ты удивляешься, сейчас, главная движущая сила - деньги, законы не работают, а о совести говорить не приходится.
Елизавета Фёдоровна - Господи, даже прокурор.
Егор Павлович - Ещё Платон говорил, что государство растит людей, прекрасное - хороших, противоположное - дурных.
Елизавета Фёдоровна - Прокурор не должен быть плохим человеком.
Егор Павлович - Одно дело не должен, другое, какой он есть.
Зина - Когда увидела всё это... я играла на этой площадке, мой сын играл, внукам она уже не достанется.
Егор Павлович - Если б только это.
Елизавета Фёдоровна - Прошу Вас, не надо больше, не надо.

 Включает телевизор, там опять реклама продуктов питания.

Егор Павлович - Выключи немедленно, хватит!



 Картина пятая
 

 В квартире Юрия Сергеевича, дома он и
 Ирина Михайловна, звонок в дверь.

Ирина - Кто там?
Зина - Это Зина.
Ирина - А-а, заходи, сейчас.
Зина - Принесла вам денежку, спасибо большое, вы меня очень выручили.
Ирина - Да что ты, мы ж соседи, когда есть, почему же не дать, а когда нет, что уж тут, главное были бы.

 Зина видит Юрия Сергеевича, он сидит на
 маленьком стульчике, в руках у него мисочка,
 он что-то жуёт.

Зина - Добрый день, Юрий Сергеевич, очень рада вас видеть.
Юрий Сергеевич – А – а – а, Зиночка. Здравствуй, здравствуй, как поживаете?

Он оторвался от мисочки, до этого жадно
прислушивался к разговору.

Зина - Спасибо, хорошо? Как вы себя чувствуете?
Юрий Сергеевич - Да как тут можно себя чувствовать, плохо Зиночка, плохо.

 У него наворачиваются слёзы.

Зина - Ну что вы, Юрий Сергеевич.

 Подходит к нему, опускается на колени, берёт его
 руки, гладит, он плачет.

Не надо так, не надо, не думайте о плохом, не нужно. Всё будет хорошо.
Юрий Сергеевич - Нет Зиночка, нет, не будет. Как это тяжко Зиночка, как тяжко, ни солнышка-то перед смертью не увижу, ни звёздочек.
Зина - Ну зачем же вы так настраиваете себя. Нужно надеяться на лучшее.
Юрий Сергеевич - Всё позади, всё хорошее позади и вся жизнь позади.

 Входит Ирина Михайловна.

Ирина - Ну, что ты расстраиваешь человека, я из-за тебя не просыхаю, так тебе мало.
Зина - Не волнуйтесь, всё нормально. Выздоравливайте, Юрий Сергеевич, Всё будет хорошо.
Юрий Сергеевич - Я постараюсь, спасибо на добром слове, желаю тебе большого счастья. Как Митя, чем он занимается?
Зина - Во дворе носится.
Юрий Сергеевич - Ну что ж и это надо, а на улице-то как хорошо! Я в окно всё слышу, птички поют, у нас двор большой, зелёный, передай ему привет от меня.
Зина - Передам обязательно, до свидания.
/уходит/
Ирина - Вот на, пей таблетки.
Юрий Сергеевич - Что? Какие таблетки, опять? Ты же недавно только давала.
Ирина - Когда недавно - то? Даю тебе всё так, как доктор велел.
Юрий Сергеевич - Нет, ты отравить меня хочешь, я знаю, мешаю тебе.
Ирина - Да побойся бога, что это ты такое говоришь?
Юрий Сергеевич - А то и говорю, что слышишь. Только и ждёшь, чтоб я на тот свет отправился.
Ирина - Хватит чушь-то молоть.
Юрий Сергеевич - Извести меня хочешь, зрячий был нужен, а ослеп, только и ждёшь, чтоб поскорей от меня освободиться. Не буду пить, убери их, не буду.

 У него истерика.

Ирина - Да мне-то что, это тебе нужно.
Юрий Сергеевич - Из-за тебя всё, это ты виновата, что я ослеп, из-за тебя.
Ирина - Ты уж и совсем с ума спятил, несёшь невесть что, никаких сил нет, измучил меня совсем, не хочешь не пей.

 Уходит на кухню.

Юрий Сергеевич – Ира - Ира, там кто-то пришёл.
Ирина - (из кухни) Что? Не слышу?
Юрий Сергеевич - Пришёл кто-то.

 Входит Ирина Михайловна.

Ирина - Что ты кричишь, я ничего не слышу, что случилось?
Юрий Сергеевич - Ничего не случилось, мне показалось, что кто-то пришёл.
Ирина - Тебе показалось, дай мне обед спокойно приготовить, всё время дёргаешь меня, возьми радио послушай, что ли?
Юрий Сергеевич - Ты спешишь куда?
Ирина - Никуда не спешу, что ты выдумал?
Юрий Сергеевич - Дай мне печеньица.
Ирина - А ты что, уже всё съел?
Юрий Сергеевич - Съел.
Ирина - Больше нет.
Юрий Сергеевич - Ну пряничков дай, сладенького чего-нибудь.
Ирина - В магазин надо сходить, дома уж ничего нет, обед приготовлю, схожу.

 Уходит на кухню, Юрий Сергеевич начинает искать
 приёмник, задевает вазу, она падает, разбивается.
 На звук упавшей вазы появляется Ирина Михайловна.

Ирина - Что тут у тебя опять? А – а - а - а! Разбил, такую вазу разбил, да что ж ты со мной делаешь? Ни одно, так другое, ирод проклятый, ну не осталось совсем никаких нервов, истрепал все.
 
Подбирает осколки.

Юрий Сергеевич - Нечаянно, не хотел. Извини, она под руку попалась.
Ирина - Что мне твоё извини, вазу - то не вернёшь. Такие деньги и не купишь, что тебе не сидится?
Юрий Сергеевич- Приёмник хотел взять, а его не оказалось на месте.
Ирина - Сказал бы мне.
Юрий Сергеевич - Ну что теперь, извини.
Ирина - Вот он твой приёмник, сиди, слушай.

 В слезах уходит на кухню, звонит телефон
 она подходит.

Да, здрасте, нет ничего. Ну, как вам сказать, да по - разному. Заходите, будем рады, до свидания.
Юрий Сергеевич - Кто звонил?
Ирина - Что я тебе всё должна докладывать, любовник.
Юрий Сергеевич - Ты уходишь? Куда?
Ирина - Ты же сам просил печенья, сладкого.
Юрий Сергеевич - Просил.
Ирина - Иду в магазин.
Юрий Сергеевич - Иди, только быстрей возвращайся.
Ирина - Сейчас прям, мигом, что у меня крылья что ли, или я девочка, бегом-то бегать. Подождёшь, ничего с тобой не случится. Дверь никому не открывай, да и к телефону не подходи, мало ли кто.

 Уходит, Юрий Сергеевич сидит, через некоторое
 время начинаются звонки, то телефон, то в дверь,
 настороженно прислушиваясь, он не подходит.
 


 
 Картина шестая

 

 Квартира Егор Павловича, в уголке софы
 сидит Майя и читает, входит Зина.


Зина - Мышка, ты где?
Майя – Мя - у!
Зина - Ну и мышка, мя - у. Сидишь в уголочке, не слышно тебя, не видно.

 Майя захлопывает книжку.

Майя - Зинуля, тебе не одиноко быть всё время одной?
Зина - Одиноко.
Майя - Думала, скажешь, нет.
Зина - Не скажу, но мне и не одиноко, ведь у меня Митька.
Майя - А если бы тебе пришлось выбирать между сыном и любимым?
Зина - Если бы пришлось выбирать, то никакой это не любимый, а сын - это сын, что у тебя за мысли такие?
Майя - Просто иногда чувствую себя самой счастливой, а иногда самой несчастной.
Зина - Уж не влюбилась ли ты?
Майя - Не знаю.
Зина - Значит, влюбилась, я тебе завидую.
Майя - Что ж завидовать, если бросает то в жар, то в холод.
Зина - Дурочка, но ты же любишь и уже это праздник!
Майя - Если любовь-это прекрасно, то почему влюблённые страдают?
Зина - Да, мышка, ты попала в самую точку. Как бы я хотела тоже найти на это ответ, наверно кто находит, тот и становится по-настоящему счастливым.

 Входят Егор Павлович и Степан, Зина выходит
 в другую комнату, Майя продолжает читать.

Егор Павлович - ... ну вот, а познакомились мы с ней на концерте в Колонном зале дома Союзов, роман у нас закрутился, да, ну а Лиза тогда ещё школу не закончила. Теща, конечно, страшно сопротивлялась нашему браку. Через некоторое время меня вдруг сажают в тюрьму, как румынского шпиона, до сих пор не знаю, кому это было нужно.
Степан - Как же ты выбрался оттуда?
Егор Павлович - Пробыл я в тюрьме два месяца, а хлебнул там, не дай бог, никому не пожелаю.
Степан - Так как же ты...

 Раздаётся телефонный звонок, Майя бросается к телефону,
 но трубку успевает взять Егор Павлович.

Егор Павлович - Подожди.
Майя - Дедушка, это меня.

 Выхватывает у него трубку.

Егор Павлович – Вот егоза!
Майя - Привет, да, хорошо, Где? Иду.

 Кладёт трубку.

Ну, я побежала.

 Выбегает.

Егор Павлович - Так вот, тут-то тёща и показала, какой она золотой человек, царство ей небесное, а она у нас в городе видной была, награды у неё - ордена, медали.
Собрала она везде мои характеристики, медаль у меня была за победу на трудовом фронте в Великую Отечественную, на фронт-то меня не взяли из-за плохого зрения, хоть и просился. Ну, вот и послала она письмо самому Сталину, вызвали меня в Москву, извинились и выдали паспорт, а человека, который меня арестовал, сняли с работы, да - а ... даже вот так.
Степан - Ты смотри.
Егор Павлович - В пятидесятом году приехали сюда, вот и живём здесь с Лизой. Скучаю по родне, очень они меня любили. Иной раз позвонят, всплакнёшь, поговоришь немного и на душе легче.
Степан - Куда мы можем поехать на гроши наши.
Егор Павлович - На кудыкину гору.
Степан - Вот-вот.

 По комнате проходит Зина.

Егор Павлович - Ходила в центр занятости, всё никак не устроится на работу.
Степан - Ты смотри, такая видная женщина.
Егор Павлович – Видная - то видная, а что толку-то, не она одна такая. Первое время ей удавалось немного подрабатывать, а теперь... уже полгода за квартиру заплатить не можем.

 Входит Зина.

Зина, что тебе там сказали?
Зина - Сказали, что по специальности работы нет, и не будет, а на учёт берутся только те, кто в текущем году проработал не менее шести месяцев, а так как я не работаю уже больше года, то ...
Степан - То ты не безработная, маразм какой - то, ты не ослышалась?
Зина - Увы.

 Звонок в дверь.

Я открою.

 Открывает дверь, входит Парамон, опять выпивши,
 в руках книги.

Парамон - Здрасте всем, как вы тут поживаете?
Зина - Хорошо.
Парамон - Зина, Егор Петрович...
Егор - Павлович я.
Парамон - Извиняюсь, Павлович, я вот книги продаю.
Зина - Нам не нужно.
Парамон - Почему, посмотрите, дёшево, всего за пять рублей, каждая.
Егор Павлович - Напрасно ты теряешь время.
Парам - При невежестве ум чахнет за недостатком пищи, так считал Гельвеций.
Егор Павлович - Правильно считал и надо его сначала иметь, ум - то.
Парамон - Классика - Толстой, Достоевский, Булгаков.
Зина - Ты ещё не всё продал?
Парамон - Обижаешь.
Степан - Больно обидчивый, ты совсем не просыхаешь, мать пожалей.
Парамон - А чё её жалеть, она ведьма.
Егор Павлович - Как у тебя язык-то поворачивается, давай-ка выметайся отсюда.
Парамон - Выгоняете? Купите одну, вот эту.
Егор Павлович – Пошёл - пошёл, давай и завязывай, а то на человека уже не похож.
Парамон - Ладно - ладно, запомню.
Егор Павлович – Запомни - запомни, запомни.
Парамон - Храни достоинство своё повсюду человек.

 Пошёл, обернулся.

Это сказал Бухорои.

 Уходит.

Зина - А где мама?
Егор Павлович - К Ирине Михайловне спустилась, что-то ей нужно.
Зина - У подъезда скорая стоит, может это к Юрию Сергеевичу?
Егор Павлович - Может быть.

 Звонок в дверь.

Вот и мать пришла.

 Входит Елизавета Фёдоровна

Что там стряслось?
Елизавета Фёдоровна - Ирина Михайловна отправила Юрия Сергеевича в больницу.
Егор Павлович - В больницу, в какую?
Елизавета Фёдоровна - В психиатрическую.
Зина - Зачем? Что ему там делать, слепому7
Елизавета Фёдоровна - Отправила, не могу, говорит больше, не выдерживаю.
Степан - Как же это, в психиатрическую?
Егор Павлович - А что Юрий Сергеевич, что? Он согласился?
Елизавета Фёдоровна - А кто его спрашивал, сделали укол и забрали.
Зина - Всё, после этого Юрию Сергеевичу не подняться, он долго не выживет. Господи, как жалко его.
Степан - Пропал мужик.



 Д Е Й С Т В И Е - В Т О Р О Е


 Картина седьмая

 
 Дома у Егора Павловича. Он сидит и разбирает железки,
 лампы всякие, то, что носит продавать на птичий рынок,
 он что-то напевает. Зина в своей комнате, через некоторое
 время появляется Елизавета Фёдоровна.

 Входит Зина.

Зина - Кофе сделать тебе?
Егор Павлович - А, сколько время сейчас?
Зина - Да я тебе сделаю соевое, его можно пить хоть десять раз в день.
Егор Павлович - Ну давай соевое, где Митька-то?
Зина - У Максима.
Егор Павлович - Он обедал?
Зина - Нет ещё.
Егор Павлович - Ну так зови его.
Зина - Проголодается, придёт, он недавно ушёл.
Егор Павлович - Ладно. Мать что-то задерживается.

 Звонок в дверь.

Она наверно, открой.

 Входит Елизавета Фёдоровна.

Купила чего?
Елизавета Фёдоровна - Да вот муки, хочу хлеб печь, мне сказали, что так получается в два раза дешевле.
Егор Павлович - Хорошо, а это что?
Елизавета Фёдоровна - Это? Капуста.
Егор Павлович - Какая капуста, а это что? Сколько раз тебе говорил, перестань побираться, выкинь!
Елизавета Фёдоровна - Не выкину и не кричи, что ж поделаешь, если на хорошее денег не хватает, я ж не на помойке их беру, а у продавцов.
Егор Павлович - Выкинь, тебе говорю. Сам выкину!
Елизавета Фёдоровна - Не тронь, прошу тебя, не тронь, Митьке вон витамины нужны.

 Она доведена до слёз.

Егор Павлович - Пусть мать идёт и работает.
Елизавета Фёдоровна - Пусть идёт, ну а внук при чём? Что я могу ещё сделать, да и ты тоже. Тебе уже восемьдесят скоро, ты торгуешь, ходишь, а она вон дома сидит.

 Входит Зина, она всё слышала.

Зина - Не кричите, я больше не притронусь к вашей еде, успокойтесь, не нервничайте.

 Уходит вновь к себе.

Елизавета Фёдоровна - Ну вот, доорался, а ты знаешь, она, как скажет, так и сделает.
Егор Павлович - Ничего, я с ней поговорю.
Елизавета Фёдоровна - Поговори, сейчас побрызгаю квартиру святой водой.

 Брызгает.

Господи, хоть бы скорей всё наладилось.

 Входит Зина, звонок телефона, она поднимает трубку.

Зина - Алло? Привет, нет, не хочу, не пойду и не поеду. Да, ну и что?
Вот если бы ты позвонил и сказал: "Зина, есть работа", - я помчалась бы, а развлекаться - это без меня, понимаешь? Ну и хорошо, пока.
Елизавета Фёдоровна - Зина, ну что там, когда же ты будешь работать?
Зина - Обещал один.
Елизавета Фёдоровна - Уже столько раз тебе обещали.
Зина - Ну что же я могу сделать, мама! Прошу тебя, я на грани срыва, я готова покончить с собой, повеситься, отравиться, броситься с балкона. Не терзайте меня, если бы не Митя, я же нужна ему!

 Елизавета Фёдоровна выходит, появляется Егор Павлович.

Егор Павлович - Зина, что это ты говорила, есть не будешь? Не выдумывай, мы можем обижаться друг на друга, можем поругаться, хоть это и нехорошо, но на еду обижаться не надо, так что, пожалуйста, не надо.

 Зина молчит.

Если ты сама не захочешь себе приготовить, это сделаю я.
Зина - Хорошо, я буду есть.
Егор Павлович - Ну и ладно.

 Звонок в дверь.

Если это Парамон, я его с лестницы спущу.
Зина - Там мужики какие-то.
Егор Павлович - Кто там?
голос - Давай открывай!
Егор Павлович - Вы к кому, в чём дело?
голос - Открывай, узнаешь.
Елизавета Фёдоровна - Не открывай, не надо, мало ли.
Зина - Меня нет.

 Выходит в другую комнату.

голос - Открывай, тебе говорят или дверь выломаем!
Елизавета Фёдоровна - Что же это такое, я позвоню в полицию.
Егор Павлович - Подожди.

 Открывает дверь, входят три лба.

главный - Старый козёл, где твоя дочь? Отвечай?

 Берёт его за грудки.

Елизавета Фёдоровна – Она ... её нет, она на работе, отпустите его.
главный - Заткнись, ну?
Егор Павлович - На работе она.
главный - Смотри, если врёшь.
Егор Павлович - Нечего стращать и не таких видали.
Елизавета Фёдоровна - Молчи, не надо.
главный - И не таких говоришь?

 Смеётся, резко отталкивает Егора Павловича, он
 не удержавшись на ногах, падает.

Елизавета Фёдоровна - Господи, что же вы делаете, изверги?

 Появляется Зина.

Зина - Не смейте!
главный - Держите её, я знал, что она здесь.

 Двое мужиков хватают Зину.

Елизавета Фёдоровна - Не троньте её, не прикасайтесь!
главный - Так ты говоришь дед, что её нет дома? Старьё поганое, от тебя же уже кладбищем воняет, а ты хвост поднимаешь? Скажи спасибо, что я сегодня добрый, а то пришлось бы бабке тебе гроб выписывать. Забери её и выйди с ней в другую комнату и чтоб тихо, понял? Нам надо поговорить.
Зина - Идите, идите, прошу вас!
главный - Таран, иди с ними, проследишь.

 Егор Павлович, Елизавета Фёдоровна, Таран,
 выходят в другую комнату.

Так что же сучка, денег тебе захотелось?
Зина - Мне нужно только то, что принадлежит мне.
главный - (ухмыляется) Было Ваше, стало наше. И давай завязывай, никакие жалобы тебе не помогут, дура. (смеётся) Арбитраж выиграла, что это тебе дало, ноль! В прокуратуру писала, в Генеральную и что? Ноль! Додумалась, президенту написала, ха – ха – ха - ха, детка, поумнеть пора. Хозяева сейчас мы, мы, ты слышишь? Запомни это, мы!
Что ты кривишься, стерва!

 Ломает ей руку, Зина стонет.

Слушай сюда, мальчиков своих отзовёшь, слышишь? Ты меня слышишь?

 В глубине появляется Парамон, его никто не видит.

Иначе, сынок твой где? Гуляет? Хороший мальчик, дед с бабой его наверно очень любят, а ты?

 Зина молчит.

Считай, мы тебя предупредили, даём тебе двадцать четыре часа, что молчишь? Позвонишь Галицкому, извинишься за причинённые неудобства.

 Смеётся, Парамон бросается и пытается
 освободить Зину из рук бандитов.

Парамон - Зачем тебе её сын, какие неудобства? (Зине) Что им от тебя надо?
главный - Откуда ты взялся?
Парамон - Всё живое из яйца.
главный - Заткнись или тебе помогут.
Парамон - Узнал ворону по голосу, не из пугливых.
главный - Сейчас посмотрим, на-ка попробуй!

 Бьют Парамона.

Парамон - Получи сдачи, за вкус не ручаюсь, а горячо будет!

 Схватка неравная, у Парамона лицо в крови,
 но и им досталось.

Зина - Уйди, прошу тебя, уйди, так надо.
Парамон - Закипела в море пена, будет ветру перемена.

 Уходит.

главный - (сплёвывая) Придурок.
Зина - Уходите, я позвоню Галицкому.
главный - Двадцать четыре часа, пошли, уходим.

 В комнату возвращается Егор Павлович
 и Елизавета Фёдоровна.

Егор Павлович - Зина, ты не виновата в том, что происходит, ты честный человек, а честность и порядочность у нас, к сожалению, стали глупостью.
Зина - Он мне должен и он мне угрожает
Егор Павлович - Посидишь дома, хотя бы несколько дней, а там посмотрим.
Зина - Не думала, что они сюда заявятся.
Егор Павлович - О чём ты говоришь?
Зина - Боюсь за Митю, они способны на всё, эти выродки.
Елизавета Фёдоровна - Что-то мне нехорошо, дайте мне валидол.
Зина - Мама успокойся.
Елизавета Фёдоровна - Поищи Митю, где он.

 Зина набирает номер.

Зина - Максим, Митя у тебя? Дай мне его... Митя, когда ты собираешься домой? Посиди у Максима, я тебе позвоню, и ты придёшь, так надо, понял? Во дворе не гуляй, сразу домой, хорошо, всё.
Елизавета Фёдоровна - Мне что-то плохо.
Зина - Мама, ты переволновалась, ляг, дед, принеси подушку.
Елизавета Фёдоровна - Не могу дышать, мне не хватает воздуха.
Зина - Мама, мама, сейчас, возьми нитроглицерин, он посильней, держи.

Звонит по телефону.

Алло? Скорая? С сердцем плохо, женщина, семьдесят
лет, Щусева двадцать один, квартира, пятьдесят, быстрее, пожалуйста.
Елизавета Фёдоровна - Митя, как бы они его не нашли, Митя, он же всё время во дворе, они...
Егор Павлович - Мать, не бубни, лежи спокойно, молча.
Елизавета Фёдоровна - Не могу.
Егор Павлович - Что значит, не могу, ты ж не ребёнок?
Зина - Мама, всё образуется.
Елизавета Фёдоровна - Мне плохо, Митя, дети мои...
Зина - Мама помолчи, не надо разговаривать.
Егор Павлович - Я пойду встречу скорую.
Зина - Иди - иди, мамочка, тебе сделают укол и всё пройдёт, всё будет нормально.
Елизавета Фёдоровна - Не будет, я чувствую, не выживу.
Зина - Выживешь, ты перенервничала.

 Елизавета Фёдоровна пытается встать.

Ты куда?
Елизавета Фёдоровна - За Митей.
Зина - Он от Максима сразу придёт домой, я с ним говорила, ты слышала.
Елизавета Фёдоровна – Хорошо
.
 Появляется Егор Павлович.

Егор Павлович - Приехали быстро, молодцы, сейчас поднимаются. Всё будет
хорошо, мать, держись.


 
 Картина восьмая


 У Насти. Полупустая квартира, почти всё распродано,
 Настя одна. Тёплый, яркий день, звонок в дверь.
 Она открывает, входит Парамон.

Парамон - Здорово Анастасия, даже не спросишь, так запросто открываешь?
Настя - Ну и что?
Парамон - Как что, без головы останешься или обчистят.
Настя - А у меня есть что чистить, погляди!
Парамон - Найдут.
Настя - Уже не найдут.
Парамон - Ну так свяжут, заставят написать завещание и...
Настя - Напугал.
Парамон - Напугал, не напугал, а случаи разные сплошь и рядом. На днях вот к Кирошко зашли два бугая, дома была бабка с внучкой, так их по голове чем-то шарахнули и забрали всё, что им нужно было. Бабка с внучкой теперь в скорой лежат, спасибо живы остались.
Настя - Ты чего пришёл, блин?
Парамон - А вот.

 Вытаскивает бутылку водки.

Может, а? За компанию?
Настя - Ты что, совсем рехнулся?
Парамон - Зачем совсем, по чуть-чуть, для настроения, давай?
Настя - А у меня всегда есть настроение.
Парамон - А у меня нет, совсем. Что это у тебя столько верёвок?
Настя - Вязать собралась.
Парамон - Рассмешила, из таких - то, а спицы где?
Настя - Какие спицы, макраме я буду вязать, плести.
Парамон - Научи, научи и я поплету.
Настя - Рано тебе ещё, успеешь.
Парамон - Ничего себе, это кому рано-то?

 Наливает.

Закусить есть чего?

 Настя молчит.

Щас, я принесу, щас, подожди.
Настя - Хватит, вали, давай, занята я.
Парамон - Нет, принесу, ты меня учить будешь, потом, я щас.

 Парамон выходит, Настя берёт верёвку, перекидывает
 через люстру, затягивает узел, надевает себе на шею
 и спрыгивает с табурета, люстра обрывается и падает
 вместе с нею.

Настя - Блин, не получилось!

 Входит Парамон, сперва не замечает происходящего.

Парамон - Вот принёс огурчики, то, что надо
.
 Усаживается на пол рядом с Настей.

Мамуля солила, что бы я делал без неё, давай, ну? За здоровье моей мамы, что это?

 Видит валяющуюся разбитую люстру,
 видит верёвку вокруг шеи Насти.

Что это, блин? Настя, я тебя спрашиваю?
Настя - Пионерский галстук, что не видишь?

 Парамон понял, он в ужасе от поступка Насти.

Парамон - Вижу, как ты могла, зачем Настя?
Настя - Устала я.
Парамон - Что ты говоришь, подумай, что ты говоришь?
Настя - Пошёл ты, раскричался! Зачем ты пришёл сюда? Кто тебя звал?
Парамон - Я...мы ж соседи, Настя не смей, нельзя, нехорошо!
Настя - Что нельзя, что нехорошо, я пошутила!
Парамон - Не фига себе шутки, не фига.
Настя - Пошутила, решила проверить, выдержит, не выдержит. Хреново строят, всё на соплях. Как это другим-то удаётся?
Парамон - Никак, не знаю. Не шути так больше, не шути.
Настя - Наливай.
Парамон - За твоё здоровье, бери, бери.
Настя - Да беру я, что ты раскудахтался, блин... ты это, ничего не видел, понял?
Парамон - Не видел?
Настя - Не видел.
Парамон - Конечно, а это я тебе вмиг всё починю, надо же, у нас ремонта давно не было. Всё обветшало, чихнёшь, и всё сыпется, да и отсырело всё к тому же. Котелец, он же как губка всё впитывает. Настюха, а не напоишь ли ты меня чаем, давай чайкю попьём, а? Крепкого, давно не пил чай с травками, завари?

 Настя растрогалась, целует его в щёку.

Настя - Спасибо, Парамоша, спасибо сынок, сейчас.

 Звонок в дверь.

Парамон - Я открою.
Настя - Открывай.

 Настя выходит на кухню, Парамон открывает дверь,
 там Зина.

Парамон – Зина?! Проходи.
Зина - А-а... Настя где?
Парамон - Настя, к тебе Зина пришла!
Настя - Проходи, проходи, мы сейчас чай пить будем.

 Зина видит на полу водку, огурцы, люстру.

Зина - Чай?
Настя - Чай - чай, а это я Парамона просила принести, ноги что-то разболелись, растереть надо, так он ещё и огурцы прихватил. Ну, вот и буду теперь растирать и закусывать.
Зина - А что с этим случилось?
Настя - Обвал случился, прямо всё один к одному, ноги и это.
Парамон - Я только вошёл, а она... люстра, ка - ак сверху... теперь вот чинить надо. Ремонтировать, буду, ремонт срочный.
Зина - Извёстка есть у тебя? Принесу.
Настя - Принеси, нет, не сейчас, сейчас мы чай пить будем.
Зина - Вот, мама угощает.
Настя - Ух ты, прям, угадала, ну Елизавета! Зина, садись, Парамон, садись.
Зина - Нет, я пойду.

 Парамон собирает верёвки.

Настя - Парамон принёс вот.
Парамон - Кто, я?
Настя - Ну а кто, я? Научи, говорит макраме.
Парамон - Ах, да, плести буду.
Зина - Ты уж давно наплёл. Извёстку занесу завтра.
Настя - Занеси, занеси, спасибо
.
 Зина уходит, Парамон стоит, словно остолбенел.

Ну, ты что, Парамоша, садись, пей, листочки чёрной смородины вишь плавают, а это мята, вкусно?
Парамон – Ага – а – а (хлебнул). А – а – а - а, хорошо – о - о.
Настя - (глотнула). А – а – а – а (глотнула) а – а – а – а. Пей - пей, а – а – а - а...
Парамон – Пью - пью, пью - пью-пью-пью...

 Птицей разошёлся, смеются.


 
 Картина девятая

 
 У центрального рынка. Степан играет на баяне песни
 своей молодости, у ног его кепка. Туда и обратно снуют
 люди, шумно идёт торговля. Среди толпы Анастасия, Елизавета
 Фёдоровна, Парамон.

Степан - (поёт)......

 Появляются Анастасия и Елизавета Фёдоровна.

Елизавета Фёдоровна - Не смогу я, нет, не смогу, как-то язык не поворачивается.
Настя - А как хочешь, так и верти, поворачивай.
Елизавета Фёдоровна - Легко сказать.
Настя - Да что это ты, растудыт твою мать, разве мы это для себя делаем? Для себя подыхать буду, не протяну руки, а тут.
..
 Подходит Парамон.

Парамон - Ну... вот знаешь...
Настя - И ты ещё скулить будешь? Нет, так нельзя, так нельзя, решили, значит, решили. Разошлись.

 Настя, согнувшись вдвое, просит милостыню,
 Парамон и Елизавета Фёдоровна теряются в толпе.

Настя - Подайте, Христа ради, подайте.
девушка - На, бабуля.
Настя - Спасибо, милая, спасибо
.
 К Степану подходит подвыпивший мужик.

мужик - Слушай, а ты эту можешь, когда парня вели на расстрел ...
Степан - Не мешай.
мужик - Чо не мешай, чо не мешай, давай по заявкам, я ... давай, заявкам.
Степан – (шёпотом ему) Слушай, сгинь, меня уже заказали, крутые, понял? Иди, иди.
мужик - А – а - а, ну это, без проблем.

 Бросает монетку, уходит оглядываясь,
 затем возвращается и бросает ещё.

Елизавета Фёдоровна - Пожалуйста, не откажите, помогите.
парень - Бабушка, я могу вам фрукты дать.
Елизавета Фёдоровна - Милый, а мне на лекарство надо.
парень - Ну, возьми бабушка, будь здорова.

 К Насте подходит Парамон, даёт ей деньги.

Парамон - На, Настюха, вот.
Настя - Ну, Парамон, ну, Парамон, как это тебе так быстро удалось?
Парамон - Уметь надо, опыт.

 Вновь скрывается в толпе.

Степан - (поёт ) Раскинулось море широко...

 Вдруг раздаётся резкий, женский крик.

женщина - Украл, украл, последние, все до копейки… Кошелёк, у меня был в сумке, в больницу, к дочери собралась, купить хотела ей что-нибудь. Всего-то двести рублей, господи, это же последние, что же это делается, господи.

 Рыдает, появляется милиционер.

милиционер - Что случилось?
девушка - Обокрали, вот её.
женщина - Прошмыгнул тут, толкнул меня ещё, разве я могла подумать, ох...
прохожий - Да полно тут воров, полно.
милиционер - Помолчите, вспомнить можете, какой он был из себя?
женщина - Да вроде тёмненький, крепкий такой...
прохожий - А может рыжий?
женщина - Может рыжий.
милиционер - Так какой всё-таки, может, кто видел?

 Где-то в глубине возникает потасовка,
 затем появляется Парамон, нос у него в крови.

милиционер - Что там ещё?
Парамон - Вот, это ваш?
женщина - Мой, мой, голубчик, как уж тебя и благодарить-то...
Парамон - Да никак, будьте поосторожней.
женщина - Вот спасибо, вот спасибо.

 Уходит.

милиционер - Всё, всё, расходитесь граждане, расходитесь.

 Уходит.

Елизавета Фёдоровна - Парамон, ты герой, на вытрись.
Парамон - Только отошёл от вас, слышу крик. Ну и мимо меня смотрю, сиганул парень, я за ним, припёр, а он гад, как... ну, я вытряс из него.
Настя - Надо же, а я, когда ты (тихо Парамону)... когда ты деньжищь - то мне пихнул, подумала уж было на тебя.

 Парамон недоумённо взглянул на неё.

Прости, прости меня, Парамоша.

 Помогает ему вытираться.

Парамон - Первое обвинение отбрасывается, второе задевает, третье ранит, четвёртое убивает. Кто это сказал? А – а – а - а... Вольтер! На ещё!

 Вновь отдаёт ей деньги.
Настя - Молоде - ец!
Парамон - Ну, я пошёл, язык впереди ног бежит.
Степан - Мои на, пересчитай, сколько всего?
Настя - Пока не густо.
Степан - Ну ладно, я тоже пошёл.

 Сел на своё место и вновь заиграл.

Елизавета Фёдоровна - Помогите, пожалуйста, на хлебушек.
Парамон - Мужик, слушай, дай пару рублей!
мужик - Самому не хватает, улицы иди, подметай.
Парамон - Могу, а платить ты мне будешь?
мужик - Больно шустрый.
Парамон - Прокол, ну ничего.

 Идёт дальше.

Настя - Помогите старухе, одна я совсем, спасибо.

 Встаёт, подходит к Елизавете Фёдоровне.

Хватит наверно на сегодня, уж поздно.

 Подходят к Степану.

Елизавета Фёдоровна - А где Парамон?
Настя - (считает) Придётся завтра вновь приходить.
Парамон - Ну что ж и придём.

 У Елизаветы Фёдоровны текут слёзы, она вытирает их
 украдкой, Настя заметила.

Настя - Ты что?
Степан - Обидел кто?
Елизавета Фёдоровна - Не думала я, что на старости лет придётся вот так.


 
 Картина десятая


Квартира Егора Павловича. В комнате Майя и Виталий.
Майя на кухне. Через некоторое время появляются Егор Павлович и Елизавета
Фёдоровна.

Виталий - ...да не хочу я никакого кофе, не хо - чу.
Майя - Ну сейчас, подожди.
Виталий - Не хочу больше ждать.

 Вскакивает, бежит на кухню и выносит
 оттуда Майю с подносом на руках.

Я нажрамшись.

 Берёт поднос, ставит на стол, а Майю сажает
 к себе на колени.

Нашла когда готовить кофё, времени-то у нас в обрез, негодница. Поцелуй меня, ты здорово научилась целоваться, мне нравится и вообще, мне в тебе всё нравится.
Майя - Приятно слышать.
Виталий - А что, ты ничуть не хуже этих девиц, которые участвуют в разных там конкурсах. Хочешь, спонсора найду, с мешком денег?
Майя - Нет, не нужно мне.
Виталий - А ну, пройдись! Шик! Твоим спонсором буду я, через пару лет.
Майя - Не болтай, нигде я не собираюсь участвовать.
Виталий - Зря, ну там посмотрим.
Майя - Нет, Виталик, все, что там происходит не для меня, а это значит, что никто и ничто не заставит меня делать то, что я не хочу.
Виталий - Правда? Значит то, что мы вместе, ты хочешь этого?
Майя - Да, хочу, мне тоже многое в тебе нравится, только ...
Виталий - Что только?
Майя - Ты можешь быть очень резким, до грубости, это меня шокирует, я теряюсь в такие минуты, они для меня невыносимы.
Виталий - Да? Не замечал.
Майя - Ты не замечаешь, потому что привык к этому.
Виталий - Может быть.
Майя - Но мы ведь с тобой очень молоды. Мне всё время хочется быть лучше, если бы я не чувствовала этого и в тебе, то ...
Виталий - То что, договаривай, ты тогда не была бы со мной?
Майя - Да, не была.
Виталий - Ну что ж, спасибо за откровенность, я подумаю над твоими словами.
Майя - Подумай.

 Молчание.

Виталик, я всё время хотела тебя спросить?
Виталий - Спрашивай.
Майя - Почему ты нигде не учишься?
Виталий - Зачем? Я ушёл со второго курса Политеха. Ты вот учишься, а никогда не будешь получать столько, сколько я сейчас. Надо жить по принципу - хочешь жить, умей вертеться, я так и делаю, и как видишь, это у меня получается. Мне это нравится, бизнес -это моя стихия!
Майя - Но для серьёзного бизнеса нужны серьёзные знания.
Виталий - Ерунда, мне мои знания даёт практика.
Майя - Странно.
Виталий - Ничего странного, сейчас мне достаточно тех знаний, что у меня есть, а дальше видно будет. Хватит разговоров, что ты мне зубы заговариваешь, что я болтать сюда пришёл, времени и так мало.

 Целует её.

Майя - (отстраняясь) Я пойду в ванную, нужно собираться.
Виталий - Пойдём вместе.
Майя - Нет - нет, я сама.

 Майя выходит.

Виталий - Слушай, когда придут твои?
Майя - Скоро, через полчаса, нужно всё убрать и уходить.
Виталий - Почему они никогда не остаются там на ночь?
Майя - У нас не дом, а времянка, ночами прохладно. Они приходят, поработают, возьмут всё, что им нужно и уходят.
Виталий - Жаль, иди ко мне.

 Майя подходит, присаживается.

Майя - Нет, нет, уже поздно.
Виталий - Ещё не поздно.

 Начинает сбрасывать с неё одежду.

Майя - Нет, нет, Виталик, нет.
Виталий – Да – а – а… (борьба)

 В комнату входят Егор Павлович и Елизавета Фёдоровна.

Елизавета Фёдоровна - Что это?
Егор Павлович - Так-так та – а – ак.

 Майя хватает свои вещи и убегает в другую комнату,
 Виталий невозмутим.

Егор Павлович - Я вас слушаю.
Виталий - А чего слушать - то, мы тут немного развлеклись.
Елизавета Фёдоровна - Как?
Егор Павлович - Молчи. Развлекались, значит и что дальше?
Виталий - А что дальше, спасибо за гостеприимство, я пошёл, Ма - а - йя, пока.
Егор Павлович - Как это пока, какое гостеприимство, мы тебя не приглашали. Так что же дальше?
Виталий - Да ничего, что ты дед пристал, как пиявка, мы с Майей уже давно живём.
Егор Павлович - Как это давно, у нас не принято, давно, я не потерплю!
Елизавета Фёдоровна - Егор, спокойно, не кричи.
Егор Павлович - Что значит, не кричи, прихожу я домой, а этот хлыщ в моей постели с моей внучкой развлекается, видите ли!
Виталий - Что ты кричишь, дед, опустись на землю, сейчас конец двадцатого века, сексуальная революция.
Егор Павлович - Был бы я твоим дедом, я бы тебе показал сексуальную революцию.

Появляется Майя.

Майя - Дедушка, прости.
Егор - Как же ты могла так, он же тебя позорит, а за что нам-то всё это?
Виталий - Почему же я её позорю?
Егор Павлович - Ты даже этого не понимаешь, Майя, кого же ты нашла?
Елизавета Фёдоровна - Как же это, что я маме твоей скажу?
Виталий - А ничего не надо говорить, лучше вы не вмешивайтесь и всё.
Егор Павлович - Как? Что? Ты хоть думаешь, когда говоришь?
Виталий - Думаю, я вообще предлагал Майе перебраться ко мне, поживём - увидим.
Елизавета Фёдоровна - Как это поживём-увидим?
Виталий - А вот так, узнаем больше друг - друга, потом видно будет, заключать брак или нет.
Егор Павлович - Скажи мне, а ты вообще знаешь, что между мужчиной и женщиной должно быть какое-то чувство7
Виталий - Тебя слушать, дед, так уши вянут, вы на другой планете живёте, ну и живите себе, а нам не мешайте.
Майя - Бабушка, это не так, если бы у меня не было никакого чувства, то я бы...
Елизавета Фёдоровна - Но Майя, ведь он тебя не любит, неужели ты этого не видишь?
Виталий - А почему вы знаете?
Егор Павлович - Если бы её любил, то не посмел бы её позорить, ты бы пылинки с неё сдувал, следы бы ног её целовал.
Виталий - У – у – у - у, куда тебя занесло. Нет сейчас дед ни Ромеоф, ни Джульеток, нет, время такое, время - деньги.
Егор Павлович - Запомни, если с Майей что случится!
Виталий - А что случится, что, забеременеет? Учите её предохраняться, я что ли её учить буду, аборт не проблема, если надо, заплачу.
Егор Павлович - Ах, ты сукин сын!
Виталий - Ну-ну, полегче!
Майя - Не надо, дедушка!
Елизавета Фёдоровна - Егор, прошу тебя!
Егор Павлович - Я тебя найду, я тебя найду, не смотри, что я старик.
Виталий - А не надо меня искать, я никуда не сбегаю, Майя, объясни им всё. Просвети свою бабульку и... дедульку, меня от всего этого мутит, я тебе позвоню, пока.

 Уходит победителем, Егор Павлович и Елизавета
 Фёдоровна сидят опустошённые и словно оплёванные.

Майя - Дедушка прости, бабуля, милая, прости.
Елизавета Фёдоровна - Девочка моя милая, как же так, а как же любовь? Ведь бывает, люди ждут и ищут её всю жизнь, и на смерть идут. Ты так молода, этот молодой человек тебе не пара, вы совсем разные, попользуется он тобой и потом бросит. Пройдёт время, ты по настоящему полюбишь, как ты будешь смотреть в глаза своему любимому? Не выхолащивай себя, береги свою душу.
Майя - Это всё не так, не то... бабушка, я... я люблю Виталия. Он не такой, он... я... уеду, завтра, уеду, не спрашивайте меня больше ни о чём.
 


 Картина одиннадцатая

 Зина одна, задумалась, по щекам текут слёзы,
 в комнату незаметно входит Парамон.

 Парамон - Кх - кх.

 Вздрогнув, Зина оборачивается.

Зина - Тебе чего, как ты вошёл?
Парамон - Дверь была открыта, ну вот я и ...
Зина - А - а, это мама, очевидно, плохо захлопнула, когда выходила.
Парамон - В магазин или на базар?
Зина - Какой магазин, в столовую. Их там кормят, как нищих, благотворительность. Мы теперь нищие, как мне жаль их, как жаль.

 Вытирает слёзы.

Парамон - Зина, я...
Зина - Опять что - ли книги принёс?
Парамон - Нет, я...
Зина - Продал, все? А я голодная сидеть буду, а не продам, ни одной.
Парамон - Нет, Зина я... мне надо...
Зина - Что ты? Неужели пришёл денег просить, неужели, зачем? Ты уже всё пропил! У меня нет, у меня ничего нет, у меня забрали, всё! Всё, ты слышишь? У меня сын, мой любимый мальчик, он растёт, ему так много надо и никто, никто не хочет мне помочь!
Парамон - Я хочу, я, хочу.
Зина - Ты?!

 Её охватывает нервный смех, она плачет и смеётся.

Ты опустился, ты спился, я уже не помню, когда видела тебя трезвым.
Парамон - Ты выбросила меня из своей жизни, почему? Объясни мне?
Зина - Выбросила? Разве ты сам не хотел этого?
Парамон - Я тогда не мог, я...
Зина - Что ты не мог, ты мне лгал и лицемерил! Ты оказался самым обыкновенным трусом.
Парамон - Ты могла настоять, ты могла...
Зина - Я могла? Мне было противно видеть, когда ты начинал изворачиваться, мне были противны твои слёзы, которые текли по твоим щекам. Ах, как ты любил себя! Я читала по тебе, как в открытой книге, ты так боялся, что вдруг я посмею изменить твою так устоявшуюся жизнь.
Парамон - Но я любил тебя.
Зина - Ты любил? Ты любил только себя и сейчас ты пьёшь, потому что очень уж себя жалко. Картины ты не пишешь, тебя уж все забыли, а ты талантлив.
Парамон - Я буду писать, буду, вернись ко мне.
Зина - Для чего, чтобы твой сын постоянно видел...
Парамон - Что ты сказала? Что ты сказала, что ты.

 Медленно приближается к ней, он ошеломлён.

Зина - Нет, нет, нет.
Парамон - Повтори, прошу тебя, не может быть, не может быть, прошу...
Зина - Не подходи, уходи, уходи сейчас же, уходи, я так тебя ненавижу!
Парамон - Зина, Зиночка, Зина, Зиночка....
Зина - Замолчи, ты нам не нужен, не нужен! Не подходи, слышишь!

 Звонок в дверь, Зина открывает, входят
 Егор Павлович с Елизаветой Фёдоровной.

Егор Павлович - Парамон? Опять книги принёс? Да не нужны нам они, собственно может и нужны, да...
Парамон - Я, я так, я пошёл, я...
Егор Павлович - Ну-ну.

Парамон уходит.

Елизавета Фёдоровна – Чего – й - то он, какой-то не такой?
Зина - Такой.
Елизавета Фёдоровна - Да нет, опрокинутый какой-то.
Зина - Ну и ладно, что много говорить.
Елизавета Фёдоровна - Ладно и ладно.
Зина - Чем кормили сегодня?
Егор Павлович - Сначала, как всегда, молитвами, ну а потом земная наша пища. Котлетки у них вкусные, баба Лиза, Митьке булочки с соком принесла.
Зина - Ели бы уж сами.
Елизавета Фёдоровна - Ели бы, да в горле застревает, как подумаю, что Митька-то этого не видит.
Егор Павлович - Пойду, вздремну после обеда.
Елизавета Фёдоровна - Иди, я сейчас тоже приду.

Егор Павлович уходит.

Зина, а что Парамон приходил?
Зина - Так просто.
Елизавета Фёдоровна - Да не так, совсем не так. Ты думаешь, я не вижу, любит он тебя.
Зина - Что? Мама, ты что, даже не говори мне об этом, слышать не хочу!
Елизавета Фёдоровна - Крепкая женская рука нужна ему, а ты сильная.
Зина - Я - сильная?
Елизавета Фёдоровна - Да, дочка, да, другая бы на твоём месте давно сломалась, я же вижу и понимаю. Трудно быть одной, очень, а теперь...
по всякому бывает в жизни. Другой раз топчешь под ногами землю, топчешь и не понимаешь, что она золотая.
Зина - Мама не надо, я не люблю его!

Елизавета Фёдоровна уходит.

Такого.



Картина двенадцатая

Поздний вечер, во дворе на лавочке сидит Ирина
 Михайловна, она вся в чёрном, постепенно приходят
 и присаживаются к ней, Елизавета Фёдоровна, Зина,
 Егор Павлович, Степан, Парамон.

Ирина - Звёздочки падают, ах, как их много, ещё, ещё одна, через всё небо...

 Набежала слезинка, она утёрла её платочком.
 
 "В одном мгновеньи видеть вечность,
 Огромный мир - в зерне песка,
 В единой горсти бесконечность,
 И небо - в чашечке цветка".

 Незаметно подходят Зина, Елизавета Фёдоровна,
 Егор Павлович, Степан, Анастасия.

Зина - Больше всего звёзд падает в конце лета и в сентябре.
Елизавета Фёдоровна - Молода была, очень уж любила на небо заглядываться, а теперь некогда.
Ирина - Там он теперь, вместе со звёздочками, мой Юрий Сергеевич.
Егор Павлович - Мужик он был, что надо, царство ему небесное.

Подходит Парамон.

Парамон - Егор Павлович, вас там спрашивают.
Егор Павлович - Да? Кто же это, сейчас иду.

Видит Виталия, хочет развернуться и уйти.

Виталий - Подождите, мне нужно с вами поговорить.
Егор Павлович - Не о чем нам разговаривать.
Виталий - Вам может и не о чем, а мне есть. Вы боитесь нашего разговора?
Егор Павлович - Кто ты такой, чтобы тебя бояться? Мне видеть тебя не хочется.
Виталий - Дело не во мне. Мне нужна Майя. Куда вы её дели?

Появляется Парамон.

Парамон - Что тут такое.
Егор Павлович - Сейчас приду.
Парамон - Хорошо, но...
Егор Павлович - Уйди, Парамоша!

Парамон уходит.

Наглости тебе не занимать, заявиться сюда, в такой день.
Виталий - Я не знал, простите, я давно ищу Майю.
Егор Павлович - Не ищи. И где она тебя такого нашла?
Виталий - Не она, я её нашёл, где Майя?
Егор Павлович - Майя уехала.
Виталий - Неправда, вы лжёте.
Егор Павлович - Уехала, на следующий же день.
Виталий - Но почему?
Егор Павлович - Вот когда ты поймёшь, да боюсь...

Виталий бросается к Егору Павловичу.

Виталий - Верните, верните мне Майю!

Появляется Парамон.

Егор Павлович - Подожди, Парамон.
Парамон - Да он же...
Егор Павлович – (Виталию). Вот когда поймёшь, тогда может быть.
Виталий - Как же... мне... я ведь...
Парамон - Криком ворон пугают, а не дело решают.

Егор Павлович и Парамон уходят,
Виталий, постояв, медленно удаляется.

Елизавета Фёдоровна - Егор, что там?
Егор Павлович - Всё хорошо, Лизонька, всё хорошо.
Степан - Сходим завтра все вместе к Юрию Сергеевичу?
Парамон - И я пойду.
Настя - Не пей больше, Парамоша.
Парамон - Не буду, я ж не алкоголик какой-нибудь.
Егор Павлович - Я всё время задаю себе вопрос, неужели вся жизнь моя, была напрасна? Гоню, гоню эту мысль от себя...думали, что хоть на пенсии поживём для себя. Дети выросли, внуки уж не малые... мир поглядеть хотелось.
Настя - Ага, а тут бац... и вмиг у разбитого корыта!
Степан - Хорошо, друзья мои, родные, ушли раньше, не довелось им хлебнуть...
Настя - Ладно, Степан,

У неё навернулись слёзы, что совсем ей не свойственно.

не растравляй душу ещё больше. Ах, грех говорить, а сыта-то я бываю, разве только, что на поминках, а в землицу я и так лягу, мне и гробика-то никакого не надо, она меня, родная и так согреет.
Елизавета Фёдоровна - Настя, что ты такое говоришь, разве мы тебя бросим?
Степан - Зачем ты так, Настасья, я ведь тоже один, считай.
Зина - Вы не замёрзли, Ирина Михайловна?
Ирина - Да, знобит что-то, принеси мне шаль, пожалуйста.

По дороге Зину перехватывает Парамон.

Парамон - Зина, Зина, я писать начал, ты слышишь?

Зина молчит.

Не молчи, скажи что-нибудь, Зина?

Берёт и целует ей руку.

Зина - Не надо.
Парамон - Я не могу больше так, прошу тебя, ради Митьки. Зина, ведь я люблю тебя.

У Зины текут слёзы, он вновь берёт её за руку.

Не плачь, не плачь.
Зина - Я сейчас, я успокоюсь, сейчас.

Уходит, возвращается с шалью.

Егор Павлович - Каждый из нас в своей жизни чего-то достиг, а может, и не достиг, а был просто хорошим человеком. Не будем закрывать глаза на то, что происходит вокруг…
Елизавета Фёдоровна - Егорушка, не надо.
Егор Павлович - Надо, Лизонька, надо. Вот ты думаешь, я не знал, что ты ходила просить милостыню, чтобы собрать деньги, Юрию на лекарство? Ты - Анастасия, ты - Степан, да и Парамона с собой прихватили. Не сказала мне, думала, осужу. Нет, моя милая, я горжусь тобой, горжусь всеми вами. Степан - Что ж, мы делаем, что в наших силах, жаль разве, что сил маловато.
Егор Павлович - Как Господь завещал: "Возлюби ближнего твоего, как самого себя!" Жили бы по совести, меньше горя было бы.
Елизавета Фёдоровна - Если бы наша жизнь была в руках наших детей и внуков, а так, дождёмся ли?
Настя - Дождёмся, не дождёмся, мать твою перемать, ни слезинки-то моей никто не увидит! Ээ – э - эх, растоптать, растоптали, но сломить! Землю грызть буду!

Запевает отчаянно, дерзко, с вызовом.





К-О-Н-Е-Ц