Сон на погибель

Тише, тише, осторожно,
Догадаться невозможно,
Что скрывает Карабас…
Из к/ф «Приключения Буратино»

Утро началось вполне обычным образом – мужчина долго бил рукой по будильнику, пока до него не дошло, что звенит, на самом деле, телефон.
- Алло? – прохрипел он в трубку, постепенно свыкаясь с окружающей его реальностью в лице погоды за окном, температуры воздуха и времени.
- Василий Евгеньевич? Я хотел бы с вами проконсультироваться. По поводу снов.
- Ага. Подходите ко мне на работу… - Василий взглянул на часы, как будто мог по ним угадать время предстоящего визита, - в три двадцать. Постарайтесь не опаздывать. Как вас зовут?
- Игорь Комелев.
Василий назвал адрес, вкратце объяснив, как туда доехать, затем, все еще на грани бодрствования, занес пометку в свою записную книжку и отправился в переходный отсек – кухню, проводить стыковку с новым днем при помощи кофе.

Василий Петров имел необычную специальность. То есть, профессия его была вполне традиционной, хоть и не всем понятной – психолог. Но львиную долю свободного от работы времени он отдавал занятию, более подходящему личностям, зарабатывающим на контактах с потусторонними сущностями – толкованию сновидений. Причем он не был последователем ни Фрейда, ни более поздних мастеров психоанализа. Во многом Василий противоречил сам себе, иронизируя по поводу практикующих «околомагических» специалистов, а во время работы над очередным сном уподобляясь им. Он тщательно скрывал свой второй род занятий от коллег, зная, что сам бы поднял себя на смех на их месте. Ведь объяснить, как он это делает, из каких принципов исходит, Василий, хоть убей, не мог. Вернее, психолог, конечно, мог подвести под это не одно объяснение, но при этом понимал, что любое из них будет заведомым враньем. Причиной было то, что состояние, которое овладевало им в моменты, когда он, наконец, находил единственно подходящий ответ, не принадлежало ему самому. Иногда Василий с трепетом задумывался, что его разум дает прибежище чему-то высшему, которое, по-хозяйски распоряжаясь его способностями, высказывает то, что считает нужным. По правде говоря, он даже не был уверен, что получаемые им таким путем сведения истинны. Однако, узнать это наверняка он не мог так же, как и то, откуда приходят к нему мысли и образы. В глубине души психолог был уверен, что, раз они, так или иначе, ему являются, то в них заложен некий смысл, и предназначение воспринявшего их человека состоит в том, чтобы открыть их тому, кому они посланы в виде сна. Поэтому он продолжал заниматься своим странным делом, не смущаясь тем, что не понимает его сути. Втайне от самого себя он считал сны важнее своей основной работы.

Молодой человек, записавшийся утром, оказался пунктуальным и сидел в приемной за полчаса до назначенного срока. Василий, освободившись от очередного пациента раньше, чем ожидал, пригласил его к себе. В глаза сразу бросалось, что Игорь происходит из благополучной семьи и хорошо воспитан. Приятная внешность и ум во взгляде довершали впечатление. Однако, видно было, что он не на шутку чем-то встревожен и волнуется перед предстоящей беседой.
В кабинете, усевшись за стол, психолог посмотрел на юношу годами выработанным внимательным взглядом, от которого не ускользнет, казалось, ни малейшее движение души пациента. На самом деле, это выражение лица во многом уже «приросло» к нему, будучи привычкой, как и пресловутое внимание. Конечно, Василий не обманывал пациентов, делая вид, что его волнуют их проблемы – они в самом деле были ему интересны, иначе он не пошел бы на эту работу. Но странно было бы полагать, что тот, кто день за днем выслушивает об одном и том же от десятков людей, будет принимать это близко к сердцу. Хотя желание его помогать людям было абсолютно искренним, практикующий специалист уже успел навидаться и наслушаться всякого, и привык к мысли, что далеко не всем могут помочь его усилия. Однако, не считал это поводом отказываться от попыток что-то изменить в жизни людей, которые, по какой-то причине, не хотели делать это сами.
С истолкованием снов все было по-другому. Люди спрашивали - он отвечал; моральной ответственности, как будто, и вовсе не было. Однако, попадались случаи, о которых он предупреждал заранее, как сейчас:
- Хочу поставить вас в известность сразу, Игорь, что иногда я не рассказываю значения сна.
- Если он значит что-то плохое? – догадался юноша.
- Да, и если я считаю, что знание этого только навредит. Но это не означает чего-нибудь ужасного, случается, это просто неприятная мысль, которую лучше забыть. И еще, вы знаете, что я не предсказываю будущее по снам? – предпочел уточнить Василий, помня, что многие его клиенты оставались в претензии, рассчитывая на истолкование своих снов как вещих. Сны же, чаще всего, передавали лишь тайные или явные мысли и прочий «снег зимой», изредка оказывались воплощением действительно интересных «игр разума», но, что касается будущего – с таким психолог еще не сталкивался. В любом случае, малое количество обращающихся к нему по этому поводу людей объяснялось тем, что их красочным захватывающим снам чаще всего давалось объяснение типа: «Вы переживаете из-за потери кошелька» или «Вас волнует успеваемость сына». Не смешно, зато правда.
- Да, мне рассказывали. Но я не по поводу своего сна. Понимаете, мой брат… - юноша замялся, - он говорит во сне.
Это было даже интереснее, чем обычные случаи. Хотя Василий не был уверен, что сможет что-либо здесь прояснить, но намеревался сделать все возможное. – Что же он говорит?
- Знаете, Василий Евгеньевич, это не очень просто разобрать, иногда – как бессвязное бормотание… Но я прислушивался и мне показалось, что-то похожее на слово… - Игорь понизил голос, но решительно выговорил: - Сдохни.
Василий от удивления даже не сразу понял, к чему именно относится услышанное. Затем уточнил: - Одно слово?
- Да. – печально кивнул Игорь. – Повторяет его от нескольких минут до минут пятнадцати кряду. Я пробовал его будить и расспросить, что ему снилось, но он уверяет, что во сне не говорил.
- Понятно. И вас интересует, что это может означать?
- Да, хоть что-нибудь. Мне уже говорили, что это – от перенапряжения нервной системы, неспособности расслабиться, и тому подобное. Но меня это беспокоит. Впрочем, если вы скажете, что все в порядке, значит, наверно, так оно и есть.
- М-да. Может, ваш брат испытывает к кому-то сильную неприязнь, но его воспитание не позволяет ему это выразить? А во сне он расправляется с этим человеком, не ограничиваемый моральными нормами?
- Не знаю. Может, это и так. – Игорь внимательно посмотрел на психолога. – Но я не сказал вам, почему меня это так тревожит. Виталий седеет во сне.
- Сколько лет вашему брату?
- Двадцать один. – юноша вздернул брови, словно сам удивлялся этому факту. – Врачи говорят – из-за обмена веществ. И, опять же, нервной системы. Но я заметил, что у него по утрам седых волос прибавляется. А мне даже мать не верит.
- Понятно. – сдвинул брови Василий. Хотя ему, конечно, ничего было не понятно. Он даже был близок к подозрению, что Игорь сам все придумал, а у него, быть может, и брата-то нет. Встречалось и такое. Ненормальных тянет к психологам, даже если они и не осознают своего сумашествия. Вот и получается: вылечите моего друга Васю, он не верит, что он – глюк… - Чтобы сказать хоть что-то определенное, мне нужно сначала побеседовать с вашим братом. Он согласится прийти?
- Думаю, да. Я пришел один, чтобы увериться, что вы будете этим заниматься.
- Отлично. Позвоните мне на днях, я постараюсь выкроить время для него, когда он сможет приехать.

Василий с нетерпением ждал визита юноши со столь странными симптомами. На следующий день ему позвонил молодой человек, представившийся Виталием Комелевым, голос у него был приятный, спокойный, что никак не вязалось с повсеместно приписываемыми ему проблемами с нервной системой. Они договорились о встрече, но у Василия осталось смутное ощущение, что юноша не понимает ее смысла и пойдет на консультацию, только чтобы успокоить брата. В таком случае, много времени друг у друга они не отнимут: Василий не был склонен находить болезни там, где их нет.
Спустя несколько дней, Виталий появился в приемной, извинившись за опоздание на пару минут. Усевшись в кресло, он принялся с интересом разглядывать кабинет, а Василий в это время получил возможность рассмотреть его. Психолог сразу отметил обильную проседь, не слишком хорошо заметную в выгоревших волосах. Братья внешне были очень похожи. Но, если Игорь сразу производил впечатление успешного молодого человека, то Виталий выглядел сбившимся с привычной колеи из-за какого-то недуга. Темные круги под глазами, кожа оттенка корпуса компьютерных устройств, синеватые губы словно покрыты слизистыми выделениями. Василий подумал, что врачи были определенно правы насчет проблем с обменом веществ. Однако, глаза смотрели доброжелательным и благодушным взглядом довольного жизнью человека, что создавало странный контраст с изможденностью лица. Толкователю снов пришло в голову, что, возможно, юноша страдает неизлечимой болезнью, в которую не хочет посвящать брата, и в этом кроются причины всех его странностей, как и то, что он не лечится.
- Вы плохо спите? – участливо поинтересовался Василий.
- Не сказал бы. Сплю крепко, засыпаю быстро. Но родные на меня жалуются. – в голосе юноши послышалась усмешка. – Спать, говорят, мешаю.
- Обычно, когда люди, говорят во сне, это связано с их сновидениями.
Виталий, как он и ожидал, возразил: - Я не помню, когда просыпаюсь, чтобы я во сне пытался что-нибудь сказать.
- Но сон помните. – подсказал Василий.
Во взгляде, устремленном на толкователя снов, благорасположенность сменилась печалью и грузом тяжкой мудрости. – Да, сновидение я помню. Наверно, и вправду следует вам его пересказать.
- До сих пор вы никому не рассказывали про свои сны? – Виталий кивнул. – Почему?
Юноша усмехнулся: - Глупая причина. Я боялся.
- Сна?
- Да. Но, мне кажется, вы могли бы понять меня, раз вы этим давно занимаетесь.
- Постараюсь. – коротко заверил его Василий. И юноша приступил к рассказу.
- Мне снится одно и то же. Не знаю, сколько раз – я потерял счет. Даже не помню, когда началось. Я в белом коридоре, в конце него – белая дверь, я стою близко к ней. С противоположного конца коридора выходит низкорослое существо в темном плаще, лицо закрыто капюшоном, в руках оно сжимает нож лезвием кверху. Оно проходит мимо меня и тихо бормочет…
- Сдохни. – одновременно с Виталием, как завороженный, шепнул Василий.
- Затем это существо уходит за дверь. Я подхожу ближе, и вижу, как из замочной скважины течет кровь. – юноша замолчал, сосредоточенно глядя в пол. Василий подумал, что, возможно, одним седым волосом у него в эту минуту станет больше.
- Спасибо. – нарушил тишину психолог. Виталий поднял на него глаза. В его взгляде читалась такая мольба и вместе с ней – безнадежность, словно юноша доверил ему то, что не в силах был больше скрывать в себе, что Василию стало жутко. Они поняли друг друга без слов.
- Вы не хотите знать, что значит ваш сон?
- Не думаю. – мягко возразил Виталий. В его глазах вновь светились лишь спокойствие и довольство жизнью. Но на их дне обитали пугающие картины, ждущие ночи, чтобы воскреснуть.

После его ухода Василий некоторое время сидел, задумавшись, не замечая бъющих в окно солнечных лучей. Затем потянулся к мобильнику.
- Игорь? Вас беспокоит Василий Петров. Мне необходимо с вами переговорить. Когда вы сможете?
- Сегодня, после работы. Когда вы заканчиваете?
Доворились на полвосьмого, в кафе.
К застывшему над чашкой кофе Василию чуть ли не подбежал Игорь, заискивающе заглядывая ему в глаза. – Виталий был у вас?
- Да. Он рассказал мне про свой сон. – Василий вздохнул, принимая решение. – Вы можете мне не верить. Честно говоря, я был бы этому только рад. Но, судя по его снам… У вашего брата сущность убийцы. Это – не просто наклонность, это смысл его жизни, ее единственное условие. Виталий не хочет убивать, поэтому борется с собой, подавляя свою сущность. От этого он седеет. Но ему не справится с ней. Поэтому со временем он или погибнет… Или сломается. – Василий помотал головой, словно пытаясь отогнать навязчивую мысль. – Я понятия не имею, что с этим делать. Так что, оставляю все на ваше усмотрение. – Василий встал, оставив полную чашку кофе.
Прошло полчаса, а Игорь все не двигался с места.