Дальнобойщики

Когда идет дождь,
Когда в глазах свет,
Проходящих мимо машин
И никого нет…
…Ты не один.

Юрий Шевчук «Ты не один»

…В пути шофер дальнобойщик
Он знает лучше всех, он может рассказать,
Что наша жизнь шоссе, шоссе длиною в жизнь.

Всем известная песня.

Примечание:
Герой психически здоров.

- Наконец наступила ночь и я могу поговорить с тобой. Ты, конечно, не покидаешь меня и днем, но ночью ты особенно разговорчив, да и мне лучше слышно тебя. Сегодня дорога мокрая от дождя, льет как из ведра, потому не огорчайся, если я вовремя не буду отвечать тебе, это не значит, что ты мне не интересен, просто в такую погоду нужно быть особенно внимательным. Чувствуешь, как прицеп мотыляет.- говорю я ему, а сам, вцепившись в руль, не отвожу глаз от дороги.
 Я не раз ехал по этой трассе. Еще года два, по-моему, назад я здесь проезжал, помнится, еще полотно не такое широкое было.
- Помнишь, ехали мы тут давно-давно, тогда еще не достроили дорогу? – спрашиваю я его.
- Помню, конечно, только тогда туман не был таким сильным. – отвечает он с легкой улыбкой.
- И дождь не лил - добавляю я.
На некоторое время он замолчал.
- А туман, все равно сильный, советую тебе по приезду противотуманки взять. Не дело так ездить, жизнью рисковать.
- Надо, надо. Кстати, тут через 4 километра СТО, может, заедем, поставим? – отвечаю я, а сам осторожно выполняю маневр.
- Еще чего, и так впритык укладываемся, не охота потом неустойку платить.
- Ах, да, я забыл, спасибо.

Я знаю его уже давно, ровно двадцать шесть лет. Я с ним вместе устраивался на работу, вернее устраивался я, а он мне способствовал. До сих пор удивляюсь, у меня заказы почти каждый день, я живу в этой машине, и он со мной, даже и не думал, наверное, у ходить. Меня иногда раздражает, что он живет за мой счет и сам не работает. Но, скажите, что я бы делал без него, мне иногда кажется, что это я живу за счет него. Если бы не он, давно бы меня уволили, либо сам уснул бы и разбился, а он не даст,… не даст.

- Чего из музыки на парковке взял? – обратился я к товарищу.
- Вот, «Pink Floyd», хорошая музыка.
- Че за Пинки всякие, розовая попсятина какая-то что ли?
- Ты чего попсятина, это психодел английский старенький, хорошая музыка для дороги.
- Что он психов делает? – неудачно шучу я. На мой смех, мой спутник сдержанно молчит. Не люблю я, когда он так реагирует.
- Вот еще русские, Земфира, Браво, Ночные снайперы- тоже не уснешь.
- Да не нужно мне дорожных, давай такое, отвлеченное.
- Ты чего, хочешь скопытится за рулем?!
- С чего это я должен копытится от музыки? Тем более ты рядом.
- Ну…скопытишься, я имел ввиду уснешь, так, первое что на ум взбрело, сказал…отвлеченное говоришь, - он лезет в сумку и достает несколько кассет, - вот, «Русская 20-ка», Катя Лель, что еще…Верка Сердючка, а хочешь рэп поставлю.
- Не надо Рэп, давай «двадцатку».
- Пожалел бы мои уши, давай рэп.
- Знаешь, за рулем Я! – отвечаю строго.
- Может, лучше радио включишь?
- Не ловит, я пробовал.
 Он пожимает плечами и ставит новенькую пиратскую кассету в мой советский приемник.
Я чувствую, что музыка хорошо поднимает мне настроение. Сон как рукой сводит, но вот не задача, туман становится настолько плотным, что кажется, пальцев собственной вытянутой руки не увидишь, а уж тем более дороги. А я начинаю замечать, что все больше и больше отвлекаюсь от шоссе, начиная подпевать слащавой поп-диве с кассеты. Мне становится до того тошно, что сейчас, вот сейчас, я не хочу никуда ехать, щас как встану тут посреди дороги, и буду стоять,… боже, как выводит меня этот треклятый туман! Нет, вот точно остановлюсь, даже в СТО не поеду. Плевать на неустойку. Один момент, соберусь с мыслями…фух. Итак, он, похоже, замечает, что я начинаю нервничать. «Так, чего ты на меня уставился?!» спрашиваю я его про себя, но он не сводит с меня глаз, откуда ему знать, что я думаю про него…нет, надо на лицо сделать недовольное, пусть поймет…до чего же он меня злит. Туман постепенно рассеивается. Вместо того, чтобы что-то сказать, он просто вытаскивает кассету из приемника. «Куда!» думаю я про себя, но тут же успокаиваюсь…как же я взвелся! Мне сейчас до того жарко, что самое время открыть окно, что я и делаю. Капли дождя попадают в салон и на рукав моей кожаной куртки и до того становится свежо в кабине, что невольно хочется нырнуть в эту непроглядную затуманенную тьму и почувствовать землю под ногами, а не резиновый коврик автомобиля. Чувствую, надо немного отключиться …
…

Так, что за мысли ко мне стучатся…какую музыку?...фигушки вам с музыкой, и так чуть в кювете не оказались. До чего я ненавижу этот туман! Последние три ночи не сходит с дороги. И по утрам, как бутафорный дым на сцене эстрадного певца…некуда от него деться…Я смотрю направо, мой попутчик хочет вставить очередную кассету в приемник.
- Не стоит,- говорю я ему, на что он молча убирает пленку в рюкзак.
 Мы опять молчим.
- А вот и СТО, – пытается разбавить он густую паузу.

Я оглядываюсь по сторонам. Мы едем по узкой дороге ведущей к поселку N городского типа. Фонари на деревянных столбах тоскливо освещают дорогу, пытаясь бороться с накатившим как гром с ясного неба туманом. Кое-где они не горят, иные столбы вообще повалились на землю или покосились, нависнув над обочиной. Внушительных размеров надпись «СТО» приветливо светится на фоне пестрого разнообразия табличек поменьше с банальным содержанием: «Рыба», «Свежие овощи», «Товары в дорогу» и т.п. Вспоминая слова попутчика, я проезжаю мимо Станции с чувством какой-то невосполнимой потери. Черт бы побрал этот туман. Дорога на этом участке становится совсем никудышной. Потрескавшийся асфальт тонет в песке обочины пряча ограничительную полосу. Сама же обочина пестрит человеческими, автомобильными следами и следами животных, затопленными и размытыми дождем. Повсеместно валяются пустые пластиковые бутылки, раздавленные, бог знает, когда и кем, коровьи лепешки, а кое-где чернеют полусгнившие ржавые корпуса дорожных каравелл.

- Смотри, какой ужас! – говорит он мне, показывая на разбитую кабину КамАЗа.
- Да…- протягиваю я в ответ и с искренним сожалением смотрю на ржавый остов грузовика. Белая краска, в некоторых местах отстает, обнажив съеденный коррозией металл. Висящая на одной петле дверь открывает нашему взору разграбленный мародерами салон с выкорчеванными сиденьями и оторванною панелью приборов. Обгоревший штурвал-руль и кривой рычаг коробки передач напоминают о былом величии, о нелегкой жизни автомобиля, а на задней стенке кабины еще висят, правда, уже изрядно запачканные, плакаты оставленные былым водителем, изображающие далекие водопады и полуобнаженных натурщиц. Влажная краска отражает тусклый свет фонарей, играя с дождем в дымке тумана, она придает очертаниям кузова зловещую таинственность. Спустя некоторое время КамАЗ скрывается в высокой придорожной траве, оставляя в моей голове весьма неприятные, несколько грустные впечатления.

Мне становится душно даже с открытым окном, приходится выключить печку. Как-то не по себе. Странное удушье стесняет грудь…боже…что такое. Отчего так трудно дышать. Я чуток сбавляю скорость, потому что чувствую, что контроль за дорогой я постепенно теряю.
- Что с тобой? – спрашивает меня он.
- Да что-то плохо становится, будто что-то в груди шевелится. – отвечаю я. А самому и правда страшно, как будто дрянное предчувствие. Ну-ка попробую подышать глубоко….
…
Фу, вроде все успокоилось. Я приятно удивляюсь, обнаружив, что туман почти исчез, от него остался только легкий дымок, который виднеется над болотцами на краю дороги. Покосившиеся фонари теперь полностью подчинили себе ночь у дороги, а фары проезжающих машин больно бьют в глаза. Наверно не все еще отключили дальний свет.

- Черт бы побрал этого дурака! – ругаюсь я на «десятку», которая нагло врезала светом своих фар мне в глаза.
- Ты бы сам фонари свои потише сделал – противной поучительной интонацией отвечает мне попутчик. Да, что сказать, прав он, лучше выключить…
…

Некоторое время мы ехали молча. Но мой помощник опять заводит разговор:
- Смотри, венок у столба. Кто-то разбился. Жалко мужика.
Я как-то равнодушно смотрю в окно на одинокий выцветший пластмассовый венок и единственное, что приходит мне на ум сказать «Года идут». Не знаю, почему я так сказал, но в ответ он понимающе кивает в ответ головой и как-то не заметно для меня ставит очередную кассету с какой-то спокойной, до ужаса приятной музыкой. Венок поглощает дорога, а на нашем пути вырастает поселок.
Поселок N, похож на все поселки городского типа. Такой же грустный и уютный. Ларек «пиво-воды» как обычно работает круглосуточно. В оконце, видно уставшее лицо молоденькой продавщицы, только вокруг одинокой лампочки не летают мотыльки, - где-то прячутся от дождя. За покосившимся низехоньким забором, который можно преодолеть простым шагом зеленеет чей-то огород. Глупо наверно ставить огород прям у дороги…грязно все-таки. Узкая тропа залитая непроходимыми лужами-морями ведет к жилым домам. Редкие фонари освещают улочки с полуразрушенными избами, ближе к дороге трехэтажные грязно-розовые и тускло-желтые постройки с треугольной крышей, усеянные штыками-антеннами отчаянно создают деловой имидж деревни. В одиноких окнах еще горит свет, в одной я случайным взглядом замечаю силуэт мужчины. Он о чем-то говорит, обильно жестикулируя. Чреду огородов с повалившимися на землю пугалами прерывают закрытые лавки, на которых утром появится целая россыпь товаров. Я бросаю взгляд на затянутое дождевыми тучами небо. Где-то, вдалеке, оно ясное, без единой тучки. Там, оно очередной раз посеяло звезды в ночной чернозем. Сегодня как-то особенно необычно и кучно. Я оглядываюсь на собеседника, он молча смотрит в темный лес и о чем-то думает.
- Знаешь, - говорю я ему, - когда тебя нет, мне постоянно чудится, что вот-вот кончится бензин и я остановлюсь. Причем навсегда, представляешь. И я смотрю на шкалу топлива, и мне постоянно мерещится ноль. Глупо наверно, да?
Он медленно поворачивает ко мне свою голову, и, слегка улыбнувшись говорит:
- Заправляйся чаще.
Тоже мне нашел, что сказать! Я ему свои проблемы, понимаешь, раскрыл, а он!
 - А знаешь, еще что, когда тебя нет, я езжу с открытой форточкой! Мне всегда душно, будто воздуха не хватает, а с тобой забываюсь, – продолжаю я.
- Тогда почему сейчас открыл, когда я рядом?
- Какая-то ночь душная, майка, вон на мне соплекожей змеей свернулась. Бе!
- Странный какой-то ты, - говорит он и опять отворачивается к лесу. Мы опять замолкли на некоторое время…
…
- Майка соплекожей змеей, говоришь,…Посмотри на себя, - начал, вдруг, он как-то слишком напористо, что я сам не ожидал – ты со своей работой вообще извелся. Помнишь себя хотя бы три заказа назад? Стройный, свежий, красивый, полный сил и энергии… нет, полез поперек батьки в пекло! «Большой гонорар обещают, большой гонорар обещают», жить будем хорошо! И что? Шиш! Посмотри на себя, оборванца! Ехал за счастьем, не с чем вернулся?! Где твои тысячи? Где твой «Игл1»? Сколько тебя еще будет эта дорога хлыстать своими ветвями, куда ты поедешь завтра? Ну, скажи. Я не уверен, что ты будешь дальше вот так ездить на воде и бензине, уйдешь…в…да,…чего загадывать, кто знает, чем разрешится эта дорога…
Попутчик замолчал. Я с удивлением и пониманием смотрю на него, а он только махает рукой и говорит:
- Ладно. Оставим все как есть, может все хорошо будет…верно? Видать, наша судьба быть на этом шоссе. Се ля ви, скажу я. Ты не обращай внимания, просто обидно…уехал за счастьем, вернулся черт знает кем.
Я не решаюсь ничего ответить. Наверно, не стоит.
- Бензин и вправду почти на нуле,- говорю я.
Он только тяжело вздыхает.
Постепенно за холм уходит деревня, утекают и фонари, опять ночной космос поглощает жадной пастью мой грузовик. Кажется там и вправду космос, безвоздушное, безразмерное пространство, - шагнешь и утонешь. Ну, это только мне чудится, как бензин чудится….наверно такой я чудак
…
Красные габаритные огни появляются вдалеке у обочины. Светоотражательные полоски на костюмах людей, стоящих у автомобиля, явно указывают на то, что это очередные ГАИшники.
«Лишь бы не остановили! - думаю я, - не хочу время тратить на них, потом неустойку платить».
Но как назло мне машет издалека жезлом мужчина в объемном целлофановом балахоне, защищающем от дождя. Я послушно останавливаю машину и ищу в бардачке документы.
- Что скорость превысил?- спрашивает меня попутчик.
- Нет, наверно, просто документы проверяют, как обычно.
Я приоткрываю дверь гаишнику. Тот идет не спеша, как бы нарочно заставляя меня мокнуть под противным ливнем. Вот он подходит ко мне:
1- «Игл» - Модель грузовика.

- Что случилось командир? – формально спрашиваю я его, протягивая документы и лицензию.
- Что везем? – говорит он мне, а сам заглядывает в мою пустую кабину, - не везу ли я
кого-нибудь или что-нибудь лишнее, - не скучно ли одному ехать?
Приветливый попался черт, однако.
- Ехать не скучно, даже не одиноко как-то...

КОНЕЦ.