Город-2 Из цикла Всадник

Потрясенный безумьем своих жителей, Город застыл в скорби. А насытившаяся погромами толпа, теперь день и ночь стояла на коленях перед Собором, и молилась своей Заступнице, святой Покровительнице и каялась в своих прегрешениях. Обличитель, не уставая молиться вместе с ними, внушал, что одного покаяния мало. Что не все еще прониклись и не все отказались от прегрешений своих. Что город пока не прощен Богом. Потому и плачет Она непрестанно. Вот тогда-то вспомнили о нем.

Он был Поэтом. Музыкантом. Остроумцем. Он был душой Города. Славой, и гордостью Города. Сам Герцог удостаивал его своей дружбой. Люди из других краев добирались сюда, чтобы услышать его музыку и стихи. Он был живой легендой.
А еще был совестью Города. Гласом его. Потому, когда Обличитель пришел,
то с первых дней они возненавидели друг друга. Его убили бы в первый же день погромов, но нашлись смельчаки спрятавшие своего любимца. Герцог, покидая Город послал своих слуг за ним. Но он отказался бежать. Они должны были встретиться – Обличитель и Поэт. Бичеватель и Музыкант. Он не хотел прятаться. И покинул убежище.

Поэт очень чтил Покровительницу Города. Восхищался ее статуей и считал, лучшей работой своего друга. Того, кто в эти дни с потухшим взором в глазах, молча крушил свои творения, чтобы толпа обошла стороной его дом, где сидели перепуганные жена и дети. И вот теперь она превратилась в разрушительницу
их Города. Предала всех. Вложила топор в руки Бичевателя. Стала его союзницей. Он шел навстречу этому неистовому проповеднику. Чтобы в последний раз увидеть ее - единственное уцелевшее творение свого друга, и сразиться за всех.
Шел по пустынным угрюмым улицам утерянного Города. В руках его была скрипка. Последняя скрипка в этом Городе. Остальные сгорели в кострах.
А от городских ворот навстречу, ползла большая крыса. И наездница Чума ухмылялась с ее спины.

Они сошлись на площади. Обличитель торжествующе вскинул голову. Наконец-то! Сейчас этот фигляр, своими руками разломает свой богомерзкий инструмент
и кинет в огонь. А потом опустится на колени и покается. При всех!
Будет молить о прощении. Последний символ Греха и Распутства.
Настал звездный час торжества Обличителя. Вавилон поставлен на колени.

А он шел сквозь расступающуюся перед ним толпу, вынуждая их вставать
с колен, чтобы пропустить его. Иные сочувствующе кивали – иди мол, покайся! Спасись. Другие виновато опускали глаза. А кто-то смотрел, не скрывая злорадства. Но всех больше было тех, кто прятал на дне глаз своих – страх. Он шел, не замечая их, не останавливаясь, не оглядываясь. И вот они встретились. Взор Обличителя полыхал торжеством. Поэт вызывающе вскинул голову, глядя поверх противника. Он смотрел на Нее. Из глаз Ее выкатилась новая слеза. Но он не пал на колени перед Ней. А только спросил:
 
- Как ты могла? Как могла предать нас?
- Я была с вами – это вы предали меня. Отдали Город ему.
- Твои слезы. Ими он отравил Город.
- Нет. Они отравились раньше, когда внимали ему, когда отцы Города убоялись за себя. Когда жители Города побоялись изгнать его. Когда страх за себя пересилил разум.
- Да. Они испугались. Ибо слаб человек и грешен, наедине со страхом своим.
Но ты! Твои слезы стали знамением и оружием.
- Я, оплакивала тебя. Ибо узрела – гибель твою.
Тогда он печально улыбнулся:
 - Прощай.

Музыкант поднес к плечу скрипку и взмахнул смычком. Он играл яростно, ликующе, будто звал куда-то. Словно, приплясывая, шел в бой. Обличитель же смотрел на него в бессильной злобе. Толпа замерла в ужасе… Тогда, он поднял кусок от разбитой статуи. Первый камень угодил Музыканту в лицо. Второй…
Всадник на вершине скале, беззвучно извлек меч. Серебряный клинок тускло блеснул в свете луны. Последняя слеза покатилась по мраморной щеке и упала капелькой крови. Крыса выползла к площади...
Стрингер.