Вечера на итальянских улицах. История одной встречи

Ливень шел уже около получаса, то стихая, то начинаясь с такой силой, что весь темный тротуар был в белой пене пузырей. Весенние сумерки теряли свой розовато-синий оттенок и переходили в темную ночь. Невысокие фонари рассеивали полумрак улицы мягким белым светом. Луиджи стоял во дворе какого то-то дома под навесом и ждал, пока пройдет дождь. Слушая его мерный шум в тишине темного весеннего вечера, он о чем-то задумался и не заметил, как прошло время. Наконец Луиджи посмотрел на часы и увидел, что стоит уже с полчаса. Дождь сделался тише, и Луиджи решил не ждать больше и идти домой.
Вдруг его внимание привлек какой-то шум на улице. Чей-то громкий смех рассыпался весенней дождливой дрожью по гулким переулкам. Луиджи стоял не шевелясь и прислушивался. Что-то как будто прошло по его сердцу нежным, едва уловимым прикосновением. То был женский смех. Тихий разговор доносился до него непонятной, неразличимой музыкой. Голоса становились громче. Разговаривали два человека, девушка и юноша, и, кажется, о чем-то спорили. Луиджи все так же стоял в глубине двора, в тени навеса; что-то как будто приковывало его к месту. Наконец женский смех повторился еще раз, и мимо Луиджи, в нескольких шагах от него, под дождем пробежала молодая девушка, оглядываясь на кого-то оставшегося позади. Каштановые, пушистые волосы ее падали густыми прядями на лицо и плечи, в руке она держала снятые с ног туфли. Она промелькнула в свете фонаря, как неуловимое весеннее видение, и бледный свет на мгновенье осветил ее белое лицо с ярким румянцем на щеках и сверкающими глазами, будто отражающими сияние дождя. Синее платье легко обхватывало тонкую талию и развевалось, очерчивая то одну, то другую ножку.
- Не смей меня догонять! Завтра, слышишь ли? Завтра! – крикнула она и побежала дальше, босыми белыми ножками по лужам.
Луиджи быстро пошел вперед и, все еще скрываемый тенью двора, увидел, как девушка открыла калитку какого-то дома и скрылась в саду. Юноши уже не было видно.
Луиджи подошел к калитке, за которой скрылась девушка, но, ничего не увидев в темном саду, прошел дальше и остановился напротив окон дома, которому принадлежал сад.
Это был небольшой двухэтажный дом, которого Луиджи прежде никогда не видел. Первый этаж скрывался за кронами деревьев и высокими, густыми кустами, сквозь ветви которых едва различался только что зажженный свет окон. Чудесный цветочный запах доносился из сада. Второй этаж не отличался от первого: с высокими окнами, одно из которых не было закрыто ветвями деревьев и выходило прямо на улицу. Витая, тонкая высокая ограда и всего метра три земли, на которой росли пышные кусты с распустившимися белыми цветами, отделяли дорогу, на которой стоял Луиджи, от этого окна, в котором вдруг загорелся свет. Сердце Луиджи застучало чаще. Он уже несколько минут стоял перед этими окнами, не замечая дождя и забыв, что собирался куда-то идти. Но, сколько он ни ждал, ни одна тень не промелькнула в светлом окне второго этажа. Наконец свет потух, и только на первом этаже продолжали гореть невидимые из-за кустов окна.
Луиджи опустил глаза и увидел скамейку, стоявшую вплотную к ограде со стороны улицы. Улыбка отразилась в его глазах, на серьезном, уставшем лице, и он неспешно пошел по улице, задумчиво глядя на мокрый тротуар.
Одинокая комната, кресло у окна, круглый деревянный столик, бледный свет уличного фонаря, пробивающегося через полузанавешенное окно… Луиджи подошел к столику и сел на стул возле него. Бледный свет странно играл в его черных глазах. Он медленно встал, подошел к окну и, долгим взглядом посмотрев на улицу, встал спиной к окну, прислонился к стене и, засунув руки в карманы брюк, медленно закрыл глаза. Что-то неосознанно грустное, как будто прожитое и потерянное, было в этом лице, смутно обрисовывавшемся в полусумраке темной комнаты.

Он увидел ее во второй раз так же случайно, проходя по парку, в такой же сырой, но еще ранний весенний вечер.
Он шел, не смотря по сторонам, как вдруг услышал женский голос, показавшийся ему знакомым, от которого сладко сдавило сердце, и оно застучало сильнее. Луиджи повернул голову и увидел в нескольких шагах от себя, на парковой скамейке, двух людей: незнакомку в синем платье и молодого человека, может быть, того самого, что был с ней в тот вечер. В свете фонаря они смотрели в какую-то книгу с рисунками и разговаривали, не замечая Луиджи. Он всмотрелся сначала в нее, потом в него пристальным, глубоким и быстрым взглядом и прошел мимо, не приостановившись.
- Это похоже на мой сон, - говорила девушка по-итальянски с легким, едва заметным акцентом. – Вот этот шиповник, и за ним тропинка, вся в мягкой траве. Знаешь, сны никак нельзя описать, и это очень жаль. А в них всегда так счастливо.
- Жаль. Но я тоже видел раз шиповник во сне, только не белый, а розовый, - ответил юноша, тоже по-итальянски, но с другим и более сильным акцентом. – Там был еще какой-то старик, который запрещал рвать цветы, и едва не побил меня палкой.
Девушка рассмеялась.
- Эх, ты! Тебе всё снятся такие сны, потому что ты воруешь яблоки у дядюшки Джованни, - сказала она, смеясь.
- Вовсе не воруешь!
- «Не воруешь»! Отдай книжку!
- Уля!
- Попробуй-ка, отними теперь!
Луиджи прошел дальше, и голоса постепенно затихли.
У девушки были синие глаза, с рассеянно-задумчивым выражением.
«Мальчику лет четырнадцать», - подумал Луиджи, продолжая свой путь.

В следующий вечер Луиджи нарочно возвращался домой по парку, и не ошибся: на той же скамейке сидели девушка и юноша. Луиджи подошел ближе и сел на пустую скамейку, которая стояла на другой дорожке, но почти вплотную к первой скамейке: их отгораживала друг от друга только высокая живая изгородь. Луиджи сидел спиной к иностранцам и не мог их видеть из-за изгороди, но слышал каждое слово.
- И что же она? – спросил мальчик.
- Она благодарила и хотела поцеловать мне руку, но я не дала ей и сказала, что эти деньги дала бабушка. Тогда она просила благодарить бабушку, но, знаешь, я совсем не заметила, чтобы она была грустна или измученна. У нее, напротив, такой яркий румянец на щеках, и она так весело улыбнулась мне на прощанье, и так хорошо заиграла на своей дудочке, когда уходила, - рассказывала девушка.
- И что же, она так и ушла?
- Ушла, - как-то рассеянно отозвалась девушка, и вдруг добавила. – А ты хотел бы так же уйти?
- Еще бы!
- Правда? – оживленно спросила девушка. – В эту ночь, в весну, с ветром, под дождь!
Что-то дрожало в ее голосе, серьезном и порывистом.
- А хочешь, уйдем вместе! – воскликнул мальчик.
Девушка немного помолчала и вдруг рассмеялась.
- А, может, мою бабушку с собой возьмем? – сказала она, смеясь.
- Ульяна, ты все шутишь! – огорченно отозвался мальчик.
- А что! Будем втроем бродить! Ты будешь играть на дудочке, я – танцевать, а бабушка… а бабушка… будет печь нам пирожки, потому что как же мы без пирожков!
Мальчик не удержался и рассмеялся вместе с девушкой.
- Однако пора уже домой, смотри как поздно, - заметила девушка, по-видимому вставая.
- Но еще немного посидим! – умоляюще сказал мальчик.
- Нет-нет, завтра. Да и срок, который твой папа назначал, уже прошел.
- Не прошел!
- Прошел!
- А откуда ты знаешь?
- Фонари зажглись уже полчаса назад.
- А вот и не полчаса!
- А вот и оставайся!
Луиджи услышал шум быстро удаляющихся шагов – видимо, девушка побежала.
- Стой, Уля! Уля! – закричал мальчик, смеясь и убегая за ней.
Когда шаги затихли, Луиджи встал со скамейки и отправился домой.
Он шел, опустив голову и о чем-то думая. Глаза его рассеянно смотрели вниз, ничего не различая. Он вдруг сильно натолкнулся на кого-то плечом.
- Смотрите, куда идете! – грубо крикнула женщина средних лет, потирая ушибленное плечо.
- Простите, - как-то странно вдохновленным голосом сказал Луиджи, подняв голову и пристально смотря в лицо женщины.
Женщина в удивлении посмотрела на него и воскликнула:
- Что же вы так смотрите?!
Луиджи слегка сдвинул брови, как бы не понимая, в чем дело, и опустил глаза, смотря куда-то в пол. Женщина ушла, а он все так же стоял на тротуаре, и взгляд его был так же бессмысленно сосредоточен.
- Эй, мужчина! Не хотите ли купить цветы? – вдруг раздался какой-то женский голос.
Луиджи быстро поднял голову и увидел перед собой разносчицу цветов. Она показывала ему последний букет.
- Купите, по дешевке продаю, последний, - сказала она.
- Что же, большой спрос на цветы? – спокойно спросил Луиджи, пристально смотря на разносчицу.
- Еще бы! Весной всегда выручка хороша. Так вы купите?
- Влюбленные юноши? – все так же спросил Луиджи.
Разносчица рассмеялась.
- Конечно, все больше такой народ, - ответила она. – Да и вам-то самим еще сорока не наберется. Купите!
Луиджи посмотрел на букет и достал из кармана несколько монеток.
Разносчица отдала ему букет.
Он шел и все смотрел на него. Чудесные белые цветы напоминали букет невесты. Луиджи шел минут пять и все не отрывал взгляда от цветов. Но вдруг он подошел к мусорному баку, стоявшему в переулке, приотворил крышку и, спокойно выбросив букет, пошел дальше с обычным спокойным, серьезным выражением в лице.

Луиджи стоял на дорожке парка. Вдалеке он видел знакомую скамейку и знакомых иностранцев. Он простоял несколько минут и наконец медленно пошел по направлению к скамейке, прошел мимо нее, прошел еще дальше, свернул на другую дорожку и сел на скамейку далеко от иностранцев, но так, что он мог видеть их, так же как и они его.
Девушка и юноша о чем-то говорили. Девушка несколько раз смеялась. Луиджи смотрел на нее без тени улыбки, со спокойным выражением в лице, но не отрывая взгляда.
Вдруг девушка, иногда поворачивая голову и смотря в парк, остановила глаза на Луиджи, и он ясно почувствовал на себе ее любопытный, серьезный взгляд. Она, однако, через несколько секунд быстро отвела взгляд и продолжала разговаривать со своим другом. Она больше не смотрела в сторону Луиджи.
На следующий вечер он сел там же, и снова девушка нечаянно встретила его взгляд. Если бы Луиджи был ближе, он ясно различил бы в ее глазах тревогу; он угадал ее по поведению девушки. Действительно, поведение ее изменилось. Она как будто потеряла какую-то нить. На смех мальчика она отвечала принужденным смехом и несколько раз быстро взглядывала на Луиджи. Наконец она встала раньше, чем обычно, и повела мальчика домой. Луиджи пошел за ними. Девушка пару раз пугливо оглянулась, но он ожидал этого, и она не заметила его. Луиджи проводил ее до дому незамеченный.
На следующий вечер Луиджи сидел у окна в трактире на улице, по которой вчера проходил, провожая девушку и мальчика. Ему не пришлось долго ждать, и скоро знакомые иностранцы показались на другом конце улицы. Луиджи подошел к двери и, выждав момент, когда друзья подходили к трактиру, открыл дверь и пошел им навстречу, посмотрев на девушку.
Она слегка приостановилась от неожиданности, увидев его перед собой, в одну секунду яркий румянец выступил на ее лице, она выразительно, в волнении и испуге взглянула на него и, тут же опустив взгляд, прошла мимо. Никто не оглядывался.

Было уже поздно, а иностранцы все не уходили из парка.
- Ах, Уля, уже, верно, поздно! Папа будет ругаться! – слышал Луиджи, стоя за живой изгородью.
- Милый, еще немножко посидим. Смотри, как хорошо сегодня, и тепло. А завтра, может быть, будет дождь, и похолодает.
Голос девушки был оживлен. Нервные нотки дрожали в нем. Мальчик начал о чем-то говорить, девушка отвечала с готовностью, оживленно, но немного сбивчиво и невпопад.
- Уж совсем поздно, Уля! – наконец сказал мальчик.
Девушка ничего не ответила. Луиджи услышал медленные шаги и скрылся в тени большого дерева, стоявшего возле изгороди. Девушка с мальчиком прошли невдалеке от него. Девушка просила мальчика идти потише и часто оглядывалась по сторонам.

На следующий день Луиджи пришел гораздо раньше, чем обычно, и уже долго сидел на скамейке в углу парка, когда различил вдалеке две знакомые фигурки. Они подошли к своей скамейке и уселись на нее. Они не моги видеть Луиджи из-за деревьев, которые росли возле его скамейки, но он хорошо видел их, хотя и издалека. Так прошло с полчаса. Взгляд Луиджи был спокоен и как-то непривычно сосредоточен. Наконец он встал и медленно пошел к своей скамейке за изгородью, так, чтобы его не заметили иностранцы.
Девушка говорила мало и была как-то задумчива. Луиджи слушал ее голос, сидя на скамейке и опустив голову на руки.
- Ах, Уля, ведь мы уезжаем завтра! – вдруг сказал мальчик.
- Как? Совсем уезжаете? – удивленно переспросила девушка.
- Да! Я и забыл тебе сказать!
В голосе мальчика слышалась грусть.
Луиджи поднял голову.
- А как же… - сказала было девушка и замолчала. Голос ее звучал взволнованно.
- Ты расстраиваешься? – спросил мальчик. – Не грусти! Я буду тебе часто-часто писать. Я ведь умею хорошо писать на итальянском.
Девушка молчала.
- Ульяна, милая! Скажи мне, что ты не будешь грустить! – упрашивал мальчик.
- Да, конечно, мы будем писать друг другу. Мы будем много-много писать! – наконец заговорила девушка. В порывистом ее голосе дрожала какая-то внутренняя борьба: смущение и тревога. Луиджи не видел, как крепко она сжимала руки мальчика.
- Ах, милая! Какая ты хорошая! Только бы ты не грустила – ты так хорошо смеешься! – говорил мальчик.
Луиджи оставался неподвижен, и взгляд его черных глаз был так же неподвижен, будто бы замерев. Вдруг мальчик воскликнул:
- Уля! Смотри! Антонио! Помнишь, я рассказывал тебе про одного мальчика, с которым я здесь подружился? Можно, я сбегаю к нему?
- Да, иди, - отозвалась Уля.
Но вдруг, как только шаги мальчика удалились, наступившее было молчание нарушил молодой мужской голос.
- Добрый вечер, прекрасная незнакомка, - сказал он со слегка наглыми и небрежными интонациями.
Луиджи в первый раз слегка улыбнулся и получше прислушался.
- Простите, я не говорю с незнакомыми молодыми людьми, - удивленно ответила Ульяна.
- Ах, разве мы с вами незнакомы? – с усмешкой проговорил молодой человек. – Так давайте же исправим эту глупую ошибку и познакомимся. Алессандро.
- Оставьте меня, иначе я позову моего друга, - серьезно сказала Ульяна.
- Вашего друга? Вот этого мальчишку, что только убежал? Что же, позовите! – нагло ответил молодой человек.
Луиджи встал с места и, обойдя изгородь, встал в тени дерева невдалеке от молодых людей.
Ульяна встала с места и хотела уйти в сторону, противоположную той, где был Луиджи, но молодой человек преградил ей дорогу, говоря:
- Куда же вы, дорогая моя? – и беря ее за руку.
Ульяна не успела ничего сделать, как Луиджи, встав за ее спиной, спокойно взял руку молодого человека и высвободил Ульяну. Молодой человек молчал, слегка опешив от неожиданности. Но Ульяна, быстро обернувшись, узнала Луиджи, покраснела и тут же отвернулась.
- Вы… вы, извините, кто такой? – с возмущением, впрочем, умеренным, спросил наконец пришедший в себя молодой человек.
Луиджи пожал плечами, не сводя пристального, черного взгляда с Алессандро.
Молодой человек посмотрел на него в испуге и, криво улыбнувшись, пробормотав:
- Ну, извините. Желаю вам… хорошо провести вечер, - скрылся из вида.
Луиджи взглянул на Ульяну. Она стояла по-прежнему отвернувшись и смотрела вниз. До него доносилось ее неровное, прерывающееся дыхание.
- Вы помните меня? – спросил Луиджи.
Ульяна медленно повернулась и быстро взглянула на Луиджи. Сколько прелести было в этом трепетном, испуганном, удивленном взгляде темно-синих глаз молодой девушки!
Луиджи стоял в двух шагах от нее. Ей приходилось поднимать глаза, так как он был выше ее. Изящные, почти прямые линии бровей его спускались от переносицы вниз, и на огромные, черные, глубоко посаженные глаза в свете фонаря падала длинная, прекрасная тень. Нижнюю половину его лица покрывала легкая борода, как если бы он недолго не брился. Мужественные, решительные черты его лица и серьезный, грустный взгляд, поразившие Ульяну в первый раз, когда она увидела его вблизи, теперь словно напугали ее.
- Да, - едва прошептала она.
Но тут послышались скорые шаги, и к Ульяне подбежал ее друг. Улыбка слетела с его губ, и он удивленно уставился на Луиджи.
Луиджи смотрел на Ульяну.
- Вот, познакомьтесь… - сказала она взволнованным голосом. – Это Тадеуш. А это… - и Ульяна взглянула на Луиджи быстрым, испуганным взглядом.
- Луиджи, - сказал он. – А вас, если я не ошибаюсь, зовут Ульяной?
Ульяна еще раз взглянула на него и слегка покраснела.
- Вам пора домой. Вы разрешите мне проводить вас? – спросил Луиджи с обычной спокойной, мягкой интонацией.
Тадеуш во все глаза смотрел то на Ульяну, то на Луиджи и, видя, что Ульяна молчит, весело сказал:
- Пойдемте, если вам по пути!
И тройка пошла по направлению к дому Ульяны.
Тадеуш болтал об итальянском мальчике, с которым только что говорил: тот рассказал ему много таких вещей, что «просто ужас», по словам оживленного мальчика. Луиджи шел рядом с Ульяной и не сводил с нее взгляда. Ульяна же ни разу не взглянула в его сторону и почти все время молчала. Когда они подходили к дому, Луиджи слегка наклонился и незаметно шепнул ей:
- Останьтесь после ухода мальчика.
Ульяна слегка вздрогнула, но не обернулась.
Тадеуш весело попрощался с подругой, но вдруг расплакался и, обняв Ульяну, начал уверять ее в том, что завтра утром еще непременно зайдет попрощаться с ней. Ульяна потерянно улыбалась ему и, вытирая ему с лица слезы, кивала головой. Наконец он скрылся за углом улицы.
Ульяна смотрела ему вслед и молчала. Луиджи стоял за ее спиной.
- Вы не посмотрите на меня на прощанье? – спросил Луиджи.
Ульяна нерешительно обернулась и как-то умоляюще посмотрела на него. Луиджи осторожно взял ее за руки; они еле заметно дрожали.
- Я люблю вас, - сказал он, не меняя тона и пристально смотря ей в глаза.
Ульяна отвернула голову и вся дрожала, но не отнимала рук. Луиджи нагнулся и поцеловал их.
- Пожалуйста, - вдруг проговорила Ульяна на одном дыхании и потянула к себе руки. Они легко высвободились, и девушка, подбежав к калитке, распахнула ее и в одно мгновение скрылась за листвой.
Луиджи несколько секунд стоял, не шевелясь. Взгляд его был полон нежной, горькой грусти. Он подошел к дому Ульяны и, взглянув на окна, сел на скамейку возле ограды, облокотившись руками о колени. Он сидел так с полчаса и наконец, медленно поднявшись и взглянув еще раз на темное окно второго этажа, пошел по пустой улице.

В следующий вечер Луиджи сидел на скамейке, на которой, как он знал, сегодня не будет двух иностранцев. Он сидел откинувшись на спинку скамейки и смотрел прямо перед собой.
Но скоро он услышал чьи-то шаги. Шаги были знакомыми, и он закрыл глаза, через секунду тяжело раскрыв их. По дорожке парка к его скамейке шла Ульяна. Она издалека заметила его и, не меняя шага, подошла и опустилась на другой конец скамейки. Луиджи не смотрел на нее, она на него – тоже.
- Сколько вам лет? – спросил Луиджи.
- Скоро восемнадцать, - ответила Ульяна слегка взволнованным голосом.
- Восемнадцать, - повторил Луиджи и, повернувшись, посмотрел на нее. Она встретила его взгляд и медленно опустила глаза. – И вы ни разу не были влюблены.
Ульяна удивленно посмотрела на него, снова опустила глаза и тихо сказала:
- Меня никогда не знакомили с молодыми людьми.
Тень улыбки пробежала по губам Луиджи. Она относилась к словам «молодыми людьми». Ульяна заметила эту реакцию, неловкость своих слов и, не зная, как ее исправить, вдруг протянула Луиджи свою ручку и сказала, улыбаясь с легкой дрожью в губах:
- Я не поздоровалась с вами.
Луиджи взял руку и, положив на скамейку, не выпускал.
- Ведь это неправда, - вдруг сказала Ульяна, не поднимая глаз, - то, что… Что вы сказали мне вчера… Что любите меня.
- Правда, - ответил Луиджи.
Ульяна порывисто вздохнула и быстро освободила свою руку.
- Я люблю вас за ваш взгляд, за ваш смех, за все весенние вечера, в которые я слышал ваш голос. Вы не верите мне? Я люблю вас за то, что вы не верите мне. Хотите, я наговорю вам много глупостей, как всякий влюбленный? Тогда вы поверите мне? – сказал Луиджи серьезно и вдохновенно, и в его голосе пробивались грусть и нежность его взгляда.
- Нет, нет, - повторила Ульяна умоляюще. – Нет.
- Дайте мне вашу руку, - сказал Луиджи.
Ульяна посмотрела на Луиджи и, уже не отводя взгляда, робко протянула ему руку. Луиджи взял ее в свои и, развернувшись совсем к Ульяне и слегка наклонившись, посмотрел на нее долгим взглядом. Вдохновение, любовь, грусть так ясно, так близко читались в нем, что Ульяна не выдержала и, отвернувшись, взволнованным голосом сказала:
- Не смотрите на меня так, не то я опять убегу от вас.
Луиджи опустил глаза и, казалось, забылся, держа руку Ульяны. Девушка ждала несколько секунд и беспокойно спросила почти шепотом:
- Я огорчила вас?
- Нет, - ответил Луиджи, будто опомнившись и поднимая глаза.
- Мне… я пойду, мне нужно домой, - сказала Ульяна, поднимаясь со скамейки и отнимая свою руку.
- Вы разрешите мне проводить вас? – спросил Луиджи, вставая.
- Еще не поздно, - ответила Ульяна. – Прощайте.
И она быстро пошла по парковой дорожке.

- Я рада, что вы ждете меня, - сказала Ульяна, подходя к скамейке, и слегка покраснела.
Луиджи быстро взглянул на нее, как будто боясь потерять эти слова.
- Пойдемте, погуляем по парку, - предложила она, проходя мимо.
Луиджи поднялся и пошел с ней рядом.
- Вы знаете, я сегодня отчего-то очень счастлива, - проговорила Ульяна, улыбаясь.
Румянец не оставлял ее щек, синие глаза ее сверкали, как в первый раз, когда Луиджи увидел ее под дождем.
Луиджи внимательно наблюдал ее, не пропуская ни одного движения.
- А вы знаете, когда я увидел вас впервые? – спросил он.
- Ах, нет! Когда же? – с волнением спросила Ульяна, поворачиваясь и смотря на Луиджи оживленными глазами.
- Вы тогда бежали под дождем, босиком и без зонтика, - ответил Луиджи.
- Я… - проговорила было Ульяна растерянно, но тут же рассмеялась.
Она в первый раз смеялась при Луиджи, и он восхищенно смотрел на нее.
- Что же, вам так понравилось, что девушка бежит по мокрому тротуару босиком? – спросила она нежно, смеясь.
- Верно, так.
- А хотите, я раскрою вам секрет моей самоотверженности? У меня и так полные туфли были воды.
- А вечер был так хорош, такой весенний, такой сверкающий, и вы были так веселы – почти как сейчас – что вам ужасно захотелось пробежаться под дождем прямо по лужам, так же как захотелось уйти из дома с цыганкой, - продолжил Луиджи серьезно, следя за Ульяной тяжелым взглядом.
Ульяна внимательно посмотрела на Луиджи и вдруг сказала:
- Отчего вы знаете меня лучше меня самой?
- Оттого что я долго подслушивал, - серьезно ответил Луиджи.
Ульяна расхохоталась.
- Когда я смеюсь, вы говорите серьезно, а когда я говорю серьезно, вы шутите, - отозвалась она.
- Я никогда не шучу, - ответил Луиджи.
И, хотя в этих словах не было ничего особенного, и сказаны они были обычным тоном, Ульяна так посмотрела на Луиджи, будто что-то больно полоснуло ее по сердцу. Луиджи заметил этот взгляд и, опустив глаза, сказал:
- Вы плохо знаете меня.
В его голосе просвечивала легкая грусть.
- Но я так хочу скорей узнать вас! – сказала Ульяна порывисто, остановившись.
Луиджи остановился вслед за ней и пристально смотрел на нее. Она вдруг взяла его руку и, волнуясь, сказала:
- Мы с вами будем друзьями, мы скоро подружимся! – но вдруг так ясно увидела в глазах Луиджи мучительное чувство, что растерялась и выпустила его руку.
- Зачем же вы испугались? – спросил Луиджи спокойно, но слегка неверным голосом. – Мы с вами будем хорошими друзьями.
Он слегка улыбнулся.
- Мне пора, - сказала Ульяна, принужденно и неровно улыбаясь.
- Нет, еще не поздно, - обычным голосом сказал Луиджи.
Ульяна взглянула на него. Мягкие, грустные глаза его смотрели на нее спокойно.
- Ну, так дайте мне руку, и пойдемте дальше! – сказала Ульяна, весело и нежно улыбаясь.
И они пошли дальше, взявшись за руки. Ульяна рассказывала о том, как она оказалась в Италии, о себе, своей семье, своей родине. Луиджи слушал, глядя на нее все тем же серьезным и грустным взглядом. Его редкие замечания так удивляли Ульяну своей верностью, что ей казалось, будто он подслушал не только несколько ее разговоров с Тадеушем, но и всю ее жизнь, все ее светлые и мрачные моменты, жил вместе с Ульяной в России и был знаком с ее родными. Например, его первое предположение о том, что она сиротка, и у нее, кроме бабушки, нет близких родственников, так удивило ее, что она растерялась и некоторое время шла молча.
Наконец они дошли до дома. Ульяна протянула Луиджи свою ручку, и он крепко пожал ее.
На другой вечер они встретились там же. Ульяна быстро подошла и протянула Луиджи обе руки. Радость встречи светилась на ее лице и говорила сама за себя. Они долго ходили по парку, и Ульяна предложила прогуляться по городу. Она говорила вдохновенно и оживленно; она рассказывала о всех своих мечтах, сомнениях, восторгах и печалях. Луиджи объяснял ей ее саму, как внимательный врач объясняет больному его болезни, и, незаметно для самого себя, раскрывал ей свою душу. Она держала его под руку и, слегка прижимаясь к его руке, так доверчиво, так наивно смотрела ему в лицо широко раскрытыми синими глазами. Когда он незаметно подвел ее к дому, она удивилась и сказала:
- Вы привели меня домой?
Ее голос звучал расстроено.
- Да. Уже поздно. Ваша бабушка будет волноваться, - ответил Луиджи.
- Ах, нет! Моя бабушка всегда ложится спать, не дожидаясь меня, и не знает, когда я прихожу. К тому же она совсем глуха и не слышит, как я приду. Пройдемтесь еще! Пожалуйста! – упрашивала Ульяна, не выпуская руки Луиджи и все так же наивно прижимаясь к ней.
Они бродили несколько часов, и говорили, говорили… Но вдруг Ульяна случайно заметила часы на одном из магазинчиков.
- Что это! Уже два часа ночи! – воскликнула она.
Она так испугалась, что чуть не заплакала.
- Но ничего страшного. Ведь ваша бабушка давно уснула, - сказал Луиджи, внимательно вглядываясь в свою спутницу.
- Да, но… - сказала она, но вдруг заспешила и быстро заговорила: - Пойдемте домой, пожалуйста, пойдемте скорей!
Она чуть ли не дрожала от страха.
Они скорым шагом пошли к дому Ульяны, но она вдруг освободила свою руку и сказала:
- Тут недалеко, я дойду сама.
- Недалеко?! Вы помните расстояние? Два часа ночи, - сказал Луиджи серьезно и беспокойно.
- Нет, нет! Я скоро добегу. Не ходите за мной! Слышите? Не смейте! – добавила Ульяна, видя по лицу Луиджи, что он все же хочет пойти за ней.
Она была как в лихорадке. Лицо ее исказилось страхом. Луиджи пристально, в удивлении смотрел на нее. Она быстро повернулась и скорым шагом пошла к дому. Луиджи подождал немного и незаметно пошел за ней, чтобы не терять ее из вида. Она не оглядывалась.

Луиджи ждал ее уже больше часа, но все напрасно. Ему почему-то казалось, что она не придет сегодня, и он вышел из парка, прошелся по тем местам, где они гуляли вчера. Улицы были пусты. Луиджи несколько раз проходил мимо ее дома; окно второго этажа было распахнуто, но нигде не было света. Он еще раз прошел по всему парку.
Было уже около одиннадцати, когда он брел по городу, сам не зная куда, и случайно вышел на набережную. Вдруг он увидел у ограды над рекой одинокую фигурку. Он пошел к ней, и не ошибся: это была Ульяна. Она так задумалась о чем-то, что не услышала его шагов. Он подошел к ней незамеченный и встал рядом с ней, облокотясь на ограду. Она испуганно отшатнулась, но, узнав его, снова повернулась лицом к реке и стояла молча.
- Я искал вас весь вечер, - сказал Луиджи обычным спокойным голосом.
- Зачем? Ведь я не пришла к вам в парк, - отозвалась Ульяна каким-то подавленным, приглушенным голосом.
- Вы могли бы не придти никогда. Что бы я тогда делал?
- Жили по-прежнему.
Луиджи слегка отрицательно покачал головой. Ульяна заметила это.
- Я пойду домой, уже поздно, - сказала она.
Луиджи поднял на нее глубокие грустные глаза.
- Пойдемте, поздно, - повторила она и пошла к дому.
Он шли молча. Набережная была недалеко от дома, и они скоро дошли. Но, не доходя до дома, Луиджи вдруг остановил Ульяну и, взяв ее руки, стал жарко целовать их. Ульяна молчала. Он поднял голову. Сколько любви было в этих черных, почти страшных и вместе с тем нежных глазах! Ульяна попыталась вырвать руки, но Луиджи не отпускал ее.
- Пустите! – почти крикнула она и, высвободив руки, бросилась к калитке, в одно мгновение оказалась внутри, подняла из вазы ключ и закрыла калитку на замок.
Луиджи подошел к калитке и взялся руками за металлические прутья. Ульяна стояла на садовой дорожке в нескольких шагах от него. Вдруг она подошла к калитке и, просунув руку через решетку, слегка коснулась пальцами до лица Луиджи.
- Уходите, - сказала она, и слезы покатились по ее лицу. Луиджи хотел взять ее руку, но она тут же отдернула ее.
Луиджи взглянул вверх на решетку, так, как будто хотел перелезть через нее. Ульяна приглушенно вскрикнула и убежала в дом.
Луиджи медленно отошел от калитки.
Ульяна вбежала к себе наверх, прислонилась лицом к стенке и замерла, закрыв глаза. Очертания ее лица терялись в темноте комнаты. Стук сердца был слышен в тишине неровными, сильными ударами. Так прошло несколько минут. Наконец она тихо подошла к распахнутому окну. Луиджи сидел на скамейке спиной к дому.
- Ведь вы не будете сидеть тут всю ночь. Идите домой, - сказала Ульяна негромко.
Луиджи поднялся со скамейки и встал лицом к окну.
- Идите же! – повторила Ульяна, но Луиджи все стоял, и темный взгляд его, отражающий свет фонаря, был так же грустен.
Ульяна отошла от окна. Луиджи еще несколько минут не спускал с него глаз, и вдруг услышал звуки фортепьяно. Грустные, нежные, они вливались прямо в сердце, и голос Ульяны, который он так любил, полился в ночной темноте так, как будто бы его можно было осязать. То робкая, то страстная просьба была в этих песнях. «Уходи», - пела Ульяна звуками, но звуки были так грустны, и голос ее был так печален. Слова песен отчетливо доносились до Луиджи. Не буди, не зови, дай мне прежние сны… Целую вечность длились эти звуки, растворяясь в ночной темноте и в ароматах цветов. Слезы катились по бледному лицу Ульяны и падали на белые клавиши. Глаза Луиджи смотрели в темноту так, как будто он видел перед собой самое дорогое, и грусть их становилась еще тяжелее.
Луиджи почти не заметил, как затихли звуки. Но, подняв голову, он увидел в окне Ульяну.
Ее бледное лицо нечетко вырисовывалось в темноте комнаты. Она, может быть, уже долго смотрела на него так, молча, почти не дыша. Вдруг она быстро наклонилась вперед, так что лицо ее осветилось и яркие глаза ее вспыхнули в свете фонаря, и, как будто в каком-то безудержном порыве протянув к Луиджи обе руки, сказала вдохновенным, надорванным голосом:
- Я люблю вас!
Луиджи сделал шаг вперед, Ульяна испуганно отшатнулась от окна, наскоро толкнула одну створку, закрывая его, и исчезла в темноте комнаты.
Она несколько раз прошлась по своей спальне и скоро легла в кровать. Противоречивые мысли мутили ее голову, но наконец сон приступил к ее головке, и Ульяна заснула в слезах, сладким и крепким молодым сном.
Она проснулась рано. Комната ее была полна свежего воздуха, в незапертое окно лился бледный свет утра и играл бликами на полу и стенах. Ульяна быстро встала с кровати, оделась и взглянула за окно. Улица была пуста. Она сбежала вниз и, выйдя в сад, увидела на садовой дорожке, возле калитки, большой букет белых роз. Она замерла на минуту, не сводя глаз с букета, словно не веря своим глазам, тихо подошла к нему, осторожно подняла розы, открыла калитку и, выйдя на улицу, оглянулась по сторонам. Никого не было. Ульяна медленно вернулась в дом с букетом роз в руках.

Уже стемнело, когда Ульяна выглянула за окно. Луиджи стоял на узкой дороге, прислонившись к ограде противоположного дома. Ульяна покраснела, улыбнулась ему и быстро сбежала вниз. Луиджи подошел к калитке, встречая ее. Глаза его, замутненные любовью, смотрели напряженно и тревожно.
На Ульяне было белое платье.
Она молча взяла Луиджи под руку и, увлекая его в сторону набережной, заговорила тихим, нежным, робким, но оживленным голосом:
- Вы знаете, мне сегодня снился странный сон. Мне снилось дерево, зеленое и красивое, тонкое, и на нем росли большие, прекрасные белые цветы, каких я никогда не видела. Они падали с дерева на траву, и, когда они касались зеленой, шелковой травы, с них скатывалась роса. Там были вы. Вы сидели на скамейке в саду и что-то говорили мне, и все смотрели на меня. А я вдруг взяла вас за руку, и мы побежали в какой-то дом. Я бежала впереди и вела вас за руку; в доме было много-много белых легких, высоких дверей, а комнаты все были пустые, и все полы в свете солнца. Мы всё бежали, и я толкала одной рукой двери, и их было так много… И я плакала.
Ульяна замолчала. Она глубоко дышала и шла опустив глаза.
- Объясните мне, что это значит, что мне снится такой сон, - добавила она.
- Вы сами догадаетесь позже, - ответил Луиджи.
Ульяна удивленно взглянула не него. Они дошли до набережной и встали у оградки.
- Смотрите, как блестит река! Вам нравится? – сказала Ульяна вдохновенным голосом, указывая пальчиком на сияние темной реки в свете вечерних огней.
- Да, - ответил Луиджи.
- Правда? – сказала Ульяна, не дожидаясь ответа, и повернулась к Луиджи.
Взгляд ее был выразителен, глаза сверкали. Она вдруг взяла его за руки и с чувством сказала так, как будто давно уже думала об этом:
- Отчего у вас глаза такие грустные?
Луиджи смотрел на нее молча, не отрывая взгляда, и сжимал ее руки. В этом пожатии было все. Они чувствовали прикосновение друг друга, они смотрели друг на друга глазами, полными любви. Блики вечера отражались в этих глазах и сверкали на ресницах. Ульяна медленно склонилась к Луиджи и, спрятав лицо на его плече, прошептала:
- Нет, нет, не надо, не смотри так. Я... не выдержу… У меня сердце разорвется от счастья.
Луиджи стоял, не двигаясь, боясь нарушить ее покой. Наконец она осторожно отстранилась от него и, медленно выпустив его руки, сказала, тихо улыбаясь:
- Не ходи за мной. Не ходи.
Луиджи стоял на набережной и смотрел, как удаляется ее одинокая белая фигурка.

Она выбежала к нему на скамейку и, сев рядом с ним, взяла его руки.
- Ты такой красивый сегодня, - вдруг сказала она.
Луиджи не выдержал и слегка улыбнулся. Ульяна расхохоталась.
- Ах, вот как можно тебя развеселить! Смотри же, ты со мной каждый вечер будешь улыбаться! И я еще увижу, как ты смеешься! – говорила она весело. – Но только не подумай, что мне не нравятся твои грустные глаза. Я их больше всего люблю, больше всего на свете.
- Мне нужно сказать тебе… - сказал Луиджи, когда она замолчала, и не договорил, внимательно смотря в ее глаза.
Взгляд Ульяны сделался слегка испуганным.
- Что же? – спросила она.
Луиджи достал из кармана изящную коробочку и, раскрыв ее, вынул чудесное кольцо. Он взял ручку Ульяны и надел кольцо на ее пальчик. Рука задрожала в его руках. Он поднял глаза. Ульяна побледнела. Она слегка дрожала всем телом, в ее глазах были страх и какая-то мука.
- Нет, нет, снимите это, - сказала она, протягивая ему обратно руку с кольцом.
Он взял руку, но она тут же отдернула ее и с еще большим испугом и удивлением смотрела на него. Вдруг она встала и быстро пошла к калитке, как-то странно, слегка отстраняя от себя руку с кольцом.
- Ульяна! – сказал Луиджи, вставая за ней.
Голос его был взволнован. Она обернулась и, дико посмотрев на него, опять быстро пошла к дому, но вдруг снова обернулась и порывисто, с горьким чувством сказала:
- Завтра, завтра, на набережной! – и скрылась в саду.

Луиджи сидел на скамейке, что стояла на набережной недалеко от оградки. Он ждал два часа. Наконец он услышал шаги, и сердце его радостно вздрогнуло: он уж не надеялся дождаться их.
Ульяна покойно прошла мимо Луиджи и, не глядя на него, встала у оградки, смотря на реку. Так прошло несколько минут. Наконец Луиджи встал со скамейки, подошел к Ульяне, встал за ее спиной и, слегка наклонившись, сказал:
- Ты должна сказать только одно слово.
Она медленно повернулась к нему. Лицо ее было покойно, в глазах читалось совершенное, полное счастье. Она слегка улыбнулась почти одними глазами, но это не была ее прежняя веселая улыбка: в ней было что-то спокойное и неосознанно грустное. Ульяна подняла руку, на которой сияло кольцо, и поднесла ее к губам, слегка касаясь их, как будто скрывая эту улыбку.
- Да, - сказала она. – Я угадала?
Луиджи взял ее за руку, и они тихо пошли с набережной. Они еще долго бродили по темному, пустому городу.*










*Этот рассказ – одно из моих стихотворений, написанное в прозе. Вот это стихотворение.


*** (Вечера на итальянских улицах.)

Ты не любишь меня, ты мне лжешь.
В долгом сне и за окнами – ты.
Отчего же так сладостен дождь
И глаза у тебя так грустны?

Я играла тебе: не буди,
Не зови, дай мне прежние сны.
Я играла тебе – уходи,
Только звуки так были грустны.

Я смотрела в твои ли глаза?
Чье же сердце стучало в груди?
Чье лицо ты увидел в слезах?
Понимал ли ты в них – подожди?

Дай мне время забыть о тебе,
Дай заснуть в этих чистых слезах.
Что тебе в этой тихой мольбе?
Отчего твои грустны глаза?