Стебли ядовитого одуванчика

СТЕБЛИ ЯДОВИТОГО ОДУВАНЧИКА


 В солнечном городе Тбилиси, на улице Макиавелли жил одинокий человек. Имя ему было Эффенди. Фамилии его никто не знал, так как, по его рассказам, он был беженцем с юга Ямало-Ненецкого автономного округа, где потерял паспорт во время вспыхивавших повсюду вооружённых конфликтов.
 Он приехал в Грузию, чтобы найти своего сына Мойше, который в смутные времена перестройки подался на заработки на Кавказ, да так и пропал без вести. Поэтому по приезду в Тбилиси Эффенди снял комнату на двух хозяев, что в доме номер восемнадцать по улице Макиавелли, и устроился в коммерческую лавку помощником аптекаря.
 И как-то раз, ранним числом сентября, после обеда в аптеку зашла женщина пятидесяти двух лет.
 - Аптекарь, - сказала она, - мне нужна лечебная трава.
 - Какая? - спросил Эффенди, который именно в этот день стоял за прилавком, подменяя аптекаря.
 - Стебли ядовитого одуванчика.
 - Это очень ядовитая трава, женщина, - сказал Эффенди. - Просто так её на руки не выдают.
 - У тебя горе, - проникновенно сказала она, глядя Эффенди прямо в глаза. - Сына ищешь. Могу тебе помочь.
 Эффенди остолбенел.
 - Откуда ты знаешь про моё горе, женщина? - спросил он наконец.
 - Я была ученицей у самой Ванги, и могу помогать людям, - серьёзно ответила та.
 - Ну и как зовут тебя, ученица Ванги? - подозрительно спросил Эффенди.
 - А зовут меня Тамара Николаевна.
 - Ну ладно, - сказал Эффенди и достал из кармана пучок ядовитых одуванчиков. Однако он не торопился отдавать его женщине. - А это точно, что ты мне поможешь, Тамара? Я ведь уже десять с лишним лет скитаюсь по миру в поисках сына моего единоутробного, Мойше. Я везде побывал - и в Сыктывкаре, и в Улан-Баторе, и в Улан-Удэ... Даже в Астрахани был! Повидал немало - и революции, и гражданские войны, даже бунт за отмену хлебной реформы своими глазами видел! Но сына так и не нашёл...
 Тамара Николаевна призадумалась.
 - Трудно тебе пришлось, - наконец сказала она. - Но я ведь всё-таки у Ванги училась. Знаю, что к чему.
 С этими словами она уверенно выхватила пучок у Эффенди, взяла его самого за правую кисть и на его изумлённых глазах начала бормотать что-то по-болгарски.
 - Умный Вуду, помоги! Умный Вуду, помоги! - только эти слова мог разобрать Эффенди из потока болгарских слов.
 ... Так они простояли десять-пятнадцать минут. После этого Тамара сказала Эффенди:
 - Сын рядом с тобой. Он ждёт тебя. Найдёшь его в скором времени.
 Эффенди испытал необычайную радость. Глаза его засверкали, совсем как в далёком детстве, когда ему показывали мятный пряник.
 А в это время за стеллажами аптеки стоял старый уборщик Гиви. И он всё слышал.
 Он бросил швабру и со всех ног побежал к аптекарю.
 - Что у тебя, генацвали? - строго спросил аптекарь. - Говори! Только быстро чтобы!
 - Беда, Вахтанг! - хрипло закричал запыхавшийся Гиви. - Вай-вай-вай!
 - Ара, не суетись, да? - раздражённо воскликнул аптекарь. - Говори по существу чтобы!
 - Эффенди-беженец недоброе затевает, шайтан! С Тамаркой-ведьмой шушукаются...
 Вахтанг на минуту задумался.
 - Ладно, - сказал он. - Будем решать вопрос. А ты иди давай! У входа подмети там...
 - Слушай, я не буду, да? - возмутился Гиви. - Мальчика нашёл, да?!
 - Ну ладно, ладно, - поднял руки Вахтанг. - "Хванчкара" есть?
 - Чача есть, - хмуро ответил пожилой Гиви.
 - Вот иди и пей тогда!
 - Ай, спасибо, да? - обрадовался уборщик и вышел из кабинета.
 Вахтанг набил трубку табаком и задумчиво закурил. "Вот так Эффенди, - подумал он. - Пригрел на груди змею. Так весь план сорвёт, падаль!"
 Он встал со своего роскошного кресла и спустился в подпол. Длинный коридор подвала освещался тусклым светом свечей, прикреплённых к стенам. Вахтанг проследовал в самый конец подвала и встал перед дверью, подбирая нужный ключ.
 Дверь открылась, и из темноты пахнуло плесенью. Вахтанг взял одну из настенных свечей, что находились рядом с дверью, и вошёл внутрь комнаты. В её центре стояли больничные носилки, к которым был накрепко привязан молодой человек тридцати лет от роду. Заметив Вахтанга, он приподнял веки и тихо застонал.
 Вахтанг прошёл в дальний угол комнаты. Там он развязал мешок, достал из него алюминиевую миску и набрал в неё отрубей, что хранились в мешке. Затем он открыл флягу с водой, что стояла подле мешка с отрубями, и плеснул в миску немного воды.
 - На, - протянул он миску молодому человеку, освободив тому одну руку от оков ремней сыромятной кожи.
 Молодой человек жадно набросился на пищу. Несколько секунд Вахтанг молча смотрел на него и слушал жадное чавканье. Потом, слизав последнюю каплю с миски, молодой человек отбросил её на бетонный пол подвала. Вахтанг подошёл к нему и привязал свободную руку обратно к носилкам. Потом сел на пол, по-турецки скрестив ноги.
 - Пой давай, - потребовал Вахтанг, исподлобья глядя на привязанного. - Мимино чтобы.
 И пленник хорошо поставленным голосом запел:
 - Мера мамхэрэбс удзиро зецаг,
 замбахис твери.
 Ту мэмхис мгери ту севдиано
 маица мгери.
 Мера мамхэрэбс вардэбис сутква
 какачос пери.
 Алвад симгэра туда манатлэс
 кхода мэц мгэри.
 Пленник тяжело вздохнул и сглотнул слюну.
 - Припев давай, - потребовал Вахтанг, и пленник продолжил:
 - Чито гверито, чито маргалито, да.
 Чито гверито, чито маргалито, да...
 Вахтанг отчаянно схватил себя за голову и спёртым от удовольствия голосом закричал:
 - Дальше давай!
 Пленник перевёл дух и с энтузиазмом затянул второй припев. Вахтанг начал хлопать в ладоши, поддерживая ритм песни. И уже на третьем куплете аптекарь не выдержал и пустился в пляс.
 - Асса!! - неистово кричал он, выплясывая прекрасную лезгинку.
 Пленник последний раз пропел припев и моментально замолк. Потный Вахтанг тяжело дыша опустился на пол и удовлетворённо скрестил ноги.
 - Ай, хорошо, - прошептал он и вытер взмокший лоб платком. - Теперь давай о делах говорить будем.
 - Спрашивай, - вздохнул пленник.
 - Помню, я спросил тебя, - издалека начал Вахтанг, блаженно прикрыв глаза, - будет ли в Грузии новый правитель? И ты ответил, что всё течёт, всё меняется; и всё, что имеет начало, имеет и конец. Было? Было! И на самом деле, через сорок две луны правитель поменялся...
 Пленник слабо застонал, желая выразить протест словам аптекаря, но Вахтанг резко осадил его:
 - Молчи! Я говорить хочу... Потом я спросил тебя, будет ли на Украине новый президент? И снова ты сказал, что всякое может случиться. Так?
 Пленник недовольно закряхтел.
 - Так, - довольно протянул Вахтанг. - И вскоре Украина получила нового правителя. А после я спросил тебя, что делать мне с ненавистными приступами диареи, что два месяца мучают меня? Правильно?
 Пленник устало вздохнул.
 - Правильно, - подытожил Вахтанг. - И ты сказал: лечиться! И действительно, я полежал в больнице и в скором времени полностью избавился от этого злого недуга!
 Аптекарь перевёл дух.
 - И тогда, - торжественно сказал он, - я понял: ты пророк! И я пришёл к выводу, что наши усилия надо объединить.
 Пленник тихо сглотнул.
 - И теперь я спрашиваю тебя: скажи, пророк, грядёт ли в стране новый государственный переворот?
 - Жизнь непредсказуема, мудрый аптекарь, - ответил пленник затаившему дыхание Вахтангу. - А как будет вершиться история - зависит лишь от человека и Высшего Разума, управляющего Вселенной. Такое моё мнение. Только не бей меня больше сырой плетью...
 - Ты хороший пророк, - сказал Вахтанг и поднялся с бетонного пола. - Верю тебе. Завтра принесу тебе халвы.
 С этими словами он подошёл к двери и открыл её.
 - Я последую твоему совету, пророк, - сказал аптекарь, стоя в дверном проёме. - Я тоже чувствую, что время пришло! И прямо сейчас начну готовить ядовитый отвар. А завтра отнесу его в администрацию. Потом я стану управлять страной, а ты каждый день будешь питаться свежей хурмой и виноградом!..

* * *

 ... Дверь Тамаре Николаевне открыл муж - лысый, маленького роста болгарин с сигаретой в зубах.
 - Чего принесла? - недовольно спросил он по-болгарски.
 - Стебли ядовитого одуванчика достала, - радостно сообщила Тамара. Тоже по-болгарски, не нарушая традиций чисто болгарской семьи.
 - Всё не уймёшься никак. Как тебя только из больницы ещё не выгнали?
 - Я, Иван, - надменно ответила Тамара, - дипломированная медсестра, между прочим!
 - Ну ладно, ладно... А как же тебе стебли ядовитого одуванчика дали? Их же просто так на руки ни один аптекарь не даст!
 - Да просто, - махнула она рукой. - Эффенди-беженец дал. Сказала ему, что у Ванги училась. Сказала, что сына ищет. Помочь пообещала...
 - Ну, так это каждая собака знает, что он сына ищет, - хмыкнул Иван. - Вот чудак-человек! Поверил ещё...
 - И что мы - так и будем в дверях стоять? - раздражённо спросила Тамара. - Мне дела делать надо! Дай пройти!
 - Ах, да! - показно засуетившись, освободил проход муж. - У тебя же практика Вуду! Слушай, жена, ты в своём уме, а? Или может, в диспансер уже сбегать? Психический?
 - Я, Иван, - гордо ответила та, - между прочим, почти книжку уже прочитала. Про Вуду. А ты как был чурбаном, так и остался! И кто меня в ЗАГС тогда тянул?..
 - Прямо с языка сняла, - парировал Иван. - Ладно, ты только одно мне скажи: чем тебе Вахтанг-аптекарь так насолил, что ты его со свету сжить хочешь?
 Глаза Тамары засверкали недобрым огнём.
 - А тебе приятно будет, когда этот старый ишак будет две недели, изо дня в день, под себя по-большому ходить?! Я тебя спрашиваю: приятно было бы тебе, чистокровному болгарину, каждый день вонючие простыни стирать и "утки" за ним носить?!
 Иван саркастически ухмыльнулся и широко зевнул.
 - Вот и отстань тогда! - грозно крикнула Тамара. - И не вмешивайся больше! Никогда!
 Иван устало покачал головой и ушёл на кухню.
 - Диспансер, - раздражённо бормотала Тамара, проходя в комнату и плотно задёргивая шторы на окнах. - Психический... Вот послал Бог мужа! Ничего в магии не понимает совсем!.. Ну и что, что я одну книгу только про Вуду успела прочитать? Ведь для осуществления задуманного... Слышишь, Иван?! - повысила голос она. - Я говорю, что для этого не надо многолетних практик, понимаешь или нет? Надо обладать только единственным желанием, одной только мыслью, которую надо силой разума заставить стать материальной! Понял?!
 Из кухни раздался надрывный кашель.
 - Ну и чёрт с тобой, - пробормотала Тамара Николаевна. - Так всю жизнь и будешь в своём вонючем пункте приёма стеклотары работать! И ноги об тебя будут все, кому не лень, вытирать...
 Она устало махнула рукой и начала готовиться к мистическому обряду. Закрыв дверь комнаты на ключ, она установила письменный стол посередине комнаты и разделась догола. Затем Тамара достала из шкафа длинные бусы и, одев их на худую, морщинистую шею, подошла к дивану. Из его недр она извлекла сшитую накануне тряпичную куклу, набитую ватой, и усадила её в центре стола. Также рядом с куклой легли фотография улыбающегося Вахтанга, пучок ядовитых одуванчиков и большое ржавое шило.
 Тамара обрезала бутоны одуванчиков и зажгла свечу.
 - Умный Вуду, помоги! Умный Вуду, помоги! - приговаривала она, танцуя вокруг стола со свечой в руке. Тяжёлые бусы сильно били её по груди.
 В танце, напоминающем пляски африканских шаманов, Тамара провела ровно восемнадцать минут. По его окончании она бессильно упала на колени и распростёрла руки.
 Отдышавшись, Тамара поднялась с колен и подошла к столу.
 - Да взыщется, - сказала она скрипучим голосом, - и по деяниям воздастся!
 С этими словами она взяла шило и растёрла об него стебли ядовитых одуванчиков. Потом медленно направила острие шила на то место, где у тряпичной куклы должна была находиться грудная клетка.
 - Всё когда-то кончается, - страшно прошептала она. - Вот и тебе пора.
 И проткнула куклу насквозь...

* * *

 Эффенди мирно спал на лавке для посетителей, когда к нему подбежал потный, бледный как луна Гиви.
 - Беда! Беда! - хрипло закричал старый уборщик прямо в ухо спящему Эффенди.
 Эффенди резко вскочил и, невероятно быстро моргая, стал нервно оглядываться по сторонам страшными глазами.
 - Да тут я, - потряс его за плечо Гиви. - Просыпайся уже, шайтан тебя дери! Беда, говорю!
 - А? Где?.. Кто?..
 Эффенди пока не мог прийти в себя.
 - Слушай сюда, да? - нервно кричал Гиви. - Я подвал мыл, да? А потом слышу: наверху грохот как будто, да? Я швабру бросил и наверх, к Вахтангу побежал! И что?!
 - Ну? - спросил слегка оклемавшийся Эффенди.
 - Ты меня слушай, да? Прибегаю - а Вахтанг сам не свой на полу лежит, да? Я ему: "Ара, что случилось, генацвали?" А он за сердце схватился и говорит: "Ай-яй-яй, Гиви, дорогой, инфаркт миокарда случился! Плохо на душе как-то!" Вот я за тобой и прибежал, да? Пойдём, помогать будешь. В больницу чтобы...
 С этими словами Гиви потянул Эффенди за рукав и повлёк за собой. Из кармана уборщика выпало что-то металлическое и со звоном приземлилось на пол.
 - Постой, - сказал Эффенди и нагнулся.
 - Ай, пошли уже, да? - нервно прокричал Гиви. - Потом поднимешь! Не время сейчас, да?
 Эффенди поднял с пола связку ключей и, увлекаемый Гиви, спешно положил их в карман.
 Они забежали в кабинет Вахтанга и увидели, что аптекарь находится в бессознательном состоянии.
 - Ай... Беда, - сокрушённо прошептал Гиви и смахнул со щеки слезу.
 - Подожди, - сказал Эффенди и нагнулся к лежащему на полу Вахтангу. - Дышит ещё! Значит, ты за руки, я - за ноги! Вперёд!
 Они осторожно взяли Вахтанга и понесли его в центральную клиническую больницу.
 ... Через полчаса аптекарь лежал на реанимационном столе. Он пришёл в себя, но бормотал что-то бессвязное.
 Возбуждённый Гиви быстро ходил по больничному коридору. Эффенди сидел на полу, обхватив голову руками.
 - Вот так, джигиты, - послышался вдруг голос молодого врача. - Инфаркт миокарда - это вам не шаурмой торговать. "Хванчкара" есть?
 - Чача есть, - засуетился Гиви и достал из кармана бутылку.
 - Дай, - потребовал врач.
 Гиви спешно протянул ему бутылку, и врач сделал три жадных, больших глотка.
 - Жить-то будет, а? - дрожащим голосом спросил Гиви.
 - На всё воля Аллаха, - спёртым голосом отозвался врач и занюхал рукавом.
 - А можно мы зайдём, да? - просительно сказал Гиви. - Поддержать... Приятно чтобы...
 - Да ему-то не всё ли равно будет? - равнодушно сказал врач и отдал Гиви бутылку. - Ладно, идите пока...
 Эффенди поднялся и, отряхнувшись, проследовал за Гиви в палату.
 - Медея! - послышался из-за дверей недовольный голос врача. - Давай уже Тамаре звони! Как операция - так медсестёр нету совсем! Давай-давай! Побыстрее чтобы!
 - Вай-вай, - огорчённо сказал Гиви. - Ты погляди, а? Больница - и медсестра куда-то ушёл, да? Коррупция везде!..
 Эффенди промолчал и так же молча уселся на пол около двери. Левый глаз его заметно подёргивался с периодичностью в пять секунд.
 Гиви сел на стул рядом с кушеткой Вахтанга и печально опустил голову.
 Так они и просидели в полном молчании ровно двадцать девять минут.
 - Так, мужчины, - раздался голос вслед за скрипом открывшейся двери. - На выход пора. Больному покой нужен.
 Гиви устало повернул голову. Эффенди так и остался сидеть, не поднимая глаз.
 - Давайте-давайте, джигиты, - нетерпеливо сказала Тамара, проходя вглубь палаты. - Здесь всё-таки реанимация.
 Эффенди поднялся, отряхнулся и молча вышел. Гиви немного подумал, затем махнул рукой и медленно направился к двери.
 - Коррупция везде, - сердито пробормотал он. Дверь захлопнулась.
 Тамара подошла к лежащему Вахтангу и с ненавистью прошептала:
 - Живучий ты, аптекарь! Даром что грузин...
 И в это время раздался возбуждённый писк датчиков жизнеобеспечения. Вахтанг пришёл в себя.
 Он медленно поднял веки и, щурясь, посмотрел на Тамару.
 - Ты?! - Вахтанг сделал страшные глаза. Датчики пульса необычайно оживились. Тамара продолжала с ненавистью смотреть прямо в глаза аптекарю.
 - Так это ты, ведьма, меня... вместе с Эффенди... под монастырь подвела? - Вахтанг был слаб, и произносимые им слова давались ему очень тяжело. - Говори!
 - Тебе, аптекарь, повезло, - холодно ответила Тамара. - Но это продлится недолго. Поверь мне. У меня дома, в туалете, висит плакат великой Ванги! Я чувствую её энергию! И теперь твоя жизнь полностью в моих руках...
 Вахтанг медленно огляделся по сторонам совершенно пустой палаты. Ему стало страшно.
 - Почему? - дрожащим голосом спросил он. - Почему, женщина?..
 - Потому, что тебе никогда не понять душу гордой болгарской женщины, - надменно ответила Тамара. - Потому что не может болгарская женщина унижаться и носить "утки" за грязным аптекарем! Потому что не должна она жить с маленьким, лысым и безграмотным мужем, для которого верх карьеры - это должность начальника пункта приёма стеклотары!
 Вахтанг с ненавистью задышал.
 - Чего ты хочешь, женщина? - с надрывом произнёс он. - Ты хочешь, чтобы страна, в которой ты живёшь, стала одной из пресмыкающихся перед Америкой колонией? А?! Ты хочешь, чтобы этой страной правили проамериканские марионетки?
 Тамара молчала.
 - Ты даже не понимаешь, - продолжал Вахтанг, - что своими руками ты загубила будущего президента, который должен был бороться за светлое будущее своей великой страны! Я мог возродить эту страну! Я сделал бы её неприкосновенной от посягательств этих янки!..
 Тамара стеклянными глазами смотрела на Вахтанга.
 - Умный Вуду знает правду, - равнодушно сказала она. - Стебли ядовитого одуванчика никогда не подводят. Вот и ты от возмездия не ушёл...
 Вахтанг закатил глаза. Тело его несколько раз конвульсивно дёрнулось. Датчик сердцебиения протяжно запищал...

* * *

 Эффенди зашёл в пустую аптеку.
 "Помощник всегда уходит из аптеки последним", - грустно подумал он. Засунув руку в карман, он обнаружил в нём незнакомый предмет. Эффенди извлёк его и внимательно посмотрел на ладонь. На ней лежала связка ключей, которую выронил старый уборщик Гиви.
 - Надо пойти и закрыть подвал, - устало вздохнул Эффенди. - Гиви наверняка забыл его запереть.
 Он спустился по лестнице в подвал и убедился в правоте своих слов. Дверь подвала была открыта, и в глубине его, на полу лежала слабо освещаемая свечами швабра. Рядом с ней одиноко стояло ведро.
 Эффенди подошёл к швабре и вдруг заметил дверь, контур которой виднелся в конце коридора. Он подошёл к ней и дёрнул за ручку.
 "Закрыто", - отметил он и вспомнил, что в руке держит связку ключей. Не долго думая, Эффенди начал один за другим вставлять ключи в скважину.
 С немалой долей детского любопытства он открыл дверь и заглянул внутрь холодной комнаты. Его взору предстала печальная и страшная картина: больничные носилки с привязанным к ним человеком стояли посередине комнаты. Под носилками стояла большая зловонная лужа.
 Человек, привязанный к носилкам, тихо и слабо застонал.
 - Не бей меня, мудрый аптекарь, - попросил он.
 - Кто ты? - в недоумении и страхе спросил Эффенди и осторожно подошёл к носилкам.
 - Ты не аптекарь Вахтанг? - недоверчиво спросил человек.
 - Нет, - ответил Эффенди, - я его помощник. И ты не ответил на мой вопрос. Почему тебя держат здесь? Ты политический преступник?
 - Я Мойше, сын Эффенди из Ямало-Ненецкого автономного округа, - печально сказал человек.
 Эффенди поперхнулся и выбежал из комнаты. Со стены у входа в комнату он дрожащими руками снял свечу и, спотыкаясь, вернулся к носилкам.
 - Не бей меня, мудрый помощник аптекаря, - со слезами попросил человек. - Зачем ты убежал из комнаты? Почему ты молчишь?..
 Эффенди склонился над носилками, освещая худое, заросшее грязной бородой лицо человека.
 - Сын! - промолвил побледневший Эффенди. - Сын!!
 Человек с трудом разлепил веки.
 - Отец! - прошептал он и устало улыбнулся.
 Эффенди окинул горящим взором носилки и принялся неистово перегрызать ремни сыромятной кожи, сковывающие Мойше.
 - Как же ты оказался здесь? - тяжело дыша, спросил счастливый Эффенди, когда последний ремень упал на пол. - Как же долго я тебя искал!..
 Мойше, однако, не торопился вставать с носилок.
 - Я приехал в Тбилиси около года назад, - не меняя положения, ответил он. - До этого я всё время жил и работал в Цхинвали. Я лепил глиняные горшки и продавал их на местном рынке, а жил в бараке у доброго крестьянина Зураба. Но когда в Цхинвали начались вооружённые конфликты, я сбежал в Тбилиси. Я никогда не признавал войну...
 - Почему ты не встаёшь, Мойше? - испуганно спросил Эффенди. - Что с тобой?
 - Я, отец, около года лежу, привязанный к носилкам, - дрогнувшим голосом ответил Мойше. - И мне трудно заставить мышцы прийти в движение. Когда я приехал в Тбилиси, меня взял на работу аптекарь Вахтанг. Я работал помощником аптекаря, и он постоянно разговаривал со мной, спрашивал, советовался... Я отвечал довольно туманно - сказались три года, проведённые в институте на факультете психологии. Но в один день Вахтанг сказал мне, что я пророк. Потом он завёл меня в подвал и начал бить меня...
 Эффенди слушал, и по его бешено работающим желвакам катились слёзы негодования.
 - ... сначала он бил меня небольшим мешком сахарного песку. А потом, когда я уже был привязан им к этим носилкам, он стал делать это сырой плетью, - продолжал Мойше. Из глаз его тоже текли слёзы. Слёзы бессильной злобы. - Через несколько дней я почувствовал сильнейшее недомогание. По ночам от дикой боли я не мог сомкнуть глаз. Вахтанг отвёз меня в больницу, и мне хирургическим путём удалили половину мочевого пузыря...
 - Паршивый шакал! - закричал Эффенди. - Я убью его!
 - Он получит своё, отец, - устало сказал Мойше. - Судя по тому, что сегодня ты пришёл закрывать подвал, - с ним что-то случилось. Он всегда приходил сюда после закрытия аптеки сам, бил меня и после этого закрывал подвал.
 - Ты прав, сын, - сказал Эффенди. - Сегодня у этого недостойного выродка случился инфаркт.
 - Бог всё видит, - ответил на это Мойше. - Высший разум не допустит, чтобы психически больной человек пришёл к власти.
 - Как ты сказал? - изумлённо спросил Эффенди. - К власти?!
 - Да. Он кормил меня отрубями и заставлял петь грузинские песни, а сам готовил ядовитый отвар, с помощью которого хотел отравить президента и совершить государственный переворот.
 - Презренный шайтан! - горячо воскликнул Эффенди.
 - Бог с ним, - спокойно ответил Мойше. - Скажи лучше, отец, где ты живёшь?
 - В восемнадцатом доме на улице Макиавелли, - сказал Эффенди. - Я снял комнату на двух хозяев, потому что знал, что когда-нибудь в ней будут жить два хозяина! И я оказался прав! Я нашёл тебя, сын!..
 - Спасибо, отец, - промолвил заплаканный Мойше. - Когда-то Макиавелли сказал: "За любой политической идеей стоит заурядный интерес к вещам". Он был прав. Вахтанг хотел прийти к власти исключительно для того, чтобы получить доступ к полному собранию сочинений Ницше, находящихся в закрытом государственном книгохранилище. А ещё он мечтал о золотом унитазе и ванной, наполненной доверху чёрной икрой...
 Эффенди понимающе кивнул и пристально, с невыразимой любовью посмотрел на вновь обретённого единоутробного сына.
 - Отец, почему у тебя так часто дёргается глаз? - спросил Мойше.
 - Ерунда, сын, - махнул рукой Эффенди. - Это нервный тик. Я спал и видел сон, как мы с тобой едем отдыхать в пансионат на Волге. А старый уборщик Гиви разбудил и напугал меня...
 Он наклонился и нежно, со всей отцовской любовью, обнял сына. Свеча выпала из его рук и, приземлившись в лужу экскрементов, моментально погасла. В темноте послышался надрывный плач. Но текли из глаз отца и сына уже другие слёзы. Слёзы счастливого обретения друг друга.


КОНЕЦ