цид

Сердце, сжатое ледяной рукой билось очень неохотно…. Глаза уже не видели черного асфальта.… Оставалось только одно желание – жить…

Мне было всего 12 лет, когда я впервые услышала зов смерти. Просто однажды лишилась чувств. Меня едва успели спасти. Тогда же было это страшное слово «опухоль». Мне обещали 10 лет жизни, а потом – все!

Можно ли стать взрослой в 12 лет? Пожалуй, да.… Ведь именно это и предстояло мне. А пока была тупая боль. Боль несбывшегося, того, чему уже не суждено было сбыться. Будущее, когда-то так сладко манящее, стало теперь лишь словом. Обычным словом длиной в 3650 дней.
-Пап… как так можно? – я спрашивала, понимая, что не услышу ответа.

Почти год я пыталась свыкнуться с этой мыслью и научиться жить по-новому. Вокруг меня суетились люди в белом, но каждое их движение лишь укорачивало мою жизнь. Укорачивало потому, что не могло сделать длиннее.
Я постоянно изменялась. Наверное, часть меня уже умерла. Не было больше страха смерти. И вправду, зачем бояться этой неизбежности, если она уже нависла над тобой.

При наличии черного даже серое видится белым. Так и мое бессмысленное существование считалось жизнью. Но мечты умирали одна за другой. Никогда мне уже не окончить институт, не купить машину.… В будущем ясно просматривалось лишь одно – смерть.

Говорят, что жить всегда надо ради чего-то. Ради какой-то цели. Ну а я, я жила ради…смерти.
Как-то очень сразу меня покинули все друзья. Даже Жека. Пусть она всегда поддерживала меня, но ее и мое счастье стали абсолютно разными. Ей же не понять, как можно отсчитывать свои последние дни.

Вот тогда-то и произошло то роковое знакомство.

Когда я в первый раз увидела Томаса, я поняла, что он из тех, с кем очень интересно, но на них предпочитают не тратить времени. У меня же его и так было совсем мало, так что терять было уже нечего. Первый наш глубокомысленно-философский разговор кружился вокруг наркотиков. И я поняла, что для него наркотики это не просто слово. Но единственное, что мне пришло в голову, так это тупо пробормотать: «бросай».
-Зачем? - он спросил это с таким искренним удивлением, что я даже растерялась.
-Ну как же…ты же губишь себя…
-А ты не губишь! Но разве тебе от этого легче?
Его слова больно резанули мой разум. Сам того не желая, он задел тогда единственную больную струну моей души.
-Да пошел ты…
Томаса это не смутило. Объятие, поцелуй и нежный шепот на ухо: «Так тебе будет легче, поверь мне»
Тем вечером я пришла домой счастливая. Вот только счастья как такового и не было. Это была дурь во мне. Я тихонько прошмыгнула в свою комнату, стараясь не попадаться на глаза родителям. Но папе как назло захотелось со мной пообщаться. Какие могли быть разговоры?
-Не трогай меня, папа! Я плохая! – слезы из глаз и стук двери, впервые закрываемой на защелку.

Утро подарило «прелестное» ощущение «квадратной» головы и очередной зов. Не помню ничего, кроме голоса врача, трагическим шепотом сообщающего маме о наркотиках, найденных у меня в крови. Так сложно было выдержать ее взгляд, который и без слов сказал очень многое. Пожалуй, это был первый раз, когда я поняла ее страх.
-Мама…
Голос раздался болью во всем теле, словно меч, проткнувший меня насквозь. А мама опять, как раньше, начала кричать на меня. Я демонстративно отвернулась, вновь возводя ту стену недоверия, что сопровождала нас всю жизнь.

Через пару дней я вновь была дома. Первым кого я увидела был Томас. Первым и единственным. Он один не бросил меня.
-Том… ты скучал? – обыденный вопрос, но надо же что-то сказать.
-Я? Не очень. Просто мимо проходил и решил зайти.
-Том, я больше не буду…
-Что?
-Курить. Я хочу жить, понимаешь?
-А ты что делаешь?
-Пока…
-Как хочешь.
И он ушел, оставив меня наедине со своими мыслями.
Я вернулась к своей прежней жизни, пытаясь забыть все произошедшее. Но только я начала привыкать к тому, что по вечерам приходится опять сидеть одной дома, как он пришел. Пришел с букетом цветов. Ну и пусть он не просил прощения, но он же пришел!


Прошло еще два года. Вот мне уже 17. Как же больно быть одной.
-Папа, почему так?
В ответ только молчание.
Да, папа, я знаю, мне тоже больно. Папа…

Звонок в дверь. Это он – Томас.
-Том, сегодня уже два года как мы знакомы!
-Правда… и что с того? Пошли лучше.
Блин, лучше б уж промолчал. Как можно быть таким приземленным? Хотя… может именно благодаря этому он научил меня жить той жизнью, что есть сейчас у меня. Еще бы! За два года мы умудрились наделать столько всевозможных глупостей, что хватило бы на 4 жизни. Одно лишь в наших отношениях меня огорчало – его любовь к наркотикам. Том всегда был так добр ко мне, но когда он был под кайфом я не знала, что от него ждать. Но иначе я тоже уже не могла, ведь у меня остался только он.
-Пошли на крышу! – его голос прорвался сквозь череду моих размышлений.
-Куда?
-На крышу! Погуляем всласть. Знаешь как нам будет здорово!
Милый мой человечек, ну почему я привыкла так тебе доверять?
-Пошли.
Мы взбирались на крышу с таким нетерпением, будто там нас ждало все наше счастье. А мне оставалось 5 лет жизни. Но разве можно помнить об этом в объятьях единственного любимого человека при свете таких прекрасных, но далеких звезд?
Вдруг я, нет, не увидела, почувствовала, что кто-то решил разбить нашу идиллию. Я обернулась с каким-то животным страхом. Но это были всего лишь дружки Томаса, интересно как они нас нашли? Завязался какой-то разговор, но я предпочла покинуть их и погулять в одиночестве, глядя на сонный город с высоты шестнадцатого этажа.
Минут через 10 до меня долетел запах. Очень знакомый и пугающий запах. Я повернулась к оставленной мною компании и с ужасом поняла, что мои предположения оказались верны. Том опять курил траву.
-Том!
-Чего тебе? – этот резкий, неприятный, почти незнакомый голос.
-Уже ничего!
Я бежала к люку, чтобы как можно скорее очутиться дома. Я бежала, не слыша и не видя ничего. Неожиданно меня схватили за плечи, и я оказалась лицом к лицу с Томасом. С таким близким, но в один миг ставшим далеким.
-Послушай меня, сука, ты никуда не пойдешь, иначе… - разрезав пространство ночи, блеснуло лезвие ножа.
-Том, зачем так?
Он почему-то замолчал и немного ослабил хватку. Тогда я поняла, что это мой последний шанс. Откуда мне было знать, что еще могло прийти ему в голову. Я побежала. Побежала в никуда, видя лишь нож в руках любимого, что догнал бы меня с секунды на секунду, но.… В этот миг я поняла, что нету больше крыши под ногами, что Том остался наверху, в прошлом, а впереди лишь приближающаяся земля.
-Прости меня, папа…
слабое сердце устало остановилось, и я уже не услышала своего крика
-Папа!!!


Позже, в деле о моей смерти следователь, друг Томаса, напишет лишь одно короткое слово «Суицид».