Ужас средневековья

Павел Фаенко

УЖАС СРЕДНЕВЕКОВЬЯ c 2000
 

Жизнь — это цепочка случайностей,
предначертанных нам свыше.

Часть 1

СУДНЫЙ ДЕНЬ
 
Старик брёл по улице мёртвого города, усеянной почерневшими телами. Они лежали в дорожной пыли, на порогах домов и даже на опустевших скотных дворах — там, где сразила их коса смерти. Но люди не ждали её, словно стадо безмолвных животных. Они до последнего вздоха пытались спасти свою умирающую плоть и свято верили в чудо. Одни из них в панике бежали из города и падали мёртвыми на лугах и по берегам рек и озёр, другие сидели, прислонившись к высохшим городским колодцам, третьи так и остались стоять на коленях в переполненной церкви, где мертвецы уже не могли упасть из-за отсутствия свободного места. И виной этому кошмару была чума.
Скупые солёные капли текли по лицу старика. Эти слёзы вызывал не холодный ветер, а мрачное зрелище потухших человеческих жизней, унесённых безжалостным ураганом смерти.
Старик напоминал монаха, отправленного судьбой в далёкое изгнание и уже отчаявшегося найти спасение вверенным ему душам. На тело старца было накинуто тёплое одеяло — его сильно лихорадило. Усталые тощие ноги едва передвигались по растрескавшейся земле, а понурая голова с ввалившимися щеками и космами седых волос покачивалась на тонкой шее. Худая рука, сжимающая тяжёлый деревянный посох, была покрыта дряблыми синими венами и бесчисленными старческими пятнами. Выцветшие, покрасневшие от слёз глаза под накинутым на голову капюшоном отражали глубокую скорбь. Но в них не было намёка на страх или смирение. Скорее, наоборот, — при всей своей внешней немощности старик являлся воплощением непокорности судьбе, которую у него отнимет только смерть. Монах уже слышал её тяжёлую поступь за спиной, но у него не хватало духа, чтобы обернуться и встретиться с ней лицом к лицу. Он брёл по пустынной улице и терпеливо ждал, когда наступит его последний час.
Город умер, как умерли десятки других городов в Европе, и это торжество смерти всё ширилось и росло. Монах пробовал ему сопротивляться, но так и не смог. Силы покинули его, а некогда великая магия оказалась бесполезной против могучего зла, захлестнувшего его мир. Оставалось совсем немного колдовской энергии для последнего чуда, которое он должен совершить, чтобы его мир не исчез, уступив место кромешной тьме.
Палка ударяла по твёрдой, утоптанной сотнями ног земле, и этот стук становился всё реже и тише. Старик был безнадёжно болен. Но он ещё был жив, а бездыханные тела других людей уже разлагались по обочинам дорог и в опустевших жилищах. Лишь несметные орды прожорливых чёрных крыс шныряли по городу, отлавливая собак и кошек.
Одна из этих тварей налетела на правую ногу старца и впилась зубами в его ступню. Монах ударил крысу нижним концом посоха. Она разжала пасть и кубарем покатилась в сторону. Затем встала на задние лапы и посмотрела на старика чёрными бусинками немигающих глаз. Он выдержал этот взгляд, полный ненависти и презрения к тому, кто вскоре превратится из всемогущего человека в кусок остывающего мяса.
"Даже крысы знают, что нам пришёл конец, — подумал с горечью монах, — в эту последнюю для человечества осень тысяча триста сорок восьмого года".
Он брёл по дороге, ощущая спиной сотни маленьких глаз, и понимал, что стоит ему обернуться, эти твари накинутся на него всей сворой.
"Этого нельзя допустить! Я знаю, что моя смерть неподалёку, но я должен встретить её не от зубов крыс".
Шаг, ещё шаг. Старик едва переставлял ноги. Между ними проносились чёрные тени, быстрые и ненасытные. Его рука из последних сил удерживала деревянную рукоять тяжёлого посоха.
Ещё шаг. Пыльная дорога под ногами исчезла и монах полетел во тьму — навстречу горячему ветру. Он трепал его длинные волосы и одеяло, стараясь разорвать их в клочья. На какое-то мгновение старик потерял сознание, а когда очнулся, всё пространство вокруг горело бурлящими волнами кроваво-красного пламени. Они обжигали его нестерпимым жаром, от которого, казалось, уже должны были загореться одежда и волосы. Но по какой-то непонятной причине этого не происходило, и вся безумная энергия огня растрачивалась на то, чтобы причинять его умирающему телу невыносимые страдания.
Острая боль пронзила голову. Монах услышал гневные слова:
— Всё кончено, старик! Ты не сможешь изменить неумолимое течение истории. Прекрати своё жалкое сопротивление и стань частицей меня!
— Нет! — закричал монах в отчаянии. — Я не позволю тебе завладеть нашим миром!
— Не позволишь?! — прогрохотали языки пламени. — Ты мой раб! Твоя сила и магия исходит от меня. Ты не можешь быть могущественнее, старик. Ты меня не остановишь!
— Это неправда! Я был твоим слугой, а не рабом. Я добровольно помогал тебе, ибо свято верил, что наш Господь вернулся на покинутую им Землю. Ты меня обманул. Я был наивен и слеп, но я прозрел, когда увидел, какое зло и разрушение ты несёшь моему миру. Я не желаю тебе в этом помогать! Я…
— Ты пустое ничто! — рассвирепел огонь. — Мне давно следовало раздавить тебя, жалкий человечишка, но я надеялся, что ты перейдёшь на мою сторону. Ты воспользовался магией и проиграл. Прими мою веру или уйди во мрак небытия!
Огонь подбирался всё ближе к дымящейся одежде старца. Вспыхнули края одеяла. Опалённые седые волосы запахли гарью.
— Нет! — из последних сил закричал старик. — Волею оставшихся у меня волшебных сил и верою в торжество добра над злом, подаренную мне Господом, я покидаю этот мир. Я найду того, кто способен тебя уничтожить!
Вихрь пламени метнулся к нему со всех сторон и сомкнулся на пустом одеяле, сгоревшем в ослепительной вспышке.


* * *

По низким сводам сырой и мрачной пещеры прокатился властный крик:
— Стоп! Прекратить съёмку!
Слабый рокот кинокамеры стих. Замерла тележка с оператором. Таинственный полумрак съёмочной площадки нарушили лучи мощных прожекторов.
Стивен Берг покинул режиссёрское кресло и подошёл к остановившимся в глубине пещеры актёрам. Они изображали стражников, ведущих на казнь молодого, но крайне опасного пленника. На них были длинные чёрные балахоны и грубые кожаные сандалии на босу ногу. Голые руки держали древки коптивших факелов.
Впереди отряда, уткнув мускулистые руки в бока, стоял косолапый верзила. Черты его крупного лица напоминали гориллу. Те же косматые брови, широкие дыры ноздрей и большие оттопыренные губы. Верзила намотал на свой огромный кулак толстую железную цепь. К её противоположному концу был прикован за ноги красивый стройный юноша. Его вьющиеся тёмные волосы спадали ему на плечи и спину. Рваные дыры на длинной, до колен, рубахе обнажали истерзанное пытками тело. Оно должно было испытывать невероятные мучения от близкого знакомства с калёным железом. Гордое лицо актёра выражало упрямство и непокорность, и на нём не было даже намёка на раскаяние.
Стивен бесцеремонно схватил одного из стражников за плечи и стал грубо трясти его.
— Когда же до ваших мозгов, или что там их заменяет, дойдёт, что мы снимаем фильм ужасов о средневековье, а не детскую сказку о Белоснежке и семи добрых гномах? К тебе это не относится, Билл! — сообщил режиссёр закованному в цепи юноше. — Ты, как всегда, был на высоте. Я бы предложил тебе главную роль в картине о Жанне Д'Арк, если бы ты решился, наконец, на операцию по смене пола.
Он повернулся к покрасневшему актёру спиной и громко произнёс:
— Это завершающая сцена, где вы ведёте главного героя на казнь. Я хочу видеть на ваших лицах неприкрытое отвращение к этому типу и гордость за то, что всего через полчаса топор палача избавит ваш мир от ужаса и мучений. Вы должны быть хмурыми и жестокими. А вы смотритесь как компания весёлых собутыльников, которых выперли из кабака за чрезмерное пьянство. Выбирайте сами: или вы делаете зверские рожи и снимаетесь в моей картине, или находите себе другого режиссёра. Объявляю перерыв на десять минут. И потушите свои чёртовы факелы! В этой пещере и так дышать нечем… А теперь ты, Джек! Давай-ка отойдём на пару слов.
Взяв верзилу за локоть, Берг отвёл его в сторону и прижал спиной к холодной стене пещеры.
— Послушай, Хопкинс! Похоже все твои мысли вертятся вокруг бутылки "Джека Дэниэлса". Это единственная милашка, с которой ты развлекаешься каждый вечер в собственном трейлере. Завидное постоянство! Иногда мне кажется, что твои родители назвали тебя Джеком в честь этой марки виски.
Физиономия Хопкинса вытянулась и приобрела выражение убийцы. Густые брови сошлись к переносице, лоб прорезали глубокие морщины, а пальцы рук сжались в кулаки. В глазах мелькнул злобный огонь. Казалось, ещё мгновение, и Джек размажет наглеца по полу, а затем вытрет об него свои косолапые ноги.
— Вот так уже лучше! — режиссёр улыбнулся и похлопал актёра по плечу. — Сколько же усилий приходится тратить, чтобы добиться нужного результата. А теперь замри и постарайся не менять выражения лица! Я ведь не прошу сыграть маньяка — для тебя это недостижимый шедевр. Но неужели нельзя, как сейчас, сдвинуть свои косматые брови и раздуть ноздри, словно конь, почуявший змею под копытами.
Хопкинс выпучил глаза и попробовал представить себя лошадью. Это было написано на его обезьяньем лице. Он тяжело засопел, пошевелил ушами и даже стал постукивать ногой по каменному полу пещеры. На какое-то мгновение Стивену показалось, что он вот-вот услышит испуганное ржание.
— Не годится! — прервал он потуги актёра. — Так нельзя, Джек! Ты поймал за хвост самого дьявола и ты ликуешь от предвкушения расправы. Ненависть и гнев должны отражаться на лице твоего героя. Я хочу видеть в этих глазах неугасаемый огонь ярости и мести, а не этикетку твоего любимого виски.
Отвернувшись от Хопкинса, глядевшего куда-то вдаль с отсутствующим видом, Берг сделал пару шагов к остальным стражникам и громко хлопнул в ладоши.
— Все по местам!
Полная девушка в затёртых джинсах и белом свитере подбежала к группе актёров и короткими взмахами своей волшебной кисточки привела их лица в порядок. Затем она умчалась в гримёрную, цокая каблуками по камням как подкованная лошадь.
Стивен подошёл к развалившемуся в кресле продюсеру Сэму Виллеру. Он сидел нога на ногу с толстой сигарой во рту, поглядывая на эту картину сквозь опущенные ресницы. Ему было не впервой видеть подобные разборки и он уже давно перестал обращать на них внимание.
Опустившись на свой стул, Берг повернулся к продюсеру и сказал как можно тише:
— Если так пойдёт и дальше, придётся снимать Хопкинса с роли.
Сэм вытащил сигару изо рта и, выпустив в воздух кольцо сизого дыма, задумчиво произнёс:
— А стоит ли оттягивать удовольствие? Ты мучаешься над этой проклятой сценой уже третьи сутки, а я каждое утро вытряхиваю Джека из кровати и пытаюсь добиться от него хоть что-то похожее на человеческую речь. Мне хватает возни с нашей звездой — голубым Биллом. Я не желаю портить нервы из-за второсортного актёра в массовках!
— Может ты и прав, Сэм. Но я не хочу вышвыривать этого парня после четырёх месяцев киносъёмок и начинать всё с нуля. А что касается Билла, то я ведь не прошу удовлетворять его капризы.
Виллер изобразил на лице притворное недоумение.
— В самом деле? И тебе не нравится смотреть, как я отбиваюсь от его надоедливых телячьих нежностей?
— Он хороший актёр. А его личная жизнь меня не интересует.
— Зато она интересует меня! — возмутился Сэм. — Мне надоело бегать ночами по улицам Бедфорда и вытаскивать его блудливую задницу из идиотских переделок, в которые он попадает с настойчивостью тупого барана. Не будь я твоим другом, Стив, я уже давно бы послал его ко всем чертям и нашёл ему подходящую замену.
— И уничтожил десятки миль отснятой киноплёнки и несколько месяцев упорного труда. Потерпи ещё пару недель, Сэм! Скоро мы закончим снимать этого парня и отправим его первым же рейсом в Лос-Анджелес. После этого останутся лишь сцены сражений.
— Такие же дорогостоящие, как и во всех твоих предыдущих фильмах, — огрызнулся продюсер. — Какого чёрта мы припёрлись в Англию? Почему ты не снимаешь свои картины в павильонах? Не отвечай: я и сам это знаю! Твоей утончённой натуре тесно в рамках студийных площадок, какими бы шикарными они ни были. Тебе нужен размах. И мои деньги и связи тоже.
— Мы уже обсуждали это, как минимум, пять раз. Я не думаю, что скажу что-то новое. Нельзя снимать фильм о событиях четырнадцатого века среди крикливо раскрашенных декораций Голливуда. Неужели ты не видишь, что в этом старинном замке и его подземелье само Время въелось в стены. Оно подглядывает за нами из окон, дверей, из каждой затянутой паутиной трещины. Я сделаю всё возможное, чтобы донести это до зрителей.
— Каким это образом? — удивился Виллер. — Толпе нужны реки крови и эффектные трюки, а не унылая обстановка затхлости и отчаянья.
— Ты не прав, Сэм! Я имею в виду настоящую публику: истинных ценителей моих картин, а не толпу, которая жаждет примитивных зрелищ.
Свет прожекторов над головами замигал и исчез. В пещере воцарился полный мрак. Кто-то из актёров пронзительно свистнул. Чиркнула зажигалка Виллера. Её крохотный огонёк осветил мрачную толпу стражников. Их перепуганные лица приобрели зловещий вид.
— Ну, наконец-то! — закричал Берг. — Вот это уже похоже на правду. Ещё немного злости и сарказма, и будет как раз то, чего я добиваюсь. Камера!
Он повернулся к кинооператору и только тогда заметил, что съёмочная площадка освещена аварийными фонарями. Они горели в руках обслуживающего персонала.
— Эй, Боб! — крикнул режиссёр в темноту. — У нас будет электричество, или мне сбегать в магазин за свечками?
— Чёртов генератор! — послышались издалека хриплые ругательства механика. — В этой пещере слишком сыро, и в нём замыкает проводку. Ещё пару минут, сэр! Мне нужно заменить сгоревшие предохранители.
Стивен опустился в кресло и заставил себя расслабиться. Нужно немного отдохнуть, иначе он взорвётся и наговорит грубостей, о которых будет потом сожалеть. Или пошлёт всех подальше и улетит утренним самолётом в Лос-Анджелес, так и не закончив съёмок злополучной картины.
Берг закрыл глаза и, откинувшись на спинку кресла, попытался вспомнить, из-за чего он ввязался в съёмки этого фильма.
Чёрное небо над головой раскололось извилистой вспышкой молнии, осветив невысокие холмики с покосившимися крестами. Огромные свинцовые тучи стремительно проносились над землёй, а в разрывах между ними виднелись искорки звёзд. Вдалеке маячили тусклые огни небольшого города. Прикрытая деревьями луна была небрежно прибита к небу, словно истлевшая часть заброшенных театральных декораций.
Стивен пробирался по окраине старинного кладбища, со страхом оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, как он здесь оказался. Жгучие капли осеннего ливня хлестали его по лицу и рукам. Они стекали ручьями по замёрзшему телу, одетому в рваное тряпьё. Босые ноги топали по лужам, увязая в раскисшей почве.
Леденящий душу вопль заставил его обернуться. Из освещённого звёздами кладбищенского мрака к нему приближалась тёмная копошащаяся масса. Снова сверкнула молния. В её ослепительной вспышке Берг увидел свору чёрных тел. Они выползали из размытых могил, будто огромные дождевые черви.
Стивен закричал от ужаса и побежал прочь, но поскользнулся и упал в прямоугольную яму, наполненную ледяной водой. Она забила ему глаза и рот и холодным ручьём потекла в лёгкие. Вынырнув на поверхность, он исступлённо закашлялся и с огромным трудом выбрался на размытый земляной холмик.
Мертвецы приближались, протягивая костлявые руки. Их истлевшие тела передвигались рывками, как механические куклы. Застывшие на бесформенных лицах усмешки обнажали беззубые рты и бездонные дыры провалившихся глаз.
Берг отвернулся от этого кошмара и помчался изо всех сил. Его ноги увязали в раскисшей почве. Она дрожала от топота преследующих его трупов. Их душераздирающий вой тупой болью отдавался в барабанных перепонках.
Стивен почувствовал, как из его ушей и носа потекла густая тёмная жидкость. Она лилась всё сильнее, и он начал тонуть в этом бескрайнем багровом болоте.
Вновь сверкнула молния. Оглушительный гром тяжёлым молотом обрушился на мозг убегающего Берга.
Огромная толпа мертвецов с воем и улюлюканьем навалилась сзади. Сотни холодных костяных пальцев схватили его за шею и плечи и погрузили с головой в горячую жижу.


* * *

— Эй, Стив! — донеслось откуда-то издалека. — У тебя всё в порядке?
Режиссёр тряхнул головой, прогоняя жуткие воспоминания, и с мрачным видом огляделся вокруг.
Яркий свет прожекторов залил пещеру, вырвав её из средневекового мрака и превратив в обычную киносъёмочную площадку. Толпа тюремщиков с зажжёнными факелами во главе с гориллой и пленным принцем голубой крови вернулась на исходные позиции и терпеливо ожидала продолжения съёмок.
— Да… — пробормотал Стивен. — Так, задумался немного.
— А я уже решил, что у тебя начались кошмары, — с тревогой в голосе произнёс Сэм. — Ты вдруг жутко побледнел и стал размахивать руками, словно от кого-то отбивался.
Он нагнулся к Бергу и шепнул ему на ухо:
— Эта картина совсем тебя измотала. Давай, закончим сегодня пораньше и пропустим пару стопок настоящего шотландского виски. Я знаю неплохое местечко в двух милях от стоянки наших трейлеров. Не будем никого предупреждать и пойдём туда прямо пешком.
В этих словах отражалась вся сущность Виллера — талантливого и весьма успешного продюсера. Где бы ни снимались картины, в какую бы из стран ни приходилось вылетать за нужным кадром, он всегда и везде знал "неплохое местечко", где можно пропустить пару стопок приличного виски. Впрочем, парой стопок это ни разу не ограничилось.
Режиссёр загадочно улыбнулся и попытался увильнуть от заманчивого, но крайне опасного предложения.
— А если ты опять налижешься до чёртиков, то я потащу тебя обратно на руках.
Виллер изобразил на лице гримасу оскорблённой невинности.
— Я захвачу с собой сотовый телефон. И если я напьюсь, что бывает со мной крайне редко…
— Примерно два раза из трёх, — ехидно заметил Стивен. Не то, чтобы ему нравилось подкалывать друга, но дела обстояли именно так.
— …то ты вызовешь моего шофёра, а утром получишь сотню за этот благородный поступок.
— И в очередной раз отдам свой костюм от Кардена в прачечную, — режиссёр рассмеялся. Он уже понял, что ему не удастся отвертеться от выпивки. Если уж Виллер брался за его душевное состояние, то приходилось терпеть. — Спасибо за хорошее настроение, Сэм!
Лицо продюсера расплылось в довольной улыбке.
— Не стоит! Зачем ещё нужны друзья? Ну а что ты думаешь о шотландском виски, Стив?
— Отличная мысль, — согласился Берг, — если только эти парни окончательно не угробят меня своей гениальной игрой.
Он громко хлопнул в ладоши. Киносъёмочная площадка ожила. Погасли яркие огни прожекторов, уступив место синим софитам. Тележка с оператором пришла в движение. Тихо зашелестела кинокамера, выхватывая из полумрака неровные каменные стены, покрытые трещинами и каплями воды.
Топот дюжины ног, обутых в грубые кожаные сандалии, сливался в ритмичные удары. Они сопровождались отчётливым звоном цепей. В глубине пещеры показалось пятно света. Оно быстро приближалось и, наконец, превратилось в толпу стражников с горящими факелами в руках. Впереди отряда шёл закованный в цепи пленник, ступая босыми ногами по холодным и скользким камням. Он гордо нёс свою грешную голову, которая в скором времени покатится с плеч. Позади него топал косолапый верзила. Он раздувал ноздри, словно нервный хозяин, выгуливающий провинившегося щенка.
— Стоп! — Стивен покинул своё кресло и направился к Хопкинсу. — Джек! Ты помнишь, что я говорил тебе десять минут назад?
— Угу!
Верзила изобразил стойку лошади перед началом скачек. Он нахмурил свои косматые брови и наморщил лоб. Затем выпучил глаза и зашмыгал горбатым носом, выгоняя из него воображаемого москита. Оператор, наблюдавший за этой картиной через объектив камеры, едва не свалился с тележки от смеха.
— Забудь об этом! — грозно рявкнул Берг. — Вообрази, что этот мерзавец в цепях изнасиловал твою любимую девушку.
— Не получится, — замотал головой Джек. И сухо добавил. — Он на это не способен.
— Это ещё почему? — удивился Стивен.
— Потому что он не может заниматься "этим" с женщиной! — проворчал Хопкинс. — Вот если бы он совратил моего младшего брата — тогда другое дело.
Берг радостно кивнул.
— Хорошо! Он совратил твоего младшего брата и его любимую собачонку. А заодно и всех стражников в этой темнице. Представь себе что угодно, только изобрази мне свирепое лицо!
— Какая наглость! — заблеял голубой Билл. — Мало того, что я морожу голые ноги на холодном, как лёд, полу, так я ещё должен выслушивать похабные речи этого неотёсанного деревенщины. С меня довольно, Стив! Я ещё могу смириться с твоими остротами, но с его — никогда. Если этот олух не возьмёт свои слова обратно, я разрываю контракт и улетаю утренним самолётом в Лос-Анджелес.
— Ты не разорвёшь контракта! — взорвался режиссёр. — Иначе ты не только не получишь от меня ни цента, но ещё и заплатишь крупную неустойку. Или ты забыл, с кем имеешь дело?
Уязвлённый актёр прикусил губу и отвернулся, шепча проклятия. Он знал, что адвокат Берга хорошо разбирается в подобных вопросах и уже не раз выручал его от капризных выходок зазнавшихся кинозвёзд.
Стивен окинул поле битвы победоносным взглядом и объявил:
— На сегодня достаточно. Все, кроме Джека, свободны! Встречаемся завтра в девять утра во дворе замка.
Верзила воспользовался моментом и попытался незаметно улизнуть. Режиссёр схватил его в последний момент за балахон. Он дождался, когда площадка опустела, а затем прижал Хопкинса к бугристой стене пещеры.
— Послушай, Джек! Я не возражал против неприязни к голубому Биллу, пока она помещалась внутри твоей головы и не высовывала носа наружу. Но сегодня ты крупно переборщил!
Верзила опустил глаза и тяжело вздохнул. Его туповатая физиономия неандертальца выражала глубокое раскаяние. Он надеялся, что этим замечанием всё и ограничится, однако Стивен решил довести этот раунд до конца.
— Как ты думаешь, кого из вас я больше всего не хочу терять? Ты считаешь, что твоя незаурядная личность творит на экране чудеса. Я не возражаю против подобного самомнения, но ты забываешь, что Билл — главный герой картины. И, если мне придётся делать выбор, то его поведёт на казнь простой карлик.
Берг достал из кармана джинсов смятую бумажку и помахал ею перед носом актёра.
— Вот тебе сто долларов! Сходи вечером в местный бордель и развлекись с цепями, плётью и прочими возбуждающими штучками. Это приказ! Измени хоть на один день своему Джеку Дэниэлсу! Иначе завтра ты снова будешь играть похмельного Санта Клауса, на которого коварный режиссёр надел безобразную мантию палача.
Хопкинс промычал в ответ что-то невнятное, но деньги взял. Засунув их за верёвку балахона, он сплюнул себе под ноги и поплёлся в трейлер — снимать опостылевший грим. Стивен проводил его хмурым взглядом до выхода из пещеры и, покачав головой, пробормотал:
— Опять напьётся, подлец! На этот раз на всю сотню.
Он рухнул в своё кресло и повернулся к продюсеру. Сэм наблюдал за этой картиной сквозь плотную стену дыма. Его любимая сигара торчала изо рта как символ верховной власти.
— Ну и что ты об этом думаешь? — спросил Берг через мгновение.
Виллер прикрыл глаза и выпустил в воздух очередное кольцо.
— Я думаю, что он полное дерьмо, Стив!


* * *

Полумрак таверны, построенной в стиле давно ушедших веков, навевал печальные мысли. С низких потолков на железных цепях свисали потрескавшиеся колёса телег. Они были утыканы светильниками в форме оплавленных свечей. Льющаяся из динамиков заунывная музыка и тоскливый голос незнакомого певца открывали дорогу на небо, обещая рай и неземное блаженство. Казалось, что это обставленное старинным хламом помещение специально создано для того, чтобы напиться в дым и упасть без чувств под один из дубовых столов. К счастью, посетителей в столь поздний час уже не было, и никто, включая бармена, не смог бы помешать претворению этих мыслей в реальные поступки.
Опустошённая почти до дна бутылка "Клан МакГрегор" взмыла над поверхностью стола и в последний раз склонила свою голову над пузатыми бокалами.
— Что мне в тебе нравится, Стив, — задумчиво произнёс Виллер, доставая из пиджака третью за вечер сигару, — так это то, что тебя ни о чём не нужно просить дважды.
В очередной раз похлопав руками по карманам и не найдя оставленного в трейлере лезвия, он откусил кончик сигары зубами и, игнорируя пепельницу, выплюнул его под стол.
Режиссёр посмотрел на продюсера сквозь зажатый между пальцев бокал, в котором плавал крохотный кусок льда. Затем он выплеснул виски в рот и откинулся на спинку стула.
— Может ты объяснишь свою мысль поподробнее?
— Хорошо!
Сэм сделал небольшую паузу, чтобы прикурить. Выудив из кармана платиновую зажигалку, он поднёс её к кончику сигары. Крохотное голубое пламя осветило плохо выбритую щетину на подбородке, нос с горбинкой и сильно выступающие скулы. Раскурив сигару, Виллер глубоко затянулся. На его лице появилось выражение неописуемого блаженства. Он прикрыл глаза и выпустил струйку дыма в висящее над головой колесо телеги. Сизое облачко повисло под потолком, приглушая слабый свет искусственных свечей.
— Ты хороший друг! — промолвил Сэм через мгновение. — И всегда готов помочь в трудную минуту. А это большая редкость в Голливуде.
Берг со стуком поставил бокал на стол и посмотрел на Виллера посоловевшим взглядом.
— Давай сменим тему! Мы выпили слишком много, чтобы обсуждать мои личные качества.
— Но явно недостаточно, чтобы поговорить с тобой по душам.
Продюсер повернулся к стоявшему за стойкой бармену и громко щёлкнул пальцами.
Стивен взмолился:
— Сэм, не надо! Ограничимся сегодня одной бутылкой. Я бы не хотел срывать утренние съёмки.
— Не желаю больше слушать об этой идиотской картине! Это надо было догадаться — назвать свой фильм "Ужас средневековья". Я ничего не имею против тебя как режиссёра. Но то, что творится сейчас в киностудии, доводит меня до бешенства. Иногда мне кажется, что тебе нужно найти подходящую девчонку и перестать мучить публику своими поисками несуществующей истины.
— Опять ты за своё! — Берг обхватил руками изрядно потяжелевшую голову. — Когда же ты оставишь мою личную жизнь в покое и прекратишь засылать ко мне красоток, пригодных лишь на то, чтобы стоять в витрине магазина мод?
Продюсер усмехнулся и подлил в бокалы очередную порцию из новой бутылки.
— Когда ты проявишь интерес хотя бы к одной из них. Что с тобой происходит, Стив? Какая муха тебя укусила? Ты можешь вспомнить, когда ты последний раз развлекался в женском обществе? Или ты решил постричься в монахи?
Ноздри режиссёра раздулись от гнева. Казалось, ещё мгновение, и он вцепится в горло приятеля или огреет его по голове бутылкой.
— Я не хочу это с тобой обсуждать! — произнёс он, овладев собой.
— Вот как? А с кем бы ты хотел это обсуждать? С великим психологом человеческих душ Джеком Хопкинсом? Или с голубым Биллом? Уж с ним-то ты точно не поговоришь о женском обществе.
Берг натянуто улыбнулся. Ему не хотелось продолжать этот бессмысленный разговор, но он не знал, как его прекратить. Не так-то просто отвязаться от Виллера, когда он жаждет помочь.
— Ты меня неправильно понял, Сэм, — сказал режиссёр как можно мягче. — Я просто не хочу говорить о себе.
— Ты мой друг. И мне не безразлично, что ты сжигаешь себя на съёмках, как будто в твоей жизни не существует других радостей. Можешь не качать головой. Я знаю, что это так и есть. Ты стал замкнутым, Стиви, и мне это не нравится. Ты изводишь себя на мелочах, словно пытаешься заполнить пустоту внутри.
— Ну что ты ко мне прицепился? Мы торчим в этой дыре уже четыре месяца. А ты вдруг подстроил мне исповедь за бутылкой. Мы пришли сюда выпить и расслабиться, или обсуждать мои проблемы?
Виллер стряхнул пепел с сигары прямо на стол, а затем закинул ногу на ногу и важно произнёс:
— Я давно хотел поговорить с тобой по душам, Стиви! С глазу на глаз. И не моя вина, что для этого тебя нужно как следует накачать алкоголем.
Берг возмутился:
— Это подлый приём, Сэм!
— Зато он хорошо срабатывает. Расслабься, приятель! Я не репортёр и не собираюсь зарабатывать деньги на твоём имени. Мы уже больше десяти лет друзья, а это обязывает. Я должен вытащить тебя из болота, в котором ты увязаешь с равнодушным видом. Ты погряз в нём уже по самое горло. А всё началось после твоего развода с Элизабет.
Стивен оторвал свой взгляд от пустого бокала и уставился на собеседника, словно видел его впервые в жизни.
— Ты не прав! Всё началось двумя годами раньше и закончилось нашим разводом. Я вдруг понял, что живу с пустышкой, которой наплевать, кто я такой и чем занимаюсь. Главное — деньги.
— Ты меня удивил, — Виллер бросил окурок в пепельницу и промахнулся. — Это, действительно, нечто новое для Голливуда.
— Ценю твоё чувство юмора, Сэм! Но я не могу жить с женщиной, которой я безразличен. Любовь — потрясающее чувство! Это знает каждый, кто хоть раз испытал его по-настоящему. Когда в глазах твоей возлюбленной горит волшебный огонь. И ради него ты готов…
— Надеть на её палец обручальное кольцо и подарить всё, что осталось от предыдущего развода, — продюсер бесцеремонно расхохотался. — И в очередной раз упустить такую мелочь, как брачный контракт. А потом, как гром с небес, приходит печальный день, когда она смывает этот огонь любви со своей косметикой.
— Ты чёрствый урод, Сэм!
— Возможно, Стив. Я не делаю женщинам подарков в виде обручальных колец и всего, что из этого вытекает. Мы живём в жестокое время, друг мой. Красота уже не спасает мир, — она стала простым товаром. Смазливые глупые куколки предлагают себя в качестве живца. А мы, потеряв голову от их привлекательной внешности и стройных ножек, заглатываем наживку вместе с поплавком и удочкой. Ты был женат уже три раза, Стив, но так и не извлёк из этого урока. Три раза — любимая цифра Бога.
— Не Бога, а дураков! — возразил Берг.
Он протянул руку за бутылкой и налил себе новую порцию. Затем выплеснул остатки виски в бокал Виллера и, обернувшись, кивнул бармену.
— Ты в этом уверен? — с тревогой в голосе спросил Сэм. — Ты действительно хочешь напиться?
— Очень! Мне опостылело существование человека по имени Стивен Берг. Этот наивный глупец ищет прекрасную Золушку среди оштукатуренных толстым слоем грима и равнодушных ко всему, кроме денег, ведьм.
Виллер покачал головой.
— Крепко сказано, дружище! А ты не пробовал начать заново?
— Пробовал, — не получилось. Целый год встречался с одной очаровательной девушкой. Она обожала мои фильмы и считала меня почти Богом. Я нравился ей, она мне. Мы редко виделись друг с другом. Что ещё нужно влюблённым для счастья? Но потом ей это надоело. А как-то раз я попал на её день рождения в компанию с её бывшим муженьком. Скользкий тип!
— И ты не вынес этого позора и показал себя во всей красе?
— Да. В тот день мы здорово поссорились. Мы ещё встречались потом пару месяцев, но наша любовь дала трещину.
— Ещё бы! Ты чересчур неординарен, чтобы позволить водить себя за нос, и слишком чувствителен, чтобы не обращать внимание на пустяки.
— Ты прав, Сэм! Я много раз ругал себя за эти качества и пробовал перемениться. Но так и не смог.
— И не пытайся, приятель! Такому упрямому человеку, как ты, гораздо легче поменять свой пол, чем характер. Ну а что было после той истории?
— Несколько раз пробовал завести новый роман, но так и не добился взаимности. А встречаться ради голого секса или походов в театр не могу. Не для меня это… — режиссёр грустно улыбнулся. — Я сейчас вспомнил, что когда я был ещё ребёнком, в моём доме не уживались ни кошки, ни собаки, словом, — никто из животных. А когда я вырос и стал мужчиной, то же самое стало происходить с женщинами.
Продюсер тяжело вздохнул.
— У тебя сложный характер, Стив. Даже мне бывает трудно найти с тобой общий язык. Это беда всех талантливых людей, так что ты не исключение.
— Ты мне льстишь! — рассмеялся Берг. — Это я-то талант? Да я уже третьи сутки не могу снять эпизод, занимающий на экране не больше двадцати секунд.
— Зато когда ты его смонтируешь, наиболее нервные зрители покинут зал, так и не дождавшись окончания фильма. Но ты мне зубы не заговаривай! — Виллер хитро подмигнул и разлил виски по бокалам. — Мы остановились на той подружке, что решила испытать твои чувства и заставила сидеть на дне рождения в компании бывшего муженька. И это так сильно тебя задело, что ты теперь собираешься жить в полном одиночестве.
— Да. Хотя сомневаюсь, что у меня это получится.
— Послушай, что я скажу, Стив! Ты гениальный режиссёр — один из лучших в Голливуде. И ты должен этим гордиться. А ты распускаешь слюни и жалеешь себя, словно брошенная девчонка, — продюсер хлопнул друга по спине, так что тот поперхнулся огненной жидкостью. — Выше голову, приятель! Твоё время ещё придёт.
— Оно уже пришло, — прохрипел Берг, вытирая салфеткой подбородок и шею. — Кино заменило мне весь мир и стало слаще любовной страсти. Я с содроганием подсчитываю дни, оставшиеся до окончания съёмок. А потом я снова впаду в уныние и буду лихорадочно искать новый сценарий.
Виллер разочарованно покачал головой.
— Ты слишком много выпил, Стиви!
— Пожалуй. Это потому, что проклятая сцена казни смахивает на балаган бродячих комедиантов, а не на средневековое чистилище.
— А ты знаешь, как это выглядело в средние века?
— Нет, не знаю. Но я чувствую это, Сэм! Всем сердцем! Моя интуиция позволяет найти ту невидимую, но крайне важную нить, что связывает воедино любовь, романтику и беспросветный ужас. Кто-то свыше подталкивает меня к съёмкам этой картины, как будто от неё зависит судьба человечества. Именно поэтому мы и приехали сюда, в Бедфорд.
Громкий стук захлопнувшейся двери и грязная ругань бармена прервали разговор и заставили друзей оглянуться. В таверну забрёл одинокий старик. Он был одет в причудливые чёрные лохмотья с наброшенным на голову капюшоном. Очевидно, на улице начался сильный дождь, так как его одежда промокла насквозь. Тонкие струйки воды стекали с неё на пол.
— Проваливай отсюда! — грубо крикнул из-за стойки бармен. — Это не церковь. Мы милостыню не подаём.
— Я хочу поговорить с этими господами… — прошептал старик. Он указал трясущейся рукой на столик, за которым сидели Стивен и Сэм.
— Это приезжие американцы, — оборвал его парень. — Они не станут тратить своё время на нищего попрошайку.
Бармен схватил посетителя за локоть и потащил его к выходу. Старик сопротивлялся, упираясь в пол худыми ногами. Но куда ему было сравниться с молодым и сильным парнем. Он довёл непрошеного гостя до порога и приоткрыл дверь, чтобы выставить его под холодный ливень.
Берг с огромным трудом встал из-за стола и произнёс заплетающимся голосом:
— Эй, приятель! Этот святой отец пришёл к нам, а не к тебе. Убери от него свои лапы, или я втолкую эту мысль более радикальным способом!
Стивен едва держался на ногах, покачиваясь из стороны в сторону. Его голова кружилась от выпитого, а глаза упорно не желали фокусироваться. Он готов был поклясться, что перед ним стоят два старика и как минимум три бармена, затеявших спор, кто же из них должен выгонять этих незваных гостей. Режиссёр потряс головой, выкинув из неё лишних персонажей, и занёс над собой пустую бутылку из-под виски. Несколько капель упало ему за шиворот, но он даже не обратил на них внимание.
— Но, сэр! — парень испуганно попятился к стене, прикрывая лицо руками. — Этот человек — уличный попрошайка. Я не могу позорить заведение, приглашая его к столу.
Бутылка со свистом пролетела через всю таверну и разбила огромное зеркало в позолоченной раме. Его осколки посыпались на пол, окатив бармена жалящими брызгами.
— Запиши это на мой счёт! — выкрикнул Стивен. — И никогда не возражай американцам, которые попросили тебя о пустяковом одолжении.
Виллер вылез из-за стола и предложил посетителю свой стул, а сам пересел на деревянную скамью напротив.
— О чём Вы хотели поговорить с нами, святой отец? — спросил незнакомца Берг.
По какой-то непонятной причине он принял его за служителя церкви и теперь обращался к нему соответствующим образом.
Губы старика зашевелились. До слуха друзей донеслись тихие невнятные слова:
— Это вы снимаете фильм о четырнадцатом веке?
— А Вам-то какое дело? — вмешался в разговор Сэм. — Мы утрясли с местными властями все необходимые формальности и обеспечили работой в массовках сотни местных жителей. Не говоря о том, что ваш городишко прославится после выхода фильма на экраны.
— Всё это так, — прошептал старик. — Я пришёл, чтобы предложить вам свои услуги.
— Вы? — удивился продюсер. — И что Вы можете предложить?
Он скептически оглядел немощного старца, прикидывая, какую же пользу из него можно извлечь. Перед ним сидел истощённый недоеданием или тяжёлой болезнью монах. На нём был рваный чёрный балахон и грубые кожаные сандалии, надетые на босу ногу. Он напоминал одного из героев картины, съёмками которой занимались Стивен и Сэм. Мокрый дырявый капюшон с жалкими остатками бахромы закрывал часть его лица. Но даже так оно производило впечатление сильного духом человека, привыкшего к капризам судьбы. Глубокие складки времени избороздили его лоб и щёки, а сильно выдававшийся острый кадык дёргался при каждом слове. Космы длинных седых волос торчали из-под капюшона, как бесформенные пучки соломы. Но глаза незнакомца светились огнём страсти, и в их блеске можно было прочесть мудрость старца и пылкость юноши.
— Так что Вы нам можете предложить? — переспросил его Виллер.
Монах повернул к нему голову. От этого взгляда Сэму вдруг стало как-то не по себе. Он увидел в этих глазах море скорби, страдания и боли. Он словно заглянул в иной мир, полный ужаса и мучений.
Старик разжал плотно сомкнутые губы и что-то беззвучно прошептал. Изрядно подвыпившие друзья скорее поняли, чем услышали обращённые к ним слова:
— Я хотел бы стать вашим консультантом по средневековью.


* * *

Двое пьяных мужчин в мокрых респектабельных костюмах устало брели по тёмной извилистой улице, освещённой огнями редких фонарей. Нудный моросящий дождь сплошной пеленой падал с небес на их головы и холодными ручейками стекал за шиворот. Друзья поддерживали друг друга, как парочка влюблённых, которые вышли подышать свежим воздухом. В десяти ярдах позади них ковылял закутанный в мантию старик. Никто не попадался им навстречу, и не было никакой возможности поймать такси или, хотя бы, попутную машину. Дорога в этот предрассветный час была пустынна, а в домах на обочине не светилось ни одно окошко. Бедфорд крепко спал и досматривал последние сны, чтобы проснуться с восходом солнца и узнать из местных газет свежие сплетни о ночных похождениях разгулявшихся янки.
Впереди показались яркие огни. Они сверкали в ночи, словно россыпь светлячков, дарили надежду и манили к себе. Они приближались с каждым шагом и, наконец, превратились в озеро света. Путники вышли на просторную площадь, окружённую старинными особняками. Её заливали огни фонарей. После мрака улицы их яркий свет казался ослепительным.
В самом центре площади был разбит небольшой сквер. Корявые ветки деревьев зловеще выступали из мрака. Они напоминали распростёртые руки окаменевших до утра великанов. Это выглядело настолько жутко, что Виллер и Берг не решились пройти кратчайшим путём — через сквер, а обошли его стороной. Под их ногами мелькали мокрые, отшлифованные до блеска камни. Временами они пропадали в глубоких лужах, подёрнутых рябью от ветра.
По другую сторону площади цепочками горящих фонарей виднелись две улицы, уходящие вдаль под большим углом друг к другу. Добравшись до них, киношники остановились на тротуаре и стали поджидать старика. Он сильно отстал в темноте, а теперь торопился догнать, семеня тощими ногами.
Друзья промокли насквозь. Их дорогие костюмы пропитались водой и теперь прилипали к холодным и влажным телам.
Режиссёр втянул голову в плечи и стал растирать озябшие пальцы.
— Я возьму сотовый телефон. И если я напьюсь, что бывает со мной крайне редко, то ты вызовешь моего шофёра, а утром получишь сотню за этот благородный поступок, — процитировал Стивен слова приятеля. Он тяжело вздохнул и похлопал Виллера по плечу. — Тебе стоило взглянуть на заряд аккумулятора.
— Да проверял я его! — в который раз оправдывался Сэм. — И он был в полном порядке. А вот лезвие для сигар я оставил в другом костюме.
— Лучше бы ты забыл в нём свой чёртов телефон! — огрызнулся режиссёр. — По крайней мере, было бы не так обидно. И перед стариком теперь неудобно. В его возрасте две мили пешком — слишком большая нагрузка.
Виллер оглянулся на монаха и недовольно прошептал:
— Ох, и не нравится мне твоё решение, Стиви! И зачем ты на это клюнул? А если он не дойдёт, — что нам тогда с ним делать? Ему ведь, как минимум, девяносто с хвостиком. Как бы нам не пришлось тащить его тело на руках.
— Не беспокойтесь обо мне! — послышался тихий голос старца. — Я обойдусь и без вашей помощи.
Душераздирающий вой прервал его на полуслове. Казалось, он возник на затянутом тучами небе и теперь низвергался оттуда вместе с проливным дождём. Он вибрировал и переливался всеми оттенками ужаса, от которого кровь в венах превращалась в бурые кристаллики льда.
Виллер и Берг разом протрезвели. Переглянувшись, они стали испуганно озираться по сторонам в тайной надежде, что всё это им лишь послышалось. На открытом пространстве было невозможно определить, откуда исходит этот зловещий звук. Вокруг виднелся только мокрый камень площади в окружении невысоких домов, горящих фонарей, да одиноких деревьев, что протягивали к ним свои страшные руки-ветки.
Заунывный вой повторился снова — на этот раз уже совсем близко. Он был похож на тоскливый плач волков, воющих по ночам на полную луну. Вот только никакой луны сейчас не было: всё небо заволокли плотные свинцовые тучи. А из-за пелены дождя было трудно разглядеть даже противоположный конец площади.
— Ты слышал? — почти одновременно спросили друг друга приятели. Но тотчас поняли, что вопрос был излишним. Их перепуганные лица изображали всю гамму чувств, вызванных воем диких волков, неуместным на улицах современного города.
И тут они увидели этих огромных лесных чудовищ, лениво трусящих к ним с разных концов площади. Их было не меньше тридцати. Они напоминали тех призрачных оборотней, какими их многие века представляло перепуганное собственными страхами человечество. Вставшая дыбом шерсть, свисающая сосульками на худых и вечно голодных животах. Мощные лапы с острыми когтями. Огромная пасть с наполовину высунутым языком. Чуткие заострённые уши и горящие зелёным светом угольки мудрых человеческих глаз. Они завершали эту жуткую картину, придавая волкам обличье монстров из голливудских фильмов-ужасов.
Если бы не бьющийся в животе страх и полная нереальность того, что творилось вокруг, Стивен готов был поклясться, что ещё ни одному режиссёру не удалось так точно передать мистический образ лесных оборотней. Но сейчас ему было не до красот подобного сюжета.
Чудовища наступали с трёх сторон, отрезав все пути к бегству. Двое притихших киношников и старый монах пятились от них, пока не упёрлись спинами в дверь старинного особняка. Волки окружили их полукольцом и медленно смыкали его, всё ближе и ближе подбираясь к своим жертвам.
— Что всё это значит? — прохрипел перепуганный Сэм.
Он вытащил из кармана пиджака сотовый телефон и, размахнувшись, швырнул его в стаю. Трубка закувыркалась в воздухе и, пролетев более двадцати ярдов, исчезла в открытой пасти. Послышался треск сломанной пластмассы. Волк яростно задвигал челюстями, словно ему досталась на десерт аппетитная косточка. Облизнувшись, он с наглым видом уставился на хозяина телефона, недвусмысленно намекая, чья теперь настала очередь.
— В следующий раз возьму вместо телефона гранату для спецэффектов, — произнёс Виллер пришедшую в голову глупость. — По крайней мере, от неё будет хоть какая-то польза.
— Что эти твари делают в городе? — выкрикнул режиссёр.
Он надеялся, что этот кошмар является лишь отголоском их чересчур затянувшейся пьянки, и ничего этого сейчас не происходит. Нет ни загадочного монаха в дырявой рясе, ни Сэма с выпученными от страха глазами, ни этих фантастических оборотней. А он мечется в пьяном бреду по кровати, чтобы очнуться наутро с опухшим лицом и отвратительным привкусом меди во рту.
Всё это дурной сон. Нужно лишь найти зацепку, подтверждающую его правоту, или сильно ущипнуть себя, чтобы проснуться.
Берг ухватился озябшими пальцами за правую ягодицу и стиснул её изо всех сил. Взвыл от боли, прикусив нижнюю губу, и мрачно огляделся по сторонам.
Ничего не изменилось: он находился на площади, прижавшись спиной к двери особняка. Виллер и монах стояли с боков, трясясь от страха и холода. А прямо перед ним, всего в пятнадцати ярдах, двигалась стая чёрных оборотней. Их сверкающие зелёные глаза затмевали свет далёких фонарей и не сулили ничего хорошего. Стивену показалось, что он уже слышит скрежет их зубов.
Старик обхватил руками седую голову и жалобно запричитал:
— Зло последовало за мной! Оно не остановится, пока не уничтожит последнюю помеху на своём пути.
Продюсер злобно ругнулся и, обернувшись, постучал кулаком во входную дверь. Теперь, когда все пути к бегству были отрезаны, этот особняк стал их последней надеждой на спасение.
Тишина. Ни света в окне, ни шагов по коридору.
Виллер стал колотить по двери руками и ногами. Он делал это от души, наотмашь, но никто внутри дома не подавал признаков жизни. Особняк словно вымер, превратившись в неотъемлемую часть декораций для этой нереальной и жуткой сцены.
Стивен отступил на пять шагов и, разогнавшись, саданул в дверь плечом. Украшенная резьбой плита дрогнула, но выдержала удар. Не было ни тени сомнения, что любые попытки подобного рода не дадут нужного результата. Кроме того, на них не осталось времени.
Режиссёр оглянулся. Оборотни медленно приближались, ухмыляясь тщетным усилиям обезумевших от страха людей. До них оставалось чуть более десяти ярдов. Они понимали, что их жертвы никуда не убегут, и поэтому не особо спешили, с большим достоинством вышагивая по холодным и скользким камням.
Берг повернулся к ним спиной и начал стаскивать с себя пиджак. Он здорово намок и не желал отрываться от тела. Глядя на это зрелище, Виллер удивлённо присвистнул.
— Уж не собираешься ли ты задать им жару, Стиви?
— И не подумаю! — проворчал режиссёр. — Я не хочу, чтобы они порвали в клочья мой любимый костюм.
Он с большим трудом стащил прилипший пиджак и обмотал им правую руку до самого локтя. Высоко подпрыгнув, Стивен мощным ударом кулака высадил стекло в окне первого этажа и ухватился за толстую раму руками. Подтянувшись, он оттолкнулся ногами от стены и исчез в тёмном проёме.
Спустя мгновение его голова высунулась наружу.
— Давай сюда святого отца! — крикнул он сверху. — Да поживее, а то эти твари сейчас набросятся!
Виллер обхватил руками невесомое тело старца и подбросил его в воздух. Берг поймал его за мокрую рясу и затащил через окно в дом.
Дикий звериный рёв обрушился на голову продюсера. Он оглянулся через плечо и вскрикнул от ужаса. Огромные чёрные молнии неслись к нему с трёх сторон, как будто их выпустили из лука сатаны. Глаза волков налились кровью. С краёв распахнутых челюстей стекала густая пена, падая хлопьями на мокрую от дождя дорогу. Скрежет сотен когтей по камням раздирал тело Сэма на части, словно мерзкий, многократно усиленный звук царапающего по стеклу железа.
Оборотни стремительно приближались. От этого кошмарного зрелища силы покинули несчастного Виллера. Его колени подкосились. Он ощутил, как вся эта нереальная картина, которая могла возникнуть лишь в голове одуревшего от наркотиков художника, поплыла перед его глазами.
Свет фонарей померк. Сэм потерял сознание и стал оседать вдоль стены — к ногам несущихся на него оборотней. Он уже не чувствовал, как сильные руки друга ухватили его за ворот пиджака и втащили в разбитое окно дома.


* * *

Едкий дым дешёвых сигарет висел под потолком тюремной камеры. Он переливался в лучах света и опускался на бетонный пол неровными сизыми слоями.
Стивен сидел на привинченном к полу табурете и растирал онемевшие запястья, — с них недавно сняли тесные наручники. Напротив него стоял массивный канцелярский стол. За ним в скрипящем кресле развалился офицер полиции. Он был в помятом мундире, застёгнутом до последней пуговицы, а его хмурое лицо заметно опухло после бессонной ночи.
Полисмен выпустил струйку дыма в потолок и, затушив окурок в переполненной пепельнице, уставился в освещённое лампой лицо Берга.
— Так вы и есть те американцы, что снимают в нашем городе идиотский фильм о средневековье? — спросил он, нагло усмехаясь. Было очевидно, что он не любит кино, по крайней мере тот жанр, который представлял сидящий перед ним режиссёр.
Стивен натянуто улыбнулся.
— А вам обязательно слепить меня этой штукой? — ответил он вопросом на вопрос.
— В этом кабинете спрашиваю только я! — вспылил офицер.
Он вскочил с кресла и, склонившись над Бергом, сгрёб его за ворот рубашки. Ткань лопнула от мощного натиска. Стивен почувствовал, что начинает задыхаться. Подавшись вперёд, он стукнул копа головой в перекошенное от злобы лицо и тут же добавил правым кулаком в его плохо выбритую челюсть.
— А вот это уже было лишним! — раздался из угла комнаты возбуждённый голос Сэма. — Не нужно калечить руки об этот мешок дерьма.
Берг поправил разорванную рубашку и кинул гневный взгляд на полицейского. Он катался по бетонному полу, обхватив руками разбитое в кровь лицо, и жалобно завывал, как наказанная хозяином собака.
— Ничего, все пальцы целы. Пусть знает, что с нами не следует так обращаться.
Послышалось лязганье дверного засова. В камеру ввалился дежурный офицер в сопровождении парочки верзил из тюремной охраны.
— Что здесь происходит, Джон? — спросил он суровым голосом.
— Вашему приятелю нужно поучиться хорошим манерам, — ответил за всех продюсер. — Мы пытались поговорить с ним в вежливой форме. Но он не придал этому значения и решил завязать драку. Он стал биться головой о наши кулаки, а она у него оказалась слабым местом.
— Это правда?
Джон что-то промычал, не в силах разжать покалеченные губы. Он сидел на полу и вытирал кровь с лица, кося на Берга горящими злобой глазами.
— Всё так и было, — вздохнул монах. — Я уже не в том возрасте, чтобы лгать служителям закона.
— Уведите его в медчасть! — скомандовал дежурный офицер. — А я пока останусь здесь. Хочу потолковать с этими людьми.
Один из охранников взял поверженного блюстителя порядка под локоть и вывел его за дверь, закрыв её снаружи на прочный засов. Другой остался в камере — в качестве весомого аргумента, что второй раунд переговоров будет решающим и последним. Он встал у двери, сложив на груди мускулистые руки и равнодушно глядя на задержанных. Не было ни тени сомнения, что он выполнит любое указание своего начальства и, если потребуется, то пересчитает у янки все рёбра и зубы до последнего.
Виллер и старик сидели на скамье в дальнем углу комнаты. Власти уже имели некоторое представление о личности попавших к ним американцев, так как этот допрос проходил в нетрадиционной форме.
Офицер снял с головы фуражку и опустился в кресло Джона. Затем закинул ногу на ногу и сухо спросил:
— Так на чём вы остановились?
— У вашего коллеги весьма примитивный способ получения информации, — заявил Стивен. — Интересно, а какие методы предпочитаете Вы? Калёное железо, электрический ток или иглы под ногти?
— Прошу прощения за повадки нашего сотрудника, — с лёгким оттенком брезгливости ответил полисмен. — Джон у нас работает с ворами и наркоманами, поэтому у него и стиль соответствующий.
— Вот как? — воскликнул продюсер. — Извините за любопытство, а Вы случайно не убийцами занимаетесь? Тогда я не удивлюсь, если Вы пришьёте нас прямо в камере при мнимой попытке к бегству.
— Сэм, не надо! — оборвал его режиссёр. — Оставь свои остроумные замечания до очередной попойки. Если, конечно, мы сможем пережить предыдущую...
Последние слова он добавил уже шёпотом. Улыбнувшись инспектору, словно он был его лучшим другом, Стивен прочистил пересохшее после бурной ночи горло и произнёс:
— Я пытался объяснить вашему сотруднику, что он имеет дело с известными в шоу-бизнесе иностранцами. Мы приехали в Бедфорд из Голливуда на съёмки высоко бюджетного кинофильма. Между прочим, мы дали дополнительный заработок местным жителям и обеспечили вашему городу неплохую рекламу. Однако мне показалось, что Джон ненавидит кино. Он встретил наше заявление весьма агрессивно и даже пытался задушить меня рубашкой. Так что мне ничего не оставалось, как втолковать ему эту мысль другим, более действенным способом.
Ноздри офицера раздулись от гнева. Он впервые столкнулся с таким странным способом доказывать свою невиновность.
— Вы подняли руку на слугу закона!
— Да плевать я хотел на такой закон! — вызывающе крикнул из угла продюсер. — Когда человеку без документов в кармане верят не больше, чем свинье, что валяется в грязной луже.
Виллер был крайне зол после ночного происшествия, которое едва не стоило им жизни. Мысль о том, что они чудом избежали одних неприятностей, по уши влипнув в другие, была ему глубоко противна. Он привык везде и всегда быть хозяином положения и читать мораль, а не выслушивать её от других, сидя в прокуренной комнате для допросов.
— Я имею право на телефонный звонок! — заявил Сэм. — И я требую, чтобы мне его предоставили! В противном случае я приложу все усилия и связи, чтобы наказать виновных за это беззаконие. И я не буду продолжать этот бессмысленный разговор без своего адвоката.
Дежурный офицер кивнул стоявшему за спиной охраннику. Тот стукнул в железную дверь кулаком и что-то прошептал в открывшееся окошко. Послышалось лязганье засова. Толстая, непроницаемая для криков дверь приоткрылась, выпуская Виллера в коридор, к заветному телефону.
— Я скоро вернусь, Стиви! — небрежно бросил на ходу Сэм. — Не скучай без меня и постарайся больше никого не бить.
Дверь с шумом захлопнулась за его спиной. Берг с монахом остались в камере дожидаться дальнейшего развития событий. А в том, что они пойдут по написанному полицией сценарию, не оставалось никаких сомнений. Их не случайно посадили в эту комнату в дальнем конце глубокого подвала. Никто не услышит их криков и не увидит их размалёванные синяками физиономии до суда. Только там общественность узнает "всю правду" об их ночных похождениях. И эту "правду" выбьет из них стоявший у двери верзила.
Оставалась слабая надежда, что Виллер найдёт по телефону своего высокооплачиваемого адвоката и уговорит его прилететь из Лос-Анджелеса в Бедфорд. Но на это уйдёт уйма времени, а именно его сейчас и не хватает. Что ж, придётся тянуть его как можно дольше, и начинать прямо сейчас, пока эти ищейки не сорвались с цепи.
— В чём нас обвиняют? — осторожно спросил режиссёр.
Полисмен скупо улыбнулся. Его крайне удивило, что ему задали именно этот вопрос.
— Вы хоть помните, что натворили прошлой ночью?
— Смутно. Кажется, мы немного выпили в местной таверне. От её жуткого вида по моему телу до сих пор бегают мурашки.
— По полторы бутылки шотландского виски на каждого, — уточнил офицер. — И Вы это называете "немного"?
— Бывало, мы выпивали и больше, — довольно прохладно ответил Стивен.
— И каждый раз бьёте в кабаках зеркала — как в лучших традициях голливудских вестернов?
— Чаще всего не бьём. Но в этот раз был особый случай. К нам в гости забрёл святой отец, — Берг кивнул на сидящего за спиной монаха, — а наглый бармен отказался его обслуживать.
— И Вы швырнули в него пустую бутылку.
— А Вы хотели, чтобы я бросил полную? Это неплохое виски, и мне было бы обидно истратить его понапрасну.
Брови блюстителя порядка взметнулись от удивления. Он явно не отличался утончённым чувством юмора и принял слова режиссёра всерьёз.
— Я имел в виду совсем другое!
Стивен обезоруживающе улыбнулся. Он уже понял, что лучше последовать собственному совету и приберечь шутки на потом, а сейчас отвечать кратко и без лишних эмоций.
— Этот парень меня достал. Терпеть не могу самодовольных тупиц, которые считают окружающих людей ничтожествами. Но от этого можно быстро излечиться, если хотя бы раз повнимательнее посмотреть на себя в зеркало.
— И по этой причине Вы его разбили.
— Я промахнулся. Хотя можно сказать и так. Для него оно всё равно бесполезно. На те деньги, что мы ему оставили, он может купить в свою убогую забегаловку не менее трёх зеркал.
— Бармен утверждает, что Вы не только не возместили ему порчу имущества, но и отказались платить за выпитое.
— Грязная ложь! — режиссёр стукнул по столу кулаком, напугав офицера и подпиравшего дверь верзилу. — У меня не было с собой английских денег, и я дал ему пятьсот долларов. А это намного больше, чем стоят все бутылки и зеркала в его обшарпанном подземелье.
— Допустим, — сухо промычал полисмен. — Но зачем вы взломали окно и влезли в особняк городского судьи, устроив там настоящий погром? И это в тот день, когда он уехал с семьей в отпуск.
— Нас преследовала стая волков, — вырвалось у Берга.
— Вас… что, простите? — переспросил дежурный офицер. Он даже подался всем телом вперёд, чтобы получше расслышать ответ.
— На нас напала стая волков. Их было не меньше тридцати. Они загнали нас в угол. Мы были вынуждены забраться в первый попавшийся дом, чтобы спасти свои жизни.
— В нашем графстве вот уже более десяти лет нет ни одного волка! — заявил полисмен. — До какого же состояния нужно напиться, чтобы такое померещилось?
Стивен кашлянул в кулак, стараясь замять неловкий момент.
— Надеюсь, наше пребывание в доме городского судьи не относится к разряду тяжких преступлений, а мы не доставили ему особых хлопот своим кратковременным визитом?
— Это ещё как сказать! Вы силой проникли на частную территорию в момент отсутствия её хозяев. Вы выбросили из окон дома всё, что в них могло пролезть, включая массивные серебряные украшения, старинные стулья и даже кушетку времён Людовика ХIV. После этого вы содрали со стен дорогие персидские ковры и всё висевшее на них оружие, и затеяли стрельбу по соседним домам. А когда этого показалось мало, вы сбросили с книжных полок бесценные коллекционные издания и головы редких охотничьих трофеев, а затем превратили их в кучу дерьма под окнами дома. По самым скромным подсчётам причинённый судье ущерб оценивается в пятьсот тысяч так любимых вами американских долларов.
Офицер откинулся на спинку кресла и поглядел режиссёру в глаза, любуясь произведённым эффектом. Берг и в самом деле выглядел озадаченно. Только теперь он вспомнил в деталях, что произошло этой ночью в старинном особняке. Он догадался, почему их поместили в эту скрытую от посторонних глаз и совершенно непроницаемую для криков камеру. Очевидно, влияние городского судьи на полицию весьма велико, и он воспользовался им в полную силу, чтобы возместить нанесённый ему ущерб.
Вот теперь они влипли по-настоящему!
Режиссёр обхватил руками свою раскалывающуюся голову. Ну и натворили же они дел!
В пылу напряжённой борьбы, когда разъярённые волки пытались запрыгнуть в разбитое окно, им некогда было подумать, что же будет потом. Стивен и Сэм отбивались от них до последней вещи, которую можно было взять в руки и швырнуть в оскалившиеся клыками пасти. В ход шли самые разнообразные предметы: от тяжёлых серебряных подсвечников до чучела горного козла. Они отчаянно боролись за свою жизнь, пока над шпилями домов не вспыхнуло багровое зарево рассвета, а дьявольские оборотни вдруг исчезли, словно они были лишь плодом их пьяного воображения.
— Так что Вы можете сказать по этому поводу? — послышался голос дежурного офицера.
Стивен очнулся от жутких воспоминаний.
Ночные кошмары ещё не закончились. Только теперь они продолжаются глубоко под землёй — в полном соответствии с законами жанра. И против друзей сражаются не призрачные оборотни, а вполне реальные служители закона. Что ж, придётся держать оборону, нападая самому, и бороться до последнего вздоха — совсем как герои его кинофильмов.
Режиссёр прочистил горло и заявил:
— Ваш городской судья живёт не по средствам!
— Да как Вы смеете? — вскричал раскрасневшийся от гнева полисмен. — Наш городской судья — потомственный дворянин, и всё это богатство досталось ему по наследству…
— …от покойного родственника! — закончил его мысль Берг. — Знакомая картина. В Соединённых Штатах большинство теневых воротил оформляют декларации о доходах подобным образом.
Громко щёлкнул дверной засов. В приоткрывшуюся дверь ворвался маленький лысый человечек с подвижными карими глазками и лисьими чертами лица. Он был одет в дорогой костюм-тройку, а его чёрные туфли были начищены до зеркального блеска.
При его появлении дежурный офицер тотчас вскочил с кресла и замер навытяжку.
"Начальник тюрьмы, — догадался режиссёр по раболепному выражению его глаз. — Похоже, дело сдвинулось с мёртвой точки. Осталось понять, в какую сторону дует ветер".
Маленький человек остановился перед Бергом и низко поклонился, словно перед ним сидел один из министров Её Величества.
— Ради Бога, извините нас за беспокойство! Не будете ли Вы так любезны покинуть это жуткое место и пройти в мой уютный кабинет!


* * *

Из открытых ворот городской тюрьмы выехал длинный белый "роллс-ройс". Спустившись с холма, он вырулил на дорогу и помчался к центру Бедфорда.
Стивен и Сэм сидели рядом на просторном кожаном диване и любовались видами города сквозь затемнённые стёкла окон. Прикрытые рясой колени священника торчали из противоположного кресла.
Продюсер успел переодеться в привезённый из отеля костюм и теперь доставал из его внутреннего кармана гавайскую сигару. Аккуратно отрезав кончик специальным лезвием, он воткнул сигару между пухлых губ и щёлкнул платиновой зажигалкой. Затем нажал кнопку на подлокотнике и приоткрыл огромный, в половину крыши, люк над головой.
Берг нарушил затянувшееся молчание.
— Как прикажешь это понимать?
Он знал, что приятель скорее промолчит всю дорогу до замка, чем заговорит первым о своих подвигах. Таков Виллер — он не прочь поболтать о собственной персоне, но никогда не будет набивать себе цену.
— Как небольшой знак благодарности с моей стороны, — Сэм лукаво улыбнулся и выпустил струйку дыма в приоткрытый люк машины. — Ты спас мне жизнь, Стиви, а я подобных вещей не забываю! Поэтому я не мог позволить тебе торчать в этой вонючей тюряге и безжалостно избивать её персонал.
У Виллера заметно поднялось настроение. Он снова сидел на белом коне (а именно такого цвета был поданный для них лимузин) и держал ситуацию в своих руках. Его основная работа заключалась в том, чтобы вращаться в высоких деловых кругах и находить оптимальный выход из практически неразрешимых проблем. Он умудрялся доставать баснословные деньги для съёмок очередной картины, держать кредиторов в кулаке и выкручиваться из неприятных ситуаций, в которые они попадали из-за непомерно высоких запросов Берга.
Режиссёр подбирал к своим фильмам лучшие сценарии и приглашал знаменитых актёров. Его картины требовали не просто много денег, а безумно много. Но они всегда приносили огромные прибыли, окупая с лихвой вложенные в них средства. Однако каждый раз это оборачивалось множеством проблем, и разгребать их приходилось Сэму. Вот и сейчас он нажал на известные только ему кнопки, воспользовавшись положенным по закону телефонным звонком. Всего один звонок — и отвернувшийся мир снова оказался у их ног, шелестя шинами роскошного лимузина по дороге на съёмочную площадку.
Это была маленькая месть Виллера. Ему не хватило освобождения из камеры. Он потребовал, чтобы им принесли официальные извинения и увезли в замок на лучшей в Бедфорде машине. Начальнику тюрьмы пришлось изрядно попотеть, прежде чем он избавился от настырного продюсера и его спутников.
— Может, ты пожалеешь несчастного друга, у которого от похмелья, бессонницы и допросов раскалывается голова, — взмолился режиссёр, — и объяснишь, наконец, как ты умудрился всё так быстро уладить.
Сэм непринуждённо рассмеялся и дружески похлопал приятеля по ноге.
— Как говорили древние: всё гениальное просто. Помнишь того тучного сенатора, с которым мы ездили на охоту в Центральную Африку? Ты был категорически против этой поездки, пока я не вбил в твою упрямую голову, что когда-нибудь этот парень нас обязательно выручит.
— Кажется, его звали Бобом… — припомнил Берг. — Эта охота была для меня сплошным мученьем. Я просидел девять часов в тени деревьев, пока вы, словно дикое племя пигмеев, гонялись по пустыне за антилопами. Это было чудовищное зрелище. Ты же знаешь, что я не терплю насилия.
Виллер бесцеремонно расхохотался, едва не выронив сигару изо рта.
— Офицер полиции Джон убедился в этом на собственной шкуре. Бедняга! Мне кажется, что из-за твоего не терпящего насилия характера все воры и наркоманы Бедфорда в ближайший месяц могут спать спокойно.
— Ценю твоё чувство юмора, Сэм, но ты опять уходишь от темы.
— Этот парень помешан на твоих картинах, а ты являешься для него почти божеством. Ты даже не представляешь, на что он способен, лишь бы оказать тебе услугу.
— Кажется, я уже догадываюсь, — режиссёр загадочно улыбнулся и оглядел просторный салон лимузина, обтянутый нежной бежевой кожей.
— Тебе так только кажется! Я сделал всего один звонок на его сотовый телефон. Наш старина Боб имеет обширные правительственные связи. Но когда он узнал истинное положение вещей, то не стал раздумывать и доложил об этом инциденте самому президенту.
— Кому? — не поверил ушам Берг.
— Ты не ослышался, — успокоил его продюсер. — Тот перезвонил директору ЦРУ. Он связался с коллегами из английской разведки. Ну а результат этой секретной операции по освобождению заложников ты видел сам.
— Невероятно! — Стивен обнял друга за плечи и чмокнул его в небритую щёку. — До чего же я люблю тебя, Сэм!
Виллер отшатнулся от него с неприкрытым испугом на лице.
— Только не надо меня целовать! Мне и с голубым Биллом хлопот хватает.
"Роллс-ройс" медленно ехал по извилистой узенькой улочке. Сквозь затемнённые стёкла машины виднелись старинные двухэтажные дома с открытыми настежь окнами.
Стояла чудесная солнечная погода. На голубом небосводе не было ни облачка. Ночной дождь вылил на город все запасы влаги и теперь набирался сил для очередного потопа. Сырые пасмурные дни — далеко не редкость для Англии, особенно осенью. Но это утро выдалось на редкость замечательным, словно решило компенсировать друзьям их ночные кошмары.
Бедфорд жил своей повседневной размеренной жизнью, наполняя воздух разнообразными звуками. Тут было грозное тявканье бегущего за машиной фокстерьера, перезвон далёких церковных колоколов и тихое урчание дизельного грузовичка с огромной надписью "Кока-кола" на красном кузове. Машина стояла на обочине, а её водитель выгружал свой товар в небольшое придорожное кафе. Продавец, высокий розовощёкий парень с короткой стрижкой, только открывал его для первых посетителей. В ожидании чудесного тёплого дня он расставлял вдоль витрины столы со стульчиками, чтобы люди могли пообедать на свежем воздухе, любуясь видами города.
Петляя по улице между старинными двухэтажными домами, "роллс-ройс" вывез Стивена и Сэма на городскую площадь. Виллер сразу же окликнул водителя и указал рукой на обочину. Вырулив на парковочную площадку, лимузин остановился.
Приятели покинули салон, чтобы немного размять затёкшие ноги и осмотреться на месте ночного происшествия. Старик остался в машине, сославшись на боли в спине и сильную усталость. Скорее всего, он просто не хотел мешать друзьям, догадавшись об их планах.
При ярком дневном свете Бедфорд выглядел совершенно по-другому. Ласковые лучи солнца залили открытое пространство. Высокие деревья, совсем недавно потерявшие золотую листву, гордо возвышались в центре площади, собравшись в небольшой сквер. Их ветки уже не напоминали распростёртые руки великанов. Красивые здания по краям не выглядели такими заброшенными, а из их приоткрытых окон доносилась музыка и жизнерадостный детский смех.
В одном из домов хлопнула входная дверь. Маленький мальчуган выехал на улицу на роликовых коньках. Он был одет в голубые джинсы с дырами на коленках и тёмно-зелёную куртку. Из-под неё выглядывала пёстрая майка. Синяя кепка с парящим орлом была натянута на его кудрявую голову козырьком назад. Мальчишка держал в руках открытый пакетик поп-корна, а его подвижные челюсти не оставляли сомнений, что распухшие зёрна очень скоро исчезнут.
Громыхая роликами по камням площади, он промчался мимо Берга и скрылся за поворотом улицы. Стивен проводил его рассеянным взглядом и подумал:
"Обычная повседневная жизнь. А всего пять часов назад это место кишело уродливыми тварями, словно мы находились в павильоне Голливуда на съёмках фильма ужасов. Я мог бы поверить, что всё это бред, если бы с нами не было старика. Да и где это видано, чтобы двум подвыпившим друзьям померещился один и тот же кошмар?"
Режиссёр потряс головой и огляделся. Виллера нигде не было. Видимо, он воспользовался его погружением вглубь себя, чтобы незаметно улизнуть. Берг хорошо разбирался в характере своего друга и знал, что тот не оставит это происшествие в покое. Он основательно в нём покопается, пытаясь отыскать рациональное объяснение, или свихнётся окончательно, так и не найдя ответа.
Всё было слишком уж дико: и их ночная попойка в старой таверне, и этот таинственный монах, и разбитое бутылкой зеркало, и безмолвный сотовый телефон, нашедший последний приют в пасти чёрного оборотня. Стивен почему-то верил, что Сэм действительно проверял его аккумулятор, но тот по непонятной причине отказал. Это роковое обстоятельство заставило их отправиться на прогулку по спящему городу: под моросящим дождём, во тьме, навстречу смерти.
Теперь он уже не сомневался, что эти события связаны между собой. Испортившийся телефон, монах, ночная прогулка под дождём и, наконец, чудовищные лесные твари, которые должны были стать завершающим звеном этой непонятной логической цепочки.
"Похоже, наш загадочный старик знает истинную причину ночных кошмаров, — заподозрил Стивен. — Я выведаю все подробности, как только мне удастся поймать этого монаха за его неразговорчивый язык".
Кто-то окликнул Берга по имени. Оглянувшись, он увидел Виллера на крыльце небольшого особняка. Сэм сбежал по крутым гранитным ступеням и теперь приближался к режиссёру быстрыми шагами. Его нахмуренное лицо с глубокими морщинами на лбу выражало крайнюю озабоченность.
— Ты мне сейчас не поверишь, Стив! — начал он издалека. — Но никто на этой огромной площади не видел ночью ни одного волка. Даже в тот момент, когда половина жителей высунулась из окон посмотреть, зачем мы открыли по ним стрельбу. У меня создаётся впечатление, что кто-то из нас крупно спятил. Вопрос в том, кто конкретно: двое подвыпивших друзей с престарелым святым отцом или остальная часть Бедфорда.
Правая бровь Сэма заметно подёргивалась. Стивен вынужден был признать, что от былого самодовольства его лучшего друга не осталось и следа. Он был крупно разочарован своими поисками истины и уже пожалел о том, что попросил водителя лимузина остановиться. Уж лучше бы они объехали проклятую площадь стороной. Тогда они бы не сомневались в своей невиновности и были твёрдо уверены, что ночной кошмар не привиделся им в пьяном бреду.
— Этого не может быть! — пробормотал Виллер. — Неужели это была лишь чудовищная галлюцинация, навеянная добрым шотландским виски? Я потерял сознание и едва не обмочил штаны от страха. А ведь меня нельзя назвать слабаком.
Неожиданно он замолчал, заметив двух мальчуганов, устроивших потасовку в двадцати ярдах от дома городского судьи. Они ползали в светлой одежде по мокрым камням, собирая рассыпанные монеты. Они так увлеклись, что уже начали ссориться и отпихивать друг друга.
Заинтригованный этим зрелищем, Сэм осторожно подошёл к детям и встал за их спинами. Нагнувшись, он обнаружил, что это не монеты, а обломки его сотового телефона. Они были очень мелкими, словно по нему проехал грузовик или он упал на камни с большой высоты.
"Значит, весь этот немыслимый кошмар лишь померещился нам в пьяном угаре. Если бы оборотни существовали в действительности, осколки моего телефона не валялись бы сейчас на мостовой. Пора завязывать с выпивкой, иначе в одну ужасную ночь меня загрызёт чудовище, порождённое на свет моим затуманенным мозгом".
— Сэм! — послышался за его спиной удивлённый возглас Берга. — Мне кажется, тебе будет интересно взглянуть на это…
Виллер оглянулся через плечо.
Стивен опустился на одно колено, и что-то высматривал под злополучным окном городского судьи, чей особняк штурмовала на рассвете полиция.
Дурное предчувствие зародилось в голове продюсера. Мысль о том, что они оказались жертвами чрезмерной дозы алкоголя, настолько овладела его сознанием, что он уже не мог представить что-то худшее.
Виллер равнодушно отвернулся от обломков сотового телефона, которые делили между собой мальчишки, и поспешил к поджидавшему его режиссёру. Он всё ещё стоял на одном колене, склонившись над площадью, и гладил ладонью мокрые камни.
Тридцать шагов, оставшихся до окна, показались Сэму огромным расстоянием. Он быстро приближался к этому месту, не в силах оторвать свой взгляд от округлившихся глаз Стивена.
Нога Виллера опустилась в последний раз, и только тогда он понял, что вызвало подобную реакцию его друга. На отшлифованных до блеска камнях площади виднелись глубокие царапины, оставленные сворой нападавших оборотней.


* * *

— Добро пожаловать в преисподнюю, святой отец! Вам здесь понравится.
Сэм хитро улыбнулся, приглашая старика к мрачному входу в подземелье, где проводились съёмки картины.
— Оставь эти шуточки при себе! — прозвучал гневный голос Берга.
Режиссёр стоял на пороге своего трейлера. Он уже сбросил изрядно потрёпанный наряд от Кардена, и переоделся в простую и удобную одежду, в которой проводил большую часть времени. Это был чёрный джинсовый костюм, такого же цвета вельветовая рубашка и высокие ковбойские сапоги. Для полноты картины ему не хватало широкополой шляпы и хлыста в руках.
— Не обращайте на него внимания! — Стивен взял монаха под руку, чтобы помочь ему спуститься по крутым и скользким ступеням. — Он у нас большой любитель чёрного юмора и сомнительных острот. Мы сейчас снимаем финальную сцену казни, так что Ваши мудрые советы будут весьма кстати. Одного я не могу понять: как Вы узнали, что мы сидели прошлым вечером в этом старинном кабаке? Мы держали это втайне даже от своего персонала.
Режиссёр не стал расспрашивать старика о ночном приключении, решив задать этот вопрос в подходящее время. Будучи неординарным человеком, он хорошо разбирался в психологии людей, и его было нелегко обмануть. Он чувствовал, что таинственное появление священника и нападение оборотней как-то связаны между собой. Поэтому он решил расставить вокруг монаха сети, состоящие из двусмысленных намёков и обрывков незначительных на первый взгляд фраз, надеясь, что тот рано или поздно запутается в собственных мыслях. И только тогда Берг задаст ему прямой и обезоруживающий вопрос.
Старик ничего не ответил и, припадая на правую ногу, подошёл к потрескавшейся каменной стене. Кованые чугунные ворота, когда-то закрывавшие вход в подземелье, были теперь открыты настежь и едва держались на поломанных петлях. Монах погладил прутья решётки и с грустью посмотрел на свою коричневую от ржавчины руку.
— Время — самый жестокий и беспощадный лекарь. Оно не оставляет шансов для тех, кто относится к нему с подчёркнутым высокомерием.
— О чём это Вы? — спросил Стивен, удивляясь манере старца говорить непонятными загадками.
— Вы снимаете фильм об ужасах и смерти. Вам явно не терпится повстречаться с дьяволом, молодой человек! Это хорошо, потому что дьявол тоже ищет подобной встречи. Так что я помогу вам обоим.
— Да, он у нас такой! — Виллер хлопнул друга по плечу и произнёс с гордостью. — Он настолько упорный, что и до ада доберётся, и освоит там богатейшие залежи серы.
— Ради Бога, Сэм! — перебил его режиссёр. Он пытался понять смысл сказанной стариком фразы. — Ты можешь помолчать хотя бы пять минут, чтобы мы со святым отцом урегулировали наши деловые отношения.
— Мне не нужны деньги! — заявил монах. — Я уже слишком стар, чтобы они облегчили мою тяжёлую участь.
— Вы больны?
Берга не покидала мысль об ужасном состоянии старца. Где-то в глубине души он чувствовал, что это не болезнь, а нечто более страшное, но что — он никак не мог разгадать. Этот святой отец словно явился с того света, чтобы помочь им снять фильм "об ужасах и смерти" и внести в него побольше реализма, ибо он неизвестен миру живых.
— Я был болен, — прошептал старик. — Но когда я оказался в Бедфорде, меня подобрали и вылечили. Так что теперь я не представляю опасности. Это просто удивительно.
— Что?
— Вы так легко и быстро излечиваете страшные болезни, от которых раньше вымирали целые города. Это одно из самых великих достижений человечества в борьбе со Злом.
— То, что Вы называете злом, тоже не стоит на одном месте, — вмешался в разговор продюсер. Ему надоело стоять перед ржавыми воротами, и он решил закончить эту бессмысленную беседу. — Врачи с каждым годом открывают новые заболевания. Так что борьба со злом бесконечна, и мы не всегда в ней выигрываем. Ну а теперь давайте спустимся в пещеру и осмотрим нашу киносъёмочную площадку. Раз уж Вы вызвались нам помочь, святой отец, то пора приступать к своим обязанностям.
Поддерживая старика под руки, Стивен и Сэм стали спускаться в подземелье по скользкой каменной лестнице. Она была покрыта плесенью и глубокими извилистыми трещинами. Часть ступеней разрушилась. Их пришлось залепить цементом, чтобы не поломать шею и ноги.
Огромная искусственная пещера под замком уже много десятилетий была заброшена. В ней обитали только пауки и крысы. Это место считалось проклятым и порождало у жителей Бедфорда множество сплетен. Опасаясь несчастных случаев, городские власти заложили вход в подземелье толстой кирпичной кладкой. Но пришло время, и в один из пасмурных дней перед этой стеной остановились два приезжих американца, а один из них скомандовал рабочим: "Ломай!" И тяжёлые кирки вгрызлись в покрытый плесенью кирпич, чтобы вдохнуть новую жизнь в заброшенное подземелье.
— Когда-то в этой пещере была городская темница, — сообщил друзьям монах. — Её каменные стены видели столько боли и мук, что перед ними меркнут все предания и легенды.
— Вот как? — удивился продюсер. — А мы считали это подземелье винным складом, и даже соорудили в нём четыре бутафорские камеры, чтобы придать ему вид тюрьмы.
Лицо священника нахмурилось от этих слов. Было заметно, что он их явно не одобряет.
— Здесь и без вас этого добра хватает. Коридор уходит под землю на девяносто пять ярдов. Сразу за гротом начинаются три ряда железных клеток, а в них держали отнюдь не поросят. Их там ровно тридцать шесть — по двенадцать в каждом ряду. Так что я не вижу необходимости строить ещё и новые.
— В этом подземелье нет ни грота, ни камер, — возразил старику Берг. — Длина пещеры составляет всего сорок ярдов и она заканчивается глухой стеной. Возле неё мы нашли остатки деревянных бочек, в которых когда-то хранили вино, и решили, что здесь был целый склад.
Святой отец заупрямился.
— Вероятно, случился обвал и пещеру засыпало камнями. А со временем это место поросло мхом и стало походить на обычную стену. Вы не пробовали делать раскопки?
— А зачем? Городские власти подтвердили, что это подземелье не имеет продолжения.
— Любая власть, какой бы гуманной она ни была, всегда найдёт, что скрыть от своего народа. Вы никогда не узнаете этих тайн, если будете верить им на слово.
— На проведение подобных раскопок потребуется куча времени и денег! — вмешался в разговор Сэм. — Не говоря о том, что необходимо получить официальное разрешение. Я не думаю, что после того, как мы устроили генеральную уборку в особняке городского судьи, местные власти воспримут нашу просьбу с воодушевлением.
— Вы же сами желаете получить реалистичную картину тех времён, — оборвал его речь монах. — Неужели вы намерены добиться своей цели с помощью этих жалких клетушек?
И он указал трясущейся рукой на бутафорские тюремные камеры, напоминающие огромные курятники.
Виллер взорвался.
— Эти "жалкие клетушки" обошлись нам в десять тысяч зелёных! И неделю моих испорченных нервов. Я бегал за ленивыми каменщиками, словно работорговец на невольничьем рынке. Эти парни спутали меня с американским дядюшкой Сэмом, разбрасывающим доллары своей щедрой рукой.
— Вот как? — Берг хитро улыбнулся. — А мне всегда казалось, что тебя именно так и зовут.
— Не понимаю твоей иронии, Стив! Если мне не изменяет память, то это ты приказал построить "жалкие клетушки".
— Не ссорьтесь! — остановил их старик. — Я не против подобных камер. Они неплохо выглядят для малосведущих людей. Но если вы и в самом деле хотите получить реалистичную картину средневековья, вам придётся набраться терпения и откопать настоящую тюрьму. Я не думаю, что это стена слишком толстая. Она не отнимет у вас много времени.
— Копать, так копать, — подвёл черту Стивен. — Когда-то вся Америка начиналась с лопат и кирок. Правда, мы тогда искали золото, а не сгнившие остатки средневекового хлама.
Он подозвал одного из помощников, который проверял подготовку актёров к началу съёмок, и что-то шепнул ему на ухо. Тот сбегал на склад инвентаря и принёс здоровенную кирку. Она была не бутафорской, а настоящей, и весила не меньше пятнадцати фунтов.
Режиссёр жестом руки подозвал к себе главного героя и протянул ему допотопный инструмент.
— Это тебе, Билл! Покажи, на что ты способен! Будем считать это сценой, когда ты пытаешься сбежать из тюрьмы. А мы заснимем этот исторический эпизод. Возможно, он даже найдёт своё место в картине.
— Ещё чего! — возмутился избалованный популярностью актёр. — Да я в жизни не поднимал ничего тяжелее бутылки пива. Пусть этим занимается Хопкинс! У него и вид подходящий.
Джек начал закатывать рукава на своих огромных волосатых ручищах.
— Что ты имеешь против моей внешности? — зарычал он в гневе. — Дайте мне эту кирку, чтобы я проветрил его извращённые мозги.
— Опять вы за своё! — прикрикнул на них Стивен. — Когда мы закончим съёмки картины, я закрою вас в этом подземелье, чтобы вы раз и навсегда утрясли свои отношения. Или добавлю эпизод, где вы страстно влюбляетесь друг в друга и целуетесь в камере.
— Только не это! — закричали в один голос актёры.
Сама мысль о подобном кощунстве сразу сбила с них всю спесь и превратила из разгневанных фурий в послушных и робких ягнят.
— Тогда ты, Билл, берёшь в руки кирку и начинаешь ломать стену тюремного коридора. А ты, Джек, затыкаешь рот кулаком, пока я не пустил в ход собственный. Кстати, что ты делал вчера вечером?
Верзила оскалился и дыхнул в лицо режиссёра густым перегаром.
— Примерял цепи, босс. Как Вы и просили.
— Заметно! — Берг поморщился и прикрыл нос ладонью. — Наверное, давно так сильно не напивался?
— Уже два дня ничего в рот не брал! — не моргнув глазом, соврал актёр. — Все мои мысли только о любимой работе. И о том оригинальном образе, который Вы мне подсказали.
И его лицо в очередной раз приобрело выражение испуганного жеребца.


* * *

Яркий луч прожектора выхватывал из темноты поросшую мхом стену. Её покрывали глубокие извилистые трещины, капли воды и островки плесени. Она ничем не отличалась от прочей массы булыжников, что была выложена каменщиками ещё при строительстве фундамента замка.
Стивен прохаживался вдоль стены, поглаживая её пальцами. Остановившись на мгновение, он оторвал ногтями влажные кусочки мха и обнаружил под ними каменную кладку.
— Это не обвал, — сообщил он стоявшему поодаль монаху. — Эта стена является творением человеческих рук, а не стихийного бедствия.
— Возможно, её выложили позднее, — отозвался старик. — Но в четырнадцатом веке это подземелье было намного длиннее, и в нём отсутствовала данная преграда. На этом месте находился просторный грот, а за ним — тюрьма герцога Бедфордского.
— А откуда Вы это знаете? — удивился продюсер. Он привык относиться с подозрением ко всему, что не мог увидеть или потрогать сам. — Этой стене, как минимум, две сотни лет, а может и больше. Не станете же Вы утверждать, что жили во времена, когда эта каменная преграда ещё не существовала?
— Не стану, — замотал головой монах. — Но я знаю множество средневековых тайн Бедфорда, так как являюсь хранителем устных легенд, передающихся из поколения в поколение. Одна из них гласит, что в этом подземелье герцог держал своих узников, а их у него было великое множество. Он отличался крутым нравом и не любил тратить время на суды. Впрочем, вы никогда об этом не узнаете, если будете сверлить эту стену взглядом.
— Придётся тебе попотеть, Билл! — подвёл итоги Стивен. — Не переживай, это пойдёт тебе на пользу. Ты сразу почувствуешь себя настоящим мужчиной… Камера!
Актёр кинул на него полный ненависти взгляд и, подойдя к стене, стал бить киркой по камням. Поначалу его удары были полны сил и злости, словно он долбил по голове самого режиссёра. Но уже через пару минут они стали вялыми и редкими. А ещё через минуту тяжёлый инструмент вывалился из его ослабевших пальцев и упал на голую ногу.
— Стоп! — крикнул оператору Берг. — Отличный кадр, Билл! Можешь мне поверить.
— Чтоб тебя… — огрызнулся актёр. — Я покалечил ногу! А ты только и думаешь, что о зрелищности этого идиотского фильма.
— Не беда! — успокоил его Стивен. — Зато ты можешь похвастать, что добывал свой актёрский хлеб в натуральном, а не бутафорском поту. А теперь ваша очередь!
Он сделал властный жест рукой. Пятеро рабочих в синих комбинезонах набросились с кирками и ломами на неприступную стену. Куски мха и камней полетели во все стороны, и уже через пару минут это зрелище потеряло всю присущую ему на первых порах привлекательность.
— Есть! — возбуждённо крикнул один из парней. Его кирка при очередном ударе вдруг провалилась в пустоту. — Это, действительно, каменная кладка, и за ней ничего нет.
Виллер и Берг покинули свои кресла и подбежали к двухдюймовой дыре, чёрным пятном выделявшейся среди серой массы булыжников. Стивен оттолкнул от неё любопытного Сэма и посветил фонарём в отверстие. Увы, оно было слишком мало, чтобы разглядеть ту бездонную пустоту, что открылась по другую сторону каменной преграды. Луч света терялся во тьме, не находя перед собой препятствия, а это указывало на огромное пространство внутри.
Так бывает, если посветить ручным фонариком в ночное небо. Яркий лучик может выхватить из мрака ветки и листву деревьев, но он никогда не упрётся в плывущие по небу облака.
— Быстрее, парни! — прикрикнул на рабочих продюсер. Ему не терпелось увидеть обещанную монахом тюрьму. — По бутылке джина на каждого, если вы доломаете эту стену за пять минут.
Кирки застучали вновь, на этот раз с удвоенной силой. Они выбивали искры и мелкие крошки из камней и разбрасывали их по всему подземелью.
Стивен и Сэм стояли в шести ярдах, прикрываясь руками от летящих в лицо осколков. Старик подошёл поближе и встал рядом с ними. Было заметно, что он сильно волнуется. Его острый кадык дрожал, а худые щёки наполнялись выдыхаемым воздухом.
— Навались! — прозвучал голос одного из рабочих.
Стоны, ругань и радостные вопли слились в один мощный удар, от которого задрожала вся пещера. Каменная стена не выдержала пыток и рухнула на пол, развалившись на кучи булыжников. Густые облака потревоженной пыли взлетели к потолку и превратились в плотный занавес, заслонивший таинственный полумрак подземелья.
Берг повернулся к оператору и крикнул:
— Свет!
Вспыхнули яркие лучи прожекторов. В их ослепительном блеске перед остолбеневшими зрителями открылось туманное пространство грота, заваленное истлевшими человеческими останками.


* * *

Сэм первым взобрался на большую кучу булыжников. Остановившись на мгновение на вершине, он окинул изумлённым взглядом груды костей и стал осторожно спускаться на каменный пол грота.
— Какое жуткое место… — выдавил он из себя. — Такого кошмара и в голливудских фильмах не увидишь.
Его правая нога сорвалась со скользкого булыжника и придавила пробегавшую между камней крысу. Пронзительный писк заставил Виллера отшатнуться. Шагнув назад, он потерял равновесие и едва не упал. Находившийся за его спиной режиссёр в последний момент подхватил друга за плечи и вернул его в вертикальное положение. Затем он последовал за Сэмом, с непритворным трепетом оглядываясь по сторонам.
Огромное каменное помещение диаметром около тридцати футов с высоким куполообразным потолком напоминало склеп египетских фараонов. Он был завален человеческими останками. Они лежали на полу и сидели у стен в самых невероятных позах. Ветхая одежда рваными лохмотьями висела на обглоданных крысами костях. Покрытые редкими островками волос черепа таращились на киношников пустыми глазницами и скалились мерзкими улыбками.
Длинные сети густой паутины свисали с потолка грота, а в их бесчисленных тонких нитях колыхались высохшие пауки. Когда-то это место кишело мухами, и им здесь было чем поживиться. Но теперь этот замурованный каменный склеп представлял собой заброшенную свалку обглоданных костей, где царствовали лишь холод и мрак. Единственными живыми обитателями подземелья оказались снующие повсюду крысы. Они уже давно прогрызли в него лаз, а теперь использовали это жуткое место как просторное каменное логово. Их не пугала ни тьма потайного кладбища, ни находящиеся в нём трупы. А когда запас мяса и сухожилий на их костях иссяк, они окончательно перестали обращать на них внимание.
— Если здесь и была тюрьма, — задумчиво промолвил Стивен, — то в ней сидела половина Англии. А что Вы можете сказать по этому поводу, святой отец?
Старик стоял перед рухнувшей стеной, трепеща от страха, и не в силах постичь открывшуюся его глазам картину. Он был жутко взволнован, словно увидел не умерших людей, а их призраки, что бродили по пещере, завывая и постанывая сиплыми голосами.
— Непостижимо… — еле слышно произнёс монах. — Похоже, герцог использовал эту пещеру как громадный склеп, чтобы захоронить унесённых чумой жителей Бедфорда.
— А Вы ещё смеете утверждать, что знаете об этом подземелье абсолютно всё! — поймал его на слове Берг. — Вначале оно оказалось намного короче. Затем вместо городской тюрьмы мы наткнулись на тайное кладбище. В Ваших рассказах имеется масса неточностей!
— Времена переменились, — с дрожью в голосе ответил священник. — Произошло какое-то новое значимое событие, и оно коренным образом изменило известные мне легенды.
— Вот как? — вмешался в разговор продюсер. — Вы хотите сказать, что реальные исторические факты, зафиксированные в летописях, могут оказаться досужим вымыслом или измениться по чьей-то прихоти. Так историю и в самом деле можно переписать?
Монах упрямо замотал головой.
— Не совсем. В окружающем нас мире постоянно что-то меняется, и это накладывает отпечаток на нашу реальность. Эти изменения незначительны, но они были и будут. Просто мы не научились их замечать, так как заняты лишь собственными персонами. Всё это происходит в результате воздействия высшей силы. Она использует людей как шахматные фигурки в понятной лишь ей игре.
— Вся история человечества — это эпоха войн и порабощения чужих народов, — возразил Стивен, — а не проявление высшей силы, каким бы именем её ни называли. Всё это совершается не во благо людей или прогресса, а ради обогащения и возвеличивания собственной нации.
— Человеческое общество порочно и живёт по надуманным законам, — согласился священник, — но его нельзя за это осуждать, ибо оно ещё слишком молодо. А высший разум мудр и вечен! Он вмешивается в жизнь людей только в самом крайнем случае, — когда наступает та роковая черта, за которой уже нет ничего, кроме безграничной холодной тьмы.
— Вы имеете в виду космос? — уточнил Виллер.
— Мне неведомо значение этого слова, — ответил ему старик. — Но этот бесконечный пустынный мрак означает отсутствие всего сущего, в том числе и вашего космоса.
— Вы не знаете строения Вселенной? — поразился Берг. — А это не мешает Вам верить в её божественное начало?
— Ради Бога, Стив! — не выдержал продюсер. Весь этот разговор уже начал его раздражать. Ему хотелось добраться до обещанных монахом камер и убедиться, что они подойдут для съёмки картины. — Отложим этот разговор до лучших времён!
— Почему?
— Мы откопали внушительную кучу средневекового дерьма, и перед нами встал конкретный вопрос, — что с ней делать? А вы спорите об абстрактных вещах, которых ни один человек всё равно не может постичь до конца. Очнись, дружище! Мы будем сегодня снимать кино? Или разгоним актёров и пошлём моего помощника за бутылкой виски?
Лицо режиссёра исказила страшная гримаса, как будто он увидел поднимающийся с пола скелет.
— Только не виски! — взмолился он, с трудом подавляя спазмы в желудке. — У меня после этой бурной ночи до сих пор голова раскалывается. А в животе крутит и булькает, словно там включили миксер. Вот от чашечки крепкого кофе я бы сейчас не отказался.
— Так в чём же дело? Тебе стоит лишь попросить, и этот чудотворный напиток наполнит наши взбудораженные алкоголем желудки.
— Нет времени! — сухо отрезал Стивен. — Нужно осмотреть тюремные камеры, если они, действительно, существуют, а затем расставить по местам оборудование и в три-четыре дубля закончить съёмку эпизода. Это надо сделать побыстрее, пока сюда не нагрянули возмущённые нашим беспределом городские власти.
Переговариваясь между собой и стараясь не наступать на валявшиеся повсюду кости, Виллер и Берг добрались до противоположного конца грота. Огромная дыра в стене привела их к трём новым коридорам, расположенным под углом в девяносто градусов друг к другу. Вдоль каменных стен тянулись два ряда железных клеток, а их тесное пространство было завалено обглоданными человеческими останками. Черепа и кости перемешались в бесформенные кучи на полу, так что теперь было трудно узнать, сколько узников томилось в этих клетках.
Тюремных камер было тридцать шесть — по двенадцать в каждом коридоре. Монах оказался прав и в том, насколько внушительно они выглядели. Даже сейчас, покрытые толстым слоем ржавчины и с кучами костей на полу, они производили жутковатое впечатление. Задняя стена клеток была сложена из крупных булыжников, а боковые части и сама дверь изготовлены из толстых решёток. Между их прутьями было всего по три дюйма свободного пространства. Неровный каменный пол покрывали толстые деревянные доски, превратившиеся от сырости в трухлявые плиты.
Сэм посветил на одну из досок фонарём, а затем наклонился и дотронулся рукой до её почерневшей от времени поверхности. Послышался тихий хруст и доска рассыпалась в прах от прикосновения его пальцев.
Режиссёр поглядел на это мрачное зрелище и глубокомысленно изрёк:
— Хорошо, что мы не стали откапывать эту часть подземелья. Если бы мы знали об этой тюрьме с самого начала, то наш фильм бы от этого не выиграл.
— Это ещё почему? — возмутился продюсер. — А ты забыл, сколько времени и денег ушло на строительство твоих "жалких клетушек"?
— Приведение в порядок этой темницы унесло бы в десятки раз больше, — парировал его выпад Стивен. — А я не люблю отказываться от сокровища, которое само просится в руки. Так что ограничимся клеткой, расположенной ближе к выходу, и как можно быстрее придадим ей рабочий вид.


* * *

Подготовка к съёмкам близилась к завершению. Всего за полтора часа были протянуты новые рельсы для тележки кинооператора. Вдоль пути следования стражников установили синие прожектора, чтобы они создавали эффект полумрака. Ржавые решётки камеры обработали специальным составом, после чего они стали выглядеть как новые. Трухлявые остатки досок и груды костей вынесли, и застелили пол свежей соломой. Затем поставили в камеру деревянные нары и приковали у их изголовья железную цепь.
Стивен и Сэм бегали по подземелью, подгоняя возмущённых жёстким графиком рабочих. Они не привыкли к подобной спешке и сразу же потребовали прибавки к жалованию. Виллеру пришлось пойти на дополнительные расходы, иначе они бы не уложились в намеченный срок. А вероятность того, что кто-нибудь из местных донесёт об ужасной находке в полицию и сорвёт предстоящие съёмки была слишком велика, чтобы растягивать эту работу на два дня.
Облачённые в рясы актёры бесцельно бродили по склепу, перешагивая через кости, и высвечивая фонарями потрескавшиеся стены пещеры. И даже из боковых коридоров с тюремными камерами доносились приглушённые голоса наиболее отчаянных смельчаков. Им хотелось увидеть всё собственными глазами, прежде чем городские власти закроют это массовое захоронение для свободного доступа.
— Эй, Бэрт! — весёлым голосом крикнул один из них. — Как тебе этот "тоннель страха"?
— Недурно, Дэйв! — долетело в ответ. — Пожалуй, в американском Диснейленде такого не увидишь.
— Издеваешься? Это ведь настоящие скелеты, а не наши пластиковые побрякушки. Ты только представь на мгновение, что один из мертвецов на полу оживает и начинает гоняться за нами по всему подземелью, стуча зубами и громыхая конечностями. Вот было бы зрелище.
— Чтоб тебя… — донеслась из темноты непристойная брань.
Затем прозвучал душераздирающий вопль ужаса и всё стихло.
— Эй, Бэрт! — послышался оробевший голос шутника. — У тебя всё в порядке?
Он находился в одиночестве в дальнем конце коридора, и не мог слышать разговоров других стражников, что прогуливались сейчас по другую сторону пещеры. Ему вдруг совершенно расхотелось смеяться над сидящими у стен скелетами, чьи белые кости трепетали в свете его фонаря.
Безмолвие было единственным ответом, которого он дождался за последующую пару минут. Случилось что-то ужасное, раз Бэрт кричал таким жутким голосом. И это как-то связано с этим страшным местом, где обитала сама смерть.
Кровь бросилась Дэйву в лицо и крохотными молоточками застучала в висках. Перепуганный собственной шуткой актёр резко обернулся и зацепился фонарём за железные прутья решётки. Послышался звон разбитого стекла. Коридор погрузился во мрак.
Оглушительное биение сердца в груди затмило остальные звуки. Дэйв в испуге закрыл глаза, чтобы не увидеть какой-нибудь призрак и не потерять сознание. Он никогда не отличался смелостью, а шутил, чтобы хоть немного подбодрить себя и разрядить атмосферу страха.
Дэйву показалось, что он остался в пещере совсем один. И вот уже поднимаются с пола скелеты, покрытые редкими лохмотьями одежды. Они светятся в темноте под влиянием потусторонней силы, что пробудила их к новой жизни, и неторопливо ковыляют к нему, покачиваясь из стороны в сторону, словно послушные марионетки в руках дьявола.
Холодная рука обхватила актёра за шею и дотронулась костяными пальцами до его трясущегося лица. А затем на него навалилось что-то тяжёлое.
Сердце в груди Дэйва остановилось. Перед глазами поплыли разноцветные пятна, и он почувствовал, что сейчас грохнется в обморок — прямо на усыпанный костями пол. В этот момент вспыхнул яркий свет фонаря и довольный хохот Бэрта вернул перепуганного актёра к действительности.
— Ну и как тебе моя шутка?
— Ах ты, мерзкая свинья! — Дэйв с отвращением сбросил со своего плеча костяную руку. — Ещё одна такая выходка, — и ты сам присоединишься к этим несчастным!
Бэрт вдруг перестал смеяться и, изменившись в лице, посмотрел через плечо Дэйва.
— А это что такое? — спросил он удивлённым тоном.
Он прозвучал настолько неподдельно, что Дэйв вскрикнул, и отпрыгнул в сторону, будто увидел под ногами гремучую змею.
— Мне надоели твои идиотские шутки! — заорал он на всю пещеру.
Позади него был полумрак тюремного коридора, и он заканчивался глухой стеной. В этом пустом пространстве между двумя рядами клеток не оказалось ничего, что могло бы вызвать подобную реакцию Бэрта. Разгневанный Дэйв уже собрался выложить приятелю всё, что он думает о его матери и других родственниках, когда заметил, что луч фонаря высвечивает какие-то буквы на стене.
Заинтригованные актёры позвали Виллера и Берга. Они забросили свои дела и примчались посмотреть на таинственную находку. Через пару минут подготовительные работы в пещере приостановились, и у этого места собралась вся киносъёмочная группа.
Бугристая часть стены размером четыре на пять футов была тщательно отшлифована, словно её обработали точильным камнем. На этой ровной поверхности крупными старинными буквами было выбито длинное письмо на латыни.
"Может, святой отец знает латынь?" — подумал режиссёр.
Он послал за ним Бэрта. Тот убежал к выходу, а через пять долгих минут вернулся, поддерживая старика под локоть. Священник прихрамывал на правую ногу, и шёл очень медленно, стараясь не наступать на валявшиеся повсюду кости. Стивен шагнул ему навстречу и указал рукой на послание. Его освещали яркие лучи фонарей, так что каждая буква была отчётливо видна.
— Вы можете это прочесть?
Монах посмотрел на стену и утвердительно кивнул.
— Это староцерковная латынь. Мне будет нетрудно её перевести.
Святой отец замолчал, пробегая взглядом по выбитому на камне тексту. И чем ниже он опускался, тем всё больше округлялись его старческие глаза.
— Мы ждём! — напомнил ему продюсер.
— Пятнадцатое сентября одна тысяча триста сорок восьмого года от Рождества Христова, — начал переводить монах. — Жестокая чума принесла страшный урожай. И теперь он засыпан в этот каменный амбар, чтобы никогда не дать своих чёрных всходов. Нас, сто семьдесят пять заболевших чумой жителей Бедфорда — тех, кто уже занёс ногу над пропастью, согнали сегодня утром в эту подземную тюрьму. Сюда же бросили почерневшие трупы. А чтобы мы не вырвались на свободу, солдаты воздвигли перед нами каменную стену. Некоторые несчастные не выдерживали этого жуткого зрелища и бросались на стену во время её постройки. Они получали стрелу в грудь от многочисленной охраны герцога Бедфордского.
У нас нет пищи и воды. А последний хворост уйдёт на то, чтобы при его свете высечь на камнях это послание.
У нас осталась лишь слабая надежда. На тебя, пришелец. Ты должен избавить наш мир от страданий и мук.
Торопись! Зло не дремлет. Его верные слуги уже рыщут по свету, пытаясь отыскать тебя до того, как ты сумеешь нам помочь.
Твой верный друг и учитель,
Оливер Крайтон.

На этом месте голос монаха дрогнул и оборвался, а его тощие ноги подкосились. Режиссёр не успел подхватить его тело. Старик рухнул без чувств у подножия каменной стены.