Стать богом

Павел Фаенко

 

СТАТЬ БОГОМ


 

Звонок будильника автоматной очередью разорвал ночную тишину.

Пол Клайд приоткрыл глаза и долго всматривался в темноту, вспоминая приснившийся кошмар. Каждую ночь этот сон приходил снова, принося нестерпимую боль утраты, и он просыпался в холодном поту под визг колес и оглушительный грохот металла.

Четыре долгих месяца лечения у психотерапевта не дали никаких результатов, и Пол смирился с мыслью, что этот кошмар стал неотъемлемой частью его жизни. Он махнул на все рукой и старался в течение дня не думать о том, что неизбежно произойдет ночью…

Будильник на столике возле кровати показывал только шесть часов утра, но жизнь за пределами дома уже кипела вовсю. В натянутую на открытое окно сетку назойливо лезли голодные москиты и где-то в лесу раздавались крики проснувшихся птиц, заглушавшие тихий шелест кондиционера.

Накинув на тело халат и засунув ноги в тапочки, Клайд поплелся в ванную. Из зеркала на него глянуло осунувшееся лицо с большими темными кругами и узкими щелками слипавшихся от бессонной ночи глаз.

Приняв прохладный душ, Пол не спеша побрился и отправился на кухню готовить яичницу с ветчиной — свой обычный утренний завтрак. Сварив чашечку крепкого кофе, он проглотил все это с парой сэндвичей и, надев военную форму, вышел на улицу.

Стояла сильная жара и зыбкие озера-миражи заполняли неровности бетонной дороги.

После прохладной атмосферы дома духота навалилась на Пола обжигающей тяжестью, вызывая струйки пота под рубашкой. Это изматывающее пекло, которое не прекращалось даже с приходом ночи, доводило человека в буквальном смысле до кипения. Что касается Клайда, то он уже давно перестал обращать внимание на погоду, какой бы несносной она ни была.

Захлопнув дверцу джипа, он сорвался с места, разбросав песок из-под колес, и через десять минут выехал на скоростное шоссе.

До военной авиабазы было около часа езды. Устроившись в кресле поудобнее, Пол включил магнитофон. Бархатный голос Криса Ри заполнил салон автомобиля.

Унылое серое шоссе убегало вдаль по обе стороны джипа, превращаясь в густые непролазные заросли на обочине дороги. Движение в этот утренний час было очень оживленным, и Клайду приходилось обгонять неторопливо идущие машины. Лирическая музыка расслабляла его тело и разум и уводила в чудесную страну, наполненную приятными воспоминаниями…

Внезапно ночной кошмар вернулся, сдавив голову в тисках. Адская боль и отвратительный скрежет металла навалились со всех сторон, а кровавые пятна в глазах заслонили дорогу. На какое-то мгновенье Клайд потерял контроль над машиной и едва не врезался в белый "кадиллак".

Пол всей душой ненавидел "кадиллаки" и больше всего — белые. Ему казалось, что этот автомобиль — американский символ роскоши и комфорта — будет всю жизнь напоминать ему о случившейся трагедии.

Нажав на педаль тормоза так, что пронзительный визг колес заглушил громкую музыку, он рванул руль влево и выехал на соседнюю полосу. Выключив магнитофон, Пол сбросил скорость и сосредоточился на управлении машиной.

"Еще не хватало устроить аварию! — подумал он. — Интересно, а как бы прореагировало начальство, что пилот-испытатель самого совершенного в мире истребителя попал в автомобильную катастрофу?"

Клайд точно знал, что второго промаха ему не простят, так же как знал, что никогда в жизни он не простит себе первого...

База Военно-воздушных сил США в Бразилии, на которой он служил последние пять месяцев, проводила испытание новой модели истребителя-невидимки "Стелс". Очередное задание — полет в джунглях на малых высотах — требовало от летчиков наивысшего мастерства и хладнокровия.

И Пол был крайне удивлен, когда узнал, что выбор командования снова пал на него…


 

* * *


Клайд сидел в глубоком кожаном кресле напротив стола командира базы. Полковник Гордон расхаживал по кабинету с видом школьного учителя, который застукал провинившегося мальчишку на месте преступления.

— Пол! — способность Гордона обращаться к подчиненным по имени, а не по званию, устраивала в части всех, кроме высшего командования. — Я знаю, что тебе не нравится эта машина! Но ты мой лучший пилот, и я в тебя верю — именно поэтому ты все еще служишь на базе…

Последняя фраза должна была напомнить Клайду о недавних событиях и была сказана специально для того, чтобы поставить зарвавшегося пилота на место. Полковник любил манипулировать людьми, а из всех вариантов предпочитал метод "кнута и пряника".

— Я внимательно изучил отчеты наших пилотов. Но только в твоем докладе столкнулся с проблемами…

Последовала длительная пауза. Описав круг по кабинету и не дождавшись ответа, Гордон продолжил:

— Если мне не изменяет память, до сегодняшнего дня я не отдавал приказа об испытании нового "Стелс" на максимальных скоростях.

— Да, сэр!

Пол уже давно понял, куда метит полковник, но, как и подобает в таких случаях, сидел с каменным лицом.

— Да, сэр? Парень, ты даже не представляешь, в какое дерьмо вляпался! — Гордон склонился над Клайдом, так что эти слова вылетали ему прямо в лицо. — Мы испытываем новейший самолет-призрак. А тебе вдруг вздумалось погонять на нем как на собственном джипе!

Высказав эту остроумную с его точки зрения мысль, полковник выпрямился и снова зашагал по кабинету, вдыхая полной грудью и стараясь успокоиться. Возраст уже давал о себе знать — малейшая нервозность оборачивалась одышкой и сердцебиением.

— Ты же знаешь, что все испытания "Стелс" проводятся под строгим контролем "заумных очкариков" и что еще хуже — фиксируются компьютерами и спутниками с орбиты… После того случая я получил письменный приказ о твоем снятии с должности. Ты уже пять дней был бы штатским, если бы не последний звонок из Вашингтона!

Полковник придал своему лицу таинственное выражение и снова выдержал театральную паузу.

— Мне приказано оставить тебя на базе! Более того — тебе поручается довести испытания до конца… Что-то не вижу радости в твоих глазах… Черт с тобой! Только учти: во-первых, этого разговора никогда не было! И, во-вторых — если, не дай Бог, что-то случится с самолетом, они будут вынуждены отправить проект на доработку, а твоя карьера закончится… Ну что ты развалился, как прихожанин на проповеди? Ты уже должен быть в воздухе!


 

* * *


Знакомое ощущение "размазывания по кабине" после набора истребителем высоты сменилось приятной легкостью. Белый туман облаков развеялся и остался под крыльями в виде клочков ваты, разбросанных по джунглям чьей-то небрежной рукой.

Пол произвел необходимые манипуляции на приборной панели и, переключив самолет в режим автопилота, позволил себе расслабиться...

"Сейчас бы еще Криса Ри послушать!"

Его любовь к лирической музыке с годами не прошла, а только выросла и окрепла. Авантюрист по натуре, холерик по характеру, "Близнец" по гороскопу и "Дракон" по году рождения, Пол наилучшим образом совмещал их качества, за которые ему и дали прозвище "Гремучая смесь". Он был высок, строен и молод, но выглядел даже моложе своих лет.

Ему оставалось два месяца до возраста Христа, и в части уже поползли слухи, что скоро в Южной Америке произойдет "Второе Пришествие"…

Клайд внес необходимые координаты в память бортового компьютера. Затем он опустил голову в гермошлеме на спинку кресла и попытался проанализировать последний вылет в горный массив Капарао.

Поначалу испытания проходили без особых проблем. Ни взлет, ни набор истребителем высоты ничем не отличались от прошлых полетов. Все было чересчур обыденным, словно он летел в пассажирском авиалайнере, а не испытывал грозную "невидимку".

Выход на место расположения "условного противника" компьютер произвел с невероятной точностью. У Пола даже появилось впечатление, что его самолетом манипулирует кто-то со стороны. Фактически, так оно и было — истребитель управлялся одним из спутников на орбите Земли.

Суперкомпьютер "Стелс" представлял собой электронное чудо, способное проникнуть в систему любого спутника с целью получения и обработки необходимой информации. Он практически полностью управлял самолетом, внося необходимые коррективы и оставляя за пилотом лишь право выбора. Но именно эта передача самых важных функций машине и превращение человека в ее придаток вызвали у Клайда негативное отношение как к самому истребителю, так и к его создателям.

В тот раз он задал компьютеру одну из многочисленных программ боя, после чего увеличил скорость самолета до максимума. Кровь застучала в висках, и ночная мгла темным занавесом стала опускаться на глаза...

Войдя в очередное пике, Пол с ужасом заметил, что расстояние до огромной скалы Бандейра, в которую он летел с нарастающей скоростью, совершенно не вяжется с показаниями дисплея. Из-за смещения горячих потоков воздуха спутник на орбите принял раскалившуюся на солнце скалу за глубокий тектонический ров, который довольно часто встречался в горном массиве Капарао, и теперь снабжал этой дезинформацией бортовой компьютер "Стелс".

Инстинкт требовал срочно катапультироваться. Но вместо этого непредсказуемый Пол обрушил всю тяжесть кулака на панель компьютера и рванул штурвал на себя.

Время растянулось в бесконечность…

Как в замедленном кино, Клайд смотрел на приближающуюся скалу, пока ее не вытеснила далекая линия горизонта. Выровняв курс, он обнаружил, что бортовой компьютер бездействует, а все навигационные приборы заблокированы.

С большим трудом Пол довел до аэродрома вышедший из-под контроля истребитель. Неизвестно, чем бы закончилась для него эта выходка, если бы данные видеосъемки полета, снятые спутником, не подтвердили ошибку бортового компьютера…


 

* * *


Бескрайние вечнозеленые джунгли реки Амазонки простирались под крыльями самолета. "Стелс" почти вышел в заданный район испытаний, когда Пол вспомнил о Мери...

Они познакомились весной, когда весь мир расцветал, отстаивая свои права и провожая долгую зиму на покой. Изрядно надоевший снег уже растаял, но деревья стояли голые, и только радостный щебет птиц да сильно припекающее солнце указывали на то, что весна, действительно, наступила.

Клайд жил тогда в крохотной квартирке в городе Аспен штата Калифорния. Он до сих пор не мог вспомнить, что заставило его зайти в тот день на открывшуюся в местном колледже лекцию по живописи. Это было мимолетное желание, продиктованное душевным порывом. Он словно почувствовал, что, пройдя мимо этого здания, в котором он когда-то учился, он потеряет нечто большее, чем память о тех днях, когда весь мир был окрашен в розовые тона.

И только очутившись в лекционном зале, он понял, что был прав, хотя это и не имело никакого отношения к живописи. Все, что он запомнил о той лекции, невыразительно прочитанной знакомым седым профессором, не имело ничего общего с картинами Пикассо...

Сидевшая через один ряд красивая смуглая девушка не обращала никакого внимания на пристальные взгляды Пола. Каково же было его изумление, когда во время перерыва она подошла к нему сама.

— Ваше лицо мне кажется очень знакомым! — улыбнулась она. — Меня зовут Мери. А Вас?

Клайд был ужасно смущен, когда выяснилось, что эта очаровательная незнакомка училась в этом же колледже.

После короткого перерыва, пролетевшего как одно мгновение, они уже сидели вместе, оживленно переговариваясь и смущая лектора. Им обоим показалось, что они знакомы целую вечность и что лекция чересчур быстро закончилась.

Нельзя сказать, чтобы Полу пришлось проявить много настойчивости и упорства — девушка с радостью приняла его приглашение на чашечку кофе с приятной музыкой...

Мери жила в маленьком городке в нескольких милях от Аспена и они могли встречаться только по выходным. Иногда она приезжала к нему в гости на автобусе, но чаще всего Клайд сам заезжал за ней на машине. У них были почти сутки друг для друга, а на следующий день они шутили, что на улице была прекрасная погода для прогулки, на которую у них, как всегда, не хватило времени.

Незаметно прошел год, и наступила их вторая весна…

В тот день Пол, как всегда, отвозил Мери домой. Его серебристый "ниссан" уверенно преодолевал извилистый горный подъем.

Солнце припекало, и дорога представляла собой кашу из снега, льда и воды. Справа ее подпирал высокий базальтовый утес, переходящий по левую сторону в глубокое ущелье. Распускающиеся деревья на горном склоне и голубая синева безоблачного неба дополняли эту картину и делали ее неповторимо прекрасной.

Мери отдыхала на переднем сиденье, закрыв глаза и подставив лицо ласковым лучам весеннего солнца...

Пронзительный визг колес из-за поворота оказался красным "порше", который с резвостью нападающей змеи вылетел на машину Клайда.

Горная дорога была очень узкая. Чтобы избежать неминуемого столкновения, Пол рванул руль влево и нажал на педаль тормоза, стараясь удержать автомобиль от падения в пропасть. "Порше", взвизгнув тормозами, пролетел по правой полосе, а "ниссан" повело юзом и развернуло поперек дороги.

Клайд еще не успел прийти в себя от случившегося, когда в правую сторону его машины, туда, где мирно спала Мери, с грохотом разорвавшегося снаряда влетел белый "кадиллак"...


 

* * *


Пол очнулся через десять дней в отделении реанимации военного госпиталя и узнал, что Мэри уже похоронили…

Он не поверил тогда тому, что случилось. Не поверил даже после четырех месяцев лечения у психотерапевта.

Его травма черепа зажила, и медицинская комиссия, посовещавшись, разрешила ему продолжать полеты. Он перевелся из Аспена на базу ВВС США в Бразилии и вскоре приступил к испытаниям новой модели "Стелс".

И никто: ни его знакомые, ни командование базы не знали, что каждую ночь он просыпается в холодном поту, пытаясь уберечь машину от рокового удара...

Рев турбин истребителя вернул Клайда к действительности.

"Шоу должно продолжаться!" — именно так пел в своей последней песне неподражаемый Фредди Меркури.

"Шоу под названием "Жизнь"! — усмехнулся Пол. — Где все мы актеры, и где часто говорят: "Ваш выход!", но никто и никогда не предупредит: "Ваш конец!"

Шоу должно продолжаться! И никому нет дела до того, что в мире стало больше на одного летчика-камикадзе, который с нетерпением ожидает последнего выхода на сцену...

Клайд ввел программу условного боя в память бортового компьютера и увеличил скорость истребителя до максимума — на этот раз все официально.

Он так и не сказал никому, почему он не катапультировался из падающего самолета.

Ему было все равно, что с ним случится! Он сломал компьютер не от страха за собственную жизнь, а от злости к "рехнувшейся" технике, как если бы перед ним был телевизор с дрожавшим изображением. И только по чистой случайности это событие не стало для него роковым.

А Вашингтон сделал его героем, который спас дорогостоящий истребитель от неминуемой катастрофы...

Кратковременное потемнение в глазах после выхода самолета на максимальную скорость прошло.

Пол огляделся. Под треугольными крыльями "Стелс" бескрайним зеленым ковром убегали куда-то вдаль непроходимые джунгли, сливаясь на горизонте с голубым океаном неба. Каждый раз во время полета Клайд любовался этим великолепным зрелищем, манящим и отталкивающим одновременно.

"Стелс" начал снижаться, и на однотонном ковре стал проступать узор из отдельных веток. Казалось, что самолет сейчас заденет верхушки деревьев, когда навалившаяся тяжесть дала понять, что программа бортового компьютера показывает свои чудеса.

Истребитель кидало из стороны в сторону, поднимая в небо и бросая обратно на зеленый ковер, который протягивал навстречу ветвистые руки.

Самолет полностью управлялся компьютером, и Полу разрешалось в критических ситуациях только выбрать или отменить очередную операцию. При необходимости он мог отключить программу целиком и перейти на ручное управление, но это было равносильно провалу испытаний…

Внезапно ровное пение турбин сменилось рывками и заметно возросшим рокотом. По корпусу истребителя пробежала сильная дрожь, и Клайд понял, что машина вышла из-под контроля. Зловещим красным светом перед глазами вспыхнул индикатор опасности, а цифры и символы на мониторе слились в сплошное пятно.

Как необъезженный мустанг, "Стелс" встал на дыбы и свечой ушел в небо. Пола вдавило в кресло так, что ему послышался хруст позвоночника. На глаза стала опускаться темная пелена беспамятства.

"Все! С меня хватит!"

Мысли в голове едва ворочались. Клайд почувствовал, что теряет сознание.

Налившаяся свинцом рука с трудом преодолела короткий путь до панели управления компьютером и из последних сил вдавила кнопку переключения режимов.

Раздался звуковой сигнал, и на дисплее загорелась надпись:

"Переход на ручное управление до завершения программы тренировочных полетов отменен!"

— Дьявол! — Пол с ужасом заметил, что истребитель заваливается на хвост. — Это не самолет, а кусок летающего электронного хлама. Хотелось бы тебя спасти… Но ты сам не оставил мне выбора!

Он изо всех сил рванул рукоять катапульты. Она не сработала.

Холодный страх сковал тело, и только в глубине сознания появилось отвратительное чувство того, что его "подставили".

Высшим чинам из Вашингтона потребовалось провести испытания "Стелс" в экстремальных условиях. И для него выбрали одинокого Клайда, способного на все и ничего не теряющего в случае провала, кроме собственной жизни. Они знали, что любой пилот будет бороться до последнего, спасая себя вместе с самолетом, который он не может покинуть.

Они предусмотрели все, кроме единственной вещи. Они не учли, что каждую ночь Пол просыпается в холодном поту, пытаясь уберечь автомобиль от рокового удара...

"Стелс" тряхнуло, и Клайд повис вниз головой, прикованный ремнями к креслу. На какое-то мгновенье рев турбин стих и салон заполнила чуждая ему тишина.

Истребитель вышел из петли и, завалившись на хвост, камнем рухнул вниз, а затем вошел в штопор. Грохот двигателей вернулся, заметно прибавив скорость и бросая самолет в пучину смерти…

Пол отпустил бесполезный штурвал и, сложив руки на груди, зачарованно смотрел на стремительно приближающуюся землю.

"Мери! Любимая моя! Я иду к тебе! — беззвучно шептали его губы. — На этот раз ты поверишь, что я не могу без тебя жить..."

Он закрыл глаза и поэтому не видел, как среди огромных ветвистых деревьев, там, куда падал его самолет, вспыхнуло полупрозрачное облако, меняющее очертания окружающего его мира. Оно быстро разрасталось, переливаясь всеми цветами радуги и притягивая мерцанием незнакомых созвездий. Неожиданно его края взметнулись вверх, и облако приняло форму чаши, в которую с диким ревом надрывающихся турбин упал неуправляемый "Стелс"...