Кугуар

       С противным лязгом дверь контейнера встала на место. Ребята, утирая пот, отошли от грузовика к подъезду и, устроившись на лавочке, пусти по кругу пачку "Примстон".
       - Как, уже справились?! - на пороге подъезда стояла Клавдия Михайловна, удовлетворённо-удивлённо переводя взгляд, то с контейнера на курящих, с трясущимися от непривычки руками, пацанов, то обратно на контейнер.
       - Вот спасибо вам. Держите. Горячие ещё, - и протянула ближайшему к ней, Стёпке, узелок. - Тут пирожки. С вишнями.
       - Спасибо, Клавдия Михайловна.
       В одни миг пирожки, и правда ещё горячие, "испарились".
       - Кушайте, кушайте. Заслужили, - с умилением смотрела на довольные лица и почему-то вздыхала.
       Возле подъезда, скрипнув тормозами, остановился УАЗик.
       - Так. Уже всё загрузили? - из машины выбрался Егор Дмитриевич, и мельком глянув на закрытый контейнер и солдата, прилаживающего к створкам большой амбарный замок, направился к сидящим у подъезда ребятам. - Спасибо, Мужики!
       "Мужики" слегка зардевшись, как по команде встали, по очереди отвечая на крепкое офицерское рукопожатие.
       - Не устали?
       - Да нет. Что вы. Можем запросто разгрузить и снова загрузить. - Степан ответил за всех.
       - За не фиг делать. Ой, - поддакнул Витя.
       - Угу. Легко, - очередной раз, куснув пирожок, Миша опустился на лавочку, чтобы незаметно было дрожание перетруженных коленок.
       Один Никифор промолчал.
       - Да уж вижу, что запросто и легко. - Егор Дмитриевич широко улыбнулся. - Но пожалуй не стоит, туда-сюда мучиться. На ваш век ещё хватит тяжестей.
       Мальчишки согласно закивали, а Егор Дмитриевич, что-то шепнув жене, направился к грузовику.
       Весеннее солнышко вовсю пригревало, и было немного жаль, что именно в такой день, в самой серединке мая, Катя уезжала.
       Егор Дмитриевич, капитан ракетных войск стратегического назначения, недавно получил новое направление, а это значило, что и семья тоже. Такова судьба семей советских офицеров: куда глава семьи, туда и семья.
       - Жаль, что Катюха уезжает, а пацаны? - откинувшись на спинку лавки, Степан рассматривал проплывающие высокие облака, иногда смаргивая слезинки. Уж очень слепящее было солнца.
       - Ага. Жаль. Я, честно говоря, расстроился, - не стесняясь, шмыгнул носом Витя.
       Остальные промолчали, понуря головы дожевывая "гонорар".
       Но больше всех, впрочем, тщательно скрывая это даже от себя самого, расстраивался Никифор.
       Вот уже два года, с тех самых пор, как Катя впервые была представлена классу как новая ученица, Никифор перестал "дышать ровно" в присутствии новенькой. Удивляясь и пугаясь. Не понимая, что собственно происходит, и почему ему так хочется кинуться в драку с любым, что дергает Катю за светло соломенные косы. Удивляясь свой отчаянной смелости, перелезая через забор на территорию "Зеленстроя", что бы рискуя быть пойманным, прокрасться в розарий и нарезать благоухающих роз Кате в подарок.
       Катя в прочем тоже почти сразу выделила Никифора из общей массы. И тоже не понимала почему.
       За два года, делая друг другу разные приятные мелочи, они так и не смогли, или просто побоялись, сказать друг другу о своих "непонятках". Наверное, просто опасались "спугнуть" то, что нарождалось и росло, крепло с каждым днём, с каждым, мельком брошенным взглядом, случайным касанием рукавов.
       - Катя! - подняв голову, Клавдия Михайловна, прикрыв глаза рукой, всматривалась в окно на шестом этаже. - Катенька!! Мы ждём. Спускайся скорей. Пора ехать.
       - Я тут. - Катя вышла из темноты подъезда. - Мама, я уже тут.
       - Вот и хорошо. А то ты знаешь, как папа не любит опаздывать. Идём скорее.
       - Я сейчас. - Катя отдала мама плотно утрамбованный портфель. - Я с мальчиками только попрощаюсь.
       - Ну конечно, конечно прощайся. Только не долго. Ладно? - и заметив, как Катя кивнула, пошла к УАЗику, где её ждал муж.
       - Мальчики, - не сдержалась. Губы задрожали. - Милые Мальчики!
       Мальчики, встав вокруг Кати плотным кольцом, сам едва сдерживались.
       Катя по очереди обнялась со всеми. Кроме Никифора.
       Стоя напротив друг друга не находили в себе сил сделать шаг на встречу. Почувствовав, что происходит, одноклассники начали медленно отступать, расширяя круг.
       - Катя, ну ты скоро? - донеслось от УАЗика.
       Катя лишь кивнула, не смея отвести взгляд.
       Первым не выдержал Никифор.
       - Я люблю тебя, слышишь, - как и когда Катя оказалась в его объятиях он так и не понял.
       В тот момент ему показалось, что так было всегда. Он всегда обнимал Катю, а она, положив ему голову на плечо, шептала в ответ: - Люблю. И всё. Больше ничего не было. И быть не могло. И не нужно больше ничего. Только стоять обнявшись и не расставаться.
       - Катюша!
       Катя чуть чуть отстранилась от Никифора:
       - Я тебя тоже люблю. Давно. Очень, - поцелуй получился коротким и каким то испуганным, неумелым.
       - Не уезжай. - зная что всё равно уедет, но всё таки не хотел отпускать, надеясь не зная на что. - Не уезжай.
       Катя, не скрываясь плакала, отступала, отрицательно качая головой.
       - Ну, пожалуйста, не надо! - Катины почти выскользнули из ладоней. Но в последний миг Никифор удержал их, потянул к себе, поймал в объятия и поцеловал, плохо понимая на каком он свете, утонув в ответной волне нежности.
       ....
       И Катя уехала.
       Никифор ещё долго, одиноко стоял у "опустевшего" дома и смотрел в след исчезнувшему за углом УАЗику.
       - Я найду тебя. Всё равно найду.
       Никифор двумя руками протер глаза, уже четко зная, что через год, когда он закончит десятый класс, непременно подаст заявление в военное училище.
      
       * * *
       ""Сикорский". Наш" - даже во сне Никифор был настороже. Так его учили и тренировали в лагере ГРУ, куда он попал, как лучший курсант курса.
       Уже полтора года он был тут, в джунглях Никарагуа, в качестве военного советника. В начале, первые несколько часов, было немного диковато в таком обилии зелени и влаги, но привыкать его тоже учили. "Свой" вертолёт, американского производства, но конструкции бывшего "нашего" Сикорского, Никифор тоже очень быстро научился распознавать, но только ему, вертолёту, характерному призвуку. Жизненно необходимый навык.
       "Ещё далеко, минут десять лёту и можно будет проснуться и идти встречать смену" - сквозь сон подумал Никифор. - "Хорошо. Смена это хорошо. Может даже на Новый Год успею. Соскучился по снегу и морозу."
       Когда за зелёной стеной, на расчищенной от растительности поляне, вертолёт коснулся земли, Никифор открыл глаза, мгновенно бросив сон.
       Выйдя из палатки, потянувшись с хрустом, закинул за спину автомат и смотрел в сторону затихающего вертолёта и приближающихся голосов.
       В скорости в периметр вошли несколько человек. Одного он знал, это был представитель ГРУ, оперативный псевдоним "Серж". Троих других Никифор не знал. Наверняка это и была смена.
       Что-то показывая руками, Серж вёл новеньких к штабному бараку.
       Никифор сморгнул. Ему показалось, что одним из новеньких была женщина. Он даже почесал в затылке от неожиданности, опустив взгляд и рассматривая носки своих ботинок.
       Когда он поднял взгляд, новички уже скрылись внутри штаба, а Серж, заметив, что Никифор смотрит в его сторону, махнул рукой и не дожидаясь ответного кивка, скрылся следом за прибывшими.
       "Померещится же такое". - про себя хмыкнул Никифор. - "Скорей бы на "большую землю". Одичал я похоже тут без женского общества. Совсем одичал и отвык".
      
       * * *
       - Знакомитесь. - Серж пожал протянутую руку и повернулся к новичкам. - Это, - ткнув за спину в сторону Никифора, - наш подрывник супер класса. Ник. Прошу любить и жаловать.
       Никифор выступил из-за спины Сержа, вставая с ним рядом.
       - Вот, Ник, это твой приемник. Тоже подрывник.
       Крепкий, коренастый парень шагнул вперёд протягивая руку:
       - Поль, - пожав руку, отступил.
       - Это связист. Псевдоним, - Сер усмехнулся, - "Морзе".
       "Морзе" тоже шагнув вперёд, пожал руку Никифору и отступил обратно в короткий строй.
       - Ну а это, - вытянутой рукой показывая на третьего новичка, Серж с улыбкой глянул на Никифора, - специалист по шифрованию и расшифрованию. Наша дикая кошка, "Кугуар". Прошу жаловать. На счет любить ничего не скажу. Как получиться, - и снова улыбнулся широкой белозубой улыбкой.
       Никифору стало холодно.
      
      
       Эти глаза ему снились практически каждую ночь. Эти глаза он так долго искал и так и не нашел. Куда он только не обращался. Везде был только один ответ: не положено и всё. Ну не положено было гражданским школьникам знать, куда переводят офицеров-ракетчиков.
       Он долго ждал письма, но так и не дождался, с ужасом, вдруг вспомнив, что адреса то его Катя и не знала никогда.
       И уж тем более, не могла знать, что вскорости Никифор, вместе с родителями перебрался в другой город. Младшему брату, заболевшему астмой, жизненно было необходимо сменить климат, а тут как раз отцу предложили должность на одном из крымских заводов.
       Он продолжил поиски Кати, через её отца, но был вызван к особисту и с пристрастием почти допрошен. По лицу особиста было видно, не верит. Не верит, что кто-то пытается найти какую то девушку, пытаясь разузнать, где служит её отец. Ну не верит и всё, хотя охотно поверил бы в "шпиона", будь у него побольше доказательств.
       Ну а когда попал в школу ГРУ, очень быстро понял, что военная тайна есть военная тайна, и значит не судьбы. И смирился.
      
      
       И вот они смотрят друг на друга. Смотрят не шевелясь. Натренированные сдерживать эмоции. Иначе можно запросто и самому кануть и, что ещё хуже, утащить за собой остальных.
       - Ну, чего замер. - Сержа было трудно обмануть и в его голосе прозвучал металл.
       - Просто не ожидал.
       - Ну, я честно говоря тоже, слегка опешил. Вначале. - Серж расслабился, видимо предположив, что Никифор просто удивлён. Эх, знал бы он, что на самом деле испытывали два человека, неотрывно смотревшие в глаза друг другу.
       - Ну что же. Можно считать что познакомились. Завтра приступим к передачи текущих дел и к ознакомлению с контингента. А сегодня, часов в девять, прошу всех ко мне. На "рюмку чая", так сказать.
       Новенькие стали по стойки смирно, когда Серж направился к двери.
       - Да ладно вам. Не на плацу. Отвыкайте. Пока вы тут, и пока я добрый. И до вечера. Ник всё вам покажет и расскажет. А у меня дела, - с этим словами Серж скрылся за циновкой заменяющей дверь.
       - Берите свои вещи и за мной.
       Поль и Морзе подхватили вещмешки, а Никифор опередив Катю, взял её поклажу.
       - Я сам.
       - Нет уж, позвольте. Вы всё-таки дама. Хоть и в форме и в джунглях. А я офицер.
       - Как хотите, – не обязательно было кому то знать, что они знакомы и Катя это поняла сразу.
      
      
       Проводив к дальнему бараку, Никифор показал всем комнаты и, уходя, посоветовал отдохнуть, а ещё лучше поспать. Хотя бы несколько часов.
       - Если что, я вон в том бараке.
      
      
       Вечером, за "рюмкой чая", давно небывшие на Родине, забрасывали вопросами вновь прибывших. Всем было интересно, что твориться на родине. Что за перестройка и как им Горбачев. Информацией их не баловали, да и из первых рук всегда было предпочтительнее.
       Новенькие, не проявляя в прочем особой охоты, удовлетворяли любопытство, хотя и было заметно, что "инструктаж" был проведён жесткий.
       Никифора очень тяготили все эти расспросы. Не потому что было не интересно. Как раз наоборот, очень даже интересно. Ведь через неделю его отправляли на Родину. А Родина как раз и была теперь почти незнакомой.
       Никифора тяготило то, что он каждый раз внутренне вздрагивал и напрягался, когда слышал Катин голос. В конце концов не выдержав Никифор встал.
       - Я покурю, - и направился к выходу.
       - Осторожней там. Приходил связной. Сказал, что есть данные. Стрелок. - Серж разливал очередные порции.
       - Спасибо. Учту.
      
      
       Влажная ночная какофония немного успокоила. Никифор с удовольствием затягивался местными самодельными сигарами сидя на ступеньках барака.
       Вскорости он услышал шорох лёгких шагом и почувствовал вибрацию деревянного настила.
       Катя присев у него за спиной, положила руки на плечи упираясь подбородком в его макушку.
       - Куда же ты пропал? Я писала тебе.
       - Я переехал. Вскорости после тебя. Стёпка знал мой адрес.
       - А ему то я и не догадалась написать.
       - А потом я искал тебя через военкоматы. И в училище, тоже пытался найти тебя. Через твоего отца. Но мне почти запретили.
       - Кто?
       - Особист.
       - Ясно. А знаешь. Я знала, что Ты меня ищешь.
       Никифор отбросил окурок и обернулся.
       - А ведь я всё ещё тебя люблю.
       - Я и это знала и знаю.
       Катя села рядом с Никифором.
       - Жаль, что снова придётся скоро расстаться.
       Никифор взял Катину руку и поцеловав в ладонь, положил голову Кате на колени и закрыл глаза. Катя гладила его по волосам, а Никифор счастливо жмурился в темноте.
       - Пойдём ко мне, - даже не открывая глаз Никифор почувствовал, как Катя кивнула.
       Распрямившись как сжатая пружина, Никифор вскочил и подхватил на руки, слабо ойкнувшую Катю.
       - А они?
       - А черт с ними. Переморгают.
       - Поцелуй меня.
       - С удовольствием. Я столько раз целовал тебя. И научился.
       - Это когда? Где?
       Никифор не чувствуя ноши шел к бараку:
       - В снах. В бесконечных снах о тебе. А потом просыпался, всё ещё чувствуя вкус твоих губ. Пряча под мышки руки, которыми обнимал и ласкал тебя во сне… - Катя, обнимая за шею, что-то шептала на ухо, иногда касаясь губами то шеи, то щеки, то краешков губ. - Боже, как я мечтал когда нибудь тебя встретить,  найти.
       - Вот я и нашлась.
       - Да нашлась. Катька, как же я рад, что ты нашлась. Как я рад что снова могу тебе сказать: я тебя люблю!! - Никифор закружился на месте.
       - Уронишь. Не донесёшь.
       - Теперь я тебя не потеряю! Теперь мне никто и никогда не сможет перейти дорогу и спрятать тебя за тайнами. Никто никто. Ни Бог, ни Черт, ни даже это самый ваш Горбачев!
      
      
       Они буквально ввалились в его комнату. Как полоумные, почти срывая друг с друга одежду буквально упали на кровать, едва не сорвав противомоскитную сетку.
      
      
       Глаза открылись моментально.
       Небо было ещё тёмное, но уже явно чувствовался близкий рассвет.
       - Катя, - тихо позвал Никифор. - Проснись.
       - Что? - и тоже быстро открыла глаза, почувствовав на своём лице ладонь,
       закрывающую ей рот.
       - Тихо.
       - Что случилось, - послушно переходя на шепот.
       - Не знаю. Одевайся быстрее. Только тихо.
       - Ладно. Так что всё-таки случилось?
       - Что-то не так. Не пойму. Но не так что-то. Тихо как-то. Слишком тихо.
       Катя удивлённо пожала плечами: за стеной барака "гремели" джунгли.
       Одернув майку, Катя наклонилась зашнуровать ботинки. И тут же прогремела очередь, оставляя дырки в тонкой стене, как раз на том уровне, где секунду назад была её голова.
       От неожиданности Катя выровнялась и тут же, сбитая с ног Никифором, оказалась на полу.
       - Это что такое?! - таится не было смысла и Катя почти прокричала вопрос.
       - Контраст. Ползи к двери, а там на право за угол. Я прикрою.  - Никифор ногой подтолкнул к ней автомат. - Давай, быстро.
       - А ты? - лёжа на спине, Катя перезарядила оружие и смотрела на Никифора. - А ТЫ?!
       - Блин! Ползи! Прикрою! - новая очередь, чуть ниже, видимо догадавшись, где прячутся, прошила барак на вылет. - Да скорее, черт!! Скорей говорю.
       Катя в два броска оказалась у двери и выкатившись на узкую террасу, успела заметить, как Никифор поднялся во весь рост и с криком "А А А А А ", всадил длинную очередь в ближайшие кусты.
       И всё завертелось.
       Краем глаза Катя заметила движение. Фигура, в незнакомой форме возникшая из-за ближайшего угла, тут же была отброшена короткой очередью из Катиного автомата.
       Но за это фигурой показались новые, и Катя едва успевала, перекатываясь отстреливаться, перезаряжать и снова отстреливаться.
       - Ты ещё тут!! - как пушинку, за шкирку подняв Катю, Никифор толкнул её к себе за спину. - Я же сказал за угол!!
       - Я отстреливалась!
       - Вижу. Пригнись, - зажав зубами кольцо, рванул и бросив гранату, привел прикрывая Катю.
       За углом громыхнуло, послышались дикие крики и стоны.
       - Быстро! За угол! Там тропинка! По ней и не останавливайся! Я за тобой.. - Катя едва удержалась на ногах когда Никифор толкнул её в нужном направлении.
       Быстро свернув за угол, Катя едва не наступила на нечто, бывшее только что человеком, заметила едва различимую в зелёных зарослях тропинку, перепрыгнула через ещё одно тело и побежала туда, куда сказал Никифор.
       В скорости Катя оказалась на берегу речки, у маленькой пристани с привязанной надувной моторной лодкой.
       Кусты затрещали, кто-то буквально ломился через заросли, и Катя присев на одно колено, удобнее перехватила автомат.
       - Не стреляй. Это я, - на пристань вывалился взмокший Никифор.
       - Цел? - Катя чуть перевела ствол, чтобы в случае чего, прикрыть.
       - Вроде да.
       - А кровь на плече?
       - Царапина. Пустяки. Давай в лодку.
       - А остальные? - Катя посмотрела на Никифора.
       - Не знаю. Сейчас важнее ты. Давай в лодку, я тебе сказал. Быстро!
       - А остальные?! - Катин голос окреп и глаза сузились. - Их нельзя бросать!
       - А ни кто и не собирается никого бросать. - Никифор отшвырнул пустые магазины, затолкал в подствольник гранату и присоединив новый магазин передёрнул затвор. - Никто и никого не бросает. Давай в лодку.
       - Я не пойду.
       - Без разговоров. Не женское это дело, по джунглям с автоматом бегать.
       - Я не пойду! - с ударением на каждом слове Катя встала во весь рост. - Не пойду. Там ребята!
       - Черт. - Никифор встал рядом с Катей. - Так нужно. Пойми.
       Катя упрямо мотнула головой и сделала шаг к тропинке, пытаясь пройти мимо Никифора.
       Поймав её за руку, чуть выше локтя, Никифор притянул к себе и, заглянув в глаза, сказал:
       - Садись в лодку. Пожалуйста. Скорее. Иначе будет поздно. Я не хочу тебя терять. Пойми!
       - Я понимаю. - Катины губы сжались в упрямую линию. - Но ребята!
       - Черт возьми! - Никифор едва сдерживался. - Я им помогу. Но сначала ты уйдешь. Понятно?!
       - Нет.
       Никифор рванул Катю на себя, упёрся ей в лоб и заглянув в самые глаза:
       - У ХО ДИ!!!!
       - НЕТ!!!
       - Прости. - Никифор поцеловал не успевшую отпрянуть Катю и ударом головой, свалил её с ног, удержав ослабевшее тело. - Прости. У меня нет другого выхода.
       Аккуратно уложив Катю на дно лодки, поправил влажную прядь, вложил ей в руку кольцо от гранаты. Потом, наклонившись, поцеловал и оттолкнул лодку подольше.
       Стоя на пристани, время от времени оглядываясь на не прекращающуюся в джунглях стрельбу, дождался, когда лодка вынесенная почти на середину реки, подхваченная течением не скрылась за поворотом.
       - Прости. У меня не было другого выхода, - и скрылся в джунглях.
      
      
       * * *
       - Деда, к тебе пришли.
       - Кто там, Максимка?
       - Я не знаю. Какой то дядя.
       - Я уже иду, пусть подождёт.
       Из глубины комнаты послышались шаркающие шажки и, опираясь о палку, на пороге появился дедушка.
       - Я вас слушаю, молодой человек.
       - Переверзин Никифор Егорович?
       - Да, именно так.
       - Вам просили передать.
       - А что это? - подойдя поближе, дедушка взял протянутый ему плотный, коричневый конверт. - Что-то я не вижу без очков, от кого? Внучок, а ну глянь, от кого.
       - А тут нет обратного адреса, деда.
       - Молодой человек, от кого письмо то?
       - Можно войти?
       - А ну да, ну да. Простите. Конечно, заходите и не разуваясь, прямо в зал.
       - Спасибо.
       Пройдя следом за гостем, дедушка Никифор указав на диван, сам опустился в кресло.
       - Так что в конверте?
       - Откройте. Я действительно не знаю что там, но точно знаю, что предназначено именно вам.
       - Сейчас откроем и посмотрим.
       Дед потянул за край бумажного конверта, но бумага была какая-то странная: не рвалась.
       - Принеси-ка мне ножницы.
       - Щас. - внук исчез и тут же появился, протягивая принесённые из папиного кабинета ножницы. - Держи.
       - Спасибо.
       По старой привычки, высунув кончик языка, аккуратно и осторожно вскрыв конверт, перевернул и тряхнул.
       На подставленную ладонь вывалилось металлическое кольцо и следом небольшая фотография. На фото был молодой, лет двадцати парень.
       - Это что, а кто это? Деда, что с тобой? Тебе плохо? Принести таблетки.
       Дед Никифор заметно побледнел и, прижав свободную руку к сердцу, смотрел на фото и кольцо, на задрожавшей вдруг руке.
       - Деда?! Деда не молчи. Тебе лекарство нужно? Ну деда!!
       - Ничего ничего, внучок, сейчас пройдёт. Спасибо, ничего не нужно. Я сейчас оклемаюсь. Это просто от неожиданности.
       - Точно?!
       - Да точно. Ты, это, водички мне лучше принеси, а то в горле почему-то пересохло.
       Максимка стремглав метнулся на кухню и загремел табуретом, чтобы достать кружку.
       Пока он там возился, в прихожей хлопнула дверь.
       - Все привет. Я дома.
       Дед Никифор с трудом оторвал взгляд от фото и кольца и посмотрел на вошедшего, улыбающегося сына.
       - Здравствуй папа, - улыбка нехотя поползла с лица, сменяясь беспокойством. - Папа, с тобой всё в порядке?!
       - Ой. - Максимка сзади врезался в отца. - Прости пап. - и протиснулся в щель между отцом и дверным проёмом, неся почти полную кружку.
       - Вот деда, держи. Холодная, как ты любишь. Из-под крана, а не из бутылки.
       Дед Никифор благодарно улыбнувшись, в несколько глотков выпил кружку, и, наконец, расслабившись, откинулся на спинку кресла, вяло улыбнувшись.
       - Спасибо внучек.
       Максимка сидел перед ним на ковре, по-турецки скрестив ноги, и внимательно всматривался в начавшее розоветь лицо деда.
       Рядом с ним присел вошедший Кирилл.
       - Папа, что случилось?
       - Ничего сынок. Всё уже в порядке. Не волнуйся. Всё правда в порядке.
       - Но ты бледный. Был.
       Дед Никифор слабо улыбнулся.
       - Деду письмо принесли. Мы его ели открыли. Там бумага странная, водонепроницаемая, - длинное слово с трудом, но получилось. - Вот.
       - От кого письмо? - Кирилл взял отца за руку, незаметно нащупывая пульс. Но отца было трудно обмануть.
       - Кирилл, не волнуйся. Всё в порядке. Ты же знаешь. У меня до сих пор всё как у космонавта: сорок на сто двадцать.
       - Знаю и всё-таки. Восемьдесят три - не шутки.
       - Тоже верно, но беспокойство напрасно. Поверь. Совершенно напрасно.
       - Теперь верю, - удостоверившись в ритмичности пульса, сын отпустил руку. - Так что всё-таки произошло?
       Дед Никифор наконец-то улыбнулся. Улыбнулся и, наклонившись чуть вперёд, потрепал светлые волосы сына и внука.
       - Эх, ребятня. Напугал я вас, да? Ну, простите. Сам немного струхнул, честно говоря.
       Внук счастливо заулыбался, хвастаясь зарастающей новым зубом промежутком в передних зубах, а сын, привычным движением мотнув головой, поправил длинные, до плеч волосы.
       - Вот это вот, - дед держал в руках металлическое кольцо, - это кольцо от гранаты. Ф-1.
       Внук закивал, явно интересуясь железкой и не скрывая любопытства, ждал продолжения.
       - А фотография чья. - Кирилл внимательно рассматривал фото. - На тебя отец очень похож. Я помню почти такую же фотографию в альбоме. Могу поискать. Просто поразительное сходство. Кто это, а?
       - Если я всё правильно понял, то это твой брат, Кирилл.
       - Брат? - удивление было не поддельным. - А почему я не знал?
       Откинувшись опять на спинку кресла, отец смотрел на сына, внимательно и по- отцовски нежно.
       - Наверное потому, что я сам до сегодняшнего дня не подозревал о его существовании.
       Протянув руку, взял фотографию и подслеповато щурясь, рассматривал.
       - Нет. Он на маму свою похож. Глаза те же. Кошачьи. Внимательные и цепкие. И такие же красивые как у неё.
       - Может объяснишь, что это всё значит. Откуда он взялся.
       - Да не волнуйся ты так, сынок. Я не изменил нашей маме. Не переживай. Если я прав, то это случилось ещё до нашего с ней знакомства тридцать лет назад. На целых десять лет раньше.
       Деда Никифор замолчал, вертел в руках кольцо, углубившись в воспоминание.
       - Деда, а расскажи.
       - Действительно. Рассказывай. - Кирилл явно успокоился. - Ты мне тоже никогда и ничего не рассказывал.
       - Сейчас расскажу. Только если можно, ещё воды.
       - Сиди. - Кирилл удержал сына. - Я сам принесу.
       Пока отец ходил за водой, Максимка вертел в руках конверт, рассматривая со всех сторон необычную упаковку.
       - Деда, тут ещё что-то внутри прилипло.
       Никифор обернулся к внуку и взял небольшой, сложенный пополам, белый прямоугольник:
      
      
       "Здравствуй, Любимый!! Наконец-то я Тебя нашла!!! Столько лет прошло. Страшно подумать. Целых сорок лет. Как же было трудно найти Тебя. Но я нашла. Я очень хочу в это верить. Верить что это Ты и что живой. Хотя мне сообщили, что в ту ночь не выжил ни кто. Я не верила и искала. Извини за сумбур. Я просто не нахожу себе места от радости. На обороте, мой адрес и телефон. Если это действительно Ты, позвони или просто напиши. Напиши, что Ты живой и что помнишь меня. Хотя у Тебя наверняка есть семья и дети, я хочу, чтобы Ты знал, что у Нас с Тобой тоже есть сын. На фото именно он. Он появился после той, именно той единственной ночи. Помнишь? Конечно, помнишь. Не может быть, что бы не помнил. Я очень тебя любила и люблю. Ты мой единственный! Был, есть и будешь!
       Целую и жду известий.
      
       P.S. Извини, что сама не пришла. Очень боюсь, что это окажешься не Ты.
      
       Катя "
      
      
       - Где она? - Никифор повернулся к гостю, про которого все забыли. - Где она ?
       - Две недели назад, мы её похоронили. Простите.
       Никифор медленно осел в кресло, и, закрыв глаза, не обращая внимания на забегавшую родню, едва слышно сказал:
       - Успокойтесь. Всё нормально. Сегодня, по крайней мере, я не умру. - И открыл глаза. - А Вы кто ей будите?
       - Я её сын. Никифор Никифорович Кошкин.
       - Ясно. - Никифор провёл руками по лицу и повернулся к старшему сыну. - Ясно.