Красному кресту или когда уезжаешь навсегда

Никто на свете не знает, что для меня Зюни и Жемчуга значит словосочетание «Красный крест». А все очень просто – «Красным крестом» мы зовем третью скамейку во втором ряду от дороги, в центре возле часовни. Мы – единственные из оставшихся в городе людей так это место называем, просто остальные уже всех переросли и дружно уехали кто куда: учиться, жениться, ну, да это, в общем, не важно.
«Красный крест» зовется так потому, что напротив нашей скамеечки располагается клумба, а на ней весной, летом и немного осенью растут какие-то красные цветочки как раз таки в форме креста, говорю же – все предельно просто!
Предельно просто и то, что когда я навсегда уеду из Ленинска единственным местом, по которому я буду очень скучать – это «Красный крест». Здесь небо особенное, такое, которого никто никогда во всем Ленинске не найдет. Лежишь на скамейке, смотришь вверх, а там… волшебная красота! Просто безумие какое-то. Про все забываешь. Я в такие минуты думаю только о том, что, оказывается ЕСТЬ в моем шахтерском городке сердце – живое-живое, да такое красивое, что глаз не отведешь, и сердце это именно здесь, в точке, обозначенной не планете маленькой клумбой с красным крестиком. Кто-то скажет, что все это лирика, но ведь, если подумать – часто ли мы, когда идем по городу в свои заботах и проблемах смотрим на небо? Я – никогда. А вот около часовни есть такая замечательная возможность – просто лечь, да, да, - просто лечь на скамейку и посмотреть в небо, и вот оно – перед вами.
Вообще, часовенка эта, если я не ошибаюсь, была построена в память о погибших горняках, и , толи сам смысл существования часовни очень светлый, толи просто строилась она добрыми людьми, но энергия у этого места очень позитивная. И этому у меня есть «вещественные доказательства». Был у меня фотоаппарат – отвратительный, делавший такие снимки, что на них ничего и никого не различишь, если не приглядишься, а вот около часовни, все фотографии всегда получались чуть ли не цифрового качества. Интересно, правда?.. Доброе место, очень доброе.
Когда часовню только построили, мы с Квиткой сидели здесь весной после школы и читали стихи вслух. Она мне Блока, я ей Есенина. Потом Квитка уехала, а стихи и часовня – остались. Часто я здесь, когда одна – читаю Есенина (правда уже не вслух).
 С Анюткой Волковой здесь вместе размышляли на тему сока «Добрый». Анютка уехала, а доброта осталась. И часовня все там же. А с Сонькой Федусовой здесь мы компанией одноклассников сидели по вечерам в последний год до её отъезда. Сонька уехала, и оставила нам всем немного детства и часовню, как воспоминание, о себе самой.
И остались теперь у меня только Зюня и Жемчуг. Здесь, на «красном кресте» мы всегда находимся. В смысле – если теряемся, то встреча происходит как бы то ни было именно здесь. Это такая точка города, в которой непременно должен кто-то из нас находиться, если рядом с остальными двумя его нет.
Если сложить вместе все то мороженое, которое мы здесь съели, наверное можно откормить им весь город. А еще, от «красного креста» до моего дома ровно 344 шага, до жемчуговского 372, а до зюнькиного 463. И это, если идти летом, не обходя лужи.
А зимой мы бываем здесь очень редко. С Зюней в основном, чтобы что-нибудь написать, типа сценария или чего-то в этом роде, а с Жемчугом, чтобы пожаловаться друг другу на жизнь. Зимой здесь особенно красиво ночью. Часовня подсвечивается и, когда идет снег он весь переливается и блестит. Сидишь на засыпанных снегом мраморных ступеньках, и снова тянет смотреть в небо. Смотришь, а там на тебя летят звездочки, самые настоящие. Я так могу часами сидеть и молчать. А Жемчуг может так часами вокруг меня что-то тихо-тихо говорить. А снежинки, которые отражают часовенный свет, все-таки так похожи на звезды!
Зимой сюда, наверное, кроме нас троих никто и не ходит. Потому что все снегом засыпано по колено.
И все-таки, какое-то святое место. Все потому что в память о великих людях с героической профессией построена эта часовня, поэтому-то и свято. Все же предельно просто!
Через два месяца я уеду из Ленинска навсегда. Зюня и Жемчуг – тоже уедут. И мне бы очень хотелось, чтоб хоть кто-нибудь приходил и проведывал нашу часовенку, хоть изредка, но с добром.
А от нас останется в этом воздухе немного снега, лета, детства, добра и пара строчек из Есенина.