Но я хочу жить

 Но я хочу жить.
 
 За что люблю людей?
 Не знаю.
 Да ни за что, а просто так.
 И жизнь люблю, за ней
 по краю
 великой пропасти
 за шагом шаг
 иду, отталкивая страхи.
 Похоже, рождена в рубахе.

На душе так, что протяжно скулить хочется. Там не то, что кошки скребут, там как после бомбежки, живого места нет. Еще чуть-чуть и - кранты. А может не жить??? Вот уж хрен, я себя выдерну!!! И, заставив усилием воли подняться с любимого кресла, волочу себя к зеркалу в спальне, принуждаю свои руки взять косметику и сделать легкий макияж. Ну вот, расческа выпала. Ничего, и так сойдет. В глазах застывшая боль, губы, разучившиеся улыбаться, в общем, ужасно. Но, кажется, я все-таки жива. Ведь получается же заставить себя что-то сделать или сказать. А сейчас мне просто нужно выйти из дома… Куда пойти? Может, подруге позвонить? Но внутри что-то сопротивляется… Значит, пойду одна.
- Мам, ты куда?
- Не знаю, куда-нибудь.
- Когда придешь?
- Поздно, ложитесь спать.
Две пары повзрослевших глаз смотрят на меня, не скрывая тревоги.
- Мне нужно прогуляться, мне плохо. Хочу развеяться.
Неконтролируемые слезы опять по щекам к подбородку, отворачиваюсь, растираю их ладонями, сжимаюсь всеми силами изнутри в комок и отдаю себе приказ: пре-кра-ти… Кажется, на этот раз получилось.
Пытаюсь растянуть губы в улыбке:
- Все нормально. Дверь заприте на ключ.

Выходя цепляю ногой угол стула– боли нет. Для проверки щиплю себя за запястье – глухо. Эта болевая блокада уже больше месяца. Некое онемение тела.
И еще – холодно, всегда холодно, пробирает прямо до кишок. Отогреться могу только под душем, поэтому забираюсь туда раза по три на день и включаю практически кипяток.
Под ногами хлюпает сырой снег, ветер задувает подол дубленки. Накидываю капюшон, прячу руки в перчатки и в карманы. Приятельница говорила, что недалеко открылся неплохой бар. Пойти туда? А ноги довольно бодро уже несут меня в нужном направлении. Ладно, хоть свитер поддела. Ну и погодка! И чего вылезла? Сидела бы дома… Нет, раз уж я одна, в темень, в холод, в первый раз
иду в бар, значит, так оно и нужно. А бояться мне нечего.
Посетителей в баре немного. Выбираю круглый маленький столик у стены.
Заказываю пиво, фисташки, закуриваю. Довольно уютно. Правда, музыка не ахти,
дешевая попса какая-то. Уж лучше бы МТВ включили. Публика в зале очень разная. В основном ранняя поросль.
Ко мне подходит администратор и вежливо интересуется, не могу ли я присоединиться к тем двум джентельменам, так как этот стол, уже заказан.
Я не стала возражать.
Напротив меня - очень крупный мужчина спортивного телосложения, с волевым подбородком, близкопосаженными под низкими веками глазами. Еще секунду он держит стопку, которая в его пальцах кажется просто детской забавой, и опрокидывает ее содержимое в искривленный большой рот.
По-мужицки крякнув, смачно выражается, видимо в продолжение беседы.
- Ну-ну, ты не ругайся. Видишь ли, с нами теперь дама сидит. Закуси водочку-то, закуси. Может, вам тоже водочки налить? – обращается ко мне другой, в пиджаке и при галстуке.
- Нет, спасибо.
- Почему же? Разрешите нам за вами маленько поухаживать. Поскольку уж мы за одним столом, может, вы составите нам компанию?
Я смотрю на него так, как будто у него нет больших линз, и какая-то искра рождается от столкновения наших взглядов:
- Хорошо, составлю.
- Взять вам коньячку или вина?
- Лучше вина.
- Девушка, будьте добры, у вас какое вино хорошее? Вам красного или белого?
Принесите, пожалуйста, даме то, что она выберет. Спасибо… Мы с другом давно не виделись. Он очень хороший человек. Физмат закончил в свое время.
- Да, было дело.
- Сегодня мы обмываем его удачную сделку. Я за него очень рад. Ну, за тебя.
Вскоре его друг ушел.
- А, позвольте поинтересоваться, вы здесь кого-то ждете?
- Нет, я одна.
- Отчего же такая милая, симпатичная, не постесняюсь сказать, женщина – одна,
 да еще и так грустит.
- Почему вы решили, что я грущу?
- Это видно по вашему лицу.
- У меня крах личной жизни.
- А что случилось?
- От меня ушел муж.
- От вас? Да вы что? От таких не уходят надолго.
- Это навсегда.
- И почему же?
- Другая женщина.
- Ну, перестаньте, уже через два месяца он к вам вернется и будет просить, чтобы вы его приняли назад.
- Нет, этого не будет.
- Ну, не знаю. А дети у вас есть?
- Двое, сын и дочь.
- И сколько же им?
- 14 и 15.
- Да? По вам не скажешь. Поверьте мне, у вас все будет хорошо. Как вино, понравилось? Ну вот, вы хоть улыбнулись, и щеки порозовели. Вам так гораздо лучше. Позвольте, я выпью за вас, держитесь, жизнь, она такая.
- Я стараюсь быть сильной... Вообще, очень люблю сильных людей.
- Да? И что вы думаете о жизни?
- Что за спиною всегда смерть, но я хочу жить.
- Сильно сказано. Я бы сказал, в ваших словах есть сила воли.
- Моя жизнь не была легкой… Да и ни у кого, думаю, она легкой не бывает.
- Это точно.
- Спасибо за хорошее вино, за разговор.
- Да, что вы... а вы уже уходите?
- Пора домой.
- Поздно уже, если позволите, я вас провожу.
- Позволю.
Земля покрыта чистым белым снегом, блестящим под фонарными огнями. Мне радостно, что на пути моем мужчина с внимательными мудрыми глазами.
По дороге мы говорим о серьезных и несерьезных вещах. Я в восторге…
- Мне с вами так легко, как будто я вас давно знаю.
Снег летит хлопьями. Он без шапки. Я не удерживаюсь и стряхиваю снежный покров с его волос. Он обнимает меня, смотрит в глаза и очень по-доброму улыбается:
- Смотри, как красиво кругом. Какие звезды, снег, эта сказочная аллея и мы.
Он кружит меня, мы чуть не падаем, смеемся.
- Какая ты красивая, когда улыбаешься.
- Вот я и пришла.
- Мне так не хочется, чтобы ты сейчас уходила. А может здесь можно еще где-нибудь посидеть?
- Недалеко есть то ли кафе, то ли бар, но его не хвалят. Я там не была. Вообще, я сегодня в бар первый раз в жизни пришла.
- Как так?
- Вот так. Я была домашней.
- А вместе с мужем?
- Он не хотел.
- А у тебя были другие мужчины?
- Нет, я была верной дурой.
- Ну, пойдем, посидим еще немного.
Интерьер данного заведения кажется несколько авангардным.
- За приятное знакомство... а ничего коньячок…может покушать что-нибудь заказать?
- Нет, спасибо.
Он достает из внутреннего кармана паспорт, раскрывает его:
- Вот, я перед тобой хочу быть изначально честен. Я намного тебя старше. Я женат. У меня двое детей. Я их всех люблю.
- Я поняла, что ты женат, по кольцу на руке.
- Ну да.
Он берет мою руку в свою ладонь и перебирает, гладит мои пальчики.
- Что же у тебя руки-то такие холодные?
Он говорит мне что-то еще, но я не слушаю, потому что все мое внимание занято ощущением того, как через его руку в мою бежит теплая волна, вызывая во мне ответную…
С удивлением и трепетом я отслеживаю свое состояние. Такого со мной еще не было. Просто прикосновение руки, а во мне уже пробудилась нежность, которая ну так и рвется наружу.
- Ты вся дрожишь.
Он обхватывает меня за плечи, слегка прислоняет к себе.
- Мне пора идти.
- Оставишь мне свой телефон?
- Да.
Мы снова вышли под ночное небо.
- Стой.
Он пристально смотрит на меня. Я замечаю, как его губы дрогнули. И, сначала на английском, потом на русском, он поет:
Посмотри на меня, не потребую я
от тебя неуклонный ответ.
Если губы горят, если руки дрожат,
ты не сможешь ответить мне нет….
Его губы приближаются, я отвечаю поцелуем. От макушки до пят меня пробивает озноб, мне кажется, что во мне пульсирует все.
- Поедем со мной. У меня есть дом, он здесь недалеко. Там никого нет.
- Не могу.
- Почему?
- У тебя же жена…
- Ну и что, все будет хорошо.
- Мне уже хорошо.
- Тебе понравился поцелуй?
- Очень.
- Дай, я еще раз поцелую. У тебя такие нежные губы.
- У тебя тоже…Я не ожидала.
Мы целуемся до тех пор, пока мысль, что если еще чуть-чуть, то я уеду
с ним куда угодно, не отрезвила меня.
- Все, мне пора.
- Я тебе позвоню.
Отпираю дверь, задеваю косяк и … удивляюсь: мне больно… Так…Это уже лучше. Забираюсь в ужасно остывшую постель, а перед глазами – он, а над ним мягко кружатся снежинки на фоне ночного звездного неба, его губы дрожат, и он поет для меня…
Удивительно, как я его чувствую… По телу разливается тепло.
Нет, близких отношений быть не может, он хорошо сказал: я их всех люблю. Но другом-то он мне уже стал. Старшим другом.
Все, пора спать.
Если губы дрожат…