Смотрите и увидите

Отчего-то в 80-е годы в Братиславском переулке появлялись на свет исключительно мальчики. Если не верите, то загляните вот в это окошко. Ну что же вы так неприветливы, не видите, вам краснощёкий удалец машет своими пухлыми ручонками? А, это он не вам, с той стороны, наверное, просто соска и яблочное пюре стоит. А теперь загляните через забор. Только аккуратно, пожалуйста, и, ради Бога, не держитесь за него, видите, как качается? Вот если бы Андрей в прошлую пятницу не ходил по нему, как голубь по карнизу, то и разговора этого не было бы. Заглянули? Ой, ну что ж вы так сильно кричите истошно? Ребёнком были – сами в прохожих лепёшками из песка кидали! А вот теперь сюда загляните! Не будете? Да вы не бойтесь, у Киселёвых песок по-другому используют.


 Это мой гараж! Ты в свой иди! – послышался из-за забора писклявый мальчишечий голосок. Ладно, пойдёмте, дальше тут и слушать нечего. Песок в воздухе видите? Дерутся, значит…


А откуда девчонка в Братиславском взялась, вы меня и не спрашивайте, сам не знаю. Давайте вместе посмотрим, как Татьяна коляску впереди себя катит, а ей навстречу – тоже Таня, только другая, со своим Женечкой идёт. А он прыткий такой, коляску увидел и давай заглядывать в неё, девичьи щёчки рассматривать. Обе Тани засмеялись и договорились, что вот Ирочка вырастет – да сыграют тогда они свадьбу с Женечкой. Тут и думать нечего, не видите что ли – у детей любовь намечается?


Каждая мамаша пророчила своему сынуле свадьбу с Иринкой. Девчонка вон какая растёт: белокурые волосы, кручёные, как у овечки, только подлиньше, губки пухленькие, словно пучок алых ниток мулине в 2 раза сложили, носик вздёрнутый, глазки карие такие с зелёными полосочками… Да ну вас! Не умею я красоту человеческую описывать. Сказал – красавица, значит, так оно и есть!


Вот только странная была эта Иринка – куклам предпочитала машинки. Мальчишки принимали Иру за «свою». Их объединяло желание дать по башке Кольке, который уже несколько дней подряд хвастается своим новым джипиком, они любили драться шпагами-палками, пока кто-то из них не начнёт реветь оттого, что животу больно. И никому эта странность не казалась странной, кроме Леночки, сестры Иринки. Правда, очень далёкой сестры и по крови, и по расстоянию. Иринина мама говорила, что Лена с родителями перебрались к чёрту на Кулички, где куры вместо кукурузы и зерна деньги клюют. А летом они (не куры, конечно!) приезжают сюда хвалиться своим нажитым добром. Ирина тоже хотела к сестре на кулички, но её не приглашали…


Иринка любила Ленку, та ей тоже отвечала взаимностью. Но в такие моменты, когда Ира уговорами («Я с тобой дружить не буду!») заставляла Лену строить песочные дороги, заправки, стоянки, гаражи и отбирала самые красивые автомобили, Лена не испытывала тех нежных чувств к Ирке, нежели когда они делали томатный сок из свежевыжатых листьев помидоров и варили цветочный суп. И, к слову говоря, Лена тоже никогда не была против того, чтоб хорошенько хлопнуть этого надоедливого Колю тапочком по затылку.


… А дети потихонечку росли, и те мальчишки, которые уже дотягивались до Ириного окна, стучали в него, вызывали Ирку на посиделки, а иногда смешно так шутили: ждут, пока Ирина на лавку усядется, потом хвать её за ноги и давай тянуть на себя. Ирина – девка сильная, за лавку схватится и верещит как резанная. Вот смеху-то! Но Ирка не смеялась, хитрая, побежит в дом, тут уж впору думать, как извиняться, а она возвращается: щёки надутые, молчит – обиделась. Ей анекдоты рассказывать начнёшь, а из её рта как вода польётся, всю одежду промочит! Так и веселились.


Как исполнилось Иринке лет 9-10, к ней Женька что-то зачастил. Ну, тот самый, что в коляску к ней заглядывал. Приходит, значит, не один к тому же - со своей любовью, ему ведь 13 в то время стукнуло, постучит в окно, выглянет Ирка, а он ей в форточку шоколадку сунет. Она вкусный гостинец возьмёт, слопает и выходит тогда уж к Женьке в звездочётов играть – кто больше звёзд на небе сосчитает. Это по вечерам, а днём Ира учила Лену целоваться, говорила, что помидор - самый лучший овощ, подходящий для этого дела. Однажды Женя решился на поцелуй, так Ирка не могла дождаться, когда он уйдёт, чтоб скорее рассказать об этом Ленке. Что тут началось! Представьте себе: ночью бегают по двору две девчонки в ночных сорочках с простынями на головах, счастливые-пресчастливые. Вот только Ленку-то что радость охватила - непонятно, целовали ведь Ирку, а не её…


Тут любовь у Ирки напророченная, а ей на море ехать. Счастье, с одной стороны. Моря Иринка никогда не видела, только знала, что оно солёное, медузы в нем плавают, шторм на берегу ракушки оставляет и ходишь в море по песочку, как в детстве, когда ливень пройдёт и все гаражи зальёт. А на деле оказалось, что море действительно солёное – его не попьёшь, медузы противные, скользкие, похуже мыла, а вместо песка галька. Но Ирка и тут не пропала: она выкладывала на берегу ракушками «Женя», следила, чтоб никто не наступил ненароком. Когда охрана сего чудного творения надоедала, Иринка ходила на базар. Сколько там всякой всячины! Ира купила себе цепочку с сердечком, внутри которого буква Е нарисована. Свои чувства к Жене она прятала, как могла – засмеют же! Так и произошло, когда у Ирки заметили цепочку на шее. «Да это ж «Евгений» написано!» А им-то что! Но дети они такие, лишь бы вогнать кого в краску. Ирка стеснялась по-страшному, перестала цепочку носить. Женя почуял, что от Ирки ещё детством пахнет и сказал её маме, что скоро за Иринкой вернётся, а пока она пусть подрастёт маленько.


Но с Жениным уходом стук в окно не прекращался, а через форточку теперь не только шоколад передавали. Бывало, проснётся Ирка утром, смотрит, а на окне роза лежит и возле неё записка со стихами и признаниями в любви. Подобные записки Иринке ещё подбрасывали в школе в рюкзак, дома она их складывала в коробку из-под обуви для памятных вещей, в ней ого-го сколько скрученных свертков лежало без надобности! Тайные поклонники. А какой с них толк? На то он и тайный, что не в жизнь не догадаешься, чьим корявым почерком написаны любовные записки. И в школе поклонник себя не выдаст, ни за что виду не подаст, что срезает он Иркины волосы ножницами, черкает ручкой в тетради не для того, чтоб досадить или обидеть… да и вообще не он это всё вытворяет – это всё любовь вздумала шутки шутить.



Нет, такой любви Ирка не хотела: уж в старших классах учатся, а ума не набрались. Хочется ведь, чтоб за руку держал настоящий парень, а не дитя какое с одной извилиной. Чтоб обнимал крепко, но нежно, в глаза смотрел и не мог оторваться, а в его глазах Ирка хотела видеть себя – самой красивой, любимой, счастливой. Ирка хотела найти того, кому можно было бы доверять, чтоб понимал все женские капризы. Хотелось, чтоб он её – на руках через лужи, вместе по дороге – в одну ногу, смотреть – в одну сторону. Да и этого слишком мало: пусть он не курит, не пьёт, спортом занимается, переводит по доброте своей бесплатно старушек через дорогу. Пусть дарит подарки, потому что для него каждый день, проведённый с ней – особенный, пусть приходит, когда на улице вьюга, буря, дождь или ещё что… Да где ж таких возьмёшь нынче? Вы никого похожего не видывали? Нет? Жаль.


Иринка, бедная, страдала. Утром проснётся, в зеркало глядь: а там чудище с красным носом, опухшими глазами, на висках кожа шелушиться стала, иль то перхоть падает от стресса. И кого такою красотой привлекать собралась?


 От скуки, тоски или какого другого нехорошего чувства Ирка принялась изводить бумагу, то бишь занялась писательским делом. Напишет пару предложений и сидит, голову ломает – как бы это теперь исправить, чтоб покрасивее получилось. Видите, вот здесь слова нужно поменять местами, а это и вовсе вычеркнуть: «Перед её выпученными глазами встало его измученное лицо». Иногда Ирка, полная вдохновения, писала без остановок, но Муза к ней спускалась явно не с Олимпа, поэтому, перечитав свой текст, она понимала, что непростительно упоминать о себе в мужском роде, если имя у тебя женское. Ленке доставалась чёрная работа с текстом: мало того, что в её обязанности входило прочитать каляки сестры, так ещё и каждое слово было атаковано грамматическими ошибками. А о лексических повторах, неладах с лексикой, логикой лучше уж совсем помолкивать себе тихонечко в какую-нибудь чистую тряпочку.. Разобравшись с этим рассказом, заново его переписав, отчего он мало походил на Иринкин текст, Ленка сдавала работу. Сестре понравилось. А когда у Иры появилась навязчивая мысль: «Я стану писателем!», Ленка вынесла из дома все пишущие приборы.
Так, на всякий случай, от греха подальше.


Дошло до того, что Ирка начала ездить в центр города и со своим зрением в -0,6% вглядываться в прохожих, но напрасно, они пробегали мимо. Вокруг, конечно, вертелись всякие вити, коли, саши, но это всё было не то, далёкое от идеала. Зря стараются, только скачут перед глазами, на ноги наступают. Идите прочь! А то ходют, ходют… У Ирки всё ещё впереди, не загораживайте обзор!


Два раза в неделю Ирка ходила на дискотеку. Готовилась к ней, как на приём к президенту. Начинала наводить марафет с самого утра, меняла одёжку и украшения по нескольку раз в день. Разве вы не знали, что вот эта бусинка должна строго соответствовать цветовой гамме вот этой пуговички? С причёской было куда проще: ни одна прядь на чёлке не имела права прикрывать глаза больше чем на 8 миллиметров, а не то подводку и перламутровые тени никак не разглядеть. Лак на ногах постоянно прилипал к колготкам, так как Ира имела врождённую способность забывать, что ещё не придумали лака, который высыхает за 5 секунд.


Может, это всё было не зря, потому что Ира на дискотеке познакомилась с Димой. И даже была счастлива с ним дней эдак 13. Он относился к спокойным, культурным, практичным людям. В понимании Иры Дима был слишком спокойным, чересчур культурным, не в меру практичным. Он выкидывал фантики от конфет, палочки от чупа-чупсов только в урну, а если таковой поблизости не было, Дима прятал это всё в карман. Сверхкультурно! Ира без зазрений совести могла щёлкать семечки на дорогу, а не в руку, могла оставить бутылку на том месте, где она была допита, а не нести её домой.


Последняя капля Ириного терпения пролилась на речке. Благо, до этого полувысохшего водоёма было рукой подать. Иринка частенько бегала в детстве с мальчишками на мостик и прыгала оттуда «рыбкой». Натянула купальник – и вперёд. Но чтоб полотенце, пакет с пирожками, чипсами, бутербродами… Это зачем? Сверхпрактично! Просто Дима привык к культурному отдыху. Его испугал мутный болотистый цвет речки и её запах. Чувствуете? Пованивает. Поэтому купаться Дима отказался, но Ирка обрызгала его с ног до головы. Зря она это, потому что он развернул своё желтое махровое полотенце с нарисованными цыплятами и укутался в него. Дрожит от холода? Ира поверить не могла! Он же мальчик! Фуууу…


Хватит про Диму, о Максиме я вам рассказывал? Познакомились они с Иркой тоже на дискотеке. Значит, ведёт она его к себе домой, варит пельмени. Ну, знаете, вкусные такие, самодельные? С маслицем, перцем, уксусом, чесноком, майонезом, кетчупом – кто как любит. Ну не об этом речь. Максим проголодался, кушает, тосты рассказывает, шутит. Съел целую миску, а кончились пельмени – ушёл. И больше не вернулся. Но что самое обидное, такие ж пельмени Ирка вкусные ему наварила! Надо было не угощать! Теперь Иринка, удручённая опытом, понимает, какое время пошло – людей используют в целях собственного насыщения, поэтому загодя всё самое вкусное припрятывать надо.


А вот смотрите, Иринку кой-кто с дискотеки домой провожает! Глядите-глядите, а то Ирка его уж совсем видеть не может! Увязался, как репей. Пристал, как лист банный. Приклеился, как лак к колготкам. Пускай чешет, куда глаза глядят. Ой, а глаза-то на неё положены. Но Ирка себе не враг. Вот уж тащит Ленку с ним знакомить. Видишь, как бывает: Лена на него - зырь, он на неё – таращь, а между ними – вжих - любовь. Ирка-то за сестру рада, а за себя обидно: что ж эта любовь клятая рядом стоит, а ближе не подходит? Уууу!... Ирка плакать будет.


Но тут вон как судьба сложилась. Встретила Иринка Ромку. Где, повторяться не буду, сами будто не знаете. Ирка в нём души не чает, она ради него и вкуснятину всю из тайного чулана вытянула: «Кушай, голубушек, кушай, вот тебе пирожок с повидлом, а хочешь, манку с изюминой сварю?» Ирка больше не плачет, ни к чему это. Она просит Рому сорвать ей милый синенький цветочек зверобой, не догадываясь о его лекарственном значении. Ирка приходит поздно домой. Разденется заранее в коридоре, чтобы маму не будить, осторожненько проскочит через скрипучие половицы, собирается в кровать прыгнуть, но тут появляется мрачноватое очертание тела и загробным голосом спрашивает, который час. Да, в такие моменты Ирке прилично от мамы попадало. Но чего только не сделаешь во имя любви, правда?


Ромка у неё симпатичный попался, Ирка его называла ангелочком за светлые волосы и милое, но чуть большеносое личико. Разве что крыльев он не носил, это, наверное, чтоб от других не отличаться. Скромный. Ирке нравилось наблюдать за тем, как он медленно потягивает сигарету и окутывает её клубами дыма. Иринка сразу же вспоминала себя в детстве: в телевизоре тогда частенько маячила Алла Пугачёва. Выходила она на сцену всегда загадочно: всё исчезает под облаком дыма и когда он рассеивается, появляется женщина, которая поёт. О, как эффектно, как неожиданно, браво! И вот сейчас, заключая Рому в свои крепкие объятия, Ирочка пела: «Позови меня с собой, я приду сквозь злые ночи…» Да-да! Она тоже чувствовала себя Примадонной. Потому что рядом был он, её ангел.


Ирка совсем забыла, что ангелы не курят - ну и пусть – она любит его таким, какой он есть. Рома же во всё с ней соглашался, вот и на этот раз он снисходительно думал, пуская едкий дым изо рта: пусть любит. Ирка хотела видеть его везде с собой: на пляже, на дискотеке, на седьмом небе, на краю света… Он тоже хотел её видеть. Иногда. Бывало, Ромка исчезал на неделю и не приходил ни в дождь, ни в метель... Незаметно для Ирки они превратились в пионеров. Не в том смысле, что вступили в их ряды, а просто стали ходить друг от друга на пионерском расстоянии.


Ирка устала смотреть в его глаза и повторять про себя заветные слова: скажи, что любишь, любишь, любишь, любишь… Но Рома не был телепатом, Ирка думала, что ангелов этому не учат.


Ирина забиралась с ногами на стол и могла сидеть в таком положении часами, опустив голову в руки и заливаясь слезами. Ну что вы смотрите? Позовите кто-нибудь Леночку! Сестра приходила и молча стояла рядом с Иркой. Никто из них ни разу не обмолвился о том, как Рома развернулся и ушёл, не оглядываясь, без сожаления, оставив Ирку одну в дождь, в ночь, на другом конце города (города и света).


Октябрь. Ноябрь. Декабрь. «Достать чернил и плакать!» Это единственное, что хорошо получалось у Иринки в отсутствии улетевшего ангела. И даже Ленка её оставила, рванула на свои Кулички, действительно чёртовы. Смотрите, вон Ирка уже убрала все Ромкины фотокарточки со стола, запрятала в комод носовые платочки и даже думает теперь перед сном о том, что наденет в субботу на дискотеку. Видите: Ирка сильная, вы Ирку не сломаете, она теперь не ждёт ни новых ангелов, ни старого.


Но, как известно, как только перестаёшь ждать… Рома позвонил 1 января. Праздник какой! Великий Новый год! Всем нужно хорошие слова сказать, счастья, любви пожелать, а то вечно этого не хватает! Он всё болтал и болтал, желал и желал... Да кому нужны его слащавые слова?! От них у Ирки оскомина, сосёт под ложечкой, ноет чашечка, болит душа. Слёзы от них у Ирки! Клади трубку, Роман, клади, а то пожалеешь! Это я тебе говорю, тот, кого Иринка не ждала, но который пришёл к ней в новогоднюю метель, взял её за руку крепко, но нежно, заглянул в глаза и не смог уж оторваться.