Ночь второго рождения

 НОЧЬ ВТОРОГО РОЖДЕНИЯ




В ранний рассветный час, когда солнце еще только осветило туманную линию горизонта,
находясь за пределами видимости, Александр, полный надежды на грядущий день и еще
более на грядущую ночь, вышел из своей бедной лачуги и быстрым шагом направился к
воротам, открывающим выход за пределы города. Этот день должен был решить все. По
расчетам Александра одного дня должно было быть вполне достаточно, чтобы пройти путь от стен города до вершины горы Арсет, расположенной в нескольких километрах к востоку, и к полуночи уже быть у входа в пещеру. Но в расчетах могли быть допущены ошибки, а так же ошибочной могла быть информация о высоте горы и расстоянии до нее, полученная из уст торговца-араба, ежегодно приезжавшего в город на несколько недель для продажи своих диковинных товаров. Араб был милым человеком, который внушал доверие, но осторожность, все-таки, была необходима. Рисковать Александр не имел права. Все было слишком серьезно, поэтому лучше было иметь в запасе лишнее время.
 Что ждало его там, он не мог и подозревать. Он даже не был полностью уверен в существовании этой пещеры, так как имел представление о ней только из легенд и рассказов проезжих, но он знал, что путь, по которому ему предстоит идти, ведет к прекрасной цели, которой не достигал ни один человек. За спиной у него был мешок с дневным запасом еды – чтобы вскарабкаться на вершину, ему был необходим гигантский запас сил – и книга, единственное, что представляло для него ценность.
 Крутые склоны пугали своими каменными остроконечными краями, титанические откосы внушали страх – невозможными казались эти удивительные строения природы, но перед путником стоял выбор: либо смерть, либо мечта. Безумная мечта с семи лет мучила Александра, и лишь спустя десятилетие, когда презрение достигло апогея, он решился на побег из родного дома, родства которого никогда не испытывал. Ему были чужды те чувства, которые испытывает человек по отношению к другому человеку, либо к родине, потому что некому было зародить их в его душе. Он знал, что никогда больше не вернется в этот дом, в этот город, никогда не будет бродить по душным узким улочкам, пыльным площадям и слушать резкие выкрики из окон. Никогда не почувствует боль обиды из-за насмешек сверстников, никогда мастер не ударит его по лицу за негоже выполненную работу, и никогда больше мать в пьяном угаре не плюнет при всех ему в глаза и не назовет подонком. Он не жалел ни о чем – ему не о чем было жалеть, кроме собственного появления на свет – и не сомневался, что не будет скучать ни по кому из жизни, которую он с радостью и ощущением скромного благоговения покидал. Ему виделись лица его соседей, как они смеются, узнав, что безумец наконец-таки решился уйти за стены города и больше не будет позорить его доброе имя своим присутствием и образом жизни. Виделось лицо мастера, покрасневшее от злости из-за того, что бездельник не явился на работу…Ему было на все наплевать. Теперь он был не с ними. Теперь он был свободен, один, хозяин своего мира, идущий к своей мечте и готовый преодолеть все преграды, что встанут перед ним.
 Спустя полчаса Александр остановился и посмотрел назад. Стены оставленного им города казались ему самым уродливым, что он когда-либо видел. Окруженный лесом, это был чужеродный элемент, никак не вписывающийся в картину восхода, прекрасного явления, которое Александр видел впервые во всей его красоте. Небо из черного становилось сперва фиолетовым, потом темно-синим, затем где-то вдали голубым, нежно-розовым, оранжевым, затем опять голубым. Он не мог поверить, что это сказочное изменение происходило каждый день, постоянно, а он его никогда не имел возможности увидеть, был заперт в каменной городской клетке и жил, словно с закрытыми глазами. Красота была так близко эти семнадцать лет, а он не чувствовал ее близости.
 Глубоко вздохнув, Александр закрыл глаза, отвернулся и опустил голову.
 Все, что было перед ним, завораживало своей прелестью, своей живостью, светом, но, тем не менее, не было его мечтой. Только ночь манила его дух, только в лунный свет он был влюблен. Темнота была его стихией. Его глаза чрезвычайно быстро привыкали к мраку; подобно летучим мышам, обитающих в глубинах темных пещер, ему не составляло труда ориентироваться в помещениях, лишенных поступления в них хотя бы слабых лучей света. Ночью в нем просыпался совсем другой человек, во тьме он чувствовал себя свободным. Ему вспомнились ночи, когда он, дождавшись, пока мать заснет крепким сном, взбирался по кривой прогнившей лестнице на чердак, а с чердака через небольшое окно на крышу и лежал там, устремив свой взгляд в бескрайнее небо, сияющее россыпями звезд, в надежде увидеть падающие искры и загадать свое самое сокровенное желание. И когда ему это удавалось, то он с блаженным чувством счастья закрывал глаза и грезил о своей мечте, всем сердцем веря, что звезды не обманут его и обязательно исполнят загаданное им. Иногда он осмеливался украсть свечку и тогда читал жуткие легенды о крылатых демонах ночи, резвящихся в ноктюрнальных ветрах, о белых тенях мертвых, не нашедших покоя и скитающихся невидимыми среди дня, а когда солнце скрывается за горизонтом, прячущихся в такой же бледной как и они дымке облаков. О коварных жрицах подземелий, танцующих обнаженными вокруг жертвенного костра и поющих гимны страсти и порокам, призывая слиться с ними в вихре вожделения, приняв в себя частичку божественного огня. О мирах жизни и смерти, о снах, связывающих границы этих миров, а также первозданного мира Иного, вмещающего в себя тысячи миров фантазии, но вход в который открыт лишь для избранных. Читая эти легенды, Александр ощущал себя частью этих миров и все больше убеждался, что мир, в котором он живет – тюрьма для него. Все они были собраны в одной книге, которую он когда-то отыскал в пыльных подвалах и которой дорожил больше жизни. Он никому ее не показывал и никому о ней не говорил. Это было только его сокровище, и никто не имел права хотя бы прикоснуться к нему.
 Время уходило, нужно было двигаться дальше. Эта мысль вывела Александра из задумчивости, он встряхнул волосами и пошел вперед.
 Большая часть пути его пролегала через долину, он шел по извилистой дороге, ведущей к близ лежащему селению, и лишь у самого подножия горы уходящей в сторону. Здесь ему пришлось свернуть и дальше идти по невысокой зеленой траве, что, впрочем, не обременяло его, а, скорее, напротив, доставляло удовольствие. Трава так приятно касалась его обнаженных голеней.
 Арсет, казавшийся сперва невысоким, по мере приближения к нему рассеивал все глупые заблуждения. Его каменное тело устремлялось к солнцу, находящемуся в зените; будто грозясь обрушиться, его западный край нависал над землей. Это было страшное и в то же время великолепное зрелище.
 Половина пути оказалась позади. Все было именно так, как рассчитывал Александр. Теперь предстоял самый долгий и тяжелый участок дороги – восхождение на гору. Но разве может страх всего лишь перед смертью остановить человека, всем существом своим стремящегося к исполнению заветной мечты. Александр наступил ногой на каменный выступ, и путь наверх начался.
 Весь день без перерыва, без отдыха карабкался Александр все выше и выше. Острые камни и корявые ветви горных растений разрывали его одежду, царапали ему кожу, но он терпеливо выносил все испытания, лез вверх, словно не чувствуя жестокой боли. Его в кровь разодранные руки уже не повиновались велению разума, но он не останавливался. Внизу его ждала смерть, вверху – вечная жизнь, и осознание этого заставляло двигаться дальше.
 Его тело совершенно не испытывало страха, словно это чувство на время покинуло душу путника: он спокойно смотрел в простирающуюся бездну и голова его оставалась ясной; он повисал на одной руке, когда камни уходили из-под ног и с медленно затихающим шумом скатывались по крутым склонам, но каждый раз вторая рука находила крепкую опору и восхождение продолжалось.
 - Вот она, награда за все мои мучения, мучения всей моей жизни. Бессмертие рядом, а все опасности позади. Истину несли в себе легенды древности; явью станут грезы бессонных ночей. Вечность покорится мне. – Думал Александр, когда перед ним открылся вход в пещеру, уходящую глубоко внутрь и вниз горы. Она отнюдь не была похожа на Врата Преисподней, описываемые в старинных книгах. Не было таинственных надписей у входа, ни огромных горельефов гротескного содержания, ни уродливых образов, повергающих в оцепенение лишь от беглого взгляда на них, не было даже мельчайшего признака пребывания здесь человека, животного или же существа иного происхождения. И эта обыденность, вкупе с отблесками заката на камнях, приобретавших от этого красноватый оттенок и казавшихся светящимися, излучающими нескончаемую энергию, запасенную в живом сердце каждого камня, внушала ужас еще более властный и могущественный, чем стереотипные образы мира мертвых. В свете закатного солнца вершина горы казалась движущейся, дышащей. Александр развернулся и устремил взор в простирающуюся перед ним даль. Светило озаряло огненными лучами бескрайние долины и луга, облака обрели нежный розовый оттенок, земля будто бы поглощала пылающий диск, дабы на следующий день вновь извергнуть из себя неугасаемое пламя жизни. Александр, исполненный чувств, тихо забормотал.
 - Воистину мир прекрасен! Разве можно лишать себя этой красоты, всеобъемлющей красоты, созданной когда-то гениальным художником в минуты наивысшего полета вдохновения?! Это же худшее преступление против себя, равносильное самоубийству. Но в мир небытия отправляется не тело, а душа человека и мертвецы с живой плотью становятся бременем Земли. Способны ли мудрецы со всех концов света понять своим глубоким умом, который называют гениальным лишь по причине глупости цивилизации, красоту, окружающую их? Способны ли ценители искусств и красоты увидеть то, что вижу сейчас я и искренне, не кривя душой, стоя на пышном балконе или стоя на эшафоте, воскликнуть вслед уходящему солнцу: «Это прекрасно!!!» Способны ли религиозные фанатики, проповедующие спасение через веру и в то же время сами погрязшие в безверии, уверовать в то, что нет ничего более божественного, чем переливающееся всеми цветами небо при восходе и огненное пламя заката, чем аромат прохладного влажного ветра ранним утром и прикосновение прозрачных, чистых капель росы.
 Восхищению Александра не было предела. Он мог бы вечно стоять на краю горы и смотреть в небесный океан.
 - Небо всегда разное. Как в воду нельзя войти дважды, так же нельзя дважды взглянуть на небесный свод – он течет, меняется, расплывается и вновь обретает четкие черты. Играя преломлением света, завораживает своим величием и бескрайностью, красотой и непостижимостью его тайн. Когда-нибудь, неважно когда, но это непременно должно случиться, люди развеют тайны небесного океана, проникнут в глубины его и возвестят всему миру, что раскрыты древние тайны. Но тогда умрет и человек, оставив вместо себя лишь твердую оболочку, движимую бесполезной логикой, и надежда останется только на одно, способное спасти людей, страдающих от собственного безрассудства…
 Время близилось к ночи, из-за горизонта вновь вырывались только лучи солнца, сам же диск был сокрыт от взора. Время пришло. Александр направился в глубь пещеры, бесстрашно вглядываясь в беспросветный мрак. Но не успел он пройти и десяти шагов, как разноцветные огни, до ослепления яркие, но, тем не менее, не дававшие света, окружили его и с бешеной скоростью начали носиться вокруг, источая непереносимый смрад. Они вызывали сильную дрожь по всему телу, близкую к ожогу, и давили на грудь.
Александр попробовал сделать шаг вперед, но будто что-то держало ему ноги, не давая пошевелиться. Он упал на землю, покрытую острыми камнями, и зажмурил глаза то ли от боли, то ли от бессилия, то ли от страха. Нет, он не испытывал страха перед смертью, его пугало другое: его бессмертие, его мечта были совсем близко, нужно было только встать и идти вперед, несмотря на адские муки, не взирая ни на что, а он лежал, не в силах двинуться с места. Бесполезная жизнь, в которой он ничего не добился и никому не сделал добра, застыла перед ним одной фантасмагорической картиной. В его жизни были лишь страдание и мечта. И вновь эти две составляющие были рядом. И вновь достичь одного можно было, лишь преодолев другое. Собрав волю и силы воедино, влекомый стремлением, затмевающим все чувства, Александр встал с окровавленных камней. Боль пронзила его тело, но он продолжил свой путь.
 Его глаза привыкали к темноте, и он уже мог без труда различить бесформенные каменные стены, окружавшие его и пробуждавшие неизвестно откуда взявшиеся воспоминания о первобытном хаосе, а также о рождении бескрайней вселенной и времени. Темный коридор давил на него теснотой, склизкие стены вызывали отвращение, когда он для точного ориентирования прикасался к ним. Чем дальше продвигался Александр, тем уже становился проход; ему не верилось, что такой огромный лабиринт хранится в глубине горы и еще более невероятным казалось то, что коридор был создан водой и ветром за годы стачивания горных пород, которые были весьма твердыми и плотными. Вскоре Александру пришлось повернуться боком, чтобы иметь возможность протиснуться между стенами.
 Несмотря на довольно маленькую ширину, высота прохода была огромна, к тому же по мере подъема его ширина увеличивалась, а в наивысшей точке ничуть не отличалась от размеров входа в пещеру. Пол уходил вниз, к самому сердцу горы и местами скат был практически отвесным, что доставляло еще большие трудности и лишало возможности быстрого побега в случае непредвиденных обстоятельств.
 Впереди появились блики огня. Мерцая на стенах, они освещали поворот. Что-то ждало его там, пещера оказалась и вправду обитаема. Александр поспешил к повороту и увидел, что коридор, доселе сужавшийся, начал резко расширяться, а стены, обретшие формы и украшенные инфернальными сюжетами, освещались огнями сотен факелов. Миллионы образов, окружавших Александра, на стенах были словно живые, как будто непостижимая сила вырвала души из людских жизней и поместила на стены для украшения галереи. То были образы людей в последний миг их жизни. Непонятно, благодаря чему передавалось смотрящему ощущение того, что эти люди находились при смерти. Выражения их лиц были различны, но тень смерти была видна на каждом из них, и в большинстве своем в глазах покоился застывший холодный ужас. Ему показалось, что он слышит их голоса, но тишина наполняла галерею.
 Путник прошел через арку из красного мрамора, и его глазам открылся ужасающий вид, который не мог узреть ни один человек во все времена: огромная безжизненная долина, уходящая вдаль, к горизонту, укрытому мраком. По этой долине протекала черная река и уходила глубоко под землю. Она обладала множеством названий – разные народы называли ее по-разному. Это была Лета, дарующая забытье о земной жизни, это был мифический Стикс, окружающий мертвое царство... Но мнения всех народов сходились в одном – это была река забвения, приносящая смерть всему живому, любому существу, испившему из нее или хотя бы коснувшемуся ее черных волн. Гигантский мост через реку, казалось, никогда и никем не создавался, а вечно висел здесь, каменный монолит, со времен появления жизни и смерти. Александр прошел по нему и увидел на той стороне реки в стене еще один проход, из которого раздавались душераздирающие вопли.
 В конце коридора, также освещаемого факелами, Александра ждала картина еще более отвратительная и безобразная, чем все, что ему приходилось видеть раньше. Перед ним открылась комната, наполненная криками, невыносимым для человеческого слуха писком и движением. Все выглядело так, как будто каменные стены были покрыты мягкой живой плотью, шевелились и медленно перетекали. Около сотни глубоких ям покрывали пол этой комнаты, и в каждой яме миллионы падших душ разрезали воздух своими стонами, а серые крысы с упоением глодали призрачную сущность духа, свободно перебегая из одной ямы в другую и цепкими лапами карабкаясь по стенам. Мучения душ были ужасны. Жалость к несчастным родилась в сердце путника, но страх оказаться на месте страдающих заставил его аккуратными шагами пробраться к третьему коридору и на время забыть об увиденном.
 Наконец, перед Александром открылась шикарная зала, перед входом в которую стояли два огненных стражника. Стены залы были украшены бардовыми драпировками в стиле, в последствии названном готическим; потолка не было видно. Огромные четыре окна выходили на четыре стороны света, и каждое было заслонено с внешней стороны непрерывным потоком пламени, и над каждым из них, в камне, венчающем острую вершину оконной золотой рамы, был вырезан символ. Какие ужасные оргии творились за этими окнами, Александру оставалось только догадываться, но если бы не были аморальные садистские действа укрыты от него огненной пеленой, то, несомненно, путник, сохранявший спокойствие в самые жуткие моменты своей жизни, лишился бы чувств, бросив только взгляд за дьявольское окно. В центре залы стоял золотой трон, на котором восседало существо, чем-то напоминавшее человека, облаченное в черную мантию, расписанную серебряными нитями, и призывавшее его. О, нет, это был не человек. Никто из людей не обладает таким властным и обворожительным взглядом. Ни у кого не могло быть таких бледных черт лица, как у него.
 Обратного пути уже не было. Наступал момент истины для Александра. Он вошел, и стены сомкнулись за его спиной.
 Тяжелые мрачные своды, практически не видные глазу, держали каменные химеры с открытыми зубастыми пастями, черные тени двигались у стен, трон окружал огненный ров, ограничивающий приближение к существу.
 Александр стоял без движения, и мертвую тишину, нарушаемую лишь тихим шорохом около стен, пронзил голос.
 - Зачем ты пришел в обитель Мрака и Страдания? Ни один живой человек не способен проникнуть в недра священной горы, постичь ее тайну и при этом остаться жить.
 - Я смог! – воскликнул Александр, но сидящий на троне только рассмеялся его возгласу.
 - Что нужно тебе, дерзкий гость, ради чего решился ты оставить весь огромный живой внешний мир и прийти сюда? Я, Властелин Смерти и Сна, один из Великих Создателей Миров, пред тобой и слушаю тебя.
 Александр не знал, как ему вести себя в данной ситуации, что делать и как говорить. Люди для него не отличались друг от друга, со всеми он говорил на равных, и поэтому, не имея манер общения с властью, ответил.
 - Я никогда не знал того, что ты называешь жизнью. Я родился влюбленным в полуночный свет небосвода и потому на земле не мог найти счастья. В то время, когда мои близкие метались меж алтарей в поисках идеального бога, я смеялся им в лицо и жил мечтой воссоединиться со своей любовью. Я открыто смотрел на противоречия морали, на которые они закрывали свои глаза. И когда мне говорили, что их вера есть спасение души, мой ответ был, что их души уже мертвы. Я верил в жизнь и смерть, потому что эти два явления окружали мое пребывание на земле. Я верил в существование Полуночной Принцессы, потому что видел ее лик в свете Луны. Меня было не суждено понять людям, и я покинул их. Я пришел к тебе, Властелин, чтобы ты исполнил мою мечту о бессмертии и подарил мне свободу. Я клянусь, что буду верно служить тебе и хранить великую тайну Сна и Смерти вечно.
 И Александр, собрав всю свою смелость, заглянул в черные глаза Властелина. Ему показалось, что сотни эонов безвременья промчались в ожидании. Властелин поднялся с трона и промолвил.
 - Ты, Александр, кто увидел лик Полуночной Принцессы в лучах ночного светила, достоин вечной жизни. Так узнай же ты истину, что бессмертие – это и есть смерть, ибо ничто есть бесконечность, а вечность есть безвременье. Я верю тебе, твои помыслы искренни, твоя дерзость священна. Ты, осмелившийся подняться на вершину горы Арсет – один из немногих, достойных вечности. Не сознавая того, ты прошел множество испытаний и за это будешь вознагражден. Всю жизнь свою ты шел по верному пути, ибо путь мрака, сущность которого свет – путь, ведущий к истине. Да будет так и во веки веков. Отныне ты не создатель, но хранитель. Ступай, ибо я исполнил твою просьбу, – произнес Властелин Смерти и Сна и сделал медленный жест кистью руки.
 Каменные черные стены расступились за спиной Александра и он, уже не человек, испытал невероятную легкость, словно он и воздух были одним целым, испытал вкус свободы, сладкий, с легкой оскоминой, вкус собственного величия. Это и было бессмертие, демонический образ жизни, поселившийся в душе страдальца, всю жизнь мучавшегося от скорбной жажды бытия. Он поднялся в воздух, махая огромными черными полупрозрачными крыльями, которые были увенчаны острыми когтями на изгибах костей, и вылетел вон из шикарной залы. Невидимая сила вновь закрыла за ним вход в резиденцию властелина.
 Он летел мимо несчастных душ, терзаемых серыми крысами в глубоких жертвенных ямах, и стоны мучеников более не резали его слух, а напротив, доставляли удовлетворение,- он понимал, что любой из них мог быть на его месте, если бы осмелился бросить вызов высшим силам. Он смело, без страха смотрел в глаза огненным стражникам, которые склонили свои головы перед ним, ибо теперь он был одним из их хозяев. Он зачерпнул на лету горсть воды из черной реки смерти и наполнил себя силой забвения и забытья. В эту ночь ему хотелось быть на высоте, выше всех подобных ему черных душ, витавших в опьяняющем, инфернально прекрасном небосводе, и кружить, кружить у самого лика Полуночной Принцессы, возносить ей хвалу, ей и ее красоте, обнимать крыльями холодный ветер, дышать… глубоко и свободно…
 Он остановился у бездыханного тела, лежащего около выхода из пещеры и изуродованного ядовитыми испарениями, исходящими из самых недр Земли. Несмотря на ужасно изувеченное лицо, Александр узнал его. Уже завидев его силуэт, распластанный на острых камнях, он знал, кто этот несчастный, забредший в обитель мрака. Рядом с телом лежала толстая старинная книга с пожелтевшими от времени страницами и кожаным переплетом. Она была раскрыта ветром или велением чего-то еще, и светящиеся зеленоватым светом знаки обозначали новую историю, легенду, получившую свое рождение вместе со вторым рождением Александра. Он не стал ее читать, хоть это была единственная история, которую он не видел на страницах книги, так как знал ее наизусть, так как она была историей его жизни. Бросив последний взгляд на холодный труп и на книгу, Александр взмахнул крыльями и с хохотом вылетел из пещеры. Он поднялся выше облаков, за которыми прятались трусливые бледные тени, бросившиеся врассыпную, только завидев его приближение. Он кружил там, в вышине, у самых звезд, вместе с другими крылатыми демонами ночи и пел песни, восхваляющие вечную силу мрака и ночного света. И всю ночь гордый смех Александра разносился по воздуху долин, лежащих у подножия горы Арсет, вселяя страх в каждое живое существо, обладающее способностью слышать, возвещая о счастье бессмертия, которое испытывал крылатый демон в вольном полете.

 VARHOL.
 
 
 13. 07. 2004.