Первый снег

Первый снег.


Зачем ты мне явил сперва великодушие и милость,
Твое лицо передо мной, как солнце, ласкою лучилось
Так что же этот свет померк и в горе ты меня поверг?
Не знаю – в чем моя вина! Молю – ответь мне: что случилось?

Омар Хайям


Сквозь плотные облака табачного дыма, блуждающие по диско-бару, невозможно было ничего различить на вытянутую руку. Бесшабашная музыка, сдобренная десятком мощных динамиков, впрыскивала энергию даже в самых инфантильных посетителей, заставляя неподатливые тела извиваться в безумном, диком ритме. Толпа, расслабленная кокаином и алкоголем, обнажала покрытые испариной тела, постанывая в предвкушении непредсказуемости грядущей ночи.
Алина заняла маленький, круглый столик в углу бара и, заказав двойную порцию коньяка подоспевшему официанту, принялась разглядывать здешнюю публику. Посетители, по преимуществу деловые тусовщики, вперемежку с молоденькими искательницами красивой жизни. Стандартная порция: зрелости – свежести, а молодости – достатка.
Сразу стало скучно, танцевать, не разогревшись, рановато. Алина вытянула из пачки сигарету и закурила, дожидаясь официанта.
Поглубже затянувшись, девушка выпустила несколько мутно-белых колечек и, прищурив один глаз, посмотрела сквозь них… Ультрафиолеты выхватили из мрака одинокую мужскую фигуру, посылая ее в объектив растворяющихся колец… Алина встрепенулась, выпрямилась и растерянно зашарила по столу. Сердце екнуло раз, два и бешено замолотило в грудь, мощно, словно прорвавшая труба, в голову ударила кровь, и диско-бар поплыл по маршруту без курса.
- Девушка, вы в порядке? – выхватили из оцепенения слова официанта.
- Да, в порядке, все хорошо, - ответила Алина, и безмятежная улыбка гульнула по гладкому, смуглому лицу, - все очень-очень хорошо! – проникновенно добавила она, взяв принесенный коньяк.
- Еще, двойную!
И пока сладковатая, отдающая дубом жидкость, обжигая гортань, струилась внутрь, этот незнакомый, худощавый мужчина в плену табачного кольца стал нужен ей так, как еще мгновение назад не нужен был совершенно никто.
Алина уже увидела его, и отступать – теперь невозможно. Прозрачный тоннель, лишенный звуков и ощущений, здесь она, по другую сторону он, как день и ночь, рядом и врозь… Несколько шагов из времени в безмятежность безвременья, от искушения к бессмертию… Несколько шагов… Дрожат руки, не слушаются ноги… несколько шагов, не преодолев которые навсегда останешься в беспокойстве, ощущая, что лишилась чего-то, самого главного.
Алина, не сомневаясь, определила ситуацию, и взбесилась от телесного бессилия, от предательски дрожащих рук. Единственным ее союзником стал «дубовый», давно занявший приоритетное место в списке алкогольной продукции.
Несколько глотков и «дубовый» сделал свое дело: медленно, но верно Алина шла к другому концу тоннеля, - сомнения и дрожь растворились в маслянисто-коричневой влаге.
- Привет! – улыбаясь, сказала она, незнакомому мужчине.
- Мы знакомы? – удивленно поинтересовался тот, обернувшись на голос.
Алина слегка растерялась и пожала плечами.
- Александр! – заметив волнение девушки, произнес мужчина.
- Грозное имя, - улыбнулась девушка.
- Почему?
- Потому что – ДР -! – убежденно ответила она.
Александр, не выдержав, расхохотался от души. Вот те на, жил - не тужил, ложкой по лбу, потому что – НДР!
- А тебя как зовут? – отсмеявшись, спросил мужчина, у растерянно-улыбающейся, очаровательно-раскрасневшейся девушки.
- Алина, - ответила та, - тебе здесь нравится?
- Это приглашение?! – усмехнулся в усы Александр.
- Пойдем отсюда! – позвала девушка, и мужчина, не удивляясь и не сомневаясь, пошел за ней.
- Смотри, снег пошел, - сказал Александр, выходя на улицу.
Первые в этом году белые, тяжелые хлопья, медленно опускались с неба. Холодные ноябрьские сумерки, серые и дождливые, плавно перетекали в серебристое, зимнее утро.
- Куда поедем? – спросил Александр.
- Куда-нибудь!
- Тогда я покажу тебе одно замечательное место!
Они сели в машину, прокатились по Садовому, и по Дмитровке ушли за город.
За городом снег шел сильнее, снежинки, налетая одна на другую, занавешивали дорогу. Темные силуэты деревьев по обочинам ловили ледяной пух последними листочками, обесцвеченными осенью, еще не успевшими опасть. Зима, не предупреждая и не афишируя, бесшумно принялась за дело, заслав своего белого казачка в разведку.
Снег назойливо обволакивал машину, закрывая обзор. Дорога просматривалась плохо. Александр включил дальний свет. Ехали молча, наблюдая равномерные потуги стеклоочистителей.
- «Когда я трезв, то ни в чем мне отрады нет.
 Когда я пьян, то слабеет разума свет.
Есть время блаженства меж трезвостью и опьяненьем.
И в этом – жизнь. Я прав иль нет? Дай ответ»,
- разрушил тишину Александр, и весело подмигнув Алине, на ходу вызволил из внутреннего кармана серебряную, плоскую фляжку, - Будешь?
- Как не выпить за великого поэта, - засмеялась девушка, и крепко вцепившись тонкими пальчиками в нагревшийся от тела метал, храбро отхлебнула изрядную порцию рома, - Ух! – выдохнула она.
- Ничего, - подбодрил Александр, - поначалу горло обожжет – аж выплюнуть охота, а потом раздобреет, нутро согреет так, как никакому солнцу не под силу, - похвалил он напиток, и хлебнул из фляжки.
- А ты за что Хайяма любишь? – поинтересовалась девушка.
- А за то, что о вине пьянее него никто не написал, - ответил Александр.
- «Никому не могу мою тайну открыть,
И ни с кем не могу я о ней говорить.
Я в таком состоянье, что суть моей тайны
Никогда, никому не могу разъяснить».
- Молодая, а уже любишь, - приятно удивился Александр, - за что, позволь узнать?
- За то, что честно сознается, что любовь в вине не утопишь, и вакцина одна – любовь, - твердо выпалила Алина.
- Не стану спорить – молодость, порой, живя порывами, окажется правей, всех умудренных опытом отцов, - засмеялся мужчина.
- Не смешно! – выкрикнула девушка, и, отвернувшись к окну, замолчала.
- Я не смеюсь, - серьезно сказал Александр, и ласково потрепал обиженную, темную голову своей пассажирки.
 Машина еще какое-то время рассекала снежную завесу, затем притормозила, и бесшумно соскользнула влево от дороги. Проехав еще немного, Александр остановился в глухом перелеске.
- Что это за место? – спросила девушка.
- Выходи, сама увидишь, - ответил Александр.
Алина проворно вынырнула из машины и, пройдя вперед несколько шагов, едва успела ухватиться за жесткий куст, чтобы не свалиться в овраг.
Огромная, темная пропасть открылась, только тихие всплески воды давали понять, что где-то внизу река.
- Осторожней, - выкрикнул Александр, - там обрыв.
- Ничего! – ответила Алина, отойдя в сторону.
Ноги проваливались в мягкую, еще не слежавшуюся листву, заштрихованную белым. В сумраке ночи по тонким, отражающим свет луны стволам, угадывались березы.
Ничто вокруг не нарушало тишины. Покой… абсолютный… властвовал здесь.
Девушка сняла перчатку и подставила ладошку под снег.
Снежинки, порхая, верно опускались на раскрытую ладонь и, тая, стекали в розовую ложбинку, испещренную неровными линиями, предопределяющими жизненный путь.
- Первый снег! Первый… - выдохнула Алина и слизнула талую воду.
Александр, облокотившись о капот, с интересом наблюдал за девушкой.
… X, Y, Z! Координаты сошлись! Трехмерное, пестрое пространство сошлось в одной точке, из плоти и крови, с редкими волосами на макушке, слегка переросшими над губой усами, с манерой, задумавшись, подпирать голову рукой… Точка – стремление случайности к постоянству…
Алина закинула голову и блаженно улыбнулась Александру.
- Чему ты так счастливо улыбаешься? – спросил он, скрестив руки на груди.
- Точке, - уверенно ответила девушка.
- Чему? – переспросил он.
- Александр, давай останемся здесь дня на три, - проигнорировала девушка вопрос.
- Давай! – запальчиво ответил мужчина.
- Я не шучу!
- Конечно, давай, без проблем, - подыгрывал Александр, - только чем мы будем питаться целых два дня?
- У нас есть бутылка вина, остатки рома и у меня несколько шоколадок, нам хватит! – пояснила Алина.
- Алина, ты с ума сошла! Мы замерзнем здесь, - встревожился Александр за юный рассудок.
- Пожалуйста! – два горящих островка, умоляюще впились в него.
Противоположные чувства боролись в нем: не обмануть наивность этой девушки, своим отказом раз и навсегда перечеркнув ее стремление познавать, и желание послать все к черту, он знает ее несколько часов и ничем ей не обязан, он замерз, устал, и ему уже порядком надоел весь этот бред.
Александр посмотрел на Алину и, видя как огоньки в ее глазах медленно, но верно затухают, не выдержал и сдался:
- Черт с тобой, - остаемся!
- Ты не пожалеешь! – радостно воскликнула девушка и бросилась к нему на шею, - только нам надо поспать немного, а то мы устали.
Забравшись на заднее сиденье машины, согревая друг друга, оба, изможденные, мгновенно уснули.
Занимался рассвет, фиолетово-розовые блики лениво освещали лес. Заиндевели ветки на деревьях и пожухлая трава. Вокруг было тихо. Даже, река, стянутая тонким прозрачным ледком, не издавала ни звука.
- Вставай, пора, - девушка аккуратно толкнула спящего мужчину.
Он открыл глаза, потянулся и вылез из машины.
- Брр! – поежился Александр, глотнув порцию морозного ноябрьского воздуха.
Алина, не замечая жестокого холода, возбужденно мерила шагами край обрыва над рекой.
… удобное место, если что – обойдется…
- Иди сюда! – позвала она Александра, закончив свои примерки к местности.
- Ну что, - добродушно сказал он, - заморозить – заморозила, теперь утопить хочешь?!
- Смотри, - только и сказала девушка.
Она подошла к самому краю обрыва, расставила руки, потянулась на носочках, замерла, и… взмахнув руками, оторвалась от земли.
Александр ошалело следил за происходящим. Алина поднялась над деревьями, немного покружила над ними и опустилась на землю.
-???
-Тсс! – шепнула Алина.
Она подошла к недоумевающему Александру, приложила ладонь к его затылку, и он почувствовал, как обжигающая струя кипятка ворвалась ему в голову. От нестерпимой боли он дернулся в сторону. Внезапно, как появилась, боль прекратилась. Стало легко, тепло, пропало ощущение голода.
- Теперь хочешь попробовать сам? – спросила девушка.
- У меня не получится, - неуверенно ответил мужчина.
- Я поддержу, - ободрила она.
Алина подвела Александра к краю обрыва и взяла за руку:
- Расслабься и забудь обо всем, главное, не отпускай мою руку.
Мужчина выпрямился, подтянулся на носках, набрал полную грудь воздуха и, подпрыгнув над обрывом, попытался взлететь.
Но у него не получилось, и он начал падать. Алина изо всех сил тянула Александра вверх, но он оказался слишком тяжел для нее, она не могла его удержать. Он падал.
Едва, девушка успела выхватить руку, тонкий ледок лопнул, вода всколыхнулась и поглотила Александра. Девушка зажмурилась. Через секунду над водой показалась голова, и отчаянно гребя в ледяной воде, мужчина поплыл к берегу.
- Пошла прочь, - заорал, вылезая из воды, Александр, опустившейся на землю Алине, - Идиотка, чертова!
 Трясясь от холода, он направился к машине. Девушка, молча, шла позади.
Александр залез в машину, кое-как вытащил из мокрых карманов ключи, завел мотор и фарами осветил дорогу.
Алина стояла перед машиной, щурясь от яркого света фар.
- Садись! – приоткрыв окно, крикнул Александр.
Девушка не двигалась с места.
- Как хочешь!
Мужчина тронулся, машина дернулась и остановилась. Алина, не отходила.
- Что тебе надо? – зло прошипел мужчина.
- Ты обещал два дня, - тихо протянула девушка.
- Да, мало ли кому я чего обещал. Я не собираюсь подыхать в этом чертовом лесу.
Девушка молчала.
Александр, поняв, что объехать девушку не получится, слишком узкая тропинка, прибавил газу. Машина нервно загудела, Алина съежилась, но не двинулась.
Разъяренный, словно степной волк, Александр выскочил из машины и попятился на девушку.
- Чего ты хочешь? – прорычал он.
Она молчала.
- Что ты себе надумала?
- Я тебя узнала, - еле слышно произнесла девушка.
- Ты меня достала! – заорал он, и молниеносно подскочив к ней, резко толкнул в грудь.
Алина дернулась назад, и затылком наткнувшись на острый сук, медленно сползла вниз.
Александр растерялся, нагнулся к ней, и она вложила в его руку тонкие, холодеющие пальцы. Она умирала. Мужчина понял это и не уходил. Медово-карие глаза блеснули последним светом и закрылись. Она умерла.
Часа через два, как уехал Александр, пошел снег, густой, пушистый.
К вечеру пространство вокруг побелело. А под темным стволом осины, в перелеске над обрывом, насыпало невысокий белый холм. И снег здесь был самый чистый, без единой червоточинки, белый.