Сочинение на вольную тему

=ЧАСТЬ 1. ПОБЕДЫ И ПОРАЖЕНИЯ ПЕРЕХОДНОГО ВОЗРАСТА=

-Вот дерьмо! – Аделаид Пошатов смачно сплюнул. –Ну что за параша?

-Дерьмо, согласен – отозвался Паша Медузов. – Третий раз в восьмом классе не каждому дано остаться. Он задумался и положил руку на толстую задницу Аделаида Пошатова. Тот нахмурился, но его руки не убрал.

Надо признать, у Пошатыча, как его называли друзья, были проблемы с девушками, а в его возрасте такие проблемы тяжелее всего переносятся. Он был невысок, весил 150 килограмм, со смуглой кожей, и висящей, как мешок, задницей. Единственное, что было красивым в его облике – это казавшиеся глубокими, как бездна, карие глаза. Но глаза обрамляли короткие, будто обгоревшие, ресницы, над которыми тяжёлым грузом нависал жир. Ходил Пошатыч медленно и плавно, как утка, а, когда волновался, начинал картавить. Думаю, теперь все понимают, почему у Аделаида Пошатова были проблемы с девушками.
Напротив, Пашу Медузова девушки втайне обожали. Однако подойти боялись – вдруг замуж предложит? Замуж же за него никто не хотел – фамилия не нравилась, вот и вздыхали все по нему в женских раздевалках и туалетах. Он был высокого роста, с правильными чертами лица, угольно-чёрными волосами, спортивный, самоуверенный. Девушки, кстати, были ему вовсе не нужны – в правом ухе Медуза, как называли его одноклассники, носил серьгу. Не просто по ошибке, знаете ли. Когда дело касалось парней, Паша терял всю свою самоуверенность, и ему не хватало духа предложить секс даже забитому и уродливому Пошатычу. Иногда, воспользовавшись моментом, он обнимал его по-дружески и потом долго мастурбировал в ванной, мечтая о накачанных сексапильных мачо.

-Препод сказал, что поставит «три», если принесём хотя бы одно на двоих хорошее сочинение на вольную тему – задумчиво произнёс Паша Медузов и убрал руку с задницы Пошатова. – Дал сроку три дня. С такой скоростью письма, как у меня, тему надо придумать сегодня.

- Может, бабку через дорогу переведём и об уважении к старшим напишем? – робко промычал Пошатыч.

-Совсем мудак… - Медуза тяжело вздохнул. – Ладно, пойдём к морю. Друзья вздохнули и тихонько двинулись к побережью.

Море было спокойно. На фоне кроваво-красного заката чайки, крича, кружили над ним в поисках добычи. Где-то вдалеке корабль шёл в сторону порта. У камня было, как всегда, безлюдно.

-Сегодня лучше не возвращаться – Паша сидел на песке и сосредоточенно смотрел вдаль. Пошатыч молчал. –Если предки узнают, что меня снова в восьмом оставили, отдадут рыбакам в помощники, а я запах рыбы на дух не переношу.

-Плохо – посочувствовал Аделаид Пошатов. – А меня опять налупят. Но в глубине души он боялся вовсе не порки и скандала дома, а новых одноклассников, которые с удовольствием возьмутся за его несчастные душу и тело. Думаю, не надо отдельно отмечать, что внешность Пошатыча была идеальной мишенью для приколов бездушных смешливых восьмиклассников.

Несмотря на все свои опасения, друзьям всё же пришлось разойтись по домам, так и не придумав тем. Настроение у обоих было паршивым, и, помечтав немного, они легли спать практически в одно время. Правда, Паша перед этим помастурбировал, представляя себя в объятиях школьного учителя физкультуры, который нежно гладит его вздыбившийся пенис…


=ЧАСТЬ 2. ЛИБЕРТИ=

Он стоял один на уходящей вдаль дороге, такой безлюдной, что, глядя на неё, казалось, что во всём мире никого не осталось. В небе порхали ласточки, в траве стрекотали кузнечики, и он испытывал полное единение с природой. Посреди дороги проходила нарисованная жёлтая полоса, указывающая непонятно на что, так как машин на этой дороге не было, наверно, никогда. Вдалеке виднелся городок, такой маленький, что казалось, это просто какой-то небольшой райончик выдернули из огромного мегаполиса и поместили сюда, в это Богом забытое место. Населённый пункт этот не внушал доверия, и он поглядел назад. Там была чрезвычайно странная картина: создавалась иллюзия, будто с этого самого места и начинается дорога. Назад пути не было, хотя это и противоречило элементарным знаниям современной науки. Оставалось идти вперёд.

Шёл он медленно, часто оглядываясь по сторонам, и по мере приближения к городку чувство страха нарастало в его душе, противный ком подступал к горлу и периодически просился наружу. Надо было обязательно узнать, что это за место и как оттуда поскорее выбраться, ибо не внушало оно ему доверия. Совсем не внушало.

Крайний дом был воплощением высшей степени уродства в архитектуре и, кроме того, до крайности запущен. Половина крыши, выложенной красной черепицей, была загажена воронами, в изобилии сидевшими на ней и с довольным карканьем расхаживающими по водосточным трубам. Два окна из трёх были заклеены синей изолентой, оставшееся покрыто таким слоем пыли, что в неё можно было погрузить палец. Перила на лестнице сломаны, ступеньки скрипели даже от дуновения от ветра. Две половины дома были разной высоты и длины, выкрашены в разный цвет и явно не профессиональными малярами. Над входом висела вывеска: «Ресторан «Ангелина». Пообедайте в домашней обстановке. Добро пожаловать». На домашнюю обстановку это нисколько не походило, обедать он бы здесь не стал, даже если бы умирал с голоду, но провести рекогносцировку надо было. Он открыл дверь, и она со скрипом отворилась, открывая отвратительное заведение, в котором нарушались даже самые простые гигиенические и этические правила. Но отступать назад было поздно. Десятки глаз уставились на него, сразу определив чужака.

За прилавком возвышался здоровенный амбал с лысиной, обрамлённой рыжими кудрями. В руке он держал огромную бутыль подсолнечного масла, из которой щедро поливал жарящиеся на решётке сосиски. Его зелёные глаза излучали пьяную бесконтрольную ненависть. Во рту у ресторатора дымилась папироса. Его зелёный фартук был заляпан жирными пятнами, руки были чёрными от грязи, а ногти смотрелись как маникюр, придуманный безумным имиджмейкером.

Посетители были нисколько не лучше. Все они сидели за огромным длинным столом, на середине которого одиноко тосковало большое блюдо с жареными сосисками. Около каждого головореза стояла полупустая кружка пива.

Пожалуй, это заведение можно было считать музеем человеческих уродств. Во главе стола сидел усач с шишкой на брови, свисавшей на глаз. Из кармана его рубахи торчала рукоять пистолета и смятые купюры. Он разговаривал со своим соседом, мужчиной в поношенном сером пиджачке, по рыжим волосам которого бегали, играя в им одним ведомые подвижные игры, блохи. Справа от блохастого сидел человек низкого роста, метра полтора, не выше. Он был одет в тёмно-зелёную майку, спортивные штаны и шапку-ушанку. Перед ним стояла ещё одна табуретка, на которой мирно покоилось его пузо. Напротив него уплетала сосиски полная женщина, вполне миловидная, сказали бы вы, если бы перед этой встречей ей сбрили бороду. Было там немало и других субъектов вида столь ужасного, что они ещё долго будут приходить нашему герою в его самых страшных снах.

Хозяин, позвольте сказать, ресторана (так ведь было написано на вывеске!) поднял глаза на нового посетителя и улыбнувшись, выплюнул сигарету на пол. –Красавчик, тебе сосиску? Наш герой смекнул, что отказывать повару нельзя – побьют. –Да, ответил он, и с трудом выдавил: Две, пожалуйста. –На здоровье! – воскликнул хмельной ресторатор, - но для тебя они слишком горячи, малыш! Позволь я их для тебя остужу. С этими словами он достал из красных штанов свой инструмент. Пенис кулинара был невелик, но, видимо компенсируя размер, природа щедро наградила его надзалупной кожурой. Если бы хозяин члена был евреем, то после обрезания крайней плоти кожи хватило бы на дамскую сумочку или пару приличных кошельков. Пьяная компания истошно кричала, подбадривая повара. Некоторые повставали с мест, загородив путнику выход. Хозяин ресторана чуть натужился, и на сосиски брызнула тёплая моча. По ресторану распространилось несносное зловоние. Один из сидевших за столом воскликнул: -Коллега, всё, конечно, в порядке, но когда Вы последний раз сливали? Уж дух больно ядрён, застоялось, видать, маленько! Казалось бы, такого борзого мудака, как ресторатор, подобная шутка должна была разозлить, но он только рассмеялся. В перерывах между очередями смеха, который был у него каким-то икающим, он то и дело повторял: Все это хлебный квас, хлебный квас….

Закончив справлять на сосиски свою вполне естественную нужду, ресторатор взял одну из них своей антисанитарной рукой и двинулся к нашему герою. У того в глазах помутилось, и он понял, что его сейчас вырвет. Крепкие руки сзади схватили его за плечи. Толпа мудил приготовилась к зрелищу. Хозяин ресторана подошёл к нему с улыбкой наимилейшей, как будто встретил самого приятного в своей жизни человека. –Жри, тварь, жри! – сказал он ласково. –Нет, - геройски возразил путник. Повар слегка нахмурился: -Добавки захотел? - и ткнул сосиской ему в лицо, но она наткнулась на плотно сжатые губы.

Кулинар попробовал ещё несколько раз, но, видимо, шутка стала ему надоедать. –Ладно, хер с ним, - сказал он. –У меня под плитой каша холодная, позавчерашняя, вывалите ему её в штаны да посадите гостя на стул, пусть отдохнёт. А потом поджопником проводите, пожалуйста, до выхода. Сказав это, он удалился. Затем, как по мановению волшебной палочки, все вышеуказанные мероприятия были проведены над нашим героем, после чего он благополучно оказался на улице, с кашей в трусняке, но целый и невредимый. Единственное, пожалуй, что напрягало его в тот момент – из просторных семейников каша потихоньку стекала по ногам. Он двинулся к реке.

Обмывшись, он вылез на берег и обнаружил, что одежды там уже нет. Ещё в пляжном городке такой спортивный вид мог бы прокатить, но не здесь! Наш герой огляделся по сторонам и увидел вдалеке маленького понурого человека, медленным шагом удалявшимся по дороге вглубь города. В руках он нёс до боли знакомые вещи.

–Куда ж ты, гад? – завопил путник и бросился вслед за вором. Как ни удивительно, тот остановился и спокойно дождался, пока хозяин вещей добежит до него. –Простите, я Вас не видел, - сказал он. Я думал, это ничьё и решил взять. Мне нужна одежда. Герой окинул взглядом нуждающегося в обновках. Он был маленького роста, с большим носом и грустными серыми глазами. Его кудри не встречались с расчёской, наверно, не меньше года. Левый ботинок просил каши. Ширинка на стареньких брюках была сломана. И весь его вид вызывал такую жалость, что герой наш даже отругать бы его не смог. –Кто вы?, спросил он, одеваясь. –Я – мэр города. Меня зовут Гута. –Вы? Мэр? Странно Вы одеты! И что это вообще за город такой? По-моему, вам надо выделить гуманитарную помощь! Только не всем, конечно, в ресторане народ уж больно недружелюбный. –А, вы уже были в ресторане? - мэр Гута виновато улыбнулся. Это не самое страшное! Те, кого действительно надо боятся, выходят ночью, после комендантского часа – ровно в девять вечера. Они называют себя Хранителями спокойствия. Впрочем, пойдёмте ко мне домой, я всё расскажу. Герой наш хотел было отказаться, но потом всё же смолчал. Мэр Гута не был похож на посетителей ресторана, и, кроме сострадания, ничего не вызывал.

Через десять минут они оказались перед аккуратным одноэтажным домом. На подоконниках стояло множество цветов, шторы аккуратно забраны по бокам окон симпатичными тесемками, стёкла вымыты. Сам дом был выкрашен в розовый цвет, его окружали клумбы с вьюнками, который, по специально натянутым для этого проволокам достигали водопроводной трубы, и если не поднимать головы, казалось, уходили в небеса. Заметив, что наш друг любуется внешним убранством дома, мэр Гута сказал: -Это всё моя жена! И я был бы бесконечно счастлив, если бы не беда, обрушившаяся на неё. –А что случилось? - спросил путник. –О! - вздохнул Гута, она возвращалась домой от соседки после комендантского часа и увидела одного из Хранителей спокойствия. Она прибежала домой и несла полную нелепицу беспрестанно целых четыре часа, а потом замолчала… И до сих пор не сказала ни слова. Из грустных глаз мэра по щекам скатались слёзы. –Я не хочу об этом говорить. Пойдёмте внутрь, - и он открыл путнику дверь, жестом приглашая его войти.

Они сели за стол, и полная пожилая женщина в чепце и белом халате подала им свежеиспечённые пироги. Глядя на неё, герой нашёл определённое сходство с мэром Гутой: такая же невысокая, движения какие-то запуганные, обречённые… -Ваша мать? – спросил путник у мэра. –Нет,- возразил он, - жена. Поседела тогда же, когда и онемела – встретила одного из этих извергов. А ведь бывали времена, когда самыми страшными людьми в городе считали тот сброд, с которыми, Вы, видимо, уже познакомились в ресторане «Ангелина».

Как выяснилось, толком ничего о Хранителях спокойствия, установивших в городке комендантский час, да и вообще отобравших власть у её полноправных обладателей, никто ничего не знает. Явились из ниоткуда, почему такую власть над людьми имеют, неясно, как выглядят, неизвестно, ибо видели их немногие, и они уже не могут говорить: одни умерли от удара сразу, другие, как жена Гуты – онемели от страха.

-Да, - протянул герой, когда Гута закончил свой рассказ о Хранителях. –Видимо, не самые приятные ребята… Расскажите мне о городе. Как мне отсюда попасть домой? И почему он вообще кажется таким молчаливым?

-Мой город, - с восторгом, благоговением и гордостью начал Гута, - называется Либерти, что означает… - он картинно помедлил с переводом, стараясь, как профессиональный чтец, добиться максимального эффекта от своих слов. Но мэр чтец явно не важный, и слово «свобода», которое он так смаковал, вышло не горделиво, а жалко, будто бы вместо обещанной ядрёными позывами двухсантиметровой в диаметре какашки из жопы валятся жалкие «овечьи шарики». До прихода Хранителей спокойствия он был оазисом спокойствия и надёжности на фоне бушующих мировых страстей. Жить в Либерти означало жить свободно, спокойно и безбедно. К тому же он всегда был небольшим, так что если у кого что случалось, на помощь приходили всем городом. Но вот пришла настоящая беда – горе, которое, наверно, уже навеки с нами – Хранители спокойствия. Как они пришли, как подчинили себе наш народ, как заставили работать на себя, никто не помнит.

-А где же все? Когда я увидел Либерти издалека, мне сначала показалось, что город вообще заброшен.

-Рудники. Все на работе, на рудниках. Хранители спокойствия любят золото. Тут у нас есть небольшие запасы, и они хотят присвоить всё золото себе. Они сгоняют на работы всех горожан, от мала до велика. Поэтому на улицах Либерти никого нет.

-А как же те люди в ресторане?

-Бродяги? Они в сговоре с Хранителями, - мэр усмехнулся.

Проведя день в доме мэра, наш путник отправился в противоположную сторону от входа в Либерти. Кое-где на улице он замечал идущих обессилевших людей в рваной одежде, несущих в руках шахтёрские инструменты. Это бывшие счастливые жители Либерти возвращались с рудников. Глядя на этих людей, он думал об угнетении сильными слабых, о невероятной власти, которую Хранители спокойствия получили над горожанами и об её источнике. Он вспоминал рассказы мэра о давно ушедших свободных солнечных днях жителей Либерти, и удивлялся, насколько скорыми и, казалось, безвозвратными, были перемены к худшему. Мысли, которые, казалось, откладываются в мозге с какой-то неясной целью, заняли его настолько, что он не сразу обнаружил, что уже стемнело и улицы резко опустели. В окнах домов мерцали слабые огоньки. Наступил комендантский час.

Хоть рассказы о Хранителях спокойствия и пугали, но герой наш не был жителем Либерти и поэтому вёл себя спокойнее: он слышал истории о людях, которых никогда не знал и уже не узнает, и эти истории казались ему порой детскими сказками.

Вдруг его внимание привлекли странные звуки, будто кто-то тужится. Звуки болезненных потуг затем соединились в безумном аккорде с воплем отчаяния и беспомощности. Тот, кто сидел сейчас в кустах, явно знавал деньки получше. После нескольких минут яростных воплей к ним добавился новый звук, как будто кто-то открыл толстый пожарный шланг и начал поливать им землю. В воздухе завоняло дерьмом. Герой притаился за углом дома и стал всматриваться в ночь.

В кустах явно кто-то срал. Он подошёл поближе, когда «полив» прекратился.
Бежать было уже поздно. Из кустов показалось высокое существо в железном шлеме с шипами и чёрном балахоне. Или не чёрном, к тому времени совсем стемнело и определить его цвет было трудно.

Хранитель спокойствия достал из-за пояса небольшой топорик и занёс его над путником…


=ЧАСТЬ 3. ТРУДОВЫЕ БУДНИ ТИМУРА МОГЖАНОВА=

-Тимур Андреевич, можно? - в дверь заглянул Аделаид Пошатов.

-Подожди.

Голова Тимура Могжанова раскалывалась. Сказывались вчерашние приключения. Тот день был похож на мозаику, которую надо было собрать из сотен тысяч небольших кусочков. Некоторые детали паззла, в основном относящиеся к началу праздника, вставали на свои места как влитые, другие же упорно отказывались признаваться в своей принадлежности к той или иной части банкета: признание в любви Маше Буханец, Паша Лебедев с новой стрижкой и какая-то второкурсница, делающая ему минет. При воспоминании о минете Тимур Андреевич Могжанов покраснел и смущённо улыбнулся.

В голову стукнуло новое воспоминание о вчерашней попойке. Вот он едет в автобусе, с красным с белыми пятнами ****ом и втирает что-то бабульке, которая пытается отодвинуться подальше от пахнущего перегаром и травой Тимура. Но он не замечает её тщетных попыток и продолжает рассказывать ей о жизни и творчестве А. С. Пушкина, о котором сам, в общем-то, ничего не знает. Вот он в пьяном угаре скачет по комнате, выделывая невероятные па, столь удивительные, что, покажи он это известным балетмейстерам, тут же был бы зачислен в труппу Большого театра вне очереди. Вот он в исступлении орёт, что его девочку снова ебут гопы и какой же он несчастный, и выражает свою ярость, стуча кулаками по ни в чём не виновной деревянной тумбе. Нервы после вчерашнего были на пределе, по ним будто бы проводили смычком, играя какие-то безумные партии, причём до боли виртуозно…

-Ладно, заходите, - Тимур Андреевич Могжанов ненавидел этих двух ****юков: тупые, ленивые, к тому же абсолютно неспособные к английскому.

-Мы Вам сочинение принесли, Тимур Андреевич, - сказал Паша Медузов и протянул учителю стопку исписанной бумаги. Лошара, как называли его ученики, посмотрел на название и ужаснулся: «Захват власти, тоталитаризм и насилие». После вчерашнего его мозг таким словам не сопоставлял никаких понятий, хотя он понимал, что написано всё по-английски, буквы вроде не были русскими… Тимур Андреевич пригляделся ещё раз, затем сделал вид, что читает.
 
-Ладно, тройки ставлю, валите отсюда, - сказал Лошара и отдал сочинение Медузову.

Друзья вышли из класса, оставив своего педагога наедине с похмельем. –Что же ты там написал, что он только чуть-чуть прочитал и понял, что всё правильно, а? - спросил Пошатыч.

-Да так, ответил Медуза, сон тут мне приснился. Про городок один, там власть вроде как сверхсущества захватили. Вот и назвал я сочинение «Захват власти, тоталитаризм и насилие»…

-А как же ты такое на английский перевёл?

-А я, знаешь, только заглавие перевёл, а вот дальше сотню раз алфавит из учебника переписал… И как Лошара не просёк, никак не пойму…

И друзья пошли вперёд навстречу летним каникулам и девятому классу…


Май – октябрь 2005, Москва