Обнажённый Шкет

Анатолий Афанасьевич Гиппер всегда звонил в дверь, хотя никогда не был женат и давно уже жил один. Просто звонил, а затем открывал ключом. Может, надеялся, что однажды откроет её женщина его мечты, а может, просто дурак был, об этом история умалчивает.… И вот сегодня, придя с работы, он опять позвонил и по инерции полез в сумку за ключом, в очередной раз чуть не плача при осознании собственного одиночества. Но случилось странное – дверь открыли изнутри. В квартире Анатолия Афанасьевича стоял обнажённый Шкет. Он взял у хозяина квартиры сумки и жестом предложил войти.

Анатолий Афанасьевич начинал отходить от шока и поинтересовался, что Шкет делает в его квартире, тем более в таком виде. Шкет, опять же жестом, дал понять, что не может же он голым ходить по улицам. Анатолий Афанасьевич согласился, мол, действительно, не может, но это же не повод находиться в таком виде в его квартире. «И вообще, - возмущался Анатолий Афанасьевич, молодой человек, почему Вы изъясняетесь жестами, Вы что, говорить не умеете? И вообще, кто вы такой?» «Меня зовут Павел Лебедев», - представился Шкет. «А у Вас я оказался абсолютно случайно… ключи подошли…»

Анатолий Афанасьевич снова был в ступоре. Он не понимал, зачем, почему пришёл сюда этот странный молодой человек. «А… хорошо… почему Вы голый?» – спросил Анатолий Афанасьевич. «А разве Вам не нравится моя пиписька?» – спросил Шкет. Наш герой опустил глаза и изучил шкетовский инструмент. «Нууууу… нормально, конечно, но Вы же у меня дома, пожалуйста, оденьтесь»! «А мне не во что» – ответил Шкет. «Что значит не во что? Молодой человек, я вообще попрошу Вас покинуть помещение». В ответ на это Шкет открыл холодильник, достал оттуда бутылку пива, открыл её и сел в кресло, развалив по нему свои мудя.

От такой наглости Анатолий Афанасьевич даже покраснел, и собирался было звонить в милицию, но тут увидел, что провод перерезан. «Это маньяк, – пронеслось в его голове – надо валить отсюда». Он оценил телосложение Шкета: невысок, но при этом не очень плохо сложен. «О, чёрт» – подумал Анатолий Афанасьевич. Надо сказать Вам, что он был толст, и, в принципе, мог бы завалить Шкета весом, него удары у него были совсем слабые, а бить в морду он вообще боялся. Что же делать? – Анатолий Афанасьевич ничего не понимал. Ведь согласитесь, на его месте Вы и сами были бы мало чего поняли. Да, кстати, Анатолий Афанасьевич Гиппер был писателем, и Шкет, вальяжно рассевшись в кресле и похлёбывая пивко, сказал: «Друг, а может быть, Вы мне что-нибудь почитаете»?

Прозаик, в принципе, был не против: ну, если ему так надо, тем более что маньяк, а с ними нужно аккуратно, иначе могут и нож куда-нибудь всадить, куда не нужно. Он достал с полки томик и прочитал ему коротенький рассказ. «Неплохо, неплохо… - сказал Обнажённый Шкет, - Анатолий Афанасьевич, а как вы относитесь к гомосексуализму»?

Писатель был в шоке… а Вы бы разве не были в шоке, если бы Вам в такой обстановке задали подобный вопрос? Я думаю, что были бы. Ну, так вот… плохо, - говорит, отношусь! Шкет говорит: «А я – нормально! Поэтому я предлагаю Вам заняться любовью».

Анатолий Афанасьевич Гиппер посинел. Он был девственник, но, тем не менее, вовсе не собирался лишаться девственности посредством мужской любви. Но Шкету, похоже, было всё равно. Его взгляд был будто гипнотическим, он нагнул Анатолия Афанасьевича и засадил ему с разбега. Писатель вскрикнул. Но чем больше времени проходило, тем больше ему это нравилось.
 
А потом наступил вечер: они смотрели телевизор, пили эспрессо, в конце концов, просто легли спать на одной кровати, и Анатолий Афанасьевич слышал, как бьётся маленькое сердечко Шкета, такое прекрасное, такое чувственное! Для Гиппера в тот момент были открыты все двери, ему казалось, что душа его несётся в рай, и при этом остается на земле. Ну, разве это не прекрасно? Какая разница, откуда он взялся, как сюда попал и почему голый? Если с ним так хорошо, пусть остаётся! Зачем вообще знать, кто он??? А вы бы разве не так же поступили?

Август 2005, Абрау-Дюрсо