Ну очень лирическое отступление

Несмолкающий грохот артиллерии, взрывы снарядов и свист пуль – все сливалось в каком-то рваном и нервном ритме. Враг рывками, перебежками и переползками пытался прорваться в наши окопы. А мы отступали. Мы очень лирично отступали. В штаб полка, по случаю отступления, завезли граммофон и пластинки, и командиры под вдохновенную музыку исполняли плавные медленные танцы. В перерывах они пили шампанское и закусывали селедочкой под шубой (ондатровой), мех которой (не шубы, а селедки – шубу они не ели, а укрывались под ней, чтобы никто не видел, как они жрут селедку) застревал в зубах и мешал петь. А пели они очень лиричные и медленные песни, причем предпочтение отдавалось группе Рамштайн. По всему помещению были развешаны венки из цветов, перевязанные черной ленточкой. В углу валялся солдат, который до последнего вздоха завязывал эти гребанные ленточки на каждом цветочке. А когда сделал последний вздох, то с чувством выполненного долга начал делать выдохи. Вокруг него тотчас же столпились любители выпить и закусить и начали смачно закусывать, потому что перед тем, как приняться за завязывание ленточек, солдат выдул целую канистру 200% спирта, и его выдохов любителям оказалось достаточно. Под потолком раскачивалась люстра. Она сидела на качелях и пыталась сделать солнышко. В люстре горело девять свечей, которые никак не могли потухнуть и поэтому она орала как резаная. Кто-то вызвал пожарных, и они принялись бегать, суетиться и поливать несчастную из шлангов. Шланги были подведены к бочонкам, в которых находилось пиво под давлением. В результате, у захмелевшей люстры просто поехала крыша, и она упала на пожарных. Словом, было очень лирично.
На позициях рядовой состав не отставал от офицеров, но при этом офицерам удавалось таки бежать на шаг впереди и не попадаться в лапы лирично настроенным солдатам. Так они и бегали вокруг столба, пока не устали и не присели передохнуть. А как передохли, так и пошли посмотреть, какие дела творятся у братьев-моряков. И, подойдя к крутому берегу синего, синего моря, увидели следующую картину: лирично настроенный водолаз с пятитонным гарпуном в рюкзаке за плечами, мерно покачиваясь в такт ему одному слышной музыки, доносившейся из установленных на берегу мегаватных динамиков, плавно дрыгался в сторону бухты, чтобы установить там в качестве крючка этот самый гарпун (на него лохнесские чудища хорошо клюют). Внезапно неподалеку от водолаза из воды показался плавник, и отнюдь не лирично настроенная акула, крикнув «Ну вот! На пловца и зверь бежит», - ринулась вперед и отхватила водолазу ногу. Водолаз радостно развернулся к акуле и, отдав ей деньги, принял у нее свежую жирную куриную ногу, поинтересовавшись, на каком рынке и почем ей удалось ее отхватить. Акула приняла деньги, и, сказав, что на киевском, поплыла куда-то к себе.
В общем, как вы поняли, настроение у всех было лирическое, лирическое. Оно даже передалось противнику и у него пошла такая же катавасия (котов и Васей было так много, что от них некуда было деваться). А наши, дождавшись полной деморализации противника, быстренько сменили настроение с лирического на не лирическое, так что врагам мало не показалось.