Гуны

 Растворяются заржавелые двери, их скрип ложится бусами на три вошедшие фигуры. Тихой поступью движется Красота. Волосы – как заснеженные вершины Альп, стан увит шкурами агнцев. Горит диадема из стеклянных льдышек. Ветер подует и зазвенят, заиграют на солнце мелкие хрусталики. Глаза, как два алмаза, стоит задержаться подольше - прожгут вас холодом насквозь.

 Как бы ища защиты в ее тени, неотлучно следует Правда. Полунамеками, полуфразами скрываемая, шипит легкими. Белый, нежный овал лица ее едва вырисовывается: «На все, что ломко, зыбко, я опускаю свой покров. Разрешаются многолетние распри в одно мое появление». Сопровождаемая дуновением легкого зефира, явилась мне сама богиня, украшенная гласными и согласными.

 Там, поодаль, идет Уродство. Третья сестра воплощает в себе все те гуны, противоположные Красоте и Правде. Она была горбуньей. Лицо, изрытое нуждой и горем. Кривой нос, глаз на макушке и запах заживо похороненной.

 Она – мать детей, больных проказой с искривленными челюстями, без пальцев. Подпрыгивает на одной ноге в целях передвижения. Иглы в носу и шея, с детства закованная в обруч. Откроешь замок и она покатится, не привыкнув без опоры. Двое мужчин в трущобах сидят в её объятиях. Лысые, худые и со сломанными ребрами, они имеют одно общее тело. Двое других образуют симметрию, т.к. близнецы. Доведенные до безумия, от голода поедают собственные органы.

 Красота, Правда, Уродство – три неразрывные черты. При соединении всех трех сразу или каждой по отдельности – образуются производные:
Правдивая красота,
Красивое уродство,
Уродливая правда…