Философия батута

1.
Клоун не может быть философом. Так уж повелось: либо ты клоун, либо ты философ. Если ты клоун, то твои глубокомысленные сентенции никто не воспримет всерьез. Кривляйся, строй нам свои глупые рожи, но не вздумай заставлять нас задуматься – за это мы забросаем тебя палками.
Слыша много раз ехидный смех за своей спиной, Роберт Шнац все больше и больше убеждался в том, что ему на этом свете уготована роль шута. Он узнал, что смешон, когда идет по улице, молчит или просто смотрит в окно. Наверняка Роберт был смешон, когда спит, но особенно смешон он был, когда неожиданно после долгого молчания открывал рот:
- Извините меня, можно поинтересоваться? – спрашивал он.
- Что… г-г… да… что Вы хотели? – человек, с которым Роберт заговорил, даже не пытался сдерживаться от внезапной веселости.
- Скажите, это то, о чем я подумал?
- Ха-ха-ха! Ну разумеется! Это абсолютная копия Ваших мыслей.
После такого разговора Роберт надолго замыкался в себе. Так постепенно складывалось его мировоззрение.
В тридцать лет Шнац был то ли политиком, то ли водителем трамвая – точно не установлено, известно лишь, что держали его на этой должности только потому, что без него было бы скучно. Так бесплодно, наверное, и прошла бы его жизнь, если бы однажды Роберт не встретил Катю.
Катя была особенной девушкой, непохожей на всех девушек выпуска 1980 года, года Московской Олимпиады. Она всегда с особым шиком выбирала себе мужчин. То ее прельщало выцветшее обаяние в конец обанкротившегося банкира, то пламенное воображение бездарного поэта, то необузданная жестокость спивающегося детского врача. Но она лишь оставляла им свои отпечатки на бокалах дешевого вина и навсегда исчезала из их жизни – она знала, что пока еще не встретила свою судьбу.
Роберт встретил Катю на одной из распродаж подержанного нижнего белья, куда она и он ходили несколько недель подряд, но ничего не покупали.
- Почему Вы опять сегодня ничего не купили? – спросил он на выходе.
- Я присмотрела себе в модном бутике дивные трусики, синие в горошек, теперь жду, когда они здесь появятся. Богатые дамочки любят выставлять напоказ свое нижнее белье, а я этим пользуюсь, - сказала она.
Роберт был ошеломлен – девушка за все время разговора ни разу не засмеялась, даже не улыбнулась, разве что из вежливости.
- Знаете, Вы первый человек за всю мою жизнь, который воспринял меня всерьез, - сказал он.
- А почему Вас не воспринимали? – удивленно спросила Катя.
- Я уже с этим смирился, ведь все только и делают, что смеются надо мной.
- Это очень трогательно, - сказала Катя, - но вот мой автобус… Позвоните мне как-нибудь, - сказала она, чуть помедлив, и, протянув визитку, исчезла в дверях.
После той знаменательной встречи в жизни Роберта произошла разительная перемена. Смех его постоянного окружения перешел из разряда ехидного и угнетающего в разряд драматического и одухотворяющего. Теперь смех придавал Роберту силы, он вселял в него громадную уверенность. Когда уверенность достигла пика за всю его жизнь, Роберт достал телефон:
- Але, Катя?
- Да, кто это?
- Это Роберт Шнац, мы с Вами вместе выбирали белье.
- Ах да, трусики в горошек! Я Вас узнала! Ну и как Вы?
- Даже не знаю, как сказать… Все переменилось.
- Над Вами больше не смеются?
- Смеются, еще как, но только я сам теперь научился смеяться.
- Чудесно. А может быть стоит это проверить?
- Как?
- Давайте сходим в цирк, например.
- Никогда не был в цирке.
- Вот и хорошо. Купите билеты и перезвоните мне. До конца этой недели я свободна.
В это время в городе гастролировал знаменитый на всю Центральную Африку цирк имени Ф.М. Достоевского. Африканцы ничего не понимали в классической русской литературе, и тем комичнее выглядела их суета на арене. Откуда-то из-под купола вылезал размалеванный паяц и показывал палец величиной с голову. Зал умирал со смеху. Оркестр играл нечто вроде обезвоженной морской капусты, а кривоногие гимнасты прыгали так рьяно, что ударялись головой о купол. Слоны катались на роликах и жонглировали арбузами. Иногда арбузы вылетали в зал и попадали в кого-нибудь из зрителей. Те, в кого не попали, бешено аплодировали. В общем, африканцы, нехотя, всех удивили. Только один Роберт не был удивлен. Большую часть зрелища Катя смотрела не на арену, а на его невозмутимое лицо.
- Роберт, Вы даже ни разу не улыбнулись! – воскликнула она, когда шум в цирке затих.
- Знаете, это довольно странно, я не могу найти этому объяснение, но такая кутерьма, которую нам сейчас показали, с самого детства творится в моей голове.
- А Вы читали Достоевского?
- Нет, к сожалению.
- Пойдемте ко мне. Я дам Вам книгу.
Следующее свидание Роберта с Катей было насквозь пропитано классическими сюжетами. Вместо приветствия, Роберт осторожно укусил Катю за ухо. В ответ Катя взасос поцеловала его в щеку, так что на щеке остался долгий след. Они долго шли по каким-то незнакомым улочкам, не имея ни цели, ни плана, попросту растворившись в городе. Город дурманил голову весенними ароматами распускающихся деревьев и усиливал ощущение прекрасного.
- Вам нравится джаз?
- Я без ума от джаза. А вы любите путешествовать?
- Только в путешествиях я обретаю себя.
Так они быстро нашли много общего друг в друге. Они были до странного похожи в своих предпочтениях и антипатиях, и потому быстро поверили в то, что их связывает судьба.
Прожить с Катей душа в душу всю жизнь до самой смерти представлялось Роберту таким естественным, что когда Катя в следующий раз не пришла на свидание, это никак не повлияло на его отношение к ней. «Ничего страшного, встретимся завтра», - подумал он. Но и назавтра Катя не пришла. Роберт начал беспокоиться.
- Ало, Катя. Я ждал Вас. А Вы опять не пришли. Что случилось?
- У меня был срочный вызов. Извините, Роберт. Встретимся послезавтра.
И так каждый раз. Какие-то срочные вызовы, а ведь Роберт даже не знал, чем она занимается.

2. Третья ночь без сна в жизни Роберта стала переломной. Когда он закрывал глаза, то видел невероятные картинки, сменявшие друг друга с лихорадочной быстротой. То он видел Катю в объятиях огромного паука, на ее лице было выражение несказанного счастья, то из дальнего угла выползала огромная змея с бездонными синими глазами, как у нее, у Кати. Потом из своих клеток в комнату Роберта вбегал целый зоопарк и хором пел песни, как в диснеевских мультфильмах. Роберт поднялся с постели, сел к столу и начал писать. Это было не любовное письмо, это был трактат о философии батута.
Вот тут мы наконец подбираемся к основной сути нашего рассказа. Философия батута по общепринятому мнению – ничто иное, как горячечный бред умалишенного человека. Не может быть такой философии. Однако она есть, и стройность этой теории имеет место быть в сознании, сильно отличающемся от сознания обычного, благоразумного человека. И именно благоразумие ставит перед нами преграду, которая непреодолима для понимания философии батута.
Философия батута проникает своими основами в сферы надсознательные, первобытные или внутриутробные. Явление, которое мы не можем объяснить, имеет характер массовый, хотя его часто характеризуют как паталогию.
Итак, что же такое философия батута? Мы не беремся это объяснить. Но мы возьмемся предположить, что ее будущее бесконечно. Пока в обществе реально встретиться двум людям разного пола, которых неудержимо потянет друг к другу, и вдруг возникнет некая сила, разлучающая их, они, эти люди, будут всякий раз все больше и больше набирать энергии встречного притяжения, пока однажды эта энергия не выплеснется на бумагу и не явит миру такое, бесспорно, неординарное явление, как философия батута.


Рецензии