Маленькая девочка, играющая Музыку

Капля воды сорвалась с крана и медленно повалилась в раковину. Красивое детское лицо, отразившееся в ней, разбилось о фаянс и мелкими брызгами устремилось в разинутую пасть раковины. Девочка повернулась к двери и вышла из ванной. Она была голой и мокрой, и оставляла за собой на полу следы. Девочка прошла в гостиную и дальше в родительскую спальню. Она была одна. Голое мокрое тело легло на белую гладь большой кровати, и простыня и наволочка тут же намокли. Девочка недвижно лежала на спине, глядя в низкий потолок своими безжизненными глазами. Глаза были большие, серые, но воспаленные и раскрасневшиеся.
- Бедненькая, - тихо сказал ангел, сидя на краю тумбочки и покачивая ногой. Девочка молчала. Ангела она не видела, но знала что это он. Но его не было, и она знала, что отвечать бесполезно.
- Бедная маленькая девочка, у которой сорвалась Музыка, - продолжал ангел. – Музыка срывается у нее уже не в первый раз, и она больше не хочет играть ее, но она никому не скажет об этом. Раньше она держалась, когда срывалась Музыка, но теперь она не выдержала и уходит. Что же ты будешь делать теперь, маленькая девочка, играющая Музыку? Ты умрешь или сойдешь с ума без игры. Что же ты выберешь? Неужели ты сможешь продолжать свою жизнь, если в твоих руках больше не будет флейты? Какая мука будет ждать тебя, когда ты будешь касаться клавиш фортепьяно, но не сможешь играть как прежде? Другие даже не заметят, что твоя Музыка стала просто музыкой. Но ты-то ведь не забудешь чудесных звуков, которые выходили когда-то из-под твоих рук. Без Музыки твое существование станет бесполезным, мир превратится в Ад для тебя. Так стоит ли прекращать играть Музыку? Возможно, стоит вытерпеть и это падение, как ты терпела предыдущие? Возможно, лучше продолжить играть и не переживать мучения, неминуемые при отказе от нее?
- Терпеть одно мучение, когда Музыка будет срываться снова, вместо другого? Какой, скажи, в этом толк? – не выдержала девочка, и ее чистое холодное тело ожило, когда она начала говорить. Ее даже как будто бросило в жар. – Но ты на этот раз не прав в главном: я не брошу играть, но я буду играть другую Музыку, совсем другую. Я больше не стану повторять твои Мелодии – я буду делать свои. Вы хотели сделать из меня еще один голос вашего хора, но моя душа не принимает вашей Музыки, поэтому та и срывалась. Теперь же все будет иначе.
- Бедная, маленькая глупая девочка, которая думает, что может… - снова заговорил ангел, но девочка перебила его:
- Я больше не хочу тебя слышать, - резко сказала она.
Ее рука взметнулась в воздух и обрушилась на ангела. От этого тот растекся по тумбочке ртутной лужицей. Несколько капель сорвались вниз на ковер и тут же испарились, как и вся лужица.
Девочка встала. По ее волосам растекалось золото, вдруг взявшееся откуда-то. Она пошла открывать дверь, за которой стоял я. Ее покрывало золото, стекшее с ее волос, так что она уже не была голой. Щелкнула задвижка, и мне открылась квартира, залитая золотом с волос девочки.
- Здравствуй маленькая девочка, играющая Музыку, - поприветствовал я ее.
- Здравствуй и ты, Музыкант.
- Почему ты называешь меня этим именем? Ведь я даже не разбираю нот, - возразил я.
- Я могу называть тебя так, как ты хочешь, но для меня ты – Музыкант. Такой же, как и я, - объяснила она, - но заходи, раз пришел.
Она отступила на шаг, и я прошел в коридор. Девочка закрыла дверь. Идя по квартире, я заметил сидящего на столе в одной из комнат черта. «Похоже, всегда найдется тот, кому надо, чтобы играли его Музыку. Причем, непременно только его», - подумал я.
Девочка усадила меня за стол и принесла чай. Я отпил. Чай был хороший.
- Можно бестактный вопрос? – спросил я.
- Спрашивай.
- Скажи, а каково быть всего лишь плодом моего воображения?
- Откуда ты знаешь, что я всего лишь плод твоего воображения? – вопросом ответила маленькая девочка, - быть может – это ты плод моего воображения, вообразивший своего создателя?
- Резонно. Сыграй, пожалуйста, что-нибудь.
- Хорошо, Музыкант.
Она взяла в руки скрипку и стала играть. От переливов ее Музыки золото, покрывавшее все вокруг, плавно меняло цвет, а к окончанию мелодии стало пурпурным. Девочка отложила инструмент, и я искренне аплодировал. Она поклонилась и села пить чай. Вдруг она сказала:
- А ведь я солгала ангелу – я не смогу больше играть Музыку, я не смогу сочинить ее. Даже то, что ты слышал, принадлежало ему. Так что мне придется умереть.
- Но там, в соседней комнате сидит чертенок, он, наверное, даст тебе другие Мелодии, - возразил я без особой надежды на то, что девочка примет предложение чертенка.
- Он не ко мне. Никто больше не придет ко мне с новыми Мелодиями. Я отвергла их, и они ушли навсегда.
- Что ж, это печально. Но быть может, ты согласишься играть Музыку, которую сочиню для тебя я?
- Нет, я обещала играть только свою Музыку. То, что я играла тебе – исключение.
Мы посидели молча. Странно, я не испытывал к ней жалости, несмотря на то, что имел право жалеть ее – сам-то я мог сочинять Музыку, как назвала бы это девочка. Меня только терзала печаль. Но вдруг меня осенило, и я сказал:
- Девочка, играющая Музыку, а я нашел для тебя выход. Ты можешь стать свободной Музыкой. Я выпущу тебя из этой Мелодии, из своих мыслей, и тогда ты станешь вольна влиться в какую-нибудь другую Мелодию, где сможешь сочинять Музыку, либо не будешь уже нуждаться в ней. А можешь остаться навсегда летать свободной.
- Я согласна. Это действительно выход, и не самый плохой, - подтвердила девочка.
- Что ж, тогда ты свободна.
- Спасибо, - в последний раз произнесла она. Почему-то я уверен, что она никогда не решится влиться в какую-нибудь мелодию.
Золото, покрывающее комнату, постепенно тускнело. Откуда оно взялось? Я точно знаю, что не выдумывал его. Вернее, его нет теперь в моем Творении. Наверное, поэтому оно и исчезает. Что ж, прощай, золото. Ты свободно.
Я ухожу из квартиры, ухожу в другое Творение. Здесь слишком скучно: ангел растекся ртутью, черт бездельничает, и даже золото исчезло…