Новая Эра

С. Лукьяненко «Атомный сон»
Lawrence «Рассвет отсюда не виден»

Я не услышала его шагов, но я узнала его по звуку дыхания. Тот, кто хочет скрыться, всегда скрывается, и если он позволил мне услышать себя, значит, действительно этого хотел. Я могла бы попытаться убежать, но эта попытка не увенчалась бы успехом. Я на кладбище. Не на дороге, а прямо среди могил. И еще – я в юбке.
Можно попробовать резко обернуться. Попытаться сбить его с толку, доказав, что я не боюсь. Но, на самом деле, я боюсь. Поэтому никогда не пойду на это.
 - Что тебе надо?
 - Заметила все-таки.
Если бы ты хотел остаться незамеченным… Но ты, видимо, хотел не столько попугать, сколько продемонстрировать свою власть.
 - Что тебе надо?
 - Хочу кое о чем попросить.
Попросить! Одна твоя просьба уже стоила мне шести часов на операционном столе!
 - Нет.
 - Это мелочь.
 - Я не готова рисковать жизнью. Тем более из-за мелочи. Я хочу еще пожить.
 - Еще пожить, - передразнивает он меня и, подойдя почти вплотную, чуть поднимает мою руку. Под светом луны на белой коже видны шрамы. Следы неудавшегося самоубийства. На шее у меня тоже шрам – я пыталась повеситься. Мне не повезло – меня спасли. Я этого не хотела, этого хотел он.
 - Ты же знаешь, я уже не с вами. Я не вернусь.
 - Я прошу только передать этот диск одному человеку. И все. Ты – пас, - он сует мне в руку небольшой диск. Сжимает мои пальцы.
 - Я и так пас, - бесполезно. Я и сама это знаю, но все же не хочется так вот сразу поддаваться. Хотя…
 - Этот человек – девушка. Ты ее сразу узнаешь.
 - Как?
 - У нее розовые волосы и черная одежда. Мимо точно не пройдешь.
 - Почему?
 - Слепит.
Я знаю, что он усмехается. Знаю, хотя не вижу его лица.
 - Сделаешь?
 - Почему не идешь сам? Боишься, что тебя снимут?
 - Никто не собирается тебя снимать. А если попытаются… Тебя защитят.
 - Кто?
 - Их имена тебе ничего не скажут, а лица не имеют значения.
 - Слишком много в твоем мире не имеет значения.
 - Знаю. Так сделаешь?
Наверное, я просто хочу услышать мольбу в его голосе, поэтом слышу.
 - Да, сделаю.
Он облегченно вздыхает. Это мне не показалось.
Рассвет разрезает пополам черную землю и черное небо. Граница разрыва кажется ярко-сиреневой.
 - Рассвет же отсюда не виден, - выдыхает он мне в ухо.
 - Как давно это было… Странно, что я вообще сказала тебе эту фразу.
 - Странно, что я запомнил.
Мне нестерпимо хочется развернуться и обнять его. Но я боюсь, что он прокрался сюда в одном из своих ненастоящих обличий.
 - Рассвет короток, тебе пора идти, - я не прогоняю его. Я просто говорю правду. Ему пора идти.
 - Через три часа ты должна быть на площади. Девочку заметишь сразу.
 - Я все поняла. Иди.
 - Прощай.
Или это ветер касается моих волос, или он в самом деле целует меня в затылок… Наверное, ветер.
Он уходит бесшумно. Абсолютно бесшумно. Я так не умею. Поэтому я не с ним. И не с такими, как он.

Раньше рассвет длился несколько минут, а не тридцать одну секунду, как сейчас. И ночь раньше была не непробиваемо черная, мертвая, как сейчас, а все же синяя. Говорят, из-за звезд. Других, далеких солнц. Теперь – нет. И рассвет сейчас фиолетовый, ядовитый. А когда-то был все же розовый.
Я родилась, когда наступил Перелом. Когда желтое солнце стало белым, даже серебристым. А белые облака стали серыми, будто ими вытирали пыль.
Ученые думали, что я обладаю какими-то способностями. Они были в корне не правы. Я родилась в Перелом, поэтому он и не повлиял на меня. Но были те, кто был зачат в Перелом. Вот они-то поистине впитали в себя его дьявольскую сущность.
Дрейк был зачат в Перелом. Он стал Кукловодом. Его можно было бы назвать магом, волшебником, шарлатаном. Но эти «имена» отсылают нас к прошлому. А Дрейк – это будущее. Он может менять свое лицо и тело. Может двигаться бесшумно, читать и передавать мысли, он может… Он многое может, но даже я не знаю полного списка этих… особенностей.
Дрейк такой не один. Кукловодов много и правительство считает их опасными. Потому что не понимает. Я их тоже не понимаю, но они мне нравятся. Не только из-за Дрейка. Просто они не такие, как все. Они не просто пережили Перелом. Они его впитали.
Моя связь с кукловодами началась с Дрейка, а кончилась лезвием на венах. Но я не жалею. Я приучила себя ни о чем не жалеть.
Кукловодов не любят. Их отстреливают специальные люди. По слухам, те же кукловоды. Кто знает.
Поэтому, наверное, всех их тянет на кладбище. Меня тоже. Но по другой причине.

Девушка, с которой я должна встретиться – тоже кукловод. Или посыльная кукловода. На площади никто не станет стрелять. Это закон. А кукловод она или нет, я определю. Но это позже – когда подойду совсем близко и загляну ей в глаза.

Странно, но ночи после Перелома стали теплыми. Дни же, наоборот, холодными. Серебристо-белое солнце светит, но не греет, как флуоресцентная лампа. Я влезаю в джинсы, застегиваю куртку и иду на площадь. Да встречи минут двадцать, поэтому я покупаю кофе в автомате и выпиваю его по дороге. Кофе напоминает туман: серый и какой-то липкий, как патока. Но другого я не знаю.

Девочку с розовыми волосами и вправду сложно не заметить. Она вся в черном: ботинки, брюки, куртка, мотоциклетные перчатки, ногти, даже тени на веках и помада на губах. А кожа – белая. Почти такая же белая, как солнце над головой. Разве что не светится.
Я подхожу почти вплотную. Заглядываю ей в глаза.
Они пусты. Совершенно пусты! Ни зрачка, ни радужной оболочки. Только белок.
 - Кто ты? – это не тот вопрос, который я должна была задать, но я ничего не могу с собой поделать.
 - Я? Если хочешь – я представитель новой расы.
 - Что? – я трясу головой, отгоняя какое-то наваждение. Мне страшно. Очень страшно.
 - Милая, - девочка берет меня за плечо, и мы медленно идем по улице, - ты же знаешь, что мир разделился. Условно: на Эру До Перелома и Эру После Перелома.
Я киваю.
 - И вот. Люди, пережившие Перелом, умирают. Пятидесятилетние, сорокалетние, даже тридцатилетние.
 - Вырождение…
 - Вот именно! Но вырождаются именно люди.
 - Кукловоды…
 - Остаются! Объединяются, совокупляются.
 - И ты?
 - Плод этого совокупления!
Она хохочет. Я отскакиваю, как ошпаренная. Дрейк! Вот что ты хотел мне показать! Дело вовсе не в диске! Ты хотел показать мне это чудо! Почему-то я безоговорочно верю ей. Это дар кукловодов – заставлять себе верить. Их особенность в том, что они никогда не лгут.
Я протягиваю розововолосой девчонке диск.
 - К черту. Он пустой.
 - Знаю.
 - Хочешь что-то спросить – спрашивай.
 - Ты – дочь Дрейка?
 - Да.
 - А кто… мать?
 - Мы бесполы, детка, - снова этот дикий хохот. А зубы у нее заостренные, как у животного. – Я дочь только Дрейка. Эра Людей изжила себя! Да здравствует Эра Кукловодов!

У каждого – свое место. Она права – Эра Людей умерла. Умерла с синим небом и желтым солнцем. Жаль, что я этого не увижу.
У каждого в мире свое место. В этом мире, в мире кукловодов, мне места нет. Потому что я – человек. Хотя я родилась в день Перелома, у меня человеческие глаза, со зрачком и радужной оболочкой, в жилах бежит красная горячая кровь и где-то внутри есть такое абстрактное понятие, как душа. Наверное, это останется со мной навсегда. Как и моя человечность.
Дрейк все знает. Знает, что в моем организме растворяется огромная доза снотворного. И еще знает, что этот вечер я проведу одна. Совершенно одна. Знает.
В чем-то этот кукловод все-таки прав. Рассвет отсюда не виден.
Только мне он и не нужен.

15-16.08.2005