о том, как я уволилась

Произошло то, о чем я так долго думала. Уволилась теперь уже с прошлой работы. Странная вещь увольнение. Когда ответственно (более или менее) подходишь к своей работе, очень сложно так вот взять и уйти. Почему-то начинаешь думать о тех людях, с которыми сложились очень хорошие отношения, о том, что работа в принципе как по накатанной: приходи только в девять утра и уходи в шесть.

В моем случае увольнение стало такой проверкой на прочность. Ушла, чтобы посмотреть: выживут или нет. Хотя, нет. Просто посмотреть, что же будет дальше. В пятницу, в последний день моей пресс-секретарской деятельности, пришла новая девушка, с новыми амбициями, с новыми предложениями, с новой специальностью, но с тем же именем. Образование у нее пиар, прошлая работа у нее пиар, да и вид у нее весь прям такой пиар пиаристый. Я порадовалась за свое руководство: перед избирательной кампанией они нашли человека, который может стратегически спланировать ход всей кампании. Потому что планировать – это в принципе входит в обязанности тех, кто занимается пиаром. Конечно, за определенную плату. Причем существенную. Мой благоверный и теперь уже бывший руководитель пообещал ей десятку после испытательного срока. Она сказала, что это вообще дыра, что в компьютере пресс-секретаря нет интернета, что обрабатывать почту будет невозможно и что десятка ее не устраивает. И ушла. Через пару минут мы узнали, что с девушкой проведена разговорная работа. С понедельника она приходит и начинает трудиться на тех условиях, которые предложила сама. Я подумала: вот молодец, попросила двенадцать и будет их получать, попросила интернет и будет он у нее. Как же я то все эти восемь месяцев сидела тут, тухла, тупела и пыталась просить у юриста возможности посидеть минут пятнадцать за ее компьютером, чтобы проверить и отправить почту, чтобы посмотреть политические новости… Я им сказала, что девушка очень бойкая, поэтому наведет у них шороху. И ушла. В никуда. Для них в никуда. Для себя на новое место работы. И думала: вот теперь они узнают! Вот теперь поймут, что зря платили мне такие копейки, что я им нужнее всех нужных, что такой дуры, как я, им больше не найти. Это же смешно даже людям сказать, не то, что себе перед зеркалом: пресс-секретарь депутата Государственной думы. Звучит отлично. Но стоит… моя заработная плата составляла 6 тысяч рублей в месяц. Это смешно и грустно. Это отвратительно! При том, что официальная была… ну сколько там минимальный размер оплаты труда… вроде рублей 815. Вот именно с этой суммы уходили миниатюрные проценты в мою будущую пенсию.

В понедельник я, как и новая девушка, пришла на новую работу. Мне показали мое рабочее место, познакомили с теми, кто здесь трудился, посмотрели мои документы, дали темы для текстов. В общем отлично. Замечательно и прекрасно. Имена тех, кто рядом, я выучила только день на третий… я плохо имена запоминаю. Лица – лучше. Бывает встречу человека на улице, и потом весь день пытаюсь вспомнить, где же я раньше с ним встречалась. А уж, как его зовут – это для меня вообще страшная тайна. Имя для меня не имеет значения, главное, кого этим именем называют.

Прошла неделя. Я написала письмо юристу с прошлой работы, спросила, как у них их замечательные дела, как там новая девушка, ну и все то, о чем обычно спрашивают, когда пишут первое письмо знакомому человеку: как погода, как зарплата. Во вторник получила ответ: пресс-службу перенесли в другое здание, у юриста появился помощник. Вот думаю, ничего себе. Только ушла, и столько всего поменялось. В среду мне сказали: нужна справка с предыдущего места работы о зарплате. В четверг пришла туда за справкой. Не хотела я видеть своего бывшего руководителя. И мне повезло: кто-то к нему пришел и разговаривал долго, громко и упорно. Не изменилось ничего. Все те же развалины. Все те же кучи писем. Все те же лица. А девушку уволили. Как это? Так, вчера. Почему? Не понравился стиль написания текстов. Она и не должна уметь писать. По образованию не положено.

Если девушке платят шесть тысяч, и она при этом еще учится писать релизы, то ее еще можно подучить, а если ей платят двенадцать и она не умеет писать, то ее лучше спихнуть. Мое место пустовало, мой компьютер был включен. Возвращаться туда мне не хотелось также сильно, как и видеть бывшего шефа. Уж слишком там все осталось на прежнем уровне.

Интересно то, что когда я уволилась, то начала придумывать то, как можно переставить мебель. И, главное, придумала. А еще знаю, кого необходимо добавить в штат. Это, может быть, смешно, но это правда. Может быть, когда-нибудь через сколько-то лет, когда мой депутат станет кем-то повыше, я буду жалеть о том, что уволилась, о том, что могла бы достичь невиданный высот. Но теперь я счастлива на новой работе. И нисколько не жалею о ее смене.