Иллюзия бытия

 Сегодня мне исполнилось тридцать лет, точнее исполнится в девять вечера, потому как моя мама родила меня именно в девять. Но я собиралась начать отмечать сие событие уже в шесть, я забронировала столик в ресторане и пригласила только самых близких мне друзей, а их у меня не так много.
 Закончив с укладкой волос, я ещё раз рассеяла облако жидкого лака из баллончика на отдельные пряди, и довольная результатом, мило улыбнулась собственному отражению в зеркале. Я надела самое красивое моё платье, приятного фиалкового цвета, почти такого же, как мои глаза. Напоследок, ещё раз обсмотрев себя со всех сторон в большом широком зеркале в прихожей, я уже собиралась выходить, как вдруг зазвонил телефон. Подняв трубку и услышав мамин голос, я немного удивилась, потому, как она уже поздравила меня, позвонив еще с утра. – Да, мамуль, чего ты хотела? Просто я уже одета и собиралась выходить, ещё пару минут и ты бы меня не застала, - сказала я, давая ей понять, что спешу. – Я хотела, чтобы ты пообещала мне, что не сядешь сегодня за руль. Ты же всё-таки едешь в ресторан, чтобы праздновать, выпьешь, потом за руль. Возьми лучше такси. Хорошо? – мама до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что я уже давно не ребёнок, и всячески пыталась меня опекать. А я всегда делала вид, что слушаю её, ну чтобы не расстраивать, а сама, конечно же, поступала так, как считала нужным, по-своему. – Ладно, мам, я возьму такси, обещаю, - соврала я и, попрощавшись, положила трубку.
 Весь сегодняшний день на улице стояла сухая, пасмурная, и для сентября, даже теплая погода. Но под вечер поднялся сильный ветер и собирался дождь.
 Ну, вот так всегда, именно в мой день рожденья, обязательно нужно было испортиться погоде, - подумала я, серчая на Питерский климат. Пока я спешно дошла до припаркованной машины, ветер успел подпортить, так старательно мной уложенную прическу, развивая волосы в разные стороны. Я завела мотор и тронулась с места. Ветер всё усиливался, и сквозь лобовое стекло я наблюдала, как он, собрав с дороги опавшие листья, какие-то бумажки, и прочий сор, поднимает их в воздух и крутит по кругу, словно затягивая в невидимую воронку. Прямо смерч какой-то. А на нахохлившемся небе сгущались тёмно-серые тучи, походящие больше на дутые шары, вот-вот готовые взорваться и разразиться проливным дождём. Машину то и дело заносило из стороны в сторону, и я едва справлялась с рулём.
 Наконец, добравшись до ресторана, я припарковалась, и взглянула на часы на левой руке, стрелки показывали уже шесть двадцать. Ну, ничего юбилярше простительно немного опоздать, - подумала я, и вышла из машины.
 Как я и предполагала почти все приглашенные уже собрались, и ждали только меня. Ну, а дальше всё было как обычно: поздравления, подарки, поцелуи, тосты. Все пили, напивались; закусывали и переедали. А ровно в девять часов я встала из-за стола, подняла вверх бокал с шампанским, и уже слегка заплетавшимся языком, произнесла тост, - А вот теперь, друзья, мой настоящий день рождения, точнее, час. Именно в этот момент тридцать лет назад, я впервые увидела этот мир, и впервые прорывая воздух, произвела свой детский крик. Все подхватили мою речь и бурно зааплодировали, зазвенели бокалами. Выпив шампанское, я опустилась на стул, и увидела приближающуюся ко мне девушку, с огромным букетом желтых роз. Напрягая память я пыталась вспомнить, откуда я её знаю, такое знакомое лицо, фигура. – Лариска? Ларка, неужели это ты, какими судьбами? – я не верила своим глазам. – Да, это я, - она протянула мне цветы и, улыбаясь, сказала, - поздравляю!
Я вскочила из-за стола, крепко обняла её за хрупкие плечи, и почувствовала какой-то леденящий холод от её тела. Она поцеловала меня в губы, и по мне пробежали мурашки, как будто исходящий от неё холод передался и мне, губы мои посинели, но я этого не заметила. - Как ты вообще вспомнила о моем юбилее, как узнала, что я отмечаю его именно здесь???
 - Я всё знаю. Я всегда помню о тебе, и сегодня просто не могла тебя не поздравить, - говорила она каким-то загадочным голосом. А я так и не поняла, с чего это вдруг она вспомнила обо мне, ведь мы не общаемся с ней уже много лет.
 Я усадила её за стол и представила друзьям, чего в принципе могла бы не делать, потому, как они всё равно не заметили бы её присутствия.
 Лариса была моей лучшей школьной подругой, с первого и до последнего класса. Но после школы наши пути с ней разошлись. Я переехала жить в Питер, и на этом наша дружба прекратилась. С тех пор о её судьбе я совершенно ничего не знала. Поэтому её появление сегодня, для меня было полной неожиданностью. Ларка выглядела очень странно – молодо, что ли, её внешность почти не изменилась, ну разве, что она немного похудела, и была очень бледна, бледна настолько, что казалась прозрачной, не живой. И одета она была странно, в расклешенных бежевых брюках, – какие уже давно никто не носит, и в бежевой атласной блузке – по-моему, у меня была подобная, но я давно её выбросила. Её длинные темные волосы были растрёпаны, казались неухоженными. Единственное, что мне не показалось в ней странным, - это её улыбка, такая же, как и прежде красивая и заразительная, при виде которой всегда возникало желание улыбнуться в ответ.
 Через какое-то время, гости стали расходиться, поочередно расцеловывая мои щёки, и прощаясь.
 Мы остались совсем одни, я и Ларка. Я всё расспрашивала о её жизни, о семье, а она всё так же странно уходила от прямых ответов. – А, что привело тебя в Питер? Где ты остановилась? Или ты здесь живёшь? – продолжала я свой допрос с пристрастием, пожирая её глазами. – Я жила, точнее живу по соседству с тобой, в доме напротив твоего, - отвечала она отстраненно, будто разговаривая сама с собой. – Подожди, так ты знаешь, где я живу, но откуда? Почему тогда никогда не заходила? – я совершенно ничего не понимала. А она не хотела мне объяснять.
 Расплатившись за ужин, я собрала все подарки в один пакет, взяла в охапку цветы, и мы вышли на улицу, и сели в машину.
 Я уговаривала Ларку пойти ко мне домой, но она настойчиво упиралась, и в свою очередь приглашала к себе. В конце концов, мне пришлось согласиться.
 Войдя в лифт, мы поднялись на последний этаж. – Вот и моя квартира, прямо напротив лифта, - сказала она, открывая почему-то незапертую дверь, что показалось мне очень странным. Но на этом моё удивление не заканчивалось, я переступила через порог, и просто оторопела от увиденного, квартира состояла из одной комнаты, с голыми серыми бетонными стенами, и точно таким же полом. Только одна комната, ни кухни, ни ванны там не было. Из мебели были только кровать с полосатым матрацем, да черный дисковой телефон, стоящий прямо на полу, если конечно его относить к предмету мебели. Ларка сразу же запрыгнула на кровать и свернулась калачиком, - иди сюда, ложись рядом, погрей меня, я так замерзла, - сказала она мне. Я почему-то послушалась и легла, обняла её и пыталась согреть. Она была неестественно холодна, да и в комнате была будто минусовая температура, при дыхании изо рта шел пар.
 Через несколько минут, я словно пришла в себя от какого-то гипноза, встала с кровати, сделала несколько шагов к двери, но потом вернулась и присела на край матраца, рядом с ней. – Ну, как же ты тут живёшь? – спросила я, - я не могу оставить тебя здесь, пошли ко мне, здесь рядом. И зачем я сказала, - это «здесь рядом», она же прекрасно знала, где я живу. Она посмотрела на меня странным, пустым взглядом и сказала, - Нет, я не могу к тебе. Я останусь здесь. Ненадолго. А ты иди, тебе пора.
 Я опять послушалась её, развернулась к двери и вышла. Оставив машину у подъезда, я дошла до дома пешком.
 А на следующее утро, проснувшись, я сразу вспомнила о Ларке, - как она там одна в холоде, и зачем я позволила ей остаться в той квартире, почему не настояла и не привела к себе??? Поспешно одевшись, нацепив на себя, что первое попалось под руку, я побежала к ней. Вбежав в подъезд, я поднялась на последний этаж. Но Ларкиной квартиры больше не было. Её квартиры не было. Я ничего не могла понять. Мне вдруг не стало хватать воздуха, и я начала задыхаться, метаться по лестничной площадке, и дрожащими руками трогать стену, где ещё вчера была дверь, дверь Ларкиной квартиры. Из глаз моих бежали слёзы, и всё вокруг сливалось, плыло. Я стала звонить в соседние квартиры и расспрашивать жильцов, пытаясь узнать от них, куда подевалась Ларка. Но соседи мне ничего не отвечали, только захлопывали двери перед самым носом. Утирая слёзы, я вернулась домой, - нужно позвонить Ларкиной маме в Москву, может она, что-нибудь знает.
 Перевернув всё содержимое тумбочки, в которой у меня хранились старые записнушки с московскими телефонами, я, наконец, нашла, что искала. Судорожно листая потрепанный блокнот, я закапывала его странички, слезами, и к счастью увидела нужную запись – набор цифр, записанных красным маркером. Собравшись с духом, я набрала номер, и услышала длинные гудки вызова.
 – Алло, - послышался до боли знакомый голос.
 – Здравствуйте, Вы мама Ларисы? Она у Вас?
 - Кто, это? - голос задрожал.
 - Я её подруга, мы учились вместе.
 На несколько секунд в трубке воцарилось молчание.
 - Ларочки уже шесть лет, как нет с нами, - послышался ответ, а за ним тихий плач.
 - Но этого не может быть. Я вчера с ней встре… - недоговорив, я замолчала, глаза стали наполняться слезами, - как это случилось?
 - Это был несчастный случай. У неё в тот день был день рождения, и она ехала отмечать его вместе с приятелями в ресторан, - голос ненадолго умолк, - извините, мне тяжело вспоминать. Ну, так вот, погода тогда была отвратительная, поднялся сильный ураган, ливень… Я просила её не садиться за руль, как чувствовала. В общем, Лара не справилась с управлением и через бордюр вылетела, на встречную полосу… разбилась на смерть, - послышался безудержный громкий плач, а потом короткие гудки.
 - Мама, - крикнула я в трубку, задыхаясь от слёз, но было уже слишком поздно.
 Я положила трубку на рычажки аппарата в черном корпусе, и на мгновенье закрыла глаза. Теперь мне всё становилось понятно. Открыв глаза, я осмотрелась по сторонам и увидела только голые бетонные стены, да кровать с матрацем.

 Я и есть – Лара. И мне уже пора уходить. И я уйду. Но обязательно вернусь сюда ровно через год, в день, в который мне бы исполнился тридцать один год.